понедельник, 24 марта 2025 г.
АЛЕКС ТАРН: ЧТО ПРОИСХОДИТ (ВЫПУСК 2)
ЖЕНЩИНА ЗА КАДРОМ И В КАДРЕ
Женщина за кадром и в кадре
Еврейский музей и центр толерантности в Москве знакомит с легендарными женщинами‑режиссерами ХХ века. Жанр выставки «Женщина за кадром. Постскриптум к 100‑летию кинорежиссера Татьяны Лиозновой» (кураторы Нина Гомиашвили, Вячеслав Шмыров, открыта 13.03–27.07) изящно обозначен как постскриптум.
В фокусе — кинорежиссер
Речь о постскриптуме к столетнему юбилею Татьяны Михайловны (Моисеевны) Лиозновой (1924–2011).
Дочь Моисея Александровича и Иды Израилевны Лиозновых, она носила очень символическую еврейскую фамилию. И носить ее было непросто: в 1949 году после окончания мастерской С. Герасимова и Т. Макаровой во ВГИКе она распределилась на киностудию имени Горького, но вскоре была уволена, став одной из жертв кампании по борьбе с безродными космополитами. Восстановлена на киностудии имени Горького лишь в 1953 году.
Раздел, посвященный ее фильмам, можно назвать сердцем выставки. Ее картины вошли в историю отечественного кино и остались любимыми картинами миллионов зрителей. Редкое сочетание. До сих пор, если судить по рейтингу «Кинопоиска», «Семнадцать мгновений весны» в первой десятке самых популярныхсериалов. А в 1973‑м, в год выхода, телесериал посмотрели более 100 млн человек.
Впрочем, режиссер даже известных фильмов остается, как правило, за кадром. В этом смысле название выставки обещает путешествие за кулисы режиссерской профессии, манит открытием новых тайн любимых фильмов.
Архивные раритеты открывают знакомые до последнего кадра фильмы как пространство неочевидного выбора. Среди таких открытий — два альбома с актерскими фотопробами на роли для фильма «Семнадцать мгновений весны». На самом деле, рассказывает сокуратор выставки Вячеслав Шмыров, альбомов было пять. Три альбома с фотопробами на мужские роли и два с фотопробами на женские. Но оценить сложность выбора можно и по тем, которые показаны на выставке.
То, что это экспозиционные копии, оказывается плюсом: альбомы можно полистать, сравнивая претендентов, допустим, на роль профессора Плейшнера. Кажется, в его роли невозможно представить кого‑либо, кроме Евгения Евстигнеева. Но фотопробы раскрывают карты, которые были у режиссера. Среди пробовавшихся на фильм — блистательный Юрий Катин‑Ярцев, и благородный Ян Грантинь, актер рижского театра, и Александр Роговин, и Вацлав Янович. Даже на роль Штирлица пробовались два актера: кроме Вячеслава Тихонова режиссер рассматривала кандидатуру Паула Буткевича, чья «нордическая внешность» в итоге пригодилась в эпизодической роли.
Среди тех актеров, альтернативы которым Лиознова не видела, были Ростислав Плятт, ставший идеальным пастором Шлагом, и Светлана Светличная, в исполнении которой прелестная Габи обрела и женственную мягкость, и пленительное обаяние, и сдержанное достоинство одиночества.
Были и отказы от предложенной роли. Один из них, чей след оставило неотправленное письмо, найденное в РГАЛИ, дает понимание не только планки требований актера, но и того, насколько многим сценарий и фильм обязаны личности Татьяны Лиозновой. Речь идет о записке Фаины Раневской: именно ее Юлиан Семенов мечтал увидеть в роли фрау Заурих.
Фаина Георгиевна, начав с реверансов (не люблю огорчать, не люблю отказывать), завершает жестко:
Неистовый Юлиан <…> при всем своем неистовом желании моего участия в телефильме не видит этой немки так же ясно, как видит всех других персонажей <…> им созданных. Я тем более ничего не представляю себе в данной ситуации <…> То, что Ю. С. читал, меня <…> не увлекло, это не живое, надуманное!
В итоге роль фрау Заурих «задышала» благодаря работе режиссера Татьяны Лиозновой и игре Эмилии Мильтон.
Драмы и страсти, споры и трудности выбора, в которых рождался фильм, словно оживают в «документальном романе», присутствующем в экспозиции выставки. Дескать, почувствуйте, как трудно быть режиссером.
Стоит добавить, что выставка не только обращает внимание на «народные хиты», снятые Лиозновой, но и напоминает о ее менее известных фильмах. Между тем картина «Евдокия», например, в первый год проката, в 1961‑м, собрала 34,4 млн зрителей. Картину, снятую Лиозновой 20 лет спустя, «Карнавал» с Ириной Муравьевой, в первый год увидели 30,4 млн человек.
«Впопыхах я забыла —
я женщина. Это особая трудность…»
Жанр юбилейного постскриптума не исчерпывает сюжет выставки. Если одна из ее стержневых линий — «профессия — режиссер» — сама по себе обещает драматические повороты, то уточнение «режиссер — женщина» превращает производственную драму в авантюрный роман. Как написала в своем дневнике Маргарита Барская, «впопыхах я забыла — я женщина. Это особая трудность. Я не сразу поняла, что это замедляло все мои стремления к режиссуре».
Эти слова могли бы повторить почти все героини выставки «Женщина за кадром». И Ольга Преображенская, в 1930‑м снявшая первую экранизацию «Тихого Дона». И сестры Валентина и Зинаида Брумберг, вышедшие из ВХУТЕМАСа прямиком в анимационное кино и создавшие классические мультфильмы «Самоедский мальчик», «Сказка о царе Салтане», «Три толстяка», «Кот в сапогах». И Эсфирь Шуб, которая не только первой использовала дореволюционную хронику в монтажном кино, но и собрала и систематизировала старые документальные киноленты.
Дочь страхового агента Гилеля Мееровича Рошаля из местечка Сураж, Эсфирь сумела окончить Высшие женские курсы в Москве, стать личным секретарем Мейерхольда, монтажером в Госкино, а затем и режиссером на «Мосфильме». Таланту и целеустремленности этой «девушки из местечка» очень сложно было поставить преграды. Ее «Падение дома Романовых» (1927) и сегодня смотрится с колоссальным интересом.
Даже режиссерская работа Юлии Солнцевой, чей фильм «Повесть пламенных лет» (1960) был отмечен жюри Каннского фестиваля, осталась отчасти под сенью славы ее мужа — Александра Довженко. А ведь она была первой женщиной‑режиссером, отмеченной в Каннах! Но формулировка этой награды акцентировала не только достоинства ее режиссуры, но и «продолжение дела Александра Довженко».
Разумеется, для Солнцевой это было высшей похвалой. Не только из‑за ее любви к мужу, верности их совместной работе, но и потому, что для продолжения дела гения нужно быть с ним на одной волне, на одном уровне таланта, необходимо пройти сходную школу мастерства. Достаточно посмотреть на схемы объектов съемок для фильма «Повесть пламенных лет», подготовленные Ф. Ф. Проворовым, чтобы оценить уровень командной работы и профессионализма Солнцевой‑режиссера.
Тем не менее «особая трудность» — быть женщиной‑режиссером в первой половине ХХ века — становится на этой выставке отправной точкой для развития еще одной сюжетной линии. Ее драматизм определяется тем, что «сопротивление материала» на съемках дополняется «сопротивлением окружения». А в окружении многие операторы, например, были уверены: неженское это дело, режиссура.
В XXI веке это может вызвать улыбку. Но интервью о вхождении в профессию, о балансе между жизнью и работой наших современниц, известных режиссеров, в том числе Анны Меликян, Натальи Гугуевой, Веры Сторожевой, Алены Званцовой, Клавдии Коршуновой, Заки Абдрахмановой, Анны Кузнецовой, которые мы видим в финальной части проекта, доказывают: тема не закрыта. Напротив, она требует осмысления и исследования.
В этом смысле жанр выставки больше похож не столько на постскриптум, столько на пролог, или введение в огромную тему, которая чем дальше, тем больше выглядит актуальной.
Речь не только о вхождении женщин в профессию, которая на заре ХХ века считалась мужской. Точно найденное название выставки «Женщина за кадром» интересно своей амбивалентностью. Массовая культура использует образы женщин как объектов желания. А женщина, становящаяся режиссером, получает право на собственный взгляд, на представление своей картины мира. И она может совпадать или отличаться от маскулинной, но в любом случае это обретение женщиной своего голоса.
Своеобразие взгляда определяется, конечно, не только гендером, но и личностью режиссера. Но почему‑то кажется логичным, что первый в мире звуковой детский фильм сняла именно женщина — Маргарита Барская. Ее фильм «Рваные башмаки», поставленный в 1933 году на студии «Межрабпомфильм», одним из первых получил мировой прокат.
На выставке можно видеть письмо из американской прокатной компании, которая просит удалить кадр с обнаженным ребенком. Барская не только едва ли не первой начала работать с детьми на съемочной площадке, она поставила фильмы, которые были интересны детям. Судьба ее сложилась трагично: после того как второй ее фильм, «Отец и сын», был запрещен в прокате, уволенная со студии Барская в июле 1939 года покончила с собой. Ей было 36 лет.
Маргарита Барская, чье имя хорошо известно историкам кино (Наталья Милосердова написала захватывающую документальную книгу о ее жизни и творчестве), заслуживает памяти. Ее история, с одной стороны, образец классического пути актрисы в режиссуру, а с другой — поразительная повесть женщины — страстной, бесстрашной, прекрасной, — которой борьба за право снимать фильмы стоила жизни.
Родившаяся в обеспеченной еврейской семье в Баку, еще ребенком вышедшая на сцену в спектакле с Верой Комиссаржевской, она становится актрисой театра «Красный факел» и уезжает с труппой в Одессу. Как она сама сказала в автобиографии, «я встретила свою жизнь и вцепилась в нее обеими руками».
На выставке можно видеть ее фотографии с режиссером Петром Чардыниным: они поженились в 1927 году. У них была большая разница в возрасте. Она несказанно хороша, талантлива и амбициозна. Чардынин снимает ее в своих фильмах. Однажды, когда в 1925 году для двух серий картины «Укразия» (приключенческая картина о красном разведчике под личиной белого офицера) было отснято 12 тыс. метров негатива, Чардынин сел разбирать материал. А Маргарита решила ему помочь. «Взяв в руки кусок пленки, он показал мне, как ее резать на куски, нумеровать и сортировать по полкам, — пишет она в автобиографии. — С тех пор я работала с ним беспрерывно по всем картинам».
Они расстанутся через шесть лет. Но после успеха «Рваных башмаков» она отправит ему телеграмму, благодарно адресовав: «Учителю». Из Одессы отправится в Москву. Станет одной из создательниц фабрики детских фильмов, членом киносовета при Наркомпросе. А в 1937‑м будет вычеркнута из общественной и кинематографической жизни. Ее имя забудут на долгие годы.
Перед экраном и за кинокамерой
Выставка складывает судьбы женщин‑режиссеров ХХ века, как пазл. Фильмы этих женщин, будь то Ольга Преображенская, Эсфирь Шуб, Александра Хохлова или Надежда Кошеверова, Маргарита Барская или Динара Асанова, Кира Муратова или Лариса Шепитько, — часть общей истории века и кинематографа. Но вместе с тем это история отношений женщин и мужчин, которые всегда разворачиваются внутри расписанных социальных ролей. Именно поэтому третьей, но не последней по значению линией экспозиции становится эволюция образа женщины в кино.
Этот образ оказывается мерцающим, изменчивым, многогранным. От ослепительной Аэлиты, сыгранной Юлией Солнцевой в одноименном фильме Якова Протазанова (1924), до чувственной Аксиньи, чью роль в «Тихом Доне» (1930) исполнила Эмма Цесарская, кажется, «дистанция огромного размера». Так же, как от деревенской героини Татьяны Дорониной в фильме «Три тополя на Плющихе» до элегантной грациозности Габи или тихой трепетности жены Исаева‑Штирлица в сериале «Семнадцать мгновений весны».
Кинопроекции двух сцен — в немецком кафе Elefant и у московского кафе «Три тополя» — создают для зрителя пространство погружения. Это погружение не столько в атмосферу фильма, сколько в воспоминания о картинах, об их просмотрах, о собственном опыте встреч и расставаний. В этом смысле выставка‑постскриптум предлагает лирический комментарий к опыту самих зрителей.
Этот комментарий не пугает навязчивостью. Он скорее расширяет пространство очевидного.
Рисунок Марка Шагала «У деда в Лиозно» — рифма к биографии предков Татьяны Лиозновой.
А современная сапожковская игрушка — параллель к живописи Абрама Ефимовича Архипова и фильму «Бабы рязанские» (1927) Ольги Преображенской.
Машинописный листок со стихотворением К. Бальмонта, посвященным Эсфири Шуб, выглядит неожиданно рядом с ее фотографией с Эйзенштейном на съемках фильма «Октябрь» и номерами журнала «Кино‑фот» 1920‑х годов.
Зазор, несовпадения, царапающие вроде бы нестыковки — как раз то, что позволяет ощутить воздух эпохи, воздух века. В этом веке одна эпоха не отделена от другой жесткой линией, как серебряный век не отделен Рубиконом от пореволюционной эпохи.
Эта проницаемость времен и пространств сродни природе кинематографа. Зритель тоже оказывается в двух реальностях — кинозала и «фильмы». Фильм предлагает то «четвертое измерение», о котором мечтал серебряный век.
Выставка в Еврейском музее и центре толерантности дает шанс ощутить проницаемость эпох. И — заглянуть в видоискатель кинокамеры, которую направляют женщины за кадром.
Благословенная сила порядка. Недельная глава «Пекудей»
Благословенная сила порядка. Недельная глава «Пекудей»
«Пекудей» (точнее, целая череда недельных глав, где зачином служат «Трума» и «Тецаве», а апофеозом — «Ваякгель» и «Пекудей») — весьма необычное завершение книги Шмот. Ведь в остальном книга повествует о бурной истории изгнания и порабощения сынов Израиля, а также о противостоянии египетского властителя человеку, который, возможно, вырос вместе с ним во дворце, — Моше, вставшему во главе рабов‑евреев. Речь идет о самом драматичном вмешательстве Б‑га в ход истории, о знамениях и чудесах, удивительных явлениях и спасениях. События нарушают даже законы природы: народ, спасаясь от погони, переходит море посуху, а колесницы фараонова войска застревают, погружаясь в ил. Это самая знаменитая история освобождения. О ней снят целый ряд фильмов. Она дала надежду многим угнетенным народам.
Казалось бы, самый подходящий апофеоз для нее — главы 19–24 книги Шмот: Б‑жественное откровение на горе Синай, завет Б‑га с народом, Десять заповедей и вытекающее из них гражданское законодательство. Казалось бы, повествование с самого начала подводит именно к этому эпизоду — официальному закреплению отношений, которые свяжут Б‑га с народом, а народ с Б‑гом, чтобы небеса спустились на землю, а народ воспарил с земли к небесам.
Разве может что‑то значить для этой истории пространный рассказ о строительстве Святилища (вначале, в «Трума» и «Тецаве», приведены повеления Б‑га, адресованные Моше, а в «Ваякгель» и «Пекудей» — повеления Моше народу и описание того, как народ их исполнял)? К чудесам это вообще не имеет отношения. И со свободой вроде бы тоже никак не связано. В этих главах главное действующее лицо — не Б‑г, а народ: те, кто приходит с приношениями, искусный мастер Бецалель и другие работники, в том числе женщины, которые соткали материю из козьей шерсти, подарили для строительства свое имущество и пожертвовали свои зеркала на изготовление медного чана‑умывальника. На протяжении почти всего повествования ощущаешь, что его место — в Ваикра, книге о священном, а не в Шмот, книге о свободе.
Судя по всему, здесь Тора хочет донести до нас кое‑что глубокое и доныне актуальное. Но докапываться до смысла придется поэтапно.
Начнем с крайне любопытного факта: Тора выбирает похожие слова, когда описывает строительство Святилища сынами Израиля — и сотворение Б‑гом вселенной. О завершении строительства Святилища Тора говорит так: «…этим завершились все труды для Святилища — Шатра Встречи. Сыны Израиля сделали все так, как повелел Моше Г‑сподь, — [все точно] так и сделали <…> Моше осмотрел все труды , и оказалось, что они сделали все так, как повелел Г‑сподь, — [точно] так они и сделали. И Моше благословил их» (Шмот, 39:32, 43).
А о завершении сотворения вселенной Тора рассказывает так: «[Так] было завершено [создание] небес, земли и всего строя [небесных и земных творений]. В седьмой день Б‑г завершил Свои труды, которыми Он занимался, — в седьмой день Он покоился от Своих дел, которыми был занят. Благословил Б‑г седьмой день и освятил его, ведь в этот день прекратил Он все труды, которыми [Он], Б‑г, занимался» (Берешит, 2:1–3).
В обоих фрагментах находим три ключевых слова: «труды», «завершен» и «благословил». Эта перекличка не случайна. Таким образом Тора указывает на необходимость интертекстуального подхода: намекает, что некий закон или эпизод надо истолковывать в контексте другого закона и эпизода. В данном случае Тора подчеркивает, что книга Шмот завершается тем же, с чего начинается книга Берешит: созидательным трудом Творца или творцов. Обратите внимание на параллели и различия. Книга Берешит началась с акта Б‑жественного творения. Книга Шмот заканчивается актом творения, который совершают люди.
Чем внимательнее мы изучаем оба текста, тем заметнее, как тонко выстроены параллели между ними. Рассказ о сотворении вселенной в Берешит организован вокруг числа «семь», повторяющегося много раз. Семь дней творения. Слово «хорош/ хорошо» употреблено семь раз, слово «Б‑г» — тридцать пять раз, а слово «земля» — двадцать один раз. В первом стихе Берешит семь слов, во втором — четырнадцать, а в трех заключительных — 35 слов. Полный текст содержит 469 (7×67) слов.
В недельных главах «Ваякгель — Пекудей» рассказ о строительстве Святилища тоже организован вокруг числа «семь». Слово «сердце» семь раз встречается в Шмот, 35:5–29 — указаниях Моше насчет материалов для строительства и еще семь раз — в Шмот, 35:34–36:8 — указаниях, которым должны были следовать мастера Бецалель и Оголиав. В этом же разделе семь раз встречается слово «трума» («приношение»). В главе 39, где говорится об изготовлении священнических одежд, семь раз встречается словесный оборот «как повелел Моше Г‑сподь». Еще семь раз он встречается в главе 40.
Итак, на первом этапе заключаем: язык и композиционное построение этих двух отрывков призваны подсказать, что мы должны их сравнить. Строительство Мишкана сынами Израиля — аналог сотворения вселенной Б‑гом. Но мыслимо ли это? Как можно сравнивать крохотную постройку с целой вселенной? Как можно сравнивать конструирование из уже существующих материалов с Б‑жественным актом творения всего из ничего?
Суть откроется нам на следующем этапе. В первой главе книги Берешит рассказывается, как Б‑г творит упорядоченную вселенную: «Сказал Б‑г: “Пусть будет <…>” и стало так <…> и увидел Б‑г, что это хорошо».
За первые три дня Он создал сферы вселенной: день и ночь, верхние и нижние воды, море и сушу. В следующие три дня Он поместил в каждую сферу соответствующие светила и живых существ разных видов: солнце, луну и звезды, птиц и рыб, животных и людей. В завершение рассказа о шестом дне читаем: «Б‑г оглядел все, что Он создал, — оно [было] очень хорошо».
То есть каждый элемент был хорош сам по себе и слаженно взаимодействовал со всеми остальными. Описание пронизано гармонией. Вначале Б‑г создал порядок.
Затем Он создал людей, а они привнесли хаос: сначала это проделали Адам и Хава, затем — Каин, затем — поколение Потопа, и так продолжалось, пока, как сообщает нам Тора, Б‑г не раскаялся, что создал род человеческий на земле (Берешит, 6).
Итак, первые главы книги Берешит повествуют о падении: человечество скатывается от порядка к хаосу.
И мы начинаем догадываться об истинной сути Святилища. Оно представляло собой тикун («исправление») греха золотого тельца.
Тора говорит о тельце относительно мало, зато о поведении сынов Израиля — очень много. Сначала они с угрожающим видом обступили Аарона, и тот, похоже, испугался за свою жизнь. Затем, когда телец был изготовлен, они устроили застолье, ели, пили, затем вскочили и «принялись веселиться». Моше, спустившись с горы, увидел, что народ «развращен, что Аарон распустил его — врагам на посмешище». Перед нами картина хаоса. От порядка ничего не осталось. Люди, утратив самоконтроль, вначале поддались страху, а затем дали волю дионисийскому началу и ударились в загул.
Тикун хаоса — это порядок. Именно это исправление воплощало в себе Святилище, изготовленное по четко предписанным размерам и из четко оговоренных материалов, состоявшее из добровольных приношений народа, построенное мастером по Б‑жественному вдохновению. Оно представляло собой микрокосм абсолютного порядка.
Таким образом, завершение книги Шмот — не то чтобы отголосок начала книги Берешит, а противоядие от описанных в Берешит прискорбных событий. Если человечество способно разрушить Б‑жественный порядок, обратив его в хаос, то пусть человечество докажет, что способно спасти порядок от хаоса. Вот путь, который должны проделать сыны Израиля, — от золотого тельца до строительства Святилища. Мы в силах преодолеть путь от хаоса к порядку.
Изготовление золотого тельца было опрометчивой, импровизированной, хаотичной попыткой ответить на правомерный вопрос, когда сыны Израиля задумались: «Что нам делать здесь, посреди пустыни, без Моше, который был для нас посредником в отношениях с Б‑гом?»
Нашелся верный ответ — строительство Мишкана. Мишкан служил постоянным знаком того, что Б‑жественное присутствие пребывало среди народа даже в отсутствие такого пророка, как Моше. Собственно, как только Мишкан был достроен и освящен, Моше уже не играл в нем никакой роли. Служением в Мишкане руководили не пророки, а священники. Забота о порядке — дело священников.
Мишкан, Храм и синагога разнятся между собой, но в пространстве они — то же самое, что шабат во времени. Они символизируют идеальное царство порядка, то, каким Б‑г хочет видеть наш мир. Входя в них, мы покидаем мир социума с его конфликтами и раздорами, войнами и несправедливостями и оказываемся под крылом Б‑жественного присутствия, внимая небесной гармонии, чувствуя, как очищается наш дух, когда мы приходим искупить свои грехи или возблагодарить за ниспосланные благословения. Именно здесь мы находим постоянно пребывающий дух Б‑га. Это противоядие от злой карикатуры, в которую мы частенько превращаем Б‑жий мир.
Есть и другая реальность. Я верю, что именно в священном времени, во время шабата, и в священном пространстве, в Святилище/ Храме/ синагоге, мятущаяся душа находит покой, сердца открываются миру и души облагораживаются. Именно там мы понимаем, что являемся частью чего‑то более грандиозного, чем этот миг и эта точка планеты. Именно там мы, вслушавшись, сможем расслышать песню, которую творение поет своему Творцу. Там мы приносим Б‑гу свои грехи и недостатки — и очищаемся. Там мы чувствуем, что жизнь подчинена порядку, который нам надо научиться уважать. И именно там Б‑г совсем близко — не на вершине горы, а здесь, среди нас.
Должно существовать такое время и место, где нам открывается, что не все на свете погружено в хаос. Именно поэтому книга Шмот завершается появлением Святилища. Свобода живет там, где царит порядок.
ОГОНЬ И ЧЕРНИЛА
Огонь и чернила
Материал любезно предоставлен Chabad.org
Предисловие: Полуночный визит президента и поэта
В июле 1966 года Хаиму Граде — идишскому писателю, столь живо запечатлевшему еврейскую жизнь и ученость довоенной Литвы, — позвонили по телефону. Журналист и активист рабочего движения Залман Шазар, тогдашний президент Израиля, прибыл в Нью‑Йорк в ходе своего первого официального визита в США и вскоре отправляется в Вашингтон, где ему предстоит встретиться с президентом Джонсоном. Но у Шазара на уме было еще кое‑что. Как вспоминал Граде в письме, написанном несколько недель спустя, «[израильский] консул сказал мне, что из Израиля постоянно приходят сообщения, предостерегающие» президента Шазара «от встречи с Любавичским Ребе, и президент от этого болен, погружен в депрессию и раздражен» .
Вскоре Граде вместе с женой Инной Хеккер‑Граде приехал в отель, где остановился Шазар, для разговора по душам. «Если поедете, — сказал Граде президенту, — в Израиле разразится буря. Но если вы не поедете, буря разразится в вашей душе и не успокоится уже никогда!» — «Теперь я ясно вижу две вещи, — радостно воскликнул Шазар. — Вы поэт, и вы настоящий друг!»
Через пару дней журналист «Нью‑Йорк таймс» с придыханием писал: «По‑видимому, господин Шазар поставил собственную духовную привязанность впереди критики некоторых израильских газет, совершив незапланированный полуночный визит к раввину Менахему‑Мендлу Шнеерсону, главе Любавичского движения в бруклинском районе Краун‑Хайтс» .
Про просьбе Шазара и побуждаемый Инной, Граде пошел вместе с президентом. «Я имею прямое отношение к сообщению в “Таймс”, — признавался он. — Меня специально посадили вместе с корреспондентом “Таймс”, чтобы я работал с ним по пути туда и обратно». «Даже здесь, в Америке, — продолжал он, — поездка Шазара к Любавичскому Ребе произвела большее впечатление, чем его встреча с Джонсоном». Про самого Ребе Граде писал: «Он человек очень умный и утонченный, он прекрасно видит, в чем заключается моя проблема…»
Это была не первая встреча Граде с Ребе, но общее близкое знакомство с Шазаром стало важным элементом, оживившим их отношения .
На более глубоком уровне Граде чувствовал близость, свет и тепло Ребе — тот ощутимо вновь соединял его с культурой Торы, которую он так любил, но которую часто оставлял в мире литературных фантазий и воображения . Как сформулировал Граде в одном из писем к Ребе, он увидел в нем огромный контраст с «новогрудскими архетипами из моего романа “Цемах Атлас”… которые не имеют никакого влияния на светских евреев, потому что тотчас начинают говорить с человеком о его недостатках». Воплощением аксиоматического стремления хасидизма к добру и свету, писал он, было то, что Ребе дарил окружающим вдохновение, и не ценой чувства вины. «И в этом‑то и есть Ваше величие, дорогой Ребе, и величие Хабада… Вы принимаете каждого человека ровно таким, как он есть, и привлекаете его к себе» .
Другим важным элементом в отношениях Граде и Ребе был энтузиазм, проявленный супругой Граде Инной, несколько удивлявший ее мужа. «Кстати, — писал он другу, — именно она первой сказала, что президент должен съездить [к Ребе]». Когда Граде упомянул об этом Шазару, президент повернулся к Инне и сказал: «Вы умная женщина!»
Летом 1971 года Хаим Граде заболел, и его положили в больницу. Инна позвонила в секретариат Ребе сообщить о произошедшем и попросить благословения на выздоровление писателя. Вскоре Ребе написал Граде, выражая «надежду <…> что Ваше здоровье идет на поправку и будет улучшаться дальше, пока, с Б‑жьей помощью, Вы не вернетесь домой». В более легком тоне Ребе заметил, что «Сыновья и дочери» «несомненно ждут авторского продолжения» . Речь идет о романе Граде «Зин ун Техтер», который выходил в «Тог‑Моргн журнал» с 1968 по 1971 год .
После выздоровления Граде написал длинное ответное письмо, положив начало периоду наиболее оживленной переписки с Ребе. Эта переписка увлекательна по многим параметрам. Не пытаясь выделить ее основные темы и значение собственными словами, я перевел пять самых репрезентативных текстов, датирующихся 1971–1976 годами. Последний текст представляет собой «письмо в стихотворной форме» — оду, написанную Граде в адрес Ребе. Для удобства чтения кое‑где я разбил текст на абзацы, но в остальном он остался неизменным.
1971. От Граде к Ребе: «Танья» в Лодзинском гетто
Источник: YIVO, Документы Хаима Граде и Инны Хеккер‑Граде, RG 1952, Box 94, Folder 2414.
| Барривилль, пятница 27 элуля, канун Рош а‑Шана 5732 г. | בּארעוויל, ערב שבת, כז אלול, ערב ראש השנה, תשל”בּ |
| Достопочтенной святости Ребе, учителю нашему, раввину Менахему‑Мендлу Шнеерсону из Любавичей, да пошлет ему Г‑сподь долгие и счастливые дни! | לכ”ק האדמו”ר מרן רבּי מנחם מענדל שניאורסאהן שליט”א מליובאוויטש |
| Письмо с благословениями Достопочтенной святости, которое принесла мне в больницу жена, явилось для меня источником невероятных переживаний. Но это были такие переживания, которые успокаивают возбужденного пациента с больным сердцем и укрепляют его здоровье. | דער בּריוו מיט די ברכות פון כ”ק, וואס מיין פרוי האט מיר געבראכט אין שפּיטאל, איז פאר מיר געווען א קוואל פון גרויס איבערלעבונג. אבער אזא איבּערלעבּונג וואס בּארואיקט דעם אויפגערעגטן הארץ‑ליידנדיקן חולה און שטארקט אים אין זיין געזונט |
| Я постепенно начинаю отвечать на письма. Но когда дело дошло до Вашего письма, дорогой Ребе, мне пришлось отложить ответ до сегодняшнего дня — кануна субботы и кануна Рош а‑Шана, когда я прочитал в газете ваше замечательное «послание» к еврейскому народу . Я называю его «замечательным», потому что в нем заключены и выражены все важнейшие элементы в мировоззрении хасидского учения — и я чувствую, что больше не могу откладывать письмо Вам. | בּיסלעכווייז נעם איך שוין ענטפערן אויף בּריוו. נאר דווקא צו אייך, טייערער רבּי, האבּ איך אפּגעלייגט מיין ענטפער בּיז היינט, ערב שבת און ערב ראש השנה, ווען איך האבּ אין צייטונג געלייענט אייער וואונדערלעכן “מעסעדזש” צום כלל ישראל — איך זאג “וואונדערלעכן”, ווייל אין אייער היינטיקן בריוו קען מען זען צונויפגעדריקט און אויסגעדריקט די וויכטיקסטע מאמענטן אין דער השקפה פון תורת החסידות — און איך פיל אז איך קען מער מיין ענטפער צו אייך ניט אפּ לייגן |
| Мне было и до сих пор остается тяжело писать Вам. Действительно, в силу глубочайшего моего к Вам уважения я не могу и не должен представлять себя человеком более религиозным, чем я есть на самом деле. И в этом‑то и есть Ваше величие, дорогой Ребе, и величие Хабада, и именно это принесло Вам такой успех — Вы принимаете каждого человека ровно таким, как он есть, и привлекаете его к себе. Я знаю секрет: Вы делаете далеких близкими, но сами не приближаетесь к отдалившимся. Но я знаю также, что это не просто стратегия, позволяющая вновь возвратить в лоно тех, кто ушел и отпал. Это искреннее выражение наиболее фундаментальных хасидских аксиом: а именно веры в то, что в каждом еврее продолжают тлеть искры и нужно лишь раздуть их. В этом идущие тропой хасидизма отличаются от тех, кто идет тропой мусара, то есть новогрудских архетипов из моего романа «Цемах Атлас» — видите, я остаюсь самим собой! — которые не имеют никакого влияния на светских евреев, потому что тотчас начинают говорить с человеком о его недостатках, а не о содержащихся в нем искрах святости. | מיר איז געווען און איז נאך שווער אייך צו שרייבּן, ווייל גראד מחמת טיפער באציאונג צו אייך קען איך ניט און טאר ניט זיך פארשטעלן פאר פרימער ווי איך בּין. לסוף האבּ אין בּאשלאסן צו זיין מיט אייך דורכאויס אזא ווי איך בּין. אין דעם איז דאך אייער גדלות, רבּי טייערער, און די גדלות פון חב”ד, וואס האט אייך געבּראכט אזויפיל זיגן, ווייל איר קענט אויפנעמען יעדן מענטשן אזא ווי ער איז און אים מקרב זיין. איך ווייס פון דעם סוד אז איר זייט מקרב, נאר זיך ניט מתקרב. אבּער איך ווייס אויך אז דאס איז בּיי אייך ניט בּלויז סטראטעגיע ווי צוריק צו געווינען דעם אפגעפרעמדטן און פארבּלאנדזשעטן. דאס איז דאך אויף אן אמת פון די יסוד היסודות אין חסידות: די אמונה אז אין יעדן יידן בּרענען די ניצוצין און מען דארף זיי בּלויז פאנאנדערבּלאזן; ניט ווי די מוסרניקעס, בפרט די נאווארעדקער פּראטאטיפּן פון מיין ראמאן צמח אטלאס — זעט איר, איך בּלייבּ אזא ווי איך בּין! — וואס קענען ניט האבּן קיין השפּעה אויף וועלטלעכע יידן, ווייל זיי הייבּן גלייך אן פון ריידן צום מענטשן וועגן זיין געפאלנקייט, ניט וועגן זיינע פונקען פון קדושה |
| Раз уж я решился писать Вам, мне следовало бы выплеснуть все свои мысли, [но] это заняло бы слишком много Вашего времени. Да и не хочу я выплескивать себя целиком в письме. Возможно, когда‑нибудь мне еще предстоит изложить свои впечатления от любавичского хасидизма — в прозе или в стихах. Я говорю «возможно» и только «впечатления», потому что я не знаком с достаточным количеством любавичских хасидов, чтобы описать их реалистично. Я всегда завидую тем, кто хорошо знаком с людьми, принадлежащими к Хабаду, и хорошо знает Россию. Изображение месират нефеш (самопожертвования) Хабада в Советской России достойно стать эпопеей мирового класса. | איך זאל אייך אויסשרייבּן אלץ וואס איך טראכט זינט איך קלייבּ זיך אייך שרייבּן, וואלט איך [אבּער] צוגענומען צופיל פון אייער צייט. איך וויל זיך אויך ניט “אויסשרייבּן” אין א בּריוו. אפשר וועל איך נאך ווען‑ניט‑איז שרייבּן אין פּראזע צי אין פּאעזיע אימפּרעסיעס פון ליובּאוויטשער. איך זאג “אפשר” און בּלויז “אימפּרעסיעס”, ווייל איך קען ניט גענוג ליובּאוויטשער זיי צו שילדערן רעאליסטיש. איך בּין שטענדיק מקנא אזא איינעם וואס קען גוט אנשי חבּ”ד און קען גוט רוסלאנד. שילדערן מסירת נפש פון חבּ”ד אין סאוועטנרוסלאנד וואלט געקענט זיין א וועלט‑עפּאפּעע |
| Из всех моих встреч с Хабадом и людьми Хабада я хотел бы рассказать об эпизоде, относящемся к 1946 году, когда мы с женой приехали из России в Польшу и обосновались в Лодзи. В то время я писал поэму, одним из главных героев которой был хасид, и я почувствовал, что мне нужно освежить дух и память, перелистав книгу «Танья» — я имел представление о ней с юности, когда учился у Хазон Иша, а тот велел мне прочитать «Нефеш а‑Хаим» раввина Хаима Воложинского… Но где в послевоенной Лодзи найти книгу «Танья»? | פון אלע מיינע טרעפענישן מיט חבּ”ד און אנשי חב”ד, וויל איך אייך איבערגעבן אן עפּיזאד פון 1946, ווען איך און מיין פרוי זיינען געקומען פון רוסלאנד קיין פּוילן און פּוילן און געוואוינט אין לאדזש. איך האבּ דעמאלט געהאלטן אין שרייבּן א פּאעמע מיט א חסיד פאר איינעם פון די הויפט‑געשטאלטן און האט געפילט, אז ס’וואלט גוט געווען איך זאל אפּפרישן מיין גייסט און זכרון מיטן ספר התניא, וואס איך האבּ א בּיסל געקענט מנעורי, ווען איך האבּ נאך געלערנט בּיים חזון איש און ער האט מיר געהייסן לייענען ר’ חיים וואלאזשינערס נפש החיים… אבּער וואו געפינט מען אין לאדזש פון נאך דער מלחמה א תניא |
| Однажды жена рассердилась на меня и ушла гулять на весь день. Вечером она вернулась и рассказала, что провела целый день, бродя по Балутам — разрушенному району ликвидированного Лодзинского гетто. Там она увидела гойских мальчишек, которые играли в футбол еврейской книгой. Она разогнала их и принесла книгу мне — ей было интересно, что это за книга. Это была «Танья». Обложка оказалась утрачена, но в остальном книга осталась цела, и она хранится у меня до сих пор. | איינמאל האט זיך מיין פרוי אויף מיר אנגעבּרוגזט און איז אוועק אויף א גאנצן טאג שפּאצירן. אין אוונט איז זי צוריקגעקומען און מיר דערציילט, אז זי האט זיך שעהן‑לאנג ארומגעשפּאסירט אין בּאלוט — דער חרובער קווארטאל פון דער אויסגעשאכטענער יידישער געטא אין לאדזש — און זי האט דארט געזען שקצימלעך זיך שפּילן אין פוסבּאל מיט א יידישן בּוך. האט זי זיי פאנאנדערגעטריבן, מיר געבּראכט דעם ספר און געוואלט וויסן וואס דאס איז. ס’איז געווען דער תניא, אן טאוועלעך, נאר א גאנצער, און איך האבּ אים נאך בּיז איצט |
| Когда мой добрый друг президент Шазар — да живет он долго и счастливо — приезжал недавно в Нью‑Йорк, он принял нас с женой, и я рассказал ему эту историю. Президент воскликнул, что, если бы я это написал, читатели решили бы, что я все выдумал. | בּעת מיין גרויסער ידיד, דער נשיא שזר, שליט”א איז לעצטנס געווען אין ניו‑יארק און האט מיר מיט ווייב אויפגענומען, האבּ איך דערציילט די מעשה. דער נשיא האט אויסגערופן, אז אויבּ איך וואלט עס אנגעשריבּן וואלטן די לייענער געטראכט, אז איך האבּ עס אויסגעטראכט |
| Я хотел рассказать Вам эту историю, когда Вы принимали меня после моей первой поездки в Израиль. Но тогда разговор до этого не дошел, потому что я хотел слушать Вас больше, чем говорить самому. И поэтому я рассказываю эту историю сейчас, дорогой Ребе, чтобы Вы поняли, почему моя жена обратилась к Вам за благословением, пока я лежал в больнице. Она происходит из Екатеринослава, столь важного города для Алтер Ребе, но она дочь ассимилированных родителей и воспитывалась в советской школе . Но от природы ей свойственна глубокая вера, и она убеждена, что ничто в жизни не происходит случайно. Когда Шазар тяжело заболел и я очень беспокоился, она говорила мне: «Вот увидишь, Шазар поправится и еще побудет президентом в своем новом доме , потому что у него есть благословение Любавичского Ребе». | אויך אייך האבּ איך עס געוואלט דערציילן, ווען כבודו האט מיך אויפגענומען נאך מיין ערשטע נסיעה אין ישראל. נאר ס’איז דעמאלט ניט געקומען צו דעם, ווייל איך האבּ געוואלט הערן מער ווי ריידן. איצט דערצייל איך עס, טייערער רבּי, כדי פאר אייך זאל זיין פארשטענדלעך הלמאי מיין פרוי האט זיך געווענדט צו אייך נאך א בּרכה פאר מיר, בּעת איך בין געלעגן אין שפּיטאל. כאטש זי שטאמט פון יעקאטערינאסלאוו, וואס האט א נאענטע שייכות צום אלטן רבּין, איז זי א טאכטער פון אסימילירטע עלטערן און איז דערצויגן געווארן אין סאוועטישע שולן. נאר זי איז בּטבע זייער א גלייבּיקע און גלייבּט אז אלץ וואס טרעפט אין לעבּן איז ניט קיין צופאל. אויך ווען שזר איז געווען ערנסט קראנק און איך האבּ זיך זייער מצער געווען, פלעגט זי מיר זאגן: וועסט זען, שזר וועט געזונט ווערן און נאך זיין נשיא אין זיין ניי הויז, ווייל ער האט די בּרכה פון ליובּאוויטשער רבּין |
| С глубочайшим уважением и любовью, Ваш [Хаим Граде] | מיט גרויס דרך‑ארץ און ליבּשאפט, אייער |
1973. От Ребе к Граде: О крахе оппозиции и новой модерности
Источник: Игрот кодеш. Т. 28. С. 225–228 [№ 10, 797]. Нью‑Йорк, Бруклин: Кегот, 2006.
| С Б‑жьей помощью, новомесячье сивана 5733 года Бруклин, Нью‑Йорк Уважаемому господину Хаиму Граде, да продлятся его дни Мир и благословение! | ב״ה, ראש חודש סיון, ה׳תשל׳׳ג ברוקלין, נ.י לכבוד מר חיים שי׳ גראדע שלום וברכה |
| Много времени прошло с тех пор, как я получал известия от Вас, но я наводил справки и получал приветы через общих друзей. Кроме того, если хочешь получить привет от человека, наделенного литературным талантом, всегда можно посмотреть недавно опубликованные произведения, вышедшие из‑под его пера. Но разумеется, это нельзя сравнить с непосредственным личным приветствием. | איז שוין א לענגערע צייט ווי איך האב פון אייך ניט געהערט דירעקט, אבער איך האב זיך נאכגעפרעגט און באקומען גרוסן וועגן אייך דורך געמיינזאמע פריינד. דערצו, בשעת מ׳וויל האבן א גרוס פון איינעם וואס איז באשאנקען געווארן מיט א ליטערארישן טאלאנט, איז דאך איינער פון די וועגן א קוק טאן וואס עס איז לעצטנס פארעפענטלעכט געווארן פון זיין פּען. דאך קומט עס ניט צו א דריעקטן און פּערזענלעכן גרוס |
| Поэтому я особенно обрадовался, когда в мой секретариат пришло письмо от Вашей жены. Это позволило написать Вам несколько строк и попросить передать Вашей супруге благодарность за поздравления и за то, что она подарила мне такую возможность. | דעריבער האט מיר ספּעציעל געפרייט וואס עס איז אנגעקומען א בריוו פון אייער פרוי אין סעקרעטאריאט, וואס גיט מיר די געלעגנהייט צו שרייבן אייך די שורות און אויך בעטן איבערגעבן אייער פרוי א דאנק פארן גרוס און פאר שאפן מיר די דאזיגע געלעגנהייט |
| Прежде всего я хочу отметить слова, которые употребила Ваша жена в письме, и ответить на них. Я предполагаю, что Вы передадите мои мысли Вашей супруге и, если потребуется, поясните подробнее, но, насколько я понимаю, никаких объяснений ей не нужно. Я имею в виду замечание Вашей жены о том, что Вы «современный еврей с миснагедскими литвацкими корнями». | ועל איך אנהויבן מיט א באמערקונג וועגן אן אויסדרוק אין אייער פרוי׳ס בריוו און רעאגירן אויף דעם, און מסתם וועט איר עס אויך איבערגעבן אייער פרוי מיט א צוגאב הסברה אויב נויטיג, כאטש ווי איך פארשטיי נויטיגט זי זיך ניט אין דעם. איך פאררוף זיך אויף דעם וואס אייער פרוי שרייבט, אז איר זייט ״א מאדערנער איד מיט א מתנגדיש־ליטווישער טראדיציע |
| Мое мнение на этот счет таково, что само слово «миснагед» [то есть «оппонент» хасидизма] имеет значение отрицания, это позиция, отрицающая нечто. И поэтому если человек видел, что допустил ошибку в рассуждениях и обсуждаемое явление на самом деле позитивное, кардинальных изменений не нужно. Скорее оппозиционность неизбежно и автоматически сходит на нет. Но тут необходима уверенность в себе, чтобы заявить об этом открыто; так, невзирая на то, что образование и воспитание наградили человека предрассудками в отношении этого явления, признавая истину, он склоняется перед ним. | מיין שטעלונג אין דעם איז, אז דער עצם ווארט ״מתנגד״ איז דאך אן ענין פון שלילה, א נעגאטיווע באציאונג צו עפעס, וואס דערפון איז פארשטאנדיג, אז ווען מ׳זעט אז מ׳האט געמאכט א טעות אין חשבון און די זאך איז גאר א פאזיטיווע, פאדערט זיך ניט אין דעם א קארדינאלער שינוי, נאר עס ווערט ממילא און אטאמאטיש בטל די התנגדות. וואס עס פאדערט זיך יא איז צו האבן די שטארקייט בא זיך ארויסצוזאגן זיך וועגן דעם עפענטלעך, אז ניט קוקנדיג אויף דעם וואס מ׳איז אויפגעוואקסן אין א חינוך און סביבה וואו עס האט געהערשט א פאראורטייל וועגן דער זאך, איז אבער אז מ׳דערזעט דעם אמת, אקצעפּטירט מען עס |
| На основании наших встреч на хасидских фарбренгенах, на основании всего, что я слышал о Вас, и на основании Ваших писем и литературного творчества у меня нет сомнений — невзирая на принадлежность к так называемой миснагедской традиции, — что тепло, пронизывающее Ваши сочинения, полностью соответствует хасидскому мироощущению. Я верю, что Вы и сами это чувствуете, а еще важнее, что Ваши читатели чувствуют это и понимают, что, описывая миснагеда, Вы втайне пробуждаете чувства, порожденные хасидскими источниками. | פון אונזער טרעפן זיך בא חסידישע פארברענגענישן און פון דעם וואס איך האב געהערט וועגן אייך, און אויך אייער קארעספּאנדענץ, און ליטערארישע ווערק, איז בא מיר קיין ספק ניט, אז ניט קוקנדיג אויף דער אזוי־גערופענער מתנגדישער טראדיציע, איז אבער די ווארעמקייט מיט וועלכע אייער שרייבן איז דורכגעדרונגען אין פולסטן איינקלאנג מיט א חסידישן געפיל. איך גלויב, אז איר פילט דאס אליין אויך, און וואס איז נאך מער נוגע, אז אייערע לייענער פילן דאס אויך, זעענדיג אז אין אייער באשרייבונג פון א ״מתנגד״ שמוגלט איר אריין אין דעם געפילן וועלכע זיינען געשעפט געווארן פון חסידישע קוואלן |
| Имеется у меня мнение и о первом слове из упомянутых — «модерный еврей». Концепция «модерного» еврея, изобретенная так называемым «просвещением (Хаскала), порожденным небесами» , давным‑давно вышла из употребления. Наоборот, чем больше в нынешнем еврее «модерности», тем дальше он отстоит от того модернизма, который создал эту пропасть — быть евреем у себя дома и человеком на публике — и который устроил такую войну против еврея у себя дома, что «еврею» пришлось подчиниться «человеку», то есть иноверцу, не рядом будь упомянут. На самом деле современный еврей — это гордый еврей, постоянно приближающейся к старой и новой Торе, которая остается новой и свежей несмотря на то, что ей уже около трех с половиной тысяч лет. Как сказали наши мудрецы, «всякий день указ ее будет новым в глазах твоих» . И мы становимся свидетелями этого, особенно в тех евреях, которые более пятидесяти лет живут под гнетом коммунистического режима, но все же остаются евреями и выходят оттуда как евреи. К сожалению, нельзя сказать то же самого о тех, кто причисляет себя ко всяким «измам» . | על דרך זה נעם איך א שטעלונג אויך צום אנפאנג פון דעם אויבנדערמאנטן אויסדרוק — ״מאדערנער איד״. ווארום דער באגריף ״מאדערנער״ איד, וואס איז געשאפן געווארן דורך דער אזוי גערופענער ״השכלה בת השמים״ איז דאך שוין לאנג ארויס פון דער מאדע, און, פארקערט, וואס מער באמת ״מאדערן״ א איד איז היינט, אלץ ווייטער איז ער פון יענער מאדערנישקייט וואס האט געשאפן א ריס צווישן יהודי באוהלך און אדם בצאתך און האט אזוי ווייט מלחמה געהאלטן מיט דעם יהודי באוהלך, ביז זי האט געמאכט פון דעם יהודי א משרת און נאכשלעפער צום דעם אדם, לייען ״גוי״ להבדיל. דער היינטיגער איד איז דוקא א שטאלצער איד און ווערט אלץ נעענטער צו דער אלט־נייער תורה, וואס כאטש זי איז געגעבן געווארן מיט ארום 3500 יאר צוריק, איז נאך ניי און פריש, לויט דעם אויסדרוק פון חכמינו ז״ל בכל יום יהיו בעיניך כחדשים. און דאס זעט מען בפרט בא אידן וועלכע זיינען געווען אונטערווארפן דעם קאמוניסטישן רעזשים העכער א יובל יארן און זיינען געבליבן אידן און ארויסגעקומען פון דארט אידן, וואס איז ליידער ניט אזוי מיט די וועלכע האבן זיך געהאלטן בא פארשידענע ״איזמען״ |
| Похожую тенденцию мы видим в развитии науки, которая особенно в последнее время обратилась в сторону поиска большего единства в природе. Сейчас все совсем не так, как было 100 лет тому назад, когда наука предполагала, будто природа разделена на отдельные области и прочее . Кроме того, именно современные археологи подтвердили истинность историй, рассказанных в Писании, в отличие от так называемых «просветителей» (маскилим) и последователей «еврейской Wissenschaft», возникшей в Германии — в той же стране, которая породила немецкую «культуру», включая Гитлера и его наследников, да истребится память о них . | אן ענעלכע טענדענץ זעט מען אויך אפילו אין געביט פון דער וויסנשאפט, וואס דוקא אין דער מאדערנער צייט האט זי גענומען א נייע ווענדונג אין דער ריכטונג פון זוכן אלץ מער אחדות אין דער גאנצער וועלט, פונקט פארקערט ווי מיט א 100 יאר צוריק, ווען די וויסנשאפט האט געהאלטן, אז די וועלט איז פארטיילט אין פארשידענע באזונדערע געביטן אא״וו. דערצו האט אויך דוקא די מאדערנע ארכעאלאגיע באשטעטיגט די ריכטיקייט פון די דערציילונג פון תנ׳׳ך, אנטקעגן די אזוי גערופענע משכילים און אנהענגער פון ״אידישער וויסנשאפט״ וואס איז ארויסגעוואקסן פון דייטשלאנד, דאס זעלבע לאנד וואס האט ארויסגעגעבן די דייטשע ״קולטור״, איינגעשלאסן היטלער און זיינע יורשים י״ש |
| Подозреваю, что письмо получилось длиннее, чем Вы рассчитывали. Но я полагаю, что оно слишком коротко, учитывая темы, которые оно затрагивает. | מסתם איז דער בריוו לענגער ווי איר האט גערעכנט. איך מיין אבער, אז אפשר איז ער גאר צו קורץ בערך צו די ענינים פון זיין אינהאלט |
| Закончу я традиционными поздравлениями, которые произносили многие поколения в преддверии праздника Шавуот — времени дарования нашей Торы, ниспосланной нам и всему еврейскому народу на благо, — да будет Тора дарована Вам и Вы и Ваша супруга, да продлятся дни ее, примете ее с радостью, на долгие годы. С уважением и благословением. | איך וועל פארענדיגען מיט דעם טראדיציאנעלן וואונש פון פיל דורות אין צוזאמענהאנג מיט חג השבועות, זמן מתן תורתנו, הבא עלינו ועל כל ישראל לטובה — צו מקבל זיין די תורה בשמחה ובפנימיות, צוזאמען מיט אייער פרוי תחי׳, לאורך ימים ושנים טובות |
| N. B. Позволю себе добавить следующее, и причина, по которой я пишу об этом на отдельном листе, очевидна. | נ.ב. איך ערלויב מיר צו שרייבן דאס פאלגנדע, און עס איז זעלבסטפארשטענדלעך פארוואס דאס קומט אויף א באזונדערע זייטל, און דאס איז |
| Учитывая Ваши отношения с нашим общим другом президентом Шазаром, да живет он долго и счастливо, и активную роль, которую Вы сыграли в его визите ко мне вопреки всем, кто пытался воспротивиться этому, | וויסנדיג אייער באציאונג צו ידידנו פרעז. שז״ר שליט״א, און וויסנדיג אז איר האט גענומען אן אקטיוון אנטייל צו מאכן לייכטער זיין באזוך בא מיר, ניט קוקנדיג אויף די וועלכע האבן דאס ניט געוועלט צולאזן |
| я позволю себе предложить, чтобы Вы укрепляли связь с нашим общим другом, особенно в этот столь волнительный для него момент, связанный с изменением его официального статуса и проч. Предполагаю, что Вы будете поощрять к этому и других людей, на которых Вы имеете влияние. | ערלויב איך מיר צו מאכן דעם פארשלאג, אז איר זאלט פארשטארקן אייער פארבונד מיט ידידנו, ספעציעל אין די טעג פון טיפער איבערלעבונג פאר אים מצד דעם שינוי אין זיין אפיציעלן מצב וכו’. און מסתם וועט איר מעורר זיין אויך אנדערע, וועלכע שטייען אונטער אייער השפעה, צו טאן אזוי |
| Поскольку Вы хорошо знакомы с движениями его души, Вы обязательно отыщете правильный способ и слова, которые идут от сердца и попадают в сердце, находя в нем отклик. Вам, конечно, не нужно объяснять это подробнее. | אזוי ווי איר זייט נאענט באקאנט מיט זיין מהלך הנפש, וועט איר זיכער געפינען דעם פאסנדן וועג אויף דעם, ודברים היוצאים מן הלב נכנסים אל הלב ופועלים פעולתם. עס איז זיכער ניט נויטיג מאריך צו זיין אין דעם פאר אייך |
| Именно по этой причине письмо отправляется Вам «специальной почтой». | מצד אט דער נקודה ווערט דער בריוו געשיקט ״ספעשל דעליווערי״ |
1974. От Граде к Ребе: Стремление к свету
Источник: Автограф автора на подаренном Ребе сборнике рассказов «Ди клойз ун ди гас» («Синагога и улица») воспроизведен в примечании редактора в книге: Игрот кодеш. Т. 30. С. 185. Нью‑Йорк, Бруклин: Кегот, 2009.
| Достопочтенному Любавичскому Ребе, да живет он долго и счастливо, дражайшему Ребе, которого я всегда вижу перед собой и который раздувает мои искры, блуждающие во мгле и стремящиеся к его свету. | לכבוד האדמו״ר מליובאוויטש שליט״א, דעם טייערן רבין וואס שטייט אויך פאר מיינע אויגן, און איז מעלה איוך מיינע ניצוצין, וואס בלאנדזשן אין נעפל און ציען זיך צו זיין ליכט |
1975. От Ребе к Граде: Перенос виленской души на американскую землю
Источник: Игрот кодеш. Т. 30. С. 184–185.
| С Б‑жьей помощью Пятница, новомесячье ияра 5375 года Бруклин, Нью‑Йорк Уважаемому г‑ну Хаиму Граде, да продлятся дни его, Мир и благословение | ב”ה ערש”ק ראש חודש אייר, ה’תשל”ה, ברוקלין, נ.י לכבוד מר חיים שי’ גראדע שלום וברכה |
| Я был рад получить привет от Вас и Вашей супруги, да продлятся дни ее. Особенное спасибо за Вашу книгу «Ди клойз ун ди гас». Несмотря на то что у меня уже были назначены дела, я немедленно начал читать ее, по крайней мере, первые несколько рассказов, и я надеюсь, что с такой же любовью Вы напишете о еврейской молодежи нынешнего поколения, особенно в Нью‑Йорке, которая подхватила золотую нить еврейства. Многие из них сделали этого, невзирая на то что им не приходится ждать помощи от родителей, дедушек и бабушек, как это было в прежних поколениях. Во многих случаях помощь обращена обратно; дети приносят еврейское сознание и саму еврейскую жизнь своим родителям во исполнение пророчества: «И возвратит Он сердце отцов к сыновьям», [то есть] через сыновей . | עס האט מיר געפרייט צו באקומען א גרוס פון אייך און אייער פרוי שתחי’. א ספעציעלן יישר‑כח פאר אייער בוך “די קלויז און די גאס”. ניט קוקנדיג אויף דער אויסגערעכנטער צייט, האב איך באלד אנגעהויבן לייענען, יעדנפאלס די ערשטע דערציילונגען, און איך האף, אז איר וועט מיט דער זעלבער ליבשאפט באשרייבן אויך די אידישע יוגנד פון איצטיגען דור, בפרט אין ניו‑יארק, וואס האט אויפגעכאפט דעם גאלדענעם פאדעם פון דעם אידישן המשך, ניט קוקנדיג וואס פיל פון זיי קענען אין דעם ניט דערווארטן הילף פון זייערע עלטערן, זיידעס און באבעס, ווי אין פריערדיגע דורות. און אין פיל פאלן, אדרבה, ברענגען די קינדער דעם אידישן באוואוסטזיין און טאקע אידישקייט ממש צו די עלטערן, אין איינקלאנג מיט דער נבואה: והשיב לב אבות על בנים — על ידי בנים |
| Если нам когда‑то потребуется сильная вера, чтобы помочь нам не впасть, не дай Б‑г, в отчаяние и прочее подобное ему, нам нужно обязательно поощрять этих юношей и изо всех сил давать им понять, что мы возлагаем на них большие надежды. Говорить Вам на эту тему подробнее было бы излишне. | און אויב אין אלע צייטן האט מען זיך גענויטיגט אין א שטארקען בטחון ניט ח”ו אריינפאלן אין יאוש אד”ג, מוז מען דאך איצט זייער דערמוטיגען די דאזיגע יוגנד און ארויסברענגען מיט דער גאנצער שטארקייט אז מ’לעגט אויף זיי גרויסע האפנונגען. עס איז זיכער איבעריג מאריך צו זיין פאר אייך אין דעם ענין |
| Я только хочу хотя бы коротко сказать о Вашем посвящении. Я благодарен Вам за теплоту, которую Вы выразили в этом посвящении. Но в то же время по еврейскому обычаю я тут же задаюсь вопросом: как это возможно, что Вы, как Вы сами пишете, «блуждаете во мгле» и в то же время так жива в Вас старая Вильна, истинная Вильна. Кроме того, как я уже написал выше, мы твердо надеемся, что благодаря нынешней молодежи мы сможем перенести душу этого утраченного места в Америку, и она благополучно приживется и расцветет здесь. Внешняя оболочка может быть иной, мы даже не можем быть уверены в сохранении языка. Но это, как я уже отметил, поверхностное, даже, может быть, самое внешнее из поверхностного. | איך מוז נעמען א שטעלונג, לכל הפחות אין קורצע ווערטער, אין צוזאמענהאנג מיט דער אויפשריפט. איך דאנק אייך פאר דער הארציקייט וואס די אויפשריפט דריקט אויס, אבער גלייכצייטיק, לויט דעם אידישן מנהג, ווילט זיך גלייך פרעגן א שאלה: היתכן, אז עס קען נאך זיין, ווי איר דריקט זיך אויס, “בלאנדזשן אין נעפל”? בשעת בא אייך איז אזוי לעבעדיג די אלטע ווילנע, די אמת’ע ווילנע, און, ווי געשריבן פריער, מ’האט די פולסטע האפנונג, אז דורך דער היינטיגער יוגנד וועט מען קענען אריבערפלאנצן די נשמה דערפון אויך אין אמעריקאנער באדן, און עס וועט האפנטלעך בליען און שטייגען, כאטש עס וועט אפשר זיין מיט אן אנדער חיצוניות, און מ’קען ניט זיין זיכער אפילו בנוגע צו שפראך, אבער דאס, ווי געזאגט, איז סוף סוף חיצוניות און אפשר חיצוניות דחיצוניות |
| Я надеюсь, что Вы согласны, что пришло время заменить выражение «блуждающий во мгле» на иную, более радостную и более подходящую формулировку. Отбросьте чужие наряды, и на всяком еврее — каждый из которых принадлежит к «царству коаним» — немедленно станут видны славные и сияющие одежды коаним. | איך האף, אז איר וועט מסכים זיין, אז ס’איז צייט צו פארבייטן דעם אויסדרוק “בלאנדזשן אין נעפל” מיט אן אנדערן פרייליכן און מער “פאסנדן” נוסח: אראפווארפן די פרעמדע קליידער פון זיך, און עס וועט זיך באלד באווייזן אויף יעדן אידן — וואס יעדער איינער איז דאך א מיטגליד פון “ממלכת כהנים” — די בגדי כהונה לכבוד ולתפארת |
| Помня о том, что сегодня день подсчета сфиры, подчеркивающий ценность жизни, да будет воля Б‑жья на то, чтобы каждый из нас и вся еврейская община вместе с нами поступали так, как сказано выше, и с поспешностью — чем раньше, тем лучше. | עפינענדיג זיך אין די טעג פון ספירה, וואס דאס ציילן אונטערשטרייכט די טייערקייט פון צייט, יהי רצון אז יעדער איינער פון אונז בתוככי כלל ישראל זאל טאן אין דער אויבנגעשריבענער ריכטונג אין אן אופן פון יפה שעה אחת קודם |
| С уважением и благословением, М. Шнеерсон | בכבוד ובברכה מ. שניאורסון |
1976. От Граде к Ребе: «Письмо в стихотворной форме»
Источник: YIVO, Документы Хаима Граде и Инны Хеккер‑Граде. RG 1952, Box 94, Folder 2414.
В приписке к копии этого стихотворения Граде описывает его как «письмо в стихотворной форме». Оно состоит из трех строф, каждая строфа образована шестью строками с рифмовкой AABCCB. В переводе я постарался передать эту рифмовку. В последней строке Граде ставит подпись, традиционную для прошения, адресованного хасидскому ребе, используя свое имя и имя своей матери.
| С Б‑жьей помощью Нью‑Йорк, канун Песаха 1976 года Достопочтенному Любавичскому Ребе, да живет он долго и счастливо! | ב”ה ניו‑יאָרק, ערב פסח, תשל”ו לכבוד האדמו”ר מליובאוויטש, שליט”א |
| Вы, Ребе, подобны океану, Радующему уже тем, что он есть, Даже тех людей, которые его не видали. Так я Вас ощущаю, когда я в беде, Когда я под властью самех‑мем , Я чувствую Вашу руку, вытаскивающую меня из ада. А поскольку Вы в каждом ищете что‑то хорошее,
Так чтоб Вы жили, Ребе, сто двадцать лет | איר זייט געגליכן, רבי, צו דעם אָקעאַן
און ווייל איר זוכט אין יעדן עפּעס וואס ס’איז גוט איז זאָלט איר לעבן, רבי, הונדערט צוואַנציק יאָר |
Оригинальная публикация: Fire and Ink