«Нашествие секса на советскую здравницу»
05.05.2017
Вы Израилевич по паспорту или Григорьевич, простите?
– Я, вообще-то, Марк Константинович. Но по-еврейски Константин – Кострылий. И я Кострыльевич. Когда в 1949 году Сталин признал Израиль, а мой папа был, как мы помним, страшным коммунистом, – я стал Марком Израилевичем. Но к тому моменту, как я попал в Советскую армию, все Израилевичи уже стали пятой колонной. Так что меня как Израилевича били «деды» и ставили в наряды прапорщики. Вот и стал называть себя Григорьевичем – прижилось. Когда я стал известным человеком и меня стали приглашать во всякие высокие организации, то всегда выписывали пропуск на Марка Григорьевича, а в документах-то я по сей день Израилевич. На пропускных пунктах разворачивались целые истории, как мне переделывали пропуска.
– Я, вообще-то, Марк Константинович. Но по-еврейски Константин – Кострылий. И я Кострыльевич. Когда в 1949 году Сталин признал Израиль, а мой папа был, как мы помним, страшным коммунистом, – я стал Марком Израилевичем. Но к тому моменту, как я попал в Советскую армию, все Израилевичи уже стали пятой колонной. Так что меня как Израилевича били «деды» и ставили в наряды прапорщики. Вот и стал называть себя Григорьевичем – прижилось. Когда я стал известным человеком и меня стали приглашать во всякие высокие организации, то всегда выписывали пропуск на Марка Григорьевича, а в документах-то я по сей день Израилевич. На пропускных пунктах разворачивались целые истории, как мне переделывали пропуска.
– Мама – домохозяйка, папа – директор магазина «Военная книга». Такой ярый коммунист, что невозможно было жить. Я от этого и ушёл из дома. Когда он подписал старшему брату документ на выезд в Израиль, его исключили из партии, в 78 лет, и он стал антикоммунистом, опять же, настолько ярым, что теперь уже невозможно было доброго слова на тему советской власти при нем сказать. Я, честно говоря, не любил своего отца. Благодарен за то, что он дал мне жизнь, но не более. У нас была нервная семья, непонятно, через что отец пришёл к тем благам, в которых мы жили. В начале войны он отправился в военкомат – у него было трое детей на руках – и попросил отсрочку от армии. Как он это сделал, я не знаю, но на фронт его не взяли. Потом он устроился в военкомат, отчего я очень страдал в школе. У всех родители либо герои, либо погибли на войне, а мне нечего было рассказать – мой папа отправлял на войну солдат. За счёт этого мы и выжили, да. Но когда он начинал рассказывать о своих героических коммунистических подвигах, мне становилось тошно.
– Папа коммунистом был и отрезал: «Виноват –сиди». Но потом на свидании я сказал, что если он меня не вытащит отсюда – точно в бандиты пойду. Папа поднапрягся, и меня выпустили досрочно. Я даже заработал немножко денег – 48 рублей. Отец встретил меня у ворот колонии, потом шёл впереди, а я сзади с котомкой вещей. Мы подошли к 15-му трамваю на Комсомольской площади, он вошёл в него, двери закрылись, и он уехал. А я сел на автобус на Греческой площади и уехал в Николаев. И больше никогда не вернулся домой, только деньги высылал. Я обратился к дяде своего друга, который работал в Николаеве на судостроительном заводе, сказал, что очень хочу работать у них. И стал учеником в бригаде коммунистического труда. Нас было восемь человек. Мы строили первый советский авиакрейсер «Москва», который стал проблемой между Украиной и Россией в последние 25 лет.
– А я её всегда ценил! Но сначала в армию попал, а это была армия СССР образца 1965 года: трёхгодичная служба с дедовщиной и всякими неприятными развлечениями. Мой товарищ по фамилии Веракса участвовал в подготовке концерта салаг в день присяги. Традиция была такая – на присягу салаги дают концерт. Тут я вспомнил, что тоже большой артист, ведь в детстве меня ставили на стульчик! В общем, пошёл к майору Читерову и сказал, что хорошо читаю стихи, а он говорит: «Нам как раз нужен ведущий». И я стал уходить во время службы на репетиции. Прошёл день присяги с концертом, и пошла обычная служба. Нас разбили по ротам, и дальше я перемыл столько туалетов и посуды, что о-хо-хо! В один из дней на построении сказали: «Рядовой Рудинштейн, выйти из строя!» И дальше: «Идите собирайтесь, вас отвезут». Какой-то старшина повёз меня через всю Москву на электричке с Любовской станции в Балашиху. Привёз и оставил у местного дома культуры – тут работал военный ансамбль песни и пляски нашей воинской части, а его руководитель заприметил меня на концерте по поводу присяги. Так закончилась моя солдатская жизнь и началась культурная. Вскоре оказалось, что предыдущий официальный конферансье профессионального ансамбля песни и пляски ПВО спился, и срочно требовался новый. Я переехал в Москву и начал вести их программу в Доме культуры ПВО. Работы было немного, так что в итоге я заскучал. И стал собирать жён и детей офицеров – так организовал драматический кружок.
– Мне генерал Тупицын, руководитель ансамбля песни и пляски ПВО, после службы дал направление в ГИТИС. Я так в форме и пришёл поступать. Читал всё то же, что и раньше: «Шёл солдат». Комиссия прослезилась и мне сказали: «Больше не надо». Я думал, что провалился, но, видимо, ходатайство Тупицына помогло всё-таки. Он был народным артистом уже. Так что да, чистый блат.
В списке ваших культурных свершений –организация фестивалей «Кинотавр», «Кинотаврик», «Лики любви» и «Золотой овен». За вами к тому же проведение «русского Вудстока» – Подольского рок-фестиваля. Как вы смогли выдать его советскому начальству в 1987 году за «конкурс заводской самодеятельности»?
– Когда мне предложили провести рок-фестиваль в Подольске, я не представлял, на что подписываюсь, честно. Интерес к русскому рок-н-роллу у меня был: «Машина времени», «ДДТ», их тексты, лирика. Но то, с чем пришлось столкнуться, мне даже не снилось. А ведь я имел на тот момент уже опыт проведения мероприятий Росконцерта! Я, собственно, был директором парка имени Талалихина, где и произошёл этот «русский Вудсток». Не представлял, что в России столько рок-групп, и каких! Тогда приехали «Калинов мост» с «ДДТ», «Наутилус Помпилиус», «Чайф», «Телевизор», «Бригада С», «Зоопарк». И «Кино» – все были. И мы с Петей Кулупаевым, Сергеем Гурьевым и Натальей Комаровой собрали это всё. Сначала нас даже поддержал «Московский комсомолец» коротенькой заметкой. Паша Гусев был тогда замом главреда там. Через три дня они очухались, все причём: горком, партком. Вдруг поняли, что они делают, и тут же Пашу приструнили – он дал сообщение, что всё отменяется.
– Когда мне предложили провести рок-фестиваль в Подольске, я не представлял, на что подписываюсь, честно. Интерес к русскому рок-н-роллу у меня был: «Машина времени», «ДДТ», их тексты, лирика. Но то, с чем пришлось столкнуться, мне даже не снилось. А ведь я имел на тот момент уже опыт проведения мероприятий Росконцерта! Я, собственно, был директором парка имени Талалихина, где и произошёл этот «русский Вудсток». Не представлял, что в России столько рок-групп, и каких! Тогда приехали «Калинов мост» с «ДДТ», «Наутилус Помпилиус», «Чайф», «Телевизор», «Бригада С», «Зоопарк». И «Кино» – все были. И мы с Петей Кулупаевым, Сергеем Гурьевым и Натальей Комаровой собрали это всё. Сначала нас даже поддержал «Московский комсомолец» коротенькой заметкой. Паша Гусев был тогда замом главреда там. Через три дня они очухались, все причём: горком, партком. Вдруг поняли, что они делают, и тут же Пашу приструнили – он дал сообщение, что всё отменяется.
Продолжение следует...
Алена Городецкая