Материал любезно предоставлен Jewish Review of Books
Sidney Reilly: Master Spy
[Сидней Рейли: виртуоз шпионажа]by Benny Morris
Yale University Press, 2022. 208 pp.
«Настоящий пройди‑свет». Именно так мой отец, благословенной памяти, истый уличный сорванец из Восточного Лондона, назвал бы Сиднея Рейли. Назвал бы не без восхищения. Полагаю, только у «пройди‑светов» нюх друг на друга, и все же в книге Бенни Морриса «Сидней Рейли: виртуоз шпионажа» возникает образ не столько шпиона, сколько конъюнктурщика, авантюриста и сладкоречивого охмурителя (умопомрачительно запутанная паутина его любовных связей и браков заслуживает отдельной книги), чье чутье всегда приводило его в нужный момент в нужное место. Приводило, пока однажды не сплоховало. Этого человека никто никогда не знал по‑настоящему. И Рейли, видимо, это было только на руку.
Начнем с того, что его происхождение и детство окутаны таинственностью. Имя при рождении — Зигмунд Розенблюм, кто был его отцом, не вполне ясно, точный год рождения неизвестен — где‑то в начале 1870‑х, вырос в Одессе, которая в XIX веке была одним из великих еврейских городов мира, а заодно одним из самых космополитичных мест в Российской империи. Другие прославленные сыны этого города — Исаак Бабель, Владимир (Зеэв) Жаботинский и Лев Троцкий (правда, Троцкий был «пришлый» — из Херсона). В 1893 году, по подозрениям в причастности к политической деятельности студентов‑радикалов, молодой Розенблюм был арестован охранкой (царской тайной полицией) и провел неделю в одиночном заключении; как раз в эти дни у него умерла мать. Живя в яро антисемитском окружении, не имея семьи в подлинном смысле слова, да еще и оказавшись на мушке у полиции, Зигмунд Розенблюм принял то же решение, что и сотни тысяч других российских евреев, — уехал за границу.
С тех пор Розенблюма, видимо, мотало по свету. Он с переменным успехом пробовал заниматься бизнесом в самых разных отраслях: от изящных искусств до нефти и фармацевтической промышленности. Вероятно, заодно он был внештатным сотрудником охранки (скорее всего, отрабатывал свое освобождение из одиночного заключения): следил за революционными группами русских эмигрантов. Также он начал работать в Специальной службе Скотленд‑Ярда, которая тоже к потенциальным подрывным элементам относилась весьма неодобрительно. Наверное, именно тогда Розенблюм переродился в Сиднея Рейли, в 1899 году получив британский паспорт на это имя. Вероятно, он также начал работать на ведомство, которое было одним из ранних прообразов МИ‑6 — британской службы внешней разведки — и в основном противостояло германской угрозе, поскольку в Германии нарастал процесс милитаризации. Доныне неясно, был ли Рейли просто агентом этого ведомства или штатным сотрудником на секретной службе Его Величества. До Второй мировой войны большая часть западных разведслужб обходилась в основном силами внештатников и джентльменов‑любителей, хотя в британском министерстве иностранных дел вряд ли кто‑то принял бы этого одесского еврея за джентльмена.
Что ж, джентльмен или не джентльмен, а Рейли вскоре оказался в самой гуще первой гонки вооружений ХХ века. За несколько лет до Первой мировой кучка дальновидных людей — в том числе Уинстон Черчилль и британский адмирал Джеки Фишер — осознала, что в грядущих войнах все будет решать научно‑техническое превосходство: в данном случае — власть над новой технологией, а именно нефтедобычей. Британский Королевский флот, чьему могуществу на океанах бросили вызов немецкие дредноуты, решил перейти с угольного топлива на нефть, чтобы увеличить радиус действия своих кораблей и больше не зависеть от обширной сети угольных гаваней.
В 1901 году австралийский финансист Уильям Нокс Д’Арси убедил иранского шаха предоставить ему концессию на 60 лет на бурение нефтяных скважин на большей части территории Персии. За деньгами на начало бурительных работ Д’Арси первоначально обратился к французской ветви Ротшильдов. Прослышав об этом, британское правительство дало задание своему лучшему агенту. Если верить рассказу самого Рейли, он переоделся священником, что‑то наплел, чтобы его пропустили на яхту, где происходила решающая деловая встреча, и каким‑то образом убедил Д’Арси попросить денег в другом месте — в Британии. В других версиях этой истории утверждается, что Рейли (тоже переодетый священником) уломал Д’Арси не подписывать контракт со «Стандарт ойл» Джона Д. Рокфеллера и подсунул Ротшильдам поддельное заключение экспертов о том, что запасы нефти в Персии сильно преувеличены.
Что бы ни случилось на самом деле, Д’Арси в итоге стал искать британских инвесторов и учредил «Англо‑персидскую нефтяную компанию» (одним из ее мажоритарных акционеров было британское адмиралтейство). Со временем «Англо‑персидская» стала «Бритиш петролеум компани», ныне «Би‑Пи», одной из самых прибыльных корпораций планеты. История захватывающая, но самое досадное в первой части этой книги — то, что она держится на предположениях: всевозможных «по видимости», «пожалуй», «не исключено, что», «как представляется», «возможно» и «может быть». Это наверняка смущало и самого Бенни Морриса, выдающегося историка, но у него не оставалось выбора. Вот показательный отрывок. Моррис пишет:
«Специальная Служба, возможно, оказалась в затруднительном положении, поскольку Рейли был одним из ее людей. В последнее время Маргарет, как представляется, пристрастилась к выпивке и постоянно была на нервах. Возможно, Рейли счел, что поездка за границу — хорошее решение проблемы. Можно предположить, что он отправился в путь (по крайней мере, отчасти) по приказу британской разведки и Мелвилла: не исключено, что тот “одолжил” Сиднея Рейли Департаменту военно‑морской разведки Адмиралтейства с некоей конкретной целью».
Как замечает сам Моррис — эта фраза может стать удачным эпилогом ко всей жизни Рейли: «Звучит как небылица, но как знать…»
И все же мы знаем, что в 1918 году Рейли, штатный сотрудник МИ‑6, полностью переродившийся в британского патриота и офицера Королевской авиации сухопутных войск (правда, неясно, учился ли он хоть когда‑нибудь на авиатора), был командирован в Россию. Страны Антанты испугались, что после заключения Брестского мира молодое советское государство может связать свою судьбу с Германией, и вознамерились не допустить этого, даже если придется свергнуть большевистское правительство.
Рейли, мягко говоря, не симпатизировал российскому старому режиму, но, возможно, почуял выгодный шанс и стал ключевой фигурой этих махинаций, вошедших в историю под названием «Заговор послов».
Рейли — не забывайте, что он владел русским языком, — носился между Москвой, Петроградом и Архангельском, вербуя разношерстных агентов из числа тех, кто был настроен антибольшевистски: эсеров, которых оттеснили победившие большевики, недовольных офицеров царской армии, аристократов, которых тогда называли «бывшими». Всем им он обещал, что государственный переворот, финансируемый и поддерживаемый странами Антанты, неизбежно случится.
Но, видимо, над чутьем и профессионализмом Рейли возобладала его вера в то, что, по словам одного современника, «ему предначертано вывести Россию из топей и хаоса коммунизма. Он верил, что сделает для России то же самое, что Наполеон — для Франции». Ему было невдомек, что ЧК с самого начала внедрила в его операцию своих людей. Это обстоятельство, наряду с едва не удавшимся покушением на Владимира Ленина, повлекло за собой так называемый «красный террор» августа‑сентября 1918 года. За две недели ЧК арестовала и казнила 9 тыс. заговорщиков, в том числе не менее 12 агентов Рейли. Рейли сбежал, а попытка «задушить большевизм в колыбели», как впоследствии назвал ее Черчилль, вскоре закончилась бесславно.
Однако Рейли не опустил руки. В конце 1918 года он снова оказывается в России, на сей раз в родной Одессе, откуда информирует МИ‑6 о ходе Гражданской войны на юге России, где схватились не на жизнь, а на смерть три армии — белые, красные и украинские националисты под началом Симона Петлюры. Рейли был весьма пристрастен, восхваляя командующего Белой армии Антона Деникина за «абсолютную честность <…> политическую умеренность, огромную популярность и <…> верность делу Антанты», а Петлюру пренебрежительно именуя «однодневкой».
Он не упоминал о том, что евреи, жившие в регионе, оказались на этой войне между молотом и наковальней, в полной беспомощности. По всей Украине и в Донбассе бушевали погромы куда более масштабные, чем даже в XIX и начале ХХ века. Число погибших оценивается в 50 тыс. Более 90% из них — на счету украинских националистов или белогвардейцев‑деникинцев, а около 8,5% — на счету Красной армии.
Высокородные коллеги Рейли по МИ‑6 и Форин‑офису, даже при их рефлекторном эдвардианском антисемитизме, ужасались увиденному.
«Чем дольше и ожесточеннее борьба против Советов, — писал в июне 1919 года капитан Джордж Хилл, — тем кровопролитнее погромы». Но Рейли, очевидно, мало волновала судьба его собратьев‑евреев: в донесениях он преуменьшал их тяжелое положение и характеризовал их как прогерманскую пятую колонну.
Моррис отмечает:
«Рейли неоднократно обрушивался с особыми поношениями на неразборчивых в связях или “некрасивых” (в его глазах) еврейских женщин. Спустя несколько лет, в 1925 году, когда (согласно протоколам ЧК) ему сказали, что при крахе большевистского режима возможна вспышка массированных антиеврейских погромов, Рейли, по‑видимому, заинтересовался в основном тем, как обелить своих коллег‑контрреволюционеров, а не тем, как предотвратить погромы».
Это и есть лейтмотив всей жизни Рейли.
Имя, паспорт, офицерское звание: по‑видимому, Рейли предпринимал гигантские усилия, чтобы скрыть и даже отринуть свою еврейскую идентичность. Разумеется, в этой истории нет ничего необычного. Мой прадед, прибывший из Минска и столкнувшийся с антисемитизмом, который в маленьких городках Онтарио в начале ХХ века был буквально разлит в воздухе, объявил себя квакером, чтобы объяснить свой акцент и настораживающее внешнее сходство с Владимиром Лениным.
В еврейской истории предостаточно оборотней и трикстеров, и Рейли по всем приметам тоже таков. В истории его жизни нет практически ничего неприкрыто еврейского. По‑видимому, как я уже говорил выше, это было ему только на руку, да и история оказала Сиднею Рейли пособничество в разрыве с его корнями.
В начале 1980‑х британская телекомпания Ай‑ти‑ви сняла увлекательный мини‑сериал «Рейли, король шпионов». Смуглого, с приспущенными веками Рейли играет молодой, немыслимо красивый новозеландец Сэм Нил. Этот Рейли, даже когда удирает от диких туземцев и неопрятных продажных царских чиновников на Кавказе, одет безукоризненно — в ладно скроенный костюм из шерсти альпаки и шляпу‑панаму, лихо сдвинутую набок. А в революционных Москве и Петрограде, спокойный, как британская сталь, не робеет перед нечесаными, воняющими чесноком большевиками.
Но при всей этой сумасбродной наришкейт в Рейли, каким он показан в сериале, чувствуется пронзительная тоска, на удивление неподдельная. «Я был евреем, еврейским байстрюком, — говорит он в редкий миг самокопаний. — Теперь мое детство кажется мне сном, чем‑то, что я нафантазировал».
Высказывалась гипотеза, что Ян Флеминг списал с Сиднея Рейли своего Джеймса Бонда. Впрочем, прообразом Бонда называют многих: тут и брат Яна Флеминга Питер, и тройной агент времен Второй мировой Душко Попов, и канадский финансист Уильям Стивенсон.
А я вот почему‑то вообще не вижу сходства. Если Рейли и Бонд все‑таки как‑то связаны, то не в книгах, а в фильмах. Шон Коннери и Дэниел Крейг с их неясным — возможно, пролетарским — социальным происхождением, неуловимо напоминающие бандитов старой школы, не так уж далеки от Рейли/ Розенблюма.
В начале 1920‑х Рейли ушел из МИ‑6. Его прикрытие разоблачили, за деятельность во время Гражданской войны он с легкой руки ЧК был заочно приговорен к смерти, а вдобавок в советско‑британских отношениях началась какая‑никакая, при всей взаимной настороженности, разрядка. Золотые дни Рейли миновали, он тяжело переживал то, что его бросили на произвол судьбы.
Тем не менее свержение большевистского режима оставалось его личной идеей фикс. Ради достижения этой цели (а возможно, заодно почуяв шанс преуспеть в бизнесе) он объединился со своим старым товарищем‑эсером, морфинистом и антибольшевистским смутьяном, с которым когда‑то познакомился в Москве, — Борисом Савинковым. Для Рейли «он был, есть и всегда будет единственным человеком за пределами России, с которым стоит говорить и которому стоит оказывать поддержку».
Несмотря на всю предполагаемую гениальность Савинкова, он попался в тенета ОГПУ, став объектом масштабной спецоперации, где фигурировала вымышленная антисоветская организация «Трест». Савинкова уговорили вернуться в Россию и возглавить переворот. А после возвращения арестовали, судили и казнили (вероятно, его выбросили из окна четвертого этажа на Лубянке, и он разбился насмерть). Однако Рейли твердо верил и в реальность, и в потенциал «Треста». Агенты ОГПУ заманили и Рейли в Россию. Здесь его долго держали под стражей и допрашивали (в том числе устроили инсценировку казни — в этом он повторил судьбу Достоевского). А затем, в ноябре 1925 года, сотрудники ОГПУ застрелили Сиднея Рейли на прогулке в московском парке Сокольники.
Я раскрыл эту книгу с искренним желанием полюбить Рейли, а дочитал с глубокой печалью. Почему Рейли так охотно отбросил свое еврейство? Даже советский следователь, проводивший его последние допросы, отметил: Рейли «крайне раздражало то, что он еврей, и он всяческими усилиями старался скрыть свое происхождение». Я скрепя сердце заключил, что самыми еврейскими чертами в нем были, вероятно, рудиментарная уличная закалка, приобретенная в Одессе, очевидный дар ладить с людьми и удивительная способность менять языки и культуры, как перчатки.
Жизнь Рейли — это биография человека‑загадки, но в ней нет ничего общего с залихватскими похождениями Джеймса Бонда в гламурном мире международного шпионажа. Хотя со временем его осыпали похвалами: «виртуоз шпионажа», «король шпионов», Рейли, похоже, всякий раз становился жертвой своего тщеславия. Его замысловатые операции никогда не приносили плодов, по большому счету он предавал своих агентов и осведомителей, а в конце концов угодил в ловушку, от которой наверняка мог бы спастись, если бы обладал хотя бы элементарным профессионализмом.
Бенни Моррис, своим тихим голосом историка, пытливо исследует легендарную карьеру Сиднея Рейли, человека, который до самого печального, трагического конца «хранил верность в основном лишь Рейли».
Оригинальная публикация: A Perfect Spy?
