воскресенье, 23 июня 2019 г.

КОНЕЦ ЭПОХИ

Резонансное коррупционное расследование завершилось "пшиком"

 Фото:Кадр сюжета телеКанала

Резонансное коррупционное расследование завершилось "пшиком"

Прокуратура сообщила сегодня о закрытии дела, главными фигурантами которого были мэр Нетании Мирьям Файерберг, ее бывший муж Элиягу и сын Цафрир.
Как сообщалось ранее, они подозревались в коррупционных сделках в сфере недвижимости. Расследование подозрений завершилось рекомендацией полиции выдвинуть в отношении Файерберг, ее мужа и сына обвинение в получении многомиллионных взяток и извлечении незаконной прибыли в особо крупных масштабах.
Подробно об этом деле мы писали 21 марта 2017 года.
Тогда представитель полиции Элиша Коган заявлял, в частности, что у следователей есть неопровержимые доказательства вины градоначальницы касательно реализации гостиничного проекта "Корал", где она приобрела себе квартиру, оформив ее на третье лицо, а также подозрения в получении взятки при продвижении еще трех строительных проектов.
А началось всё с журналистского расследования газеты "Гаарец", опубликованного в июле 2016 года.
По итогам расследования журналисты сделали вывод: мэр Нетании Мирьям Файерберг раздавала должности своим родственникам и приближенным, а также выдавала лицензии на строительство подрядчикам, которые предоставляли недвижимость ей и ее сыну.
Журналисты также обнаружили свидетельства того, что супруг и сын Файерберги вовлечены в работу муниципалитета. Ее муж занимается муниципальным проектом, несмотря на отсутствие формальной должности. А сын, инженер по образованию, участвует в муниципальных строительных проектах. Помимо этого журналисты "Гаарец" выявили факты незаконного политического протекционизма в муниципалитете Нетании. По их утверждению, шесть работников предвыборного штаба Файерберг получили должности в муниципалитете.
Реагируя на журналистское расследование, 5 сентября 2016 года 
следователи отдела полиции по борьбе с мошенничеством и сотрудники налоговой службы провели обыск в здании муниципалитета Нетании, сопровождавшийся изъятием документации и компьютеров. Обыски были проведены также в квартирах и офисах подозреваемых.

В итоге, как уже сообщалось, прокуратура не нашла оснований, позволяющих выдвинуть против Файерберг обвинительное заключение, и объявила, что единственным лицом, в отношении которого оно может быть выдвинуто, является вице-мэр Нетании Шимон Шер. При этом, как отмечается в заявлении генпрокуратуры, окончательное решение о возбуждении в отношении него судебного преследования по обвинению во взяточничестве и злоупотреблении служебным положением будет принято по итогам слушания с его участием.
А.К. Подадут ли в суд на стукачей из "Гаарец"?

БУРЛИТ ЕВРОПА: ОТ ГРУЗИИ ДО ЧЕХИИ

Сотни тысяч демонстрантов в Праге требуют отставки премьер-министра Чехии Андрея Бабиша

время публикации: 19:17 | последнее обновление: 19:28блог версия для печати фото
Сотни тысяч демонстрантов в Праге требуют отставки премьер-министра Чехии Андрея Бабиша
В воскресенье, 23 июня, около 250 тысяч человек вышли на Летенское поле в Праге на демонстрацию против премьер-министра Чехии Андрея Бабиша, организованную обществом "Миллион мгновений", пишут сайт Lidovky и русская служба Radio Praha.
Демонстранты держат флаги Евросоюза и Чешской республики, а также транспаранты с лозунгами, критикующими премьера Андрея Бабиша и президента Милоша Земана.
Участники демонстраций требуют отставки Андрея Бабиша, так как возмущены ситуацией, связанной с его конфликтом интересов. Демонстрантов не устраивает, что холдинг Agrofert, который до 2017 года принадлежал Бабишу, получает крупные дотации из европейских фондов. Протестующие граждане уверены, что премьер-министр, используя служебное положение, продолжает влиять на процесс предоставления дотаций холдингу Agrofert. Подобного рода подозрение проверяют аудиторы Европейской комиссии. Официально их следствие еще не было завершено, однако, предварительные результаты указывают на то, что Чехии угрожает возвращение в бюджет ЕС крупных дотационных сумм.
Еще одной причиной протестов является подозрение, что Бабиш стремится оказывать влияние на осуществляемые уголовные расследования. Полиция считает, что Андрей Бабиш совершил дотационное мошенничество. В апреле 2019 года, на следующий день после того как полицейские выдвинули прокуратуре предложение подать соответствующую уголовную жалобу, произошла смена на посту министра юстиции. Организаторы и участники демонстраций усматривают в этом попытку вмешательства в расследование и требуют также отставки нового министра юстиции Марии Бенешевой.

О "ДЕЛЕ" САРЫ НЕТАНИЯГУ



23.06.19
Мирон Я. Амусья,
профессор физики

А я ещё не уголовник!
(Замечания не юриста о «деле» Сары Нетаньяху)

Один несправедливый приговор влечет больше бедствия, чем многие преступления, совершенные частными людьми; последние портят только ручьи, только одинокие струи воды, тогда как несправедливый судья портит самый источник.
Ф. Бекон

Отчего под ношей крестной,
Весь в крови влачится правый?
Отчего везде бесчестный
Встречен почестью и славой?
Г. Гейне

16 июня СМИ сообщили о своеобразной «сделке века» - подписании соглашения между С. Нетаньяху и прокуратурой, согласно которой обвиняемая частично признаёт свою вину, а ей за это смягчается наказание. Ей положили штраф в 55000 шекелей вместо фигурирующей в обвинении суммы в 360000 (350000 убыток и 10000 судебные издержки), и смягчили формулировку обвинения. Теперь её обвиняют «всего лишь» в «ненадлежащем использовании государственных средств», которыми она даже чисто технически не могла сама распоряжаться. Она признала себя виновной в «махинациях в виде преднамеренного использования ошибки другого человека без мошеннических намерений». Теперь, стало быть, жена ПМ не «мошенница, обманувшая общественное доверие», а всего лишь «эксплуататор ошибки» некоего служащего, допустившего недогляд.
Отмечу сразу, что никогда не верил, будто «ненатаньяхи» - так называемые «левые», бывшие генералы (КЛ), Авода и Мерец с ними, обеспокоены «чистотой власти». Напрасно, например, один постоянный автор уважаемого журнала повторяет, как заклинание, будто «в КЛ объединились люди разных политических взглядов, общим для которых было стремление к чистоте власти». Он уверяет, что сам пишущий относится «к тем в Израиле, кто считает, что продолжение нахождения у власти человека, обвиняемого в совершении уголовных правонарушений, разрушает мораль общества». Весь суд над С. Нетаньяху ясно показал, что никакой борьбы за чистоту власти да и за мораль общества здесь нет и в помине. А есть оговор и попытка спасения чести следственно-прокурорского мундира, совершенно загаженного не менее чем четырьмя годами беспрерывно сливаемых в прессу недостоверных, убедительно опровергнутых или просто недоказуемых предположений, домыслов, слухов.
«Борцам за чистоту» теперь можно только ссылаться на «королеву доказательства» (см. недоброй памяти А. Вышинского) – «добровольное признание» -  ничего другого в деле не оказалось. Обвинение С. Нетаньяху явно рассыпалось. А сам факт того, что она пошла на соглашение, вместо суда, показывает лишь, что поток грязи из СМИ и от недобросовестных политиков замучил «обвиняемую» до предела. Это не удивительно – четыре года постоянных издевательств в СМИ кого угодно могут сломить. Конечно, жаль, что С. Нетаньяху не пошла на судебное разбирательство, и предпочла, по совету адвокатов, на компромисс. Одни недавние заголовки в СМИ вроде 9го канала «Сара Нетаньяху осуждена за уголовное преступление» чего стоят. И ни одного голоса слева, со словами осуждения этого безобразия не раздалось. Да и зачем? Ведь не за натуральную чистоту власти, а за её прямое отрицание боролись и борются эти люди.
Не надо было отказываться от суда – правоту стоит доказывать, не идя ни на какой компромисс. Конечно, со стороны давать советы проще, чем выдержать четыре года непрерывного лая «цепных псов демократии». Меня никто не травил в СМИ, но помню, как трудно было отказаться от советов адвокатов, говорящих, что в противном случае они «умывают руки» (см. далее). Хотя и понимал, что согласие, даже частичное, с несправедливым обвинением мучительно и подтачивает изнутри, компрометируя снаружи.
Травля семьи ПМ – позор для всех «ненетаньях». Позор это и для молчащих свидетелей этого безобразия, из тех, кто могли ответить, но предпочли отмолчаться, памятуя, что «молчание - золото». Забыли видно слова великого барда:

«И не веря ни сердцу, ни разуму,
Для надежности спрятав глаза,
Сколько раз мы молчали по-разному,
Но не против, конечно, а за!».

Сколько раз в связи с этим очевидным делом, как и с многочисленными обвинениями в адрес самого ПМ, я слышал банальное «нету дыма без огня», «не могут все быть неправы». Как часто вот это парализующее и ложное все удобно затыкает людям рот.
То, что в «деле» С. Нетаньяху не нашлось оснований не только для уголовного преследования, но и для сколько-нибудь серьёзного обвинения – очевидно. Ведь нарушение не закона, а служебной инструкции, написанной какими-то чиновниками средней руки, не есть преступление. А именно эта инструкция, к С. Нетаньяху вовсе не относящаяся, поскольку она не государственная служащая в резиденции ПМ, стала основанием не только для рассмотрения её дела в суде, не только для обвинения в целом, но и единственным основанием для осуждающего приговора. Как говорится, «за неимением заказных, пишем на простых». Казалось очевидным - суд по уголовным делам по определению должен рассматривать только нарушения закона, а закон есть нечто, принятое большинством голосов в Кнессете, а не группой чиновников в закрытом режиме.
То, что сразу видно – это позорнейшее решение прокуратуры и суда. Весь мифический ущерб приписан С. Нетаньяху в угоду «ненетаньяшному» плебсу. Именно эта небольшая крикливая часть населения Израиля своими непрестанными малолюдными, но еженедельными демонстрациями «За чистоту власти», подробно и благожелательно отражавшимися в СМИ, создала ту обстановку, в которой судья уступил в очевидном – не признал открыто полного провала следствия и прокуратуры в обсуждаемом деле. Напомню, что жена не есть элемент государственной власти иначе как в слухах и домыслах. Таким образом, С. Нетаньяху использовалась манипуляторами из «чистоты власти» только как способ компрометации ПМ, ничего больше.
Особенно резвился плебс из СМИ. Прокуратура и следствие израсходовали уйму денег – минимально два следователя получают никак не менее 20000 в месяц каждый, четыре года работы – это уже траты без малого 2 млн. шекелей. А ещё есть делопроизводство, поездки для обнаружения доказательств, оплата высоким чиновникам за труд по контролю и т.п. Всего оценить не могу. А ущерба они нашли, как писал выше, на 360000, т.е. окупаемость конторы – не более 15%. Дороговато обходится такая «чистота власти», сопоставимая по финансовому ущербу государству с прямым казнокрадством. Моя оценка предельно консервативна. Адвокат «подсудимой» сказал в суде, что «на это расследование было потрачено 20 миллионов шекелей. Они допрашивали ее, как если бы она была главой преступной организации. Что они обнаружили в конце концов? Несколько подносов».
Объявленная вина г-жи Нетаньяху состоит в том, что она воспользовалась ошибкой (?) другого человека, ответственного чиновника. А что он, я спрашиваю, маленький ребёнок, ошибавшийся 4 года кряду? И почему у него "ошибка", а у неё "преднамеренное" нарушение? Кстати, заместитель начальника канцелярии ПМ, проходящий по этому же делу, г-н Саидов, оштрафован на 10000, а жена ПМ – на 55000? Почему? Наверное, его проступок не волнует борцов «за чистоту власти». Напомню, что СМИ и эти борцы четыре года врали про «обман общественного доверия». Хотя каждому очевидно, что жена ПМ перед обществом отчитываться не должна, в его доверии не нуждается, и ему ничем не обязана. Нет такой штатной должности - «жена ПМ». Годами врали про «мошенничество», про обман, про пустые бутылки, даже про злоупотребление «служебным положением»(!). Наиболее наглые прямо говорили и писали, да и продолжают это делать сейчас, о «Сариной наживе». Примечательно, что ни один из лгунов не принёс извинений за клевету, хотя все распространяемые слухи на поверку оказались клеветой.
Не нахожу приличных слов, чтобы отразить своё отношение к работе следователей и прокуратуры по делу С. Нетаньяху. Ведь, допустим, она таки смогла нанести государству реальный, доказуемый ущерб в размере 350000. Тогда она должна компенсировать его полностью. Этот ущерб нельзя просто свести к 45000, к которым добавляется 10000 судебных издержек в обмен на признание. Это не шук Махане Игуда, где торг уместен. Кстати, согласно окончательному документу прокуратуры, «в результате действий подсудимой в резиденцию премьер-министра была заказана еда на общую сумму 175 тысяч шекелей». Это за почти четыре года, если я не ошибаюсь, правонарушений? Чем они там питались, интересно? Ведь когда мы с женой были заметно моложе, к нам не реже пары раз в месяц приходили гости. А это резиденция ПМ, где её хозяин непрерывно работает с людьми, не как стремящийся к затворничеству физик-теоретик. За 4 года набегает 200 недель, и сильно сомневаюсь, что у ПМ реже раза в неделю бывают гости, что означает – 840 шекелей на приём гостей в неделю. То, что все траты шли на официальные приёмы, подтвердил судья в своём заключении. Да это по цене обычного ресторана позволят принять в среднем 5 человек. Не густо она, Сара Нетаньяху на гостей тратилась, маловато для ПМ входило в их дом. И ещё раз спрашиваю у ответственных за выброшенные впустую государственные деньги работников следствия, прокуратуры, да и освещавших всё это СМИ – им не стыдно за очевидную муру? Или «на всё плевать, коль очень хочется».
Конечно, следствие и прокуратура идут нередко на так называемые досудебные сделки. При них, в ответ на добровольное признание одного из обвиняемых, позволяющее разоблачить других, уменьшается наказание того, кто добровольно признал свою вину. Но при этом очевидно, что вскрываемый ущерб или преступление должны быть значительными, оправдывая уступки одному в ответ на разоблачение им более тяжких преступлений другого, или преступления нескольких, ускользающих от правосудия. Так кого же позволило разоблачить признание С. Нетаньяху? «Я хочу знать имя этого человека!»,- как писал классик. Однако, такого имени или имён не прозвучало.
Создаётся впечатление, что организаторам этого дела от прокуратуры и СМИ нужно было именно признание, а доказать нарушение закона они не могли, потому что нарушений не было. «Цель состояла в том, чтобы свергнуть ее мужа и правительство. … Государственный контролер решил сделать промежуточный отчет о резиденции премьер-министра. Этот отчет стал сигналом для охоты»,- сказал на суде адвокат обвиняемой. Остались от цели лишь клевета и ложь громких обвинений на потребу плебса - от политики, СМИ, публики. Замечу, что чтение комментариев в СМИ по этому делу – занятие не для слабонервных, и определённо сродни погружению в выгребную яму. Во всяком случае, так представила себя значительная часть комментирующих русскоязычных израильтян. Читать это не только стыдно, но и страшно – просто поражает уровень деградации.
Разгребаясь в этом, увы, ещё не «окаменевшем дерьме», я внезапно вспомнил, что года три назад был тоже наказан за «перерасход государственных средств» университетским расчётным отделом. Службы Университета после визита кого-нибудь от государственного контролёра просто шалеют, и его «ату их» ударяет по всем сотрудникам, и заканчивается несколькими лишёнными разумного содержания инструкциями. Проверяющие в специфике университетской жизни обычно абсолютно ничего не понимают, но найти во что бы то ни стало нарушение и издать инструкцию для них чрезвычайно важно, поскольку это занятие есть основной механизм самосохранения.
С проблемой этих инструкций я столкнулся случайно, после того, как в 2010 американское физическое общество (АФО, почти 60000 членов) послало мне приглашение стать его иностранным другом, которое я принял. В рамках этой дружбы они проводили конкурсы на гранты, позволяющие раз в год организовывать приём для членов АФО – иностранцев. Я предложил предпосылать приёмам небольшие полудневные конференции, и семь таких мини-конференций провёл. Вот их названия: «Фуллерены и эндоэдралы как объекты, в которых пересекается физика атомов, молекул и конденсированного состояния» (2011); «Трение в физике и обществе» (2012); «Изменение климата – природное или рукотворное явление?» (2013); «Квантовый компьютер – достижимая реальность, или нереалистичная мечта?» (2014); «Столетнее путешествии – от классического света к квантам и обратно» (2015); «Квантовая биология: существует ли она, и важна ли?» (2016), «Может ли физика быть полезной в генетике человека?» (2017).
После конференций мы шли в ресторан, где застолье всегда начиналось научным докладом. Сумма денег выделялась АФО по представлению сметы расходов. Грант, примерно 1000 долларов, переводился на моё имя, на счёт Университета, и его бухгалтерия принимала документы, подтверждающие расходы, утверждала правильность и законность трат. Сами отчёты про суть дела, шли в АФО, и воспринимались на ура, а вся программа каждый раз отмечалась, как интереснейшая. Цена вечера была, с учётом покупки вина не в ресторане, а в магазине, примерно 150-160 на человека, а с вином выходила на 15 шекелей больше. Всё шло гладко, пока не сменили начальницу расчётного отдела. После отчёта ей, я случайно заметил, что с меня сняли неожиданно много денег, примерно вдвое больше обычного. Решил – ошибка, но был неправ. Оказалось, что есть инструкция, уже якобы одобренная налоговым управлением, согласно которой, в случае приглашения на приём только одних израильтян, или даже если их будет просто больше половины, действует иная норма для приёмов – не более 90 шекелей на приём одного человека.
Переступивший эту черту облагается налогом в 90% от истраченной суммы. Выходило, что с потраченной полной суммы на приём в 800 долларов, я должен заплатить в налоговое управление ещё 720. Напрасно я ходил по инстанциям, объяснял, что эти деньги передаются АФО для меня, с целью организовать приём только израильтян – членов АФО в ресторане (тексты обращения в АФО за грантами, где о месте приёма и о его стоимости для одного человека всё было чётко написано, я представлял). Убеждал, что деньги и их трата не могут регламентироваться инструкциями Университета, поскольку это деньги не его, и не его доход.
Один за другим отпадали потенциальные мои защитники – директор института, декан, ревизор факультета, профсоюзный вождь профессоров Университета. Выслушав меня в пол-уха, они сообщали мне нечто оригинальное, совершенно для меня новое, от «Закон один для всех», через «Незнание закона не оправдывает его неисполнение» до «закон суров, но справедлив». Я написал жалобу президенту Университета, университетскому контролёру, ректору, просил привести ссылку на закон, либо текст указания налогового управления, также с ссылкой на закон в письменной форме, а не просто внутреннюю университетскую инструкцию. Я пояснял, что бессмысленный налог просто позорит Университет в глазах АФО, что он прекратит сотрудничество и сделает невозможным продолжение всей этой программы. На мои письма отвечали терпеливо и быстро, но не по существу. Мои доводы просто проходили мимо адресатов, как через пустоту. В целом, признаюсь, я не преуспел. Ни денег не получил назад, ни ссылок на соответствующий закон. Понял, что его просто нет, а инструкцию в Университете сочинили наспех, «на коленке», чтобы успокоить очередного контролёра. Борьба затягивалась, и я решил прекратить все эти мини-конференции и приёмы.
Сейчас понял, что ещё хорошо отделался. Мне это удалось, поскольку я не близкий родственник ПМ и с ним лично не знаком. А то могли передать дело в суд, требуя выплатить налог и за прошлые годы, при этом обвиняя меня в том, что я воспользовался ошибкой предыдущей чиновницы, которая с меня этот мифический налог не сдирала. Оказалось, кстати, что и в канцелярии ПМ инструкция появилась внезапно, как и в Университете. Вот что об этом пишет сам Б. Нетаньяху: «речь идет о незаконном распоряжении, принятом вопреки Основному закону государства за четыре дня до моего вступления в должность. И все это за 122 шекеля в день, включая высокопоставленных гостей». Всё-таки ПМ в Израиле уважают больше, чем университетского профессора, выделяя ему на 32 шекеля для приёма одного гостя больше – там ведь VIP – персоны, что ни говори. И эту ерунду пытаются скормить люду как заботу о чистоте власти? Невероятно.
Воспоминания несостоявшегося уголовника были бы не полны, не расскажи я об уроке, научившем меня, как я упоминал в начале заметки, не слушать советы адвокатов. И не идти на сделки со следствием, даже частично беря на себя вину за то, что не делал, в надежде смягчить душу обвинения и судей, вызывая их сострадание. Дело происходило в далёком 1991, но с ГКЧП никак не связано. Меня в США, в полутора часах езды от г. Рино, арестовали и обвинили в безответственном вождении, «создающим опасность для здоровья и жизни американских водителей». Собственно, это была непосредственная причина задержания. А во время обыска в Отделении полицейские нашли у меня в кармане карту, рисованную от руки, и указывающую, как проехать в ближайшую индейскую деревню. Собственно, за неимением лучшей, это была единственная цель нашей поездки.
Карта вкупе с советским паспортом не оставили сомнения, что полицейские имеют дело со шпионом, и бдительный сержант, их начальник, уже, наверное, мысленно примерял себе лейтенантские погоны. От меня потребовали казавшийся тогда огромным залог в 600 долларов и посадили в одиночную КПЗ, где я провёл 6 часов, пока жена созванивалась с нашим знакомым. От него вскоре приехал его сын со своим приятелем, юрисконсультом фирмы «Порш». Он потребовал, чтобы машину от полицейского участка вёл я, несмотря на перенесённый стресс. Это позволило потом ему утверждать в суде, что никакой «безответственности» в вождении у меня не было. По приезде к приятелям, он же велел мне сразу записать подробные показания, поскольку был уверен, что полицейский в итоге начнёт путаться в деталях, и перезабудет их к моменту суда. По его указанию, я должен был выбрать общее заключение - «виновен», пусть и частично, или «не виновен», и советовал, на сказанном единожды твёрдо стоять. Я выбрал «не виновен». С этим я на следующее утро уехал в Питтсбург на заседание физического общества, а затем и назад, в СССР.
Председатель юридической комиссии общества, профессиональный физик и адвокат, а также ряд приятелей - физиков убеждали меня в том, что я должен взять часть вины на себя, поскольку для судьи я чужой, а полицейский – свой, и отказ от признания вины только усугубит моё наказание. Я отказывался, и оказался прав. Суд прошёл в моё отсутствие примерно через год, где мои интересы по предварительной письменной доверенности представляли декан факультета Университета в Рино, и юрисконсульт «Порш». Судья признал моё задержание, а также арест полностью неосновательными и незаконными, и отметил вину полиции в инциденте. А как я выглядел бы, признай хоть частично свою «вину»?
Были потом ещё пару случаев, когда я имел основание убеждаться – стоять на своей правоте, пусть и нелёгкая, но единственно правильная позиция. Однако понимаю, что советовать легче, чем следовать советам. Особенно с учётом той абсолютно ненормальной обстановки, созданной в стране крикливыми группами борцов за псевдо-чистоту власти, которые в своей грязной работе опираются на поддерживающие их многие СМИ.

Иерусалим


ИНТЕРВЬЮ С ЭДУАРДОМ ТОПОЛЕМ

 Автор: Майя Гельфанд фото: Майя Гельфанд

Эдуард Тополь: "Меня евреем сделали пацаны в Полтаве". Интервью по субботам

Когда-то в разговоре с другом Александр Дюма-старший сказал: "Посмотрите на мои руки. Эти руки за десятки лет каторжного труда написали тысячи страниц рукописей романов, пьес, дневников. Это руки не аристократа, но раба".
Современные писатели пишут тексты на компьютере, но от этого их труд не становится легче. Человек, написавший более сорока книг, пьес и киносценариев, покоривший Америку и Европу, а ныне проживающий в Нетании - мой сегодняшний собеседник, писатель Эдуард Тополь.
- Эдуард, у меня есть вопрос, который я не могу не задать. Недавно один известный литератор впал в кому. А когда он из нее вышел, то сообщил всему свету, что Бог есть. Вы, как человек, который тоже побывал Там, что можете сказать по этому поводу?
- Могу сказать: наконец-то! Слава Богу! Барух Ата Адонай! А то ведь все человечество тысячи лет гадало: есть Бог или нет? А теперь мы имеем авторитетное свидетельство известного и всезнающего литератора-антисемита, и просто гора с плеч! Правда, почему-то этот литератор не описывает свою встречу с Господом. Я думаю, что если бы он Его встретил, то рассказал бы о Нем поподробнее. Ведь всем хочется свидетельств, доказательств, деталей встречи. А не просто: раз врачам удалось спасти этого литератора, то только благодаря личному вмешательству и отеческой заботе о нем самого Всевышнего. У меня, например, была остановка сердца. Но через сорок секунд меня отправили обратно, не удостоив аудиенции.
- То есть с Богом вам встретиться не удалось. А как по-вашему - судьба существует?
- Конечно, существует. Она вся на руке написана. У меня в сорок восьмом году в городе Полтаве был такой случай. Я шел из школы, и ко мне подошла цыганка. В то время как раз через Полтаву проходил цыганский табор. А тогда, если табор появлялся в городе, то сразу возникали слухи: там вещи пропали, там скотина исчезла. Говорили, что и дети тоже. И вот молодая красивая цыганка подошла ко мне и предложила погадать. Взяла руку, посмотрела и говорит: "Жить ты будешь за океаном, будет у тебя две жены, двое детей…". В этот момент мама подскочила, схватила меня за руку и утащила домой.
- И самого интересного вы не узнали.
- Она прочла главное.
- Но про ваши литературные достижения она сказать не успела.
- Да, но и так ясно: судьба пишется сверху, а человек проживает свою жизнь соотносительно с ней или не соотносительно. Все, что я смог сделать в своей жизни, а это несколько десятков книг, изданных в шестнадцати странах, я сделал потому, что там, наверху, мне дали такую возможность. Мне подарили литературные способности и достаточно длинную, насыщенную событиями жизнь. То есть мы работали совместными усилиями.
- Мне кажется, вы с самого начала знали, что станете писателем. Ведь вы начали публиковаться в очень юном возрасте, вы сознательно выбрали этот путь?
- Да, ничего другого я не хотел. При этом я уверен, очень важно, кем человек себя считает. Во сколько он себя ценит, столько он и стоит.
- Это очень сложно. Объясните проще.
- Я не имею в виду деньги. Деньги в данном случае не имеют никакой ценности. Не один великой художник умер от голода. И все-таки каждый человек знает свою истинную стоимость. Не финансовую, а ценностную. Все, что я делаю, — это для того, чтобы доказать, в первую очередь, себе, что я это могу.
- То есть вы бросаете себе вызов, ставите перед собой challenges.
- Да, именно challenges. Это и вызов, и испытание. В русском языке нет точного перевода. Понимаете, после сорока книг, вышедших на многих языках, я могу считать себя профессионалом своего дела. И я знаю, чего я стою. Но вот сейчас, в связи с развитием интернета, резко упало количество печатных книг, а возросло количество пиратских электронных версий.
- Не только пиратских. Я лично скачала вашу книгу за три с половиной евро.
- Вы деньги заплатили? Я в первый раз встречаю человека, который платит деньги за электронную книгу. Обычно люди деньги не платят, а скачивают бесплатно. Поскольку считают: зачем платить, когда можно не платить! И однажды я выступил в печати с открытым письмом, в котором объяснял, что в таком случае писателей в России вообще не останется, потому что они не смогут прожить, если их книги не покупают, а воруют. Знаете, что я услышал в ответ?
- Наверное, хамство какое-то.
- Не какое-то, а вполне определенное: "Ты, жидовская морда, скажи спасибо, что мы тебя даром читаем!"
- Ну, про жидовскую морду вы услышали достаточно рано. Так что это не должно было стать для вас каким-то необыкновенным открытием. 

- Да, евреем меня сделало не то, что маму мою звали Саррой, папу Хаимом, а я при рождении получил имя Эдмон Топельберг. Меня евреем сделали пацаны в городе Полтаве, на улице Фрунзе, когда напали на меня, повалили на землю, сели сверху, тыкали лицом в землю и орали: "Ты нашего Христа распял, жиденыш!". Это и было посвящение в еврейство, которое я пронес через всю жизнь. И мне приятно, что буквально в эти дни один из моих романов вышел в Киеве на украинском языке. Таким образом я завершил круг – от мальчика, который, лежа на украинской земле, глотает слезы и песок, до автора, чьи книги они читают на своей украинской мове.

- И эта тема еврейская присутствует практически во всех ваших романах. А вы не стеснялись своего еврейства?
- Не только во всех присутствует, но есть и несколько романов, этой теме специально посвященных: "Любожид", "Русская дива", "Римский период", "Московский полет", "Элиана – подарок Богу" и, наконец, "Юность Жаботинского". Хотя в 15 лет, когда я писал стихи и мнил себя поэтом, я взял русский псевдоним, я никогда не прятал своего еврейства, а, наоборот, порой даже щеголял им. И при этом постоянно, особенно в юности, ощущал на себе это клеймо. Например, я дважды поступал на филфак в Азербайджанский государственный университет, на вступительных экзаменах написал сочинение в стихах, но меня все равно не приняли только потому, что я Топельберг. И это был позор на всю нашу улицу, потому что бакинская улица все знает.
- Одну секундочку, я запуталась. Вы после Полтавы вернулись в Баку?
- Да, я родился в Баку, потом родители бежали от немецких бомбежек в Сибирь, а потом папа получил назначение на работу в Полтаву. А позже я вернулся в Баку, жил с дедушкой и бабушкой и заканчивал школу. Помню, была такая история. После того, как меня провалили на вступительных экзаменах, к нам во двор пришла молодая красивая девушка. Это был невиданный случай: юная азербайджанка ищет еврейского мальчика! Целая свита соседей повела ее по лестнице на второй этаж, где мы жили. Оказалось, что это дочка декана филологического факультета Азербайджанского университета, которую отец послал специально, чтобы пригласить меня к себе в гости. Это был шок. Бабушка выстирала мою единственную нейлоновую рубашку, брат почистил парусиновые туфли зубным порошком, сам я пошел в парикмахерскую привести себя в порядок. В общем, в семь часов вечера я стоял у входа в роскошную квартиру профессора. Там уже был накрыт стол: чай, фрукты, пахлава. Все с восточным размахом. И вот сидит профессор, похожий на актера Этуша. Он предложил мне сесть, а дочку отправил на кухню – женщина не должна сидеть рядом с мужчинами. И весь вечер мы читали друг другу свои стихи. Я, мальчишка, который только что закончил школу и провалился на вступительных экзаменах, и он, уважаемый профессор, аристократ, закончивший Сорбонну. Он обещал, что на следующий год я обязательно поступлю. И, тем не менее, на следующий год меня снова не приняли.
- Почему?
- Потому что все дочки министров должны были куда-то поступать. Ну не на физику же им идти! Поэтому они все поступили на филологический факультет, для меня места не осталось. Потом я поступал в Ленинградский университет, меня опять не приняли. И во ВГИК с первого раза тоже не приняли. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, может быть там, наверху, мне специально не дали поступить и отправили в армию для того, чтобы в итоге я поступил в лучший вуз страны – во ВГИК. Который я успешно закончил, но никто ни разу не спросил у меня диплом. Даже не знаю, где он теперь. Но к тому времени я уже прошел сильную школу журналистики, в свои двадцать с небольшим я уже вел отдел сатиры и очерка в старейшей республиканской газете "Бакинский рабочий". Поэтому все, что делается, - это неспроста.



- Вы стали не только профессиональным журналистом, но и профессиональным сценаристом. А потом вообще решили уехать из Советского Союза в Америку, чтобы стать писателем. Это тоже был своего рода вызов?

- Да, был. К этому времени у меня уже вышло семь фильмов, пьеса шла в театрах Москвы и Вильнюса. Я был востребованным сценаристом. Но мне исполнилось сорок лет, и я себе сказал: или сейчас, или никогда.
- А зачем? Почему вы не могли писать романы, будучи советским гражданином?
- Вам это трудно понять. Вы никогда не ощущали того, что называлось "советская власть". Это нужно испытать на себе. Вот, скажем, такие книги, как "Красная площадь", "Русская дива", "Чужое лицо", "Журналист для Брежнева", - там рассказано многое о советской жизни. И на читателей это производило впечатление именно тем, насколько эмоционально и достоверно была показана советская империя и как живет и чувствует человек, находясь под прессом КПСС. Я мог жить сытно, но ведь жизнь не измеряется количеством икры с блинами. Там нельзя было оставаться, если ты себя считал личностью, а не ремесленником. Тем более, если появился шанс легально уехать. Мне такой шанс представился, и я, по сути, вытянул лотерейный билет. Из-за того, что я был прописан в Баку, мне не чинили препятствий, я смог покинуть СССР.
- Вы уезжали по израильской визе?
- Да. Сестра моя, с которой мы выезжали вместе, поехала с дочкой в Израиль, а я отправился покорять Америку.
- Удалось?
- Во всяком случае, если мои книги были в списке мировых бестселлеров, если на Пятой авеню с одной стороны во всю витрину Barnes and Nobles, крупнейшей сети книжных магазинов Америки, был выставлен мой роман "Чужое лицо", а с другой стороны, в Skribner’s, а это было очень престижное в то время издательство, был в витрине мой "Красный снег", то я думаю, кое-чего я достичь сумел.
- А что чувствует человек, чьи книги выставлены в витринах двух крупнейших книжных магазинов, да еще в центре Нью-Йорка?
- Он чувствует себя ужасно, потому что в тот момент было некому его сфотографировать.
- Вы были один?
- Да, в тот момент рядом не было никого, кто бы мог разделить со мной эту гордость.
- Почему?
- Потому что все друзья, все те, кто мог порадоваться за меня, остались в СССР, в прошлой жизни.
- Вам было тяжело?
- Ну, что значит тяжело? Рабочий момент, все нормально. Я сел работать дальше.



- А почему ваши книги стали так популярны в Америке?

- Они стали популярны не только в Америке, но и в Европе, Японии, Австралии. Я думаю, что успех был в первую очередь потому, что у меня кинематографическое образование и опыт работы в кино. Поэтому мои книги, особенно первые, написаны, как развернутый сценарий, в жанре детектива, для широкого читателя. Первый тираж "Красной площади" в мягкой обложке был пятьсот тысяч экземпляров, и он разошелся за один месяц! Это и был первый успех.
- А как это случилось?
- В то время я жил на пособие по безработице, на границе Бронкса и Манхеттена. Нищенский пуэрториканский район, время депрессии, очереди за пособием по безработице растягивались на три часа. Каждый четверг в восемь утра я шел, занимал очередь, и к одиннадцати получал свой чек. И вот как-то рано утром, пока я еще не успел выйти из дома, раздался звонок: "Мистер Топол? Вас беспокоит вашингтонский корреспондент лондонской газеты "Тайм". Я буду в Нью-Йорке через полтора часа, и мне нужно с вами встретиться". Я говорю: "А что такое?" Он отвечает: "Как, вы не знаете, ваш роман The Red Square вышел два дня назад в Лондоне, и он уже в списке бестселлеров, мне дали задание взять у вас интервью". А я об этом еще не знал и так растерялся, что сказал: "Я не могу вас принять раньше двух часов дня". Это была глупость с моей стороны…
- Почему?
- Потому что я получил свой чек, пошел в русский магазин, купил на все деньги икру, какие-то деликатесы, фрукты. И когда он прилетел, у меня дома был полный стол. А надо было, чтобы он постоял со мной в очереди безработных и там взял у меня интервью! Вот это был бы журналистский "фитиль"!
- Куда же подевался ваш журналистский инстинкт?
- До сих пор не могу себя простить! В течение всего трех месяцев эта книга вышла во всей Европе, стала официальным мировым бестселлером.
- А как это произошло? Вы, никому не известный литератор из СССР, приехали покорять Америку. И вас там ждали?
- Никто меня не ждал. В то время приехало достаточно много амбициозных авторов, которые мечтали состояться на Западе. Я со своей рукописью "Красной площади" пешком обошел в Нью-Йорке двадцать восемь издательств. И все присылали мне вежливые письма: "Good luck with another publisher", желаем удачи с другим издателем. Потому что эту рукопись, написанную по-русски, они отправляли на рецензию за сто долларов какому-нибудь эмигранту 1916-го года разлива. Но не мог же он рисковать заработком постоянного рецензента русских рукописей и рекомендовать издателю купить роман, перевести на английский и издать – а вдруг книга провалится? Но потом в лице европейского издательства "Посев" появился так называемый "литературный агент", они отправили рукопись маленькому британскому издательству "Квартет", где редактор-шотландка читала по-русски. И за три тысячи долларов "Квартет" купил и "Красную площадь", и "Журналиста для Брежнева".
- Это были большие деньги по тем временам?
- За два романа, которые стали бестселлерами? Нет, это были гроши. Тем паче, "Посев" взял себе 25%.



- И что было дальше?

- А дальше умер Брежнев. Буквально назавтра, после того, как "Квартет" купил "Красную площадь", где было сказано, что после Брежнева генсеком станет Андропов. Все советологи мира писали тогда, что преемником будет Устинов, Громыко или Романов, и только в "Красной площади" была изложена подковерная борьба за кремлевскую власть, которую вел Андропов. Издатель понял, что эту книгу нужно выпускать срочно, он взял трех переводчиков, и буквально через десять дней эта книга вышла в Великобритании в твердой обложке, а затем в Америке в мягкой, и дальше разошлась по всей Европе.
- То есть вы оказались в нужном месте в нужное время.
- Так совпало.
- А откуда вы знали, что происходит в среде советской партийной верхушки?
- Еще во время учебы во ВГИКе я был разъездным корреспондентом "Комсомольской правды" и "Литературной газеты", ездил по стране и знал изнутри, как устроена советская реальность. Она была инертна, она годами не менялась, структура была статичной. Эта пирамида партийная, эти пайки, дачи, съезды, жаргон, социальные отношения – они оставались неизменными в течение многих лет. И я описал все это в своих книгах. Конечно, в США и до меня были создатели лихо закрученных по фабуле произведений, но я сумел именно в этом популярном жанре донести до массового читателя специфику жизни советских людей на разных социальных уровнях.
- А после выхода в свет этой книги вам не угрожали расправой, не пытались запугать?
- Ну, обещали поначалу. Но до дела не дошло. Тогда у КГБ были более важные фигуры, которых им нужно было запугать или ликвидировать.



- А вам не кажется, что беллетристика, так же, как и журналистика, кстати, — это очень неблагодарный жанр?

- Почему? Меня и сейчас приглашают в разные города на встречи с читателями, и там люди обязательно приносят на подпись мои книги, изданные даже тридцать лет назад. То есть люди везли мои книги с собой в эмиграцию и до сих пор их читают. А вообще, однажды, когда я написал открытое письмо российским олигархам, меня позвал на свою передачу Владимир Соловьев. И он спросил примерно так же, как и вы: "Неужели вы думаете, что вас будут читать через двадцать лет?". Я ответил: "Посмотрим". И вот, прошло двадцать лет, даже больше. Мои книги до сих пор читают, издают, экранизируют. Жаль только, что Соловьеву я не могу об этом напомнить, потому что уже много лет не подаю ему руку.
- Если вы сами перешли к этой теме, то я хотела бы вас спросить про это письмо, которое вы написали российским олигархам-евреям, и которое наделало тогда столько шуму. Зачем вы его написали?
- Это был девяносто восьмой год, дефолт. Я тогда в очередной раз оказался в Москве, гулял по городу и был в ужасе от того, что видел. Страна рухнула буквально в один день, люди были в отчаянии, толпы штурмовали закрытые железные двери банков, огромное количество богатых людей потеряли все в одночасье, люди кончали с собой, кто-то прыгнул с моста в Москва-реку. Это был кошмар. Я это видел своими глазами. И как-то утром я проснулся как от толчка - почувствовал, словно кто-то диктует мне текст. И за сорок минут написал ту статью. К тому моменту у меня уже была достаточно длинная история отношений с Березовским, мы с ним обсуждали эту ситуацию с дефолтом.
- Вы обсуждали ответственность еврейских олигархов перед русским народом?
- Я говорил и написал о том, что меня не интересует, как они заработали свои деньги. Но когда-то на горе Синай наш народ подписал с Господом Богом договор о том, что десять процентов всех доходов нужно отдавать голодным и нищим. И вот сейчас русский народ рухнул в голод и разруху, и ваша обязанность отдать десять процентов людям, которые находятся в отчаянном положении. Ведь это уникальный шанс продемонстрировать России свое отношение, поднять у русских нашу репутацию.
- Но жадность оказалась сильнее. Что вам на это ответили?
- Началась травля. Причем оттуда, откуда я не мог этого ожидать – из эмигрантской прессы. Полосы газет, посвященные обливанию меня грязью, коллективные письма: "Мы статью Тополя не читали, но…" и все подобное. Особенно старалась главная американская русскоязычная газета, которая до этого печатала все мои романы. Потом я узнал, что это был личный заказ Березовского, он хозяину газеты заплатил пятьдесят тысяч долларов за эту кампанию.
- Он заплатил очень высокую цену, и не только деньгами. А почему вы решили в Израиль переехать? Все-таки, поменять Майами на Нетанию – это еще один вызов, который вы себе бросили.
- Да, я всю жизнь себя испытываю. Приехать из Баку в Москву, закончить ВГИК, вытребовать себе свободный диплом и без копья в кармане ночевать на московских вокзалах до тех пор, пока "Мосфильм" купит мой сценарий. Приехать в США, зная по-английски тридцать слов, и стать автором мировых бестселлеров. Вернуться в Россию, где экранизировали мои книги так, что мне пришлось снимать с титров свою фамилию, и взять власть в свои руки - стать продюсером и режиссером и сделать фильм "На краю стою", который собрал несколько премий международных фестивалей и – единственный – был трижды в прайм-тайм на Первом канале. А приехать в Израиль с молодой красивой женой – это не испытание? И сделать то, чего никто не делал, - написать первый в литературе роман о сионисте - это был тоже challenge. Кстати, я считаю, что Господь Бог не стал меня задерживать у себя именно потому, что я еще не закончил свои дела на Земле.
- Вы имеете в виду эту книгу?
- И эту, и следующие. Потому что "Юность Жаботинского" - лишь первый роман из серии книг про сионистов.
- А как это получилось, что в Израиле не написано книг о Жаботинском?
- О сионистах нет ни одного романа. Есть биографии, исследования, докторские диссертации. Романов нет. Я поставил перед собой цель написать серию романов о выдающихся сионистах: о Трумпельдоре, Дизенгофе, Шамире, Бегине, Голде Меир и других основателях Израиля. Их именами у нас названы улицы, но молодежь, даже израильская, почти не знает, кто они такие, как жили, как стали сионистами и создавали наше государство. А это такой захватывающий материал! Это такие истории – Штирлиц отдыхает!
- Вам работы хватит до ста двадцати.
- И даже больше, если найдется инвестор или филантроп, который поможет реализовать этот масштабный проект, позарез нужный еврейской молодежи во всем мире.
Эдуард подарил и подписал мне свою только что вышедшую в свет книгу "Юность Жаботинского", а я угостила его нежным морковным тортом.

Профессиональная домохозяйка, автор книги "Как накормить чемпиона"

Беннет начинает избирательную кампанию с законопроекта об облегчении гиюра


Пятьсот тысяч наших сограждан, репатрианты прошлых лет, формально не считаются евреями. Они тесно связали себя с нашим народом семейными узами и самим фактом жизни в Израиле. Есть среди них носители еврейских фамилий-евреи по отцу, жены (мужья) евреев и даже родившиеся в Стране с ивритом как с родным языком. Они ведут тот же образ жизни, что и прочие евреи, живут в тех же домах и кварталах, работают и учатся рука об руку с нами, служат в армии и платят налоги. Как правило, они отмечают еврейские праздники и памятные даты, соблюдают некоторые мицвот. Словом, они являются евреями ДЕ-ФАКТО. Тем, кто готов к тому, государство и общество должны дать возможность пройти процедуру гиюра и в полной мере присоединиться к еврейскому народу, стать евреями ДЕ-ЮРЕ.
Эта проблема не нова для Израиля и успешно решалась в отношении прошлых волн алии. Из Германии в тридцатые годы, из Польши в пятидесятые, из Румынии в шестидесятые. Давно пора решить ее и в отношении репатриантов из бывшего Сов. Союза.              Давид М. 

 


--> -->
Беннет начинает избирательную кампанию с законопроекта об облегчении гиюра
Нафтали Беннет объявил в начале новой избирательной кампании, что партия «Новые правые» проведет новый закон о гиюре, который вернет этой процедуре привлекательность в глазах «евреев, не признаваемых евреями», и увеличит число гиюров с 2,000 до 10,000 в год.
Декларацию Беннета с объяснением необходимости обл=егчения гиюра публикует сайт «Аруц Шева». Лидер «Новых пр=в х» заявляет, что полмиллиона граждан Израиля «живут, как евреи, то есть, в точности, как мы все», но не имеют возможности официально «присоединиться к еврейскому народу» — и это, по словам Беннета, является «тяжелой проблемой» и даже «тикающей бомбой», которая требует срочной нейтрализации.
«Новые правые» выдвигают старое программное требование ликвидировать монополию главного раввината, дать полномочия проводить гиюр городским раввинам и узаконить, наряду со «строгим» ультраортодоксальным гиюром «мягкий» и «приятный» метод, который, по мнению Беннета, сразу резко увеличит число желающих принять иудаизм.
Беннет дает понять, что его уход из партии «Еврейский дом» был связан с усилением ультраортодоксального, «хардального» крыла, которое провалило начатую третьим правительством Нетанияху реформу гиюра. Беннет объявил, что партия «Новые правые» — это «партия решения больных проблем», которые десятилетиями копятся и не решаются в Израиле.
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..