РАЗВЕ МОЖНО…
Евгений Минин. Автор – поэт, прозаик, гл. редактор журнала «Литературный Иерусалим», ответ. секретарь «Иерусалимского журнала»
РАЗВЕ МОЖНО…
Разве можно жить с теми,
для кого твоя радость –
горе?
Разве можно жить с теми,
для кого твоё горе –
радость?
Разве можно жить с теми,
для кого твоя жизнь –
помеха?
Разве можно жить с теми…??
Это для тех, кто не в теме…
ВЕСТЬ
Сказали ей:
– Вашего сына нет.
В ночном жестоком бою случилось это.
Мгновенно на волосы выпал неведомый снег,
В глазах исчезли карие лампочки света.
И сердце упало на серый кафельный пол…
А вечером старый уборщик в чёрной ермолке
В обычное время, немного хромая, пришёл
И вымел осколки.
* * *
Самолётов ночных утомителен стон,
Что летят на бомбёжку одной из сторон,
Что несут под крылами убийственный груз,
И от этого в сердце не радость, а грусть.
И уже под Всевышним качается трон,
Всюду в небе людское исчадие – дрон,
И редеет прекрасная ангелов рать,
В небесах стало ангелам негде летать…
ХОТЕЛКА
Хотелось, чтоб это случилось когда-то,
В тысячелетии может быть пятом,
Не стало заборов, границ и оградок,
И климат земной привели бы в порядок.
Общаться в стихах наступил бы обычай,
Язык изучили кошачий, и птичий,
Чтоб счастье у каждого жило под кровом,
А слово «война» стала матерным словом.
СОН
Так бывает, что не спится,
а потом как в бездну, вдруг,
сквозь кровавую зарницу
падаешь в горящий круг.
Укрываюсь за редутом.
Страшный взрыв и всё в огне…
Не будите меня утром –
я уже убит во сне…
СЕГОДНЯШНЕЕ
Текло всё ни валко ни шатко,
Но как-то ускорился ход –
То драка,
то битва¸
то схватка
С толпою неведомых орд.
Как в сказке единственным взмахом
Алтын превращается в грош,
Окажешься пылью и прахом
Ещё до того, как умрёшь…
НА ПОТОМ
Сидим старики – где-то смерть и война,
бомбежек вой,
с бандитами бой,
а мы обсуждаем – должна-не должна
страна прикрывать стариков собой.
Бездельничаем,
смотрим сладкие сны,
со всех сторон закрыты щитом.
Внуки воюют,
в резерве сыны,
а нас берегут на потом.
На потом…
УЖАС 7.10.23
Ужас приходит к детям во сне,
Когда на крик мчится испуганно мама.
И вот с давних дней поселилась во мне
Седьмооктябрьская панорама,
Когда душу окутала спазма сеть,
Словно переехала пятитонка,
Ужас – если хочется умереть,
Вместо растерзанного ребёнка…
А ПОТОМ??
Какая сила держит на весу
планету, что вращается по кругу,
не ведомо – с какого перепугу
мы разрушаем зыбкую красу?
Так много бесподобного на ней –
моря и горы, зори и заливы,
над городами череда огней,
нет, это не салюты, это взрывы
уже везде.
А мы чего-то ждём.
Ведь главное – чтоб всё экологично!
А как всё начиналось романтично –
копьё, клинок, лук, стрелы…
А потом…
НОЧЬЮ
В четыре часа ночи включаю музыку.
Чтобы уснуть.
За окном воют коты, репетируя встречу с мартом.
Засыпаю под мелодии песен еврейских.
Когда-нибудь
меня встретят соседи сверху
утренним матом.
Но это не страшно.
Страшен сирены вой
поскольку сон и война,
это просто несовместимо,
потому что не знаешь, когда пролетит мимо,
а когда замрёт над спящею головой.
СЛАДКАЯ ПРАВДА
Не правда, что правда бывает только горькой,
Как вкус лимона или флакон с касторкой.
Когда от неё не работается и не спится,
А боль ковыряется в сердце невидимой спицей,
И чёрный волос становится белой прядкой.
Но всё ж иногда становится правда сладкой.
Тогда о ней в каждом доме и речь, и беседа,
А сладкой правду делает слово «Победа!».
ЗАЛОЖНИКИ
Время страшное.
Время сложное,
Если против не враг, а орда.
Мы в заложниках у заложников –
Это общая наша беда.
Болью гнева в сердце звенит струна,
А в руках от бессилия дрожь,
Потому что в заложниках вся страна
В наказание нам за ложь.
* * *
Ну и что с того, что восьмой десяток?
Не лез в дамки.
Не давал взяток.
Работал на полторы ставки.
Растил сыновей.
Жил, как и многие – азохен вэй!
А теперь творятся странные штуки –
не я воюю – воюют внуки.
Стыдоба, что такая фигня –
внуки воюют вместо меня…
* * *
Как события достали,
я ношу с собой не «мани», –
из легированной стали
ножик у меня в кармане.
Моя песенка не спета,
пусть меня зацепит гнида –
разменяю жизнь поэта
на никчемную шахида.
ОНИ
Лица их – это ненависти галерея,
нам зарубку на вечные годы поставить пора:
если смысл таится в одном лишь – убийстве еврея,
то обязаны помнить, что злоба – антоним добра.
Не постигнув за каждую подлость возмездий науку,
заставляют смотреть этот страшный киносеанс,
как, подняв на детей беспощадную страшную руку,
называться людьми упустили единственный шанс.
* * *
Какая погода! – хочется жить.
Какая погода! – хочется петь.
Но надо мир в стране сторожить,
И за победу выпить успеть
Над кровавым и лютым врагом,
Пощады не будет.
И цель всем ясна.
Но трудно петь, если в горле ком,
Но трудно жить, когда в пекле страна…
СИРЕНА
Художнику Косте Иванову из Ашкелона,
после разговора, прерванного сиреной
——————————————————–
* * *
Говорю с другом.
Слышу в трубке – сирена.
Друг бросает трубку и убегает в укрытие.
По хамасникам плачет огненная геенна,
Это известно всем, а не моё открытие.
Смотрю на лица убитых и мысли свои не скрою,
Слушая взрыв ракеты со смертоносным зарядом.
Если б они могли захлебнуться пролитой кровью,
Мы бы давно жили, пусть не как в раю, а рядом.
* * *
Отцу сказали:
– Ваша дочь убита.
Она сражалась за свою страну.
Тот улыбнулся горько и открыто:
– Спасибо, Элогим, что не в плену,
Не подвергалась мукам истязанья,
Навряд ли будет с тварями обмен.
И повторил с погасшими глазами:
– Как хорошо, что не попала в плен.
