Майк Джонсон поделился ошеломляющей историей некомпетентности Байдена

Подключайтесь к Telegram-каналу NashDom.US
Подключайтесь к Telegram-каналу NashDom.US
За несколько часов до вступления в силу режима прекращения огня этим утром, 19 января, ХАМАС задержал передачу списка трех заложниц, однако в это время пикапы, полные вооруженных боевиков, уже катались по Газе, демонстрируя свою власть и “победу”.
Сообщается, что в результате израильских авиаударов в тот же период погибли более 20 боевиков.
"Парады" боевиков ХАМАС вызвали общественное возмущение в Израиле, включая представителей различных политических сил. Это особенно связано с целью войны - уничтожением ХАМАСа как террористической организации и устранением его правящей структуры. Демонстрации боевиков и их контроль над гуманитарными поставками в Газу после 15 месяцев интенсивных боевых действий подвергли сомнению подход, который применял ЦАХАЛ до сих пор.
Фото из ФБ
Итак, если Иран подвергнется атаке, к примеру, со стороны Израиля или США, Россия обязуется не помогать израильтянам либо американцам. Точно так же, если Россия подвергнется агрессии со стороны, скажем, Финляндии либо Польши, Иран обещает не помогать финнам либо полякам.
Подобные умозаключения, в частности, можно сделать, анализируя статью 3-го российско-иранского договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве, подписанном сегодня в Кремле Путиным и Пезешкианом.
Многостраничный документ насчитывает 47 статей, в которых трудно найти что-либо, говорящее о создании военного альянса между Москвой и Тегераном подобного тому, что был заключен в прошлом году между Россией и Северной Кореей. А если говорить более конкретно, то не приходится ожидать, что на украинских фронтах на стороне ВС России будут воевать солдаты-персы.
Среди прочих статей договора обратил бы внимание на статью 12, где Москва и Тегеран "…сотрудничают с целью предотвращения вмешательства в Каспийский регион, Центральную Азию, Закавказье и на Ближний Восток и дестабилизирующего присутствия там третьих государств".
Столь расплывчатая формулировка, тем не менее, дает основание предполагать, что Россия и Иран априори считают вредоносной политику многих стран указанных регионов, которые стремятся установить отношения стратегического партнерства с США либо начать процессы сближения с Евросоюзом, как делает это сегодня, к примеру, Армения.
Заметим, кстати, что именно сегодня армянский премьер Пашинян позвонил Путину, чтобы объясниться с ним на эти беспокоящие Москву темы. Есть в договоре и статья 33, в которой стороны обязуются "совместно противодействовать дезинформации и негативной пропаганде в отношении России и Ирана, распространению недостоверной общественно значимой информации, угрожающей национальным интересам и безопасности… и другим злоупотреблениям в медиасфере".
Значит ли это, что Кремль будет советовать российским медиа игнорировать новости о смертных приговорах, выносимых, в частности, иранским женщинам за какие-либо прегрешения, сказать трудно…
Обратим внимание и на то, что иранский президент, отвечая на вопросы журналистов, тщательно избегал упоминать "сионистское образование" (слово "Израиль" в Иране под запретом), даже когда Путин говорил о необходимости создания независимого палестинского государства, "существующего в мире и в безопасности с Израилем". И подобное умолчание следует уже считать прогрессом в риторике иранских лидеров, обычно они не упустят лишний раз заявить, что "сионистское образование" незаконно и не имеет права на существование…
Блог автора в Telegram
Канцелярия премьер-министра Биньямина Нетаниягу подтвердила, что Роми Гонен (24 года), Эмили Дамари (28 лет) и Дорон Штайнбрехер (31 год) находятся на территории Израиля.
"Правительство Израиля приветствует троих вернувшихся. Правительство Израиля намерено вернуть всех заложников и пропавших без вести", — говорится в сообщении.
Также в канцелярии добавили, что семьи заложниц получили информацию об их возвращении в Израиль.
Как уже сообщалось, заложницы, освободившиеся из плена террористов ХАМАСа, находятся в руках бойцов Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ) и направляются домой. Командиры и солдаты ЦАХАЛа приветствуют и обнимают вернувшихся по пути в Израиль.
Представитель ЦАХАЛа призвал общественность проявлять ответственность и чуткость, уважая частную жизнь вернувшихся и их семей. Также стало известно, что освобожденные израильтянки поблагодарили наших военных за спасение.
Ранее "Курсор" писал, что Роми Гонен стала одной из трех заложниц, освобожденных террористической группировкой ХАМАС сегодня. 24-летняя Гонен была похищена на фестивале "Нова" 7 октября 2023 года. В звонке своей матери она сообщила, что была ранена при разрушительной атаке террористов ХАМАСа, а трое ее друзей, находившихся с ней в тот день, погибли.
Он добавил, что сохранение власти ХАМАСа может способствовать дальнейшему ухудшению региональной стабильности, усугубляя напряжённость, вызванную действиями этой группировки.
Что прячут в чемоданах? Рейтинг контрабанды в аэропорту Бен-Гурион
Собаки, оружие и электронные сигареты - что же действительно прячется в чемоданах при прохождении через "зеленый коридор"? Специальный рейтинг пяти самых популярных предметов среди контрабандистов в Израиле.
Аэропорт Бен-Гурион является не только центральным пунктом для пассажиров и законных грузов, но и для товаров, которые пытаются провезти контрабандой. Каждый день сотрудники таможни сталкиваются с разнообразными попытками нелегального провоза - от наркотиков, оружия и боеприпасов до предметов роскоши и редких животных. Только в начале недели был задержан пассажир, пытавшийся провезти более 30 килограммов золота.
Недавние данные показывают резкий рост количества контрабанды, сопровождающийся удивительными и креативными методами, которые продолжают поражать даже самых опытных сотрудников таможни. Возникает вопрос: какие товары чаще всего пытаются провезти через Бен-Гурион? Ниже представлен рейтинг из пяти самых популярных предметов контрабанды в Израиль.
Пятое Место: Редкие животные
Змеи, экзотические птицы, черепахи и особенно дорогие собаки являются прибыльной контрабандой. Часто животных прячут в чемоданах или необычных упаковках, но многие из них не выживают в пути.
Четвертое Место: Поддельные и оригинальные бренды роскоши
Сумки, часы и духи известных брендов часто провозят в больших количествах, пряча их в багаже, которые выглядит безобидно, например среди одежды или личных вещей.
Третье Место: Наркотики различных видов
Кокаин, кетамин и "наркотик изнасилования" часто перехватываются, несмотря на творческие подходы контрабандистов, использующих бутылки с напитками, двойные стенки чемоданов и даже игрушки LEGO.
Второе Место: Оружие и боеприпасы
Части оружия скрывают в грузах, выглядящих безобидно, например велосипедах или электронике. Эти товары обычно предназначаются для преступных группировок или террористов.
Первое Место: Электронные и обычные сигареты
Безусловный лидер контрабанды, главным образом из-за повышения налогов на них в Израиле. Контрабандисты провозят их большими партиями, часто в коробках, маскируемых под повседневные товары.
Огромное количество контрабандных товаров, изымаемых каждый год, подчеркивает изобретательность контрабандистов и масштаб вызовов, стоящих перед таможенниками в аэропорту Бен-Гурион.
Президент, председатель совета директоров и трое других высших руководителей крупнейшего в Японии и девятого в мире банка «Мицубиси UFJ» подверглись на этой неделе публичному и довольно позорному наказанию – им на три месяца урезали положенные выплаты на 20–30 процентов. Руководство финансового гиганта клянется навести дисциплину в своих рядах и положить конец безобразиям. Что случилось?
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Photo copyright: pixabay.com
А случилось почти немыслимое: теперь уже бывшая руководительница отделения «Мицубиси UFJ» в солидном токийском районе Нэрима, как оказалось, четыре с половиной года, с апреля 2020 года, без проблем обчищала индивидуальные банковские ячейки клиентов. За это время ныне арестованная 46-летняя Юкари Имамура стырила десятки килограммов золота, других ценностей и наличных на 1,7 миллиарда иен. Это почти 11 миллионов долларов в пересчете на крайне дорогую сейчас американскую валюту. В другие годы это могло бы быть и 15 и 17 миллионов баксов. Кстати, кражами начальница банковского отделения восполняла свои постоянные потери от игры на курсах валют и на скачках.
На допросах любительница азартных игр рассказала, что перед походами в зал банковских ячеек просто отключала там на короткое время электроснабжение. При этом она пользовалась ключами от ячеек, которые по идее находятся только у клиентов. Однако на случай их потери в отделении банка хранились дубликаты – в запечатанных конвертах. Предприимчивая дама научилась их ловко расклеивать и склеивать опять. Жертвами воровства стали примерно 70 человек – при этом многие из них заметили пропажу только после того, как им сообщила об этом полиция.
Эта история потрясла Японию, хотя всевозможные довольно крупные финансовые проделки и безобразия в стране раскрывают регулярно. Только на днях, например, была арестована 78-летняя бывшая ректор почтенного Токийского женского медицинского университета. При возведении нового здания своего учебного заведения она получила от строительной компании в прочных бумажных пакетах откат наличными на сумму 87 миллионов иен – почти 560 тысяч долларов.
Василий Головнин
На протяжении тысячелетий письменность была основой человеческого общения, что позволило нынешним поколениям ознакомиться с жизнью древних государств и их культурой. Однако сегодня технический прогресс приводит к тому, что молодые люди постоянно используют цифровые устройства и теряют способность писать от руки.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Photo copyright: pixabay.com
Дети поколения Z (т.е. родившиеся в период с конца 1990-х до начала 2010-х годов), судя по всему, теряют навык письма – навык, который всегда был неотъемлемой частью самовыражения и общения. Недавние исследования Университета Ставангера (Stavanger, Norway) показали, что около 40% этого поколения теряет способность общаться с помощью письма. Это связано с постоянным использованием молодежью смартфонов, компьютеров и других цифровых гаджетов.
Цифровые технологии полностью изменили методы прямого общения. Эксперты предполагают, что дети поколения Z могут стать первым поколением, практически неспособным писать на бумаге. При этом нужно учитывать, что способность писать играет важную роль в умственном развитии за счет улучшения памяти и осмысления речи, так как мозг в этом случае работает иначе, чем при печатании текстов.
По данным различных исследований, студенты из поколения Z часто испытывают трудности, когда им приходится переходить от клавиатуры к рукописному тексту. Как и любой другой навык, которым со временем пренебрегают, способность студентов писать заметно ухудшается, а написанное часто выглядит небрежным и трудночитаемым.
Более того, потеря навыков рукописного текста влияет не просто на способность написания письма или открытки; она оказывает глубокое воздействие на восприятие и интерпретацию мира поколением Z. Написанный от руки текст подчеркивает индивидуальность человека в отличие от спонтанности при обмене цифровыми текстами.
Luis Mendez, Calum Roche. MSN. The one skill that Gen Z is losing, one that humans have had for 5,500 years
Перевод Эльзы Герштейн.
Хрущёв с американской делегацией посетил единственную более-менее дышащую, показательную животноводческую ферму в Подмосковье. Обойдя подворье и похвалившись советскими достижениями, Никита Сергеевич зашёл в свинарник – похвастаться породистыми хряками.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Почему-то именно эта фотография, по согласованию с КГБ, пошла в утренний номер «Правды». Видимо, хряки и впрямь были редкостно хороши и фотогеничны по сравнению с остальной колхозной живностью.
Сделав макет, уже за полночь, редакция столкнулась с казусом: всё-таки первая страница, как подписать?!
Варианты были такими: “Товарищ Хрущёв среди свиней”, – не то. “Свиньи вокруг тов. Хрущёва”, – не то. «Свинский вопрос в СССР решён!», «Какие красивые в СССР свиньи!» – ну никак нельзя.
«Хрущёв и породистый хряк – основа процветания села!», «Сельская идиллия – хряки и Хрущёв», «Первый секретарь ЦК КПСС – в показательном свинарнике», «Догнать и перегнать Америку на русской свинье!», «Как советские свиньи обгоняли Америку». Или по Уткину: «Свиньи вскинут винты и шлёпнут тебя, рабоче-крестьянский граф!».
Под утро у журналистов вовсе съехала крыша. Времени совершенно не оставалось – надо было срочно сдавать номер в типографию.«Советский колхоз – и свинский вопрос»… «Мы впереди! Да, свинья?», «Скажи-ка, социалистический хряк, как ты живёшь?», «Образцовое свинство в СССР»… «Лучше нет свиней, чем в СССР».
Окончательный вариант подписи был такой: “Третий слева – товарищ Хрущёв”.
Фунт Игорь
Какая она, Черногория? Привлекательная или не очень? Комфортна, как оценивают ситуацию оптимисты, или, как частенько говорят обманутые в надеждах, большая деревня?
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Простая философия
Все зависит от ожиданий. Ожидания – от намерений. Намерения – от цели. Цели две: или побыть туристом, то есть бездельником на считанные недели в окружении гор, лесов и Адриатики, или поселиться на продолжительное время, то есть решительно отставив в сторону прежнюю страну и постигая новый образ жизни.
Образ жизни тоже имеет свои подвиды. Он связан с поиском а) работы, что сложно, поскольку для черногорца предпочтительней соотечественник и знаток местных реалий и языка; б) уже опробованной работы на удаленке, что проще и эффективней; в) созданием собственного бизнеса на имеющемся стартовом капитале.
Для туриста – рай земной. Он погружается в постижение заповедей, которыми живет Черногория. Одним словом, расслабуха – что для глаза, что для уха. Ну да, такая страна, невольно стихами заговоришь.
Об искателях рабочего места разговор особый. Важно понять, как черногорец воспринимает необходимость работы. А так – с точки зрения устоявшейся философии, постигая которую иной пришелец прибегает к восклицаниям типа «Черногорцы – самые большие бездельники на Балканах». Чем вызвано такое не очень корректное обобщение? Неизбежным сравнением того, что было с тем, что сейчас.Главная жизненная заповедь черногорца – ключевая. Она отсылает к отрезку времени, когда он находился в материнской утробе. Девятимесячное ожидание черногорцем трактуется как тюремное заключение, от которого ему не терпится избавиться. Младенец попросту устал. Свое отбыл – и, что называется, с чистой совестью на свободу. Для чего? Чтобы, наконец… правильно, – отдохнуть.
Идея «жизнь – отдых» воплощается одним употребляемым или подразумеваемым словом – «полака». Сказу скажу: это о расслабленном или неспешном образом жизни, что характерно не только для Черногории, но и для всех балканских стран. Им подразумевается не только прикроватное состояние, но и полное обесценивание общественного труда, как такового. Другое дело – работа на собственном огороде, забота о домашних кормильцах – корове, птице, баране. Но и она имеет свою особенность: чтобы спокойно спать ночью, надо как следует отдохнуть днем. Когда надо приступать к делу, решается не только в зависимости состояния здоровья, но и по ситуации, по готовности что-то делать.
То ли серьезно, то ли с юмором звучит нередкое «Помоги тому, кто отдыхает: присядь рядом с ним, чтобы он не оставался в одиночестве». На улицах черногорских городов я лично не раз наблюдал именно такую картину: сидит на скамейке мужичок, к нему присосеживается его ровесник (сосед или незнакомец), и они начинают неспешно рассуждать о чем-то своем, запивая рассказы лимонадом и покуривая при этом сигареты. После часовой прогулки, возвращаясь домой той же дорогой, я видел то же продолжение банкета. А потом – в кафе, где они спокойно обсуждали что-то, возможно, включая запевную тему. И так может длится часами. Ну да, надо наконец решить проблему.
Жизнь и смерть в аспекте местного менталитета просты: умирают от работы, а не от отдыха, поэтому логично не особо напрягаться, а относится ко всему проще. Наслаждаться всем, что видит око. Ну а если тебе вдруг приспичило засучить рукава по известному принципу от советского партийного деятеля Егора Лигачева «Чертовски хочется работать», то опять же, присядь, отдохни, и ты увидишь – это пройдет. Работы следует избегать как чумы, однако с той же резвостью присоединяться к тем, кто смакует ракию и смотрит, как борта круизных судов и рыбацких лодок облизывает боко-которская волна.
Жить долго означает не умирать молодым, а такое возможно, если будешь беречь силы, ценя каждое мгновение: один или, что чаще, в компании с единомышленниками. Других-то, которые, надеясь на поощрение публики, гордятся своим рабочим местом, раз-два и обчелся. Коли найдется отважный трудяга, ему втолковывают: «Уж если тебе поручена работа, то значит не повезло тебе, парень. Выход один: делай ее не спеша, а если вовсе не по нутру – поручи ее другому».
Вот, собственно, и весь кодекс черногорской доблести. Он умещается в единственное уже упомянутое слово. Polako. Медленно, помаленьку, не торопясь, не напрягаясь – таковы нюансы этого слова.
Хочешь быть своим на празднике жизни, которым, по черногорской логике, является каждый день и час, принимай свод нехитрых правил. Многие пришельцы из постсоветских стран так и делают. Прожив в стране несколько лет, они вписываются в мерцающий, как огонек свечи на ветру, ритм жизни и начинают понимать: черногорцы не опаздывают, они приходят тогда, когда сочтут это нужным. И, оказывается, не всегда это плохо.
«Парадоксально, но факт: я стал больше успевать, хотя работаю меньше». Подобные оценки не редки. Хотя в прежней жизни они, эти уже встроившиеся в незнакомый уклад жизни, посчитали бы такие суждения абсурдными. Среди них петербуржец Петр Г. В первые дни пребывания в Черногории удивлялся: как так получилось, что его черногорцы сразу вычислили. А что, казалось бы, вычислять. Говорит по-русски. Все его понимают. Оглядывается вокруг, явно запоминая дорогу к магазину, к автобусу, к церкви. Зато запала ему в душу байка о том, как вычислять черногорца в толпе иностранцев. По зубам. Дело в том, что черногорцы зубы не чистят. У них и без паст голливудские улыбки. Принято считать: это происходит оттого, что они потребляют экологически безупречную пищу, как говорят, прямо с огорода и с фермы. Минуя маркеты, где продукция, случается, второй, а то и третьей степени свежести.
В автомастерских, где работает Петр, он считается одним из лучших работников: с детства обожал автомобили, может снять и перебрать любой узел, доискиваясь до причины, отчего тот забарахлил. Однако получает наравне с остальными. Но это только видимость. Шеф знает ему цену. Просто он, не желая нарваться на скандал со стороны соотечественников, мимоходом может сунуть ему одну-другую сотню в карман комбинезона и при этом прилюдно наорать на него, упрекая в медлительности. Такие спектакли забавляют Петра, но он не в обиде: в каждой избушке свои погремушки. Другое важно: зарабатывает вдвое больше, чем в Санкт-Петербурге, и может послать матери денежку на лекарства и сестре на учебу в вузе. Ну а что шеф орет – пусть себе глотку дерет. Главное – глаза виноватые изобразить, чтобы соратников успокоить.Языком цифр
Порождено такое отношение к труду поразительно низким уровнем его оплаты. Неважно, сколько часов ты работаешь, все равно в месяц выше 600–700 евро тебе не заплатят. Самые сообразительные и имеющие давние связи и широкий круг родственников за день успевают выполнить задания 3–4 работодателей из отраслей, никак не связанных между собой и имеют прибавку максимум 500–600 евро. Еще одна причина такой расторопности – личное авто. Это в Черногории и залог финансового успеха и важный показатель престижа.
Зато молодые люди, которые уезжают в благополучные страны Европы, а то и Америки, имея на руках дипломы черногорских учебных заведений (они признаются в Старом Свете без дополнительных подтверждений), готовы работать, что называется, и руками, и ногами, и головой, день и ночь, тоже на 3–4 работах, но за совершенно другие деньги. Затем, через несколько лет, они возвращаются с солидными – по черноморским меркам – суммами, вкладывая их в отечественное производство. И только, имея надежную финансовую подушку, они укладываются на подушку пуховую и … да, принимают стиль жизни своих родителей по принципу «Не торопись». Конечно, побездельничать и отрешиться от суеты рабочих буден приятней с цифрой со многими нулями в кармане, чем делать то же, осознавая себя бедным, но гордым.
Но, даже по каким-то причинам лишившись заработанных за рубежом сумм, черногорцы не пропадут. У них есть возможность подработки у брата-свата, соседа, бывшего одноклассника. Они – свои на родине, и им работа, пусть даже не столь высокооплачиваемая, найдется в любом случае. Есть негласная гарантия успеха: откажут самому великолепному зарубежному мастеровому или айтишнику. Даже обладателю диплома весьма статусного университета на Западе, который прибыл сюда хлебнуть уникальной экзотики. «Не может быть! – воскликнул он когда-то на родине, штудируя путеводитель. – Оказывается, прозрачность воды в черногорской части Адриатики – до 50 метров. При том, что самая глубокая точка того же Боко-Которского залива – 60 метров. А вода может прогреваться до 25 градусов».
Да, все так, море чистейшее, климат прекрасный, маршруты разные: по воде, по суше. Скажем, в жаркие месяцы популярны пешие прогулки по горам с 2000-метровой высоты вершинами. А порции блюд в ресторанчиках и кафе вообще отдельная песня. Они огромные настолько, что одну поданную тебе пиццу смело можно делить на несколько человек. Поэтому если за стол садится четверка едоков, то берут четыре разных блюда – ну чтобы представлять себе местную кухню, которая вроде бы не столь впечатляющая (что есть заблуждение), более объективно.
Правда, по части истинного соответствия заявленным звездам у входа в отели – вот тут большие сомнения. Слово «комфорт» условное. Особенно в Которе, который возводился некогда как оборонительное сооружение, следствием чего стали узкие улочки, по которым проходить лучше всего поодиночке, что туристы и делают. Зато Котор – единственный в Черногории город, где эти самые улочки, где фасады едва не соприкасаются окнами, моют мыльным раствором, порой по 2–3 раза в день.
Кругом камень. Конечно, в солнцепек тут особо не погуляешь, поэтому дефилировать можно или до 10 утра или в пору, начиная с заката солнца, которую местные жители так и называют – послезакатная жизнь. Эх, с милым другом, да по чистой, отполированной миллионами каблуков брусчатке… Да за такое удовольствие, которое сопровождается смакованием м мороженого в вафельном рожке… Тут – стоп. Надо сказать правду: здешнее мороженое, несмотря на десятки его разновидностей, на редкость безвкусное, впрочем, как и остальная молочка. Так что воздержитесь, чтобы не снижать градус восхищения Котором. Одна знакомая дама показала мне, уважающему себя диабетику, лишь одно-единственное кафе-мороженое в городе, где мороженое было на высоте. Называется оно Moritz eis на главной площади Котора. Попробуйте – не пожалеете.
Просто принимайте реалии такими, какие они есть. Есть отели, где одна ночевка семьи в пять человек обойдется в 22 тысячи евро. Сразу поясню – речь о Porto Montenegro — марине в городе Тиват, на берегу Которского залива. Это – самая удобная гавань для самых грандиозных в мире яхт, принадлежащих миллионерам, с такими же категории «люкс» отелями. Есть гостиницы попроще, но чаще и удобней всего это сдаваемые внаем квартиры, где та же группа в пять человек может переночевать всего за 40 евро – при условии 2–3-месячного пребывания в высокий сезон. Речь в данном случае идет о курортных городках. Не проблема снять квартиру в Подгорице за 250–400 евро. Но до моря – полтора часа езды, и в этом случае, как говорится, не наездишься. А если еще и машина не своя, а арендованная, то это целый клубок проблем. Работает известный принцип: если в чем-то сэкономишь, то на чем-то погоришь, то есть чаще всего останешься в проигрыше.
Да, согласен фантастический разброс цен, поэтому важно верно сориентироваться в этом потоке предложений, особенно если они идут из различных регионов страны. Как говорят знатоки вопроса, в большинстве черногорских городов, примыкающих к морю, весьма вероятны суточные цены в 150–170 евро, но тем, кто бывал в Венеции, где всегда можно найти за 60–70 евро, черногорский ценник кажется запредельным. В городах той же Италии лежаки обойдутся в 5–7 евро. Правда, на прославленных Апеннинских курортах они будут вдвое дороже. Но на побережье в районе Будвы цены на лежак начинаются с 20 евро и доходят аж до 50. Знатоки вопроса объясняют: в Будве девять внесезонных месяцев живут за счет трех урожайных.
Да, в чем-то очень даже особенная она, Черногория.
Есть ли категория людей, которые, приехав в Черногорию, расслабляются, что называется, по полной и при этом благоденствуют? Да, это пенсионеры из Европы, которые покупают за 100 тысяч евро домик в 2–3 комнаты и живут себе тихо и скромненько в тишине-покое не совсем уж в курортных городках (все же суетно там), а в пределах доступности к ним. А с началом осени, когда полностью иссякает туристический поток, отправляются к родне на побывку, на родину – в музеи, концертные залы, погружаясь в привычную культурную жизнь, которой жили многие годы. Чаще всего это семейные пары из Великобритании, Германии, скандинавских стран. Ну а начнет в апреле пригревать солнышко, можно вновь собираться в Черногорию.
Таких семейных пар больше год от года. Этот поток из Старого Света подстегивается нарастающим мигрантским контингентом в Западной Европе и продолжающейся три года войной, которую Россия объявила Украине. Собственно, и россиян, ногами голосующих против преступной войны, прибавляется, да и гарных хлопчиков, скрывающихся от призыва в ВСУ, немало. Примечательно, что в Черногории они быстро находят общий язык и далеки от мысли, что надо демонстрировать ненависть друг к другу решительными акциями, как это наблюдается в самых благополучных государствах Европы.В русскоязычной среде в Черногории вообще не в чести разговоры о том, какая постсоветская страна, сколько именно и когда задолжала России. Ежегодно растет число совместных проектов в сферах, где есть незанятые ниши. Прежде всего это касается рукастых и головастых, которых достаточно, чтобы создавать малые предприятия в сфере строительства, транспорта, строительства, общепита, где в расчет берутся качества, самые важные из которых – способность работать слаженной командой и готовность показать свои знания и навыки, а проще – выкладываться по полной. Для них Черногория становится стартовой площадкой (пробником, как точно выразилась девушка из Норильска, сведущая как в парфюмерии, так и в остальном бизнесе) и для того, чтобы прочно обосноваться в этой стране, и, не исключено, чтобы одолевать более высокие рубежи в благополучных странах Европы. Был бы паспорт черногорский. Но вот с этим как раз заминка. С десяток лет проживешь, – а это освоив язык, работая, обрастая друзьями – и то большой вопрос, выдадут ли, чтобы ты, наконец, мог свободно колесить по Евросоюзу.
Единой семьей народов, братских или не очень, русские, украинцы, белорусы, казахи, узбеки становятся, как показывает черногорская реальность, по принципу «Чем дальше от Москвы, тем успешней сотрудничество». Правда, не всегда спасает расстояние, если учесть, что у Кремля есть сильный союзник в регионе в лице Сербии, власти которой годами навязывают ближайшим соседям пророссийскую повестку дня. Но Путин на всякий пожарный приглядывает за русским миром из каждого газетного киоска.
А соседи-то, в числе которых черногорцы, – люди весьма примечательные. В соцсетях нашел отзыв дамы из какого-то Мухосранска (так определил один из читателей): «Прекрасный народ! Были дважды в Черногории (Петровац, очаровательный крохотный городок в 17 км от Будвы). Убедились в честности людей сами. Забыли сумку с продуктами в маркете, ушли, пол-улицы за нами бежал работник магазина, отдал сумку, еще и извинялся!» Один из читателей добавляет: «Ага, стал бы работник мухосранского магаза догонять оплошавшего покупателя… Скорее, принес бы добычу домой, ополовинив чужой кошель по дороге к жене – добытчик же должен запить водкой удачу, не один, конечно, а с дружбанами. Вечерком, на детской площадке. Традиция такая».
Другая дама, тоже россиянка, которая на родине с трудом сводит концы с концам, признается, что в Черногории заняты все мыслимые рабочие места («русские уже кафе и химчистки пооткрывали, сантехников, электриков, строителей, маникюрщиц, парикмахеров, косметологов, массажистов тоже уже достаточно приехало») завершает отзыв: «Хотя соглашусь, что выживать в стране, где много солнца и есть горы, море, наверное, веселее».Возможно, лишь это и согревает сердце матери, которая с трудом представляет будущее своих детей в современных российских реалиях. Пока ясно одно: в Черногории с ее навыками, о которых можно догадаться по приведенному ею перечню, к сожалению, не выжить. Черногорскими красотами ни она, ни ее дети не полюбуются еще долгое время.
Фото из семейного архива
Стивен Спилберг, Джеймс Ганн, Николас Кейдж и другие знаменитости Голливуда почтили память скончавшегося режиссера Дэвида Линча.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
16 января 2025 года, семья знаменитого голливудского постановщика объявила, что он скончался, не дожив несколько дней до своего 79-летия. Дэвид Линч был известен как создатель популярного телесериала “Твин Пикс”, а также как режиссер многих культовых фильмов, таких как “Голова-ластик” 1977 года, “Синий бархат” 1986 года, “Шоссе в никуда” 1997 года, “Малхолланд Драйв” 2001 года и других.
В своем заявлении по поводу кончины коллеги по цеху Стивен Спилберг сказал: “Я любил фильмы Дэвида. “Синий бархат”, “Малхолланд драйв” и “Человек-слон” определили его как уникального, дальновидного мечтателя, который снимал фильмы, в которых чувствовалась ручная работа. Я познакомился с Дэвидом, когда он сыграл Джона Форда в моем фильме “Фабельманы”. Со мной оказался один из моих героев – Дэвид Линч, сыгравший одного из моих персонажей. Это было сюрреалистично и походило на сцену из одного из фильмов Дэвида. Миру будет не хватать такого оригинального и неповторимого голоса. Его фильмы уже выдержали испытание временем и так будет всегда”.
“Покойся с миром Дэвид Линч. Ты вдохновил столь многих из нас”, – написал на своей странице в социальной сети Джеймс Ганн.
“Дэвид Линч, благородный человек и бесстрашный художник, который следовал зову своего сердца и доказал, что радикальные эксперименты могут привести к незабываемому кинематографическому опыту”, – заявил режиссер Рон Ховард.
Будучи настоящим артистом, Дэвид Линч также был актером и музыкантом, снявшись в нескольких кинопроектах и выпустив три студийных альбома. В дополнение к своим увлечениям живописью и фотографией.
Из книги «Бог в радуге»
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
– Да я и к форме советской привыкнуть не успел – просто сменили одну шинель на другую. Наша потеплее будет, жалко было отдавать. И потом молодые были, мало что смыслили, а немцы говорят, что не против России, а против жидов и коммунистов. Зато как нас потом травили! Миллионами Сталину на заклание выдали, когда война кончилась! Иногда целыми семьями. Самоубийством кончали, но сначала жен и детей приканчивали. Никаких иллюзий, все знали, что нас там ждет. Родина!.. Из Америки и то назад отправляли. Помню, около Сиэтла, когда пароход с нашими военнопленными в море вышел, русские взбунтовались и всю команду вместе с капитаном арестовали. Только не помогло – обещаниями да посулами взяли. В порт вернулись, а там уж всех разоружили и под усиленной охраной опять домой отправили. Домой! – Комаров опять усмехнулся и патетически воскликнул: – На верную погибель!
– А вам-то как удалось спастись, Иван Константинович?
Мы сидим на веранде деревенского дома, и я постепенно прихожу в себя от моих ньюйоркжских треволнений и ресторанных встреч, поглядывая на ближний лес и черничного цвета озеро за спиной Ивана Константиновича. Обожаю наш штат – чем севернее, тем лучше. Как здесь, например – Upstate New York. И слушаю, и спрашиваю я равнодушно, предвкушая все удовольствия, связанные с намеченным на сегодня грибным походом. По русской привычке мне бы пришлось встать ни свет, ни заря, но здесь в этом нет никакой нужды, мне некого обгонять, в охоте за грибами у меня нет соперников, я единственный окрест грибник, если не считать алкаша-индейца, который просыхать уходит в лес, а спустя несколько дней возвращается со связкой уже высушенных белых. К нему здесь относятся как к чудику, а теперь и ко мне, потому что признают только парниковые шампиньоны, все лесные грибы почитают за отраву. Я хотел было сойтись с индейцем поближе, но, во-первых, он редко бывает трезв, а, во-вторых, кроме грибов, нам говорить не о чем. Да и о грибах непросто – зачем мне их индейские названия, когда я еще как следует не усвоил английские и латинские? По грибному невежеству судя, американы мало что позаимствовали у индейцев.
Еще одна русская судьба, только не специалист я по русским судьбам, а история Ивана Константиновича – навязанная, ненужная – слушаю вполуха, хотя что-то западает, коли так легко могу восстановить сейчас его жизненную канву. На мой вежливый вопрос, как ему удалось избежать насильственной депортации в Россию, Иван Константинович отвечает:
– Два года в польском лагере прятался, польский выучил, фамилию с Комарова на Комаренко сменил – будто я польский украинец с тех земель, что в 39-м, по договору с Гитлером, к России отошли. Таких обычно не трогали. Сколько я там пережил! На нас настоящая охота шла – как диких зверей отлавливали. Среди ночи, бывало, просыпаешься по тревоге, весь лагерь прожекторами освещен, а мы в подштанниках по стойке «смирно» у своих кроватей дрожим – это, значит, советские офицеры в сопровождении американцев приехали смотр делать, не затесались ли среди поляков русские. А так стоять – все равно что перед расстрелом. Тем более, без добычи они после таких зачисток редко когда уходили. С пристрастием допрашивали чуть ли не каждого. И это все на глазах у американцев! – восклицает Иван Константинович, ища сочувствия, которого у меня нет и быть не может, странно, что он об этом не догадывается.
– Многие во сне по-русски проговаривались, – продолжает он свой рассказ, до которого мне нет дела. – А я дал себе слово русский совсем забыть – и забыл начисто. Одной только силой воли. Потом пришлось заново учить. Я даже такую методу выдумал – польский так учить, чтобы русский полностью из памяти вытеснить. Вот узнаешь, как по-польски дерево или женщина, а по-русски эти слова сразу и навсегда забываешь. Я понял, что так же, как можно новый язык выучить, так и старый можно позабыть. А когда это в параллель делаешь, путем вытеснения и замены, – даже легче. А украинский я и так неплохо знал, потому что с юга России, где всех навалом. Вы думаете, настоящие украинцы с польских земель хорошо польский знают, особенно те, что с отдаленных деревень? Дай Бог, слов пятьдесят, чтобы на ярмарке объясниться, ну чуток больше. Так что много с меня и не требовалось. Один раз, правда, попался. Еще хорошо, не советчикам, а американскому офицеру, из польских евреев по происхождению. Он меня вызвал и стал расспрашивать. По-польски. Ну, биографию я себе придумал – комар носу не подточит. А вот акцент выдал. Он мне так прямо и сказал, что акцент у меня не украинский, а русский. Я ему ничего не ответил, а он меня пожалел, видно. Был бы чистокровный поляк, выдал бы – они нас, русских, люто ненавидели, а тех, кто немцам служил, – вдвойне. Евреи сердобольнее, больше понимания проявляют. Да и неудивительно! Тысячи лет среди чужих народов жопа об жопу, пообтерлись, пообтесались, пообвыкли – инстинкт самосохранения научил их терпимости. Вот и выжили как нация. И потом это уже 47-й шел, холодная война, на наше счастье, началась, советчики реже наведываться стали…
«Знал бы тот польский еврей о твоих подвигах – он бы тебя самолично, на собственных руках “советчикам” отнес», – думаю я, впрочем, беззлобно. Как выученика формальной школы меня больше беспокоит в его речи слово «советчик», ибо советчик для меня есть и остается советчиком, то есть тем, кто дает советы и никакого отношения к Советской власти не имеет. Я думаю о том, что у иммигрантов здесь другой русский язык, отличный от того, на котором говорим мы в России, но тут вспоминаю, что я тоже иммигрант, хоть и без стажа еще, и кто знает, не заговорю ли и я со временем на иммигрантском воляпюке?
К Ивану Константиновичу я не испытываю ни сочувствия, ни злобы, хотя знаю о нем больше, чем тот польский еврей, который, распознав в нем русского, не выдал «советчикам». Я знаю об Иване Константиновиче больше, чем он предполагает, но как и тот польский еврей, ничего ему во вред не сделаю. Мне уже предлагали, а я отказался и не жалею об этом.
Не знаю.
Один охотник выследил Ивана Константиновича сам, а другой – тот, который склонял меня к сотрудничеству, – идя по следам предыдущего. Возможен – и вероятен – еще и третий охотник, но он пока, похоже, не напал на след Ивана Константиновича, поотстав от своих более ретивых коллег. Рано или поздно он бы присоединился к двум другим, но события обгонят его, дичь ускользнет и истает на старой Аппалачской тропе, которую проложили предки моего единственного грибного конкурента. Сам я туда редко хожу, почва там каменистая, грибов мало.
Я знаю, что попутало Ивана Константиновича – жадность: иначе бы никто никогда его не выследил. Он работал в Майами по найму – ремонтировал и красил частные яхты, а зимой затаивался в адирондакской глуши, где на заработанные деньги скупал землю и строил домà, которые любовно украшал морскими атрибутами с обслуженных им яхт. Так что эти домà вблизи узкого, как щель, Тринадцатого озера походили на корабли, готовые в любую минуту сняться с якоря и покинуть эти затаенные лесные участки ради морских просторов.
Эта метафора получила неожиданное продолжение – или подтверждение – благодаря квартирантам Ивана Константиновича, который очень выгодно сдавал дома-корабли Пентагону: в общей сложности каждую зиму у него жили две-три дюжины морских офицеров и техников с атомных подводных лодок, часто с семьями. Зато в летние месяцы жилье пустовало, и Иван Константинович не придумал ничего лучше, как дать объявление в иммигрантской газете о пансионе. На это объявление я и клюнул ввиду дешевизны, а вслед за мной и первый охотник, о чем я не подозревал, занятый собственной охотой – грибами. А места были грибными – особенно если пойти от Тринадцатого озера вниз по направлению к восточной протоке Сакандаги. Однажды, уже под вечер, я набрел там на потрясающей красоты Ведьмин круг с зачахшей травой внутри. Человек я не суеверный и во все эти побасенки, будто черти сбивают в таких местах масло, а очаровательные (и не очень) ведьмочки водят хоровод, не верю, но место мне и в самом деле показалось заколдованным, и я не решился вступить внутрь круга. Грибы, образующие кольцо, собирать я тоже не стал, о чем пожалел уже на следующий день и попытался найти этот Ведьмин круг, но не удалось, хоть я и неплохо ориентируюсь в лесу.
Пока я охотился за грибами, первый охотник охотился за Иваном Константиновичем, а второй следил за первым и благодаря ему тоже вышел на «польского украинца», а заодно и меня засек, решив поначалу, что грибы – это только камуфляж. Как было ему объяснить, что грибы – это такая же страсть, как и любая другая, когда в ответ мне доказывалось, что грибы можно и нужно покупать в магазине, а иных съедобных, кроме шампиньонов, не существует. Вся беда в том, что второй охотник был американцем – даже двое: они пожаловали ко мне в гости, как только я вернулся в Нью-Йорк с грибной добычей.
Спросил документы – все оказались в порядке: действительно, агенты ФБР. Дал им понюхать связку сушеных грибов. Один отказался, сославшись на аллергию (из-за его аллергии и котов пришлось выгнать из комнаты), другой отозвался с похвалой. На грибах мы долго не задержались, перейдя от них на Ивана Константиновича, который был выслежен ФБР, следившим за КГБ, а те уже с год с ним контачили, шантажируя депортацией, судом и расстрелом. Вот я и говорю, что Моссад оказался почему-то не у дел, хотя Иван Константинович прямо проходил по их ведомству. Мне было предложено чаще навещать Ивана Константиновича под видом сбора грибов, но следить не за ним, а за другими «…чами», которые вступили с ним в контакт, чтобы он следил за морскими офицерами и техниками. Дело осложнялось еще и тем, что сын Ивана Константиновича служил переводчиком в Госдепартаменте и был теперь тоже, как я понял, на подозрении.
– Не по своей же воле, – вступился я за Ивана Константиновича, который тоже взывал к моим полуостывшим еврейским чувствам, сказав как-то, что новым иммигрантам делает скидку – то ли с учетом их пока что скромного бюджета, то ли замаливая грехи перед мертвыми.
Я рассказал о скидке моим непрошенным гостям.
– Лучше бы он им скидку делал, когда работал в концлагере, – сказал тот, у которого была аллергия на грибы и котов (кстати, негр).
– Не по своей воле? – повторил за мной его коллега (белый), но в интонации вопроса. – А вы знаете, что немцы отбирали для работы в лагерях только добровольцев? Да и тех далеко не всех брали, а только таких вот типчиков, как ваш Иван Константинович!
– Ну уж – мой! – откликнулся я, обратив, естественно, внимание, как смешно звучит в американских устах русские имена-отчества.
– Немцам нужны были не исполнители, а энтузиасты – вот почему так много среди лагерной охраны оказалось украинцев с их заскорузлой злобой к русским и так мало русских. Наш с вами знакомый – редчайшее исключение.
В затухающий огонь нашей дискуссии об Иване Константиновиче подлил масла негр-аллергик:
– Есть свидетельства, что он заставлял женщин складывать детей в тачки из-под угля штабелями, потому что дети уже не могли по слабости сами идти в газовую камеру, а потом впрягал несчастных, и те везли своих чад на смерть. И знаете, что он ответил одной, когда та запричитала, что тачка грязная и ее дитё выпачкается? «На том свете отмоетесь, грязные жиды!»
– Могли спутать одного охранника с другим, – вяло возразил я, а сам подумал, что даже если это был Иван Константинович, то это был другой Иван Константинович, ведь столько с тех пор лет прошло, человек изнутри меняется сильнее, чем внешне, он не равен самому себе.
Повиляв, я и на этот раз отказываюсь от благородной миссии, но к Ивану Константиновичу, когда наступает грибная пора, еду – правда, теперь уже не из-за одних только грибов.
Сам по себе Иван Константинович никого, кроме меня, не интересует. Идет сложная игра двух шпионских ведомств, одни охотники охотятся за другими, кто кого переиграет, дичь побоку. Да и кто здесь дичь? Менее всего Иван Константинович, который, похоже, служит теперь своей бывшей родине не за страх, а на совесть. Может быть, он и немцам так служил – те остались им довольны, чему свидетельство поощрения и награды, мне также продемонстрированные незваными гостями из ФБР. А если в нем проснулось то русское, что напрасно пытались пробудить в сыне Ивана Константиновича их коллеги из КГБ, которого осторожные американцы тем не менее услали подальше от Вашингтона, а именно в Афганистан, где он служит переводчиком плененных моджахедами шурави – советских солдат?
Даже странно, что от таких подонков – я не сомневаюсь, что Иван Константинович подонок, но в травле даже подонков участвовать не желаю, да и не моя это игра, – рождаются такие ангелические существа. Впрочем, одна такая аномалия описана еще Достоевским в паре ангелический Алеша Карамазов и его звероподобный папаша, что несколько упрощает мою задачу – опускаю поэтому собственные размышления на эту тему. Скорее всего, Ваня пошел в мать, которая умерла, когда ему было одиннадцать лет, от рака груди. Она родилась в Париже, из дворян, с детства ей привили высокий идеализм и истовую любовь к русской литературе, которая по своей сокровенной сути есть пропаганда этого идеализма – все это она успела передать Ване. Одному Богу известно, что ее свело с Иваном Константиновичем, – разве что узость и малочисленность тогдашних русских землячеств за рубежом (не в пример нынешним). В отличие от Карамазова-старшего, Иван Константинович жену любил и не тиранил, хотя вряд ли они были счастливы. Знала ли она о прошлом своего мужа? Знает ли Ваня о нем? Уж точно догадывается, а скорее всего и знает – я так понимаю, что КГБ пытался склонить Ваню к сотрудничеству, хотя, думаю, не раскрывая всех карт. Да и почетную ссылку в Афганистан чем еще объяснить, как не подозрением – это даже до такого идеалиста, как Ваня, должно было в конце концов дойти…
В этот мой приезд оформленный под корабль дом Ивана Константиновича смущает меня больше, чем обычно. Вместо окон круглые иллюминаторы, перевернутый киль служит вешалкой, стол привинчен к полу, повсюду стоят наполненные для устойчивости песком алюминиевые пепельницы, а прямо над моей комнатой устроена смотровая площадка с подзорной трубой, и я просыпаюсь обычно от шагов над головой – это Иван Константинович подолгу вглядывается вдаль: полагаю, не только из любопытства. До меня не совсем доходит смысл всех этих морских атрибутов, но благодаря им дом, как корабль, готов по первой тревоге сняться с якоря и умчаться за горизонт – странное это ощущение не покидает меня. Морская стихия дарует этому Летучему Голландцу ощущение покоя, которого Ивану Константиновичу не дано уже испытать на земле. Но по-настоящему он успокаивается зимой, когда дома заносит снегом, связь с миром прерывается и Иван Константинович ни для кого больше не доступен: ни для мнимых пансионеров, под видом которых сюда наведывались сначала агенты КГБ, а теперь еще и агенты ФБР – поди разберись, кто есть кто? – ни для выходцев с того света, бывших клиентов Ивана Константиновича – а они кто: кровавые мальчики? чудом выжившие узники концлагеря? либо подоспевшие наконец представители третьей партии, легендарного Моссада? Я мало что знаю – мне остается только гадать и строить гипотезы.
Он и место для своего дома выбрал убежищное – хоть и на крутом холме с прекрасным видом на Несчастливое озеро, но вдали от больших дорог и даже с проселочной дороги невидимый, прикрытый высокими деревьями и густым кустарником. А зимой во время заносов дом и вовсе превращается в медвежью берлогу. В один из таких заносов, расчищая дорогу по требовательному звонку из советской миссии, Иван Константинович надорвался и свалился с сердечным приступом, а как только полегчало, отправился лечиться во Франкфурт – никому, кроме немцев, не верил, немцы казались ему не изменившимися. Камуфлировал свою германофилию сравнением медицины и фармацевтики там и здесь – естественно, не в пользу Америки.
Старость у Ивана Константиновича несчастливая – и по заслугам, но худшего я ему не желаю: депортации и суда над ним в СССР или в Израиле. Однако если бы таковой все же состоялся, я бы тоже не горевал – в конце концов, в мире достаточно людей, которые заслуживают большего сочувствия. Я сочувствую Ване и, как окажется, не без оснований.
Все равно, к какому шпионскому ведомству они принадлежат, мышление у этих людей бюрократическое, а потому они пережимают, на человека им плевать. Ну, ладно, Иван Константинович – своими прошлыми подвигами он заслужил такое обращение, но вот Ваню жаль – его-то за что? Или грехи отцов и прочее? Дело даже не в том, что Ване достанется шальная пуля в прямом и переносном смысле слова, а в том, что в отличие от Ивана Константиновича, закаленного во всех передрягах, выпавших на его долю, Ваня, с его литературными идеалами, окажется совершенно неподготовленным к жизненным передрягам. Вот как вырисовывается общая картина на основании того немногого, что мне известно: КГБ попытался завербовать Ваню, Ваня сообщил об этом ФБР, те, в свою очередь, на него поднажали, Ваня, с его идеалистической мутью в голове и, соответственно, линейным мышлением, помучившись, отказался, тогда его и отправили из Вашингтона к моджахедам – не в наказание, а на всякий случай. А там уже, в Афганистане, и разверзлась перед этим наивным даже для своих двадцати двух лет мальчиком вся бездна, весь ужас происходящего. И происшедшего – я имею в виду подробности работы его отца в Освенциме, о которых у Вани теперь было достаточно досуга поразмыслить. Вот что значит неразветвленное сознание – я бы на его месте наслаждался красотой интриги и попытался ее распутать, что сейчас и делаю, ведя этот рассказ к неизбежному концу, о котором легко догадаться, хотя у него, как у Сакандаги, два ответвления: одно для сына, другое для отца. Я так думаю, что Ваня вряд ли любил играть в шахматы, которые прочно занимают третье место среди моих увлечений. На первом – литература.
Внимательно и равнодушно выслушав полуискренние, с недомолвками воспоминания Ивана Константиновича, я отправляюсь в лес, но мне что-то не везет. Кроме сыроег и червивых маслят, больше ничего не попадается. Что-то я сегодня не сосредоточен, а это значит, что сосредоточен на чем-то другом. Грибы, как и любая страсть, требуют полной самоотдачи.
Из далеких завалов моей памяти всплывает румынский фокусник, одно из сильнейших впечатлений моего детства. Среди его фокусов был и фокус с газетой – он разрывал ее на мелкие куски, комкал в руке и тут же разворачивал целую. Это, однако, был не фокус, а только преамбула к нему. Дальше шло объяснение – чародей решил поделиться секретом со зрителями и научить их мастерству. Он снова рвал газету, но одновременно показывал, как прячет в ладони другую, целую, которую и разворачивал перед зрителями, пряча куски разорванной. «Вот видите, как все просто? Каждый из вас сможет сделать этот фокус. Главное, чтобы за манипуляциями с целой газетой никто не заметил, что вы прячете разорванную. Вот, смотрите, где у вас остатки газеты». – Он поворачивал к зрителям ладонь, и мы благодарно аплодировали, запоминая движения рук, чтобы повторить фокус перед друзьями. Но и это было еще не все – развернув перед нами целую газету и раскрыв ладонь с обрывками, он неожиданно извлекал их и обрывки на наших глазах словно бы склеивались, превращаясь в целую газету, а фокусник победно воздевал руки, демонстрируя нам две целехонькие газеты. На несколько секунд зал замирал, и только потом на фокусника обрушивался шквал аплодисментов. Я не пропустил ни одного его выступления, каждый день сидел в первом ряду в нашем цирке на Фонтанке, следя за жестикуляцией этого двурукого Шивы и пытаясь разгадать его тайну. Вот тогда я и поклялся научиться делать на бумаге то, что этот цыганистый румын вытворял на арене.
Увы, клятвы своей я не сдержал.
Правда, в Нью-Йорке я стал сочинять рассказы, героя-повествователя которых читатели принимали за автора и посылали мне возмущенные либо сочувственные письма. Естественно, что и других героев моей сюрреалистской прозы прямо идентифицировали с реальными людьми, подозревая, что все сюжеты я позаимствовал целиком и полностью из жизни, – иллюзионизм объявили натурализмом. Я бы счел это за комплимент – мне удалось художественный вымысел сделать настолько убедительным, что его воспринимают как картинку с натуры, однако такой буквализм восприятия, мне кажется, связан больше с теснотой нашего иммигрантского общежития. Мне даже пришлось во избежание недоразумений сделать к одному моему рассказу следующую приписку:
«Со всей определенностью хочу заявить следующее: все, что я хотел сказать о человеке, за которого принимают героя моего рассказа, я сказал в статьях о нем – как литературный критик и мемуарист. Этот же рассказ, несмотря на случайные и неизбежные совпадения, есть плод художественного вымысла – вот-вот, того самого, о котором Пушкин гениально обронил: «Над вымыслом слезами обольюсь…»
Почему меня потянуло в теорию и объяснения посреди сюжета? Да потому что как раз в этом рассказе – как и в рассказе «Умирающий голос моей мамы…» – я решил не лукавить и написать все как есть, точнее – как было, пусть даже он покажется из-за этого незаконченным, с хвостами и гипотезами вместо твердого знания. Никакого на этот раз домысла и вымысла, ни малейшего! Место действия – Тринадцатое озеро – читатель легко найдет на топографической карте N 4330-W740015 из серии V 721, выпущенной министерством внутренних дел США, а за подтверждением сюжета и упущенными мною подробностями может обратиться в соответствующий отдел ФБР.
Или в КГБ.
А упустил я подробности, потому что был случайным, побочным свидетелем всей этой истории, сам в ней не участвовал, следил за ней вприглядку, от случая к случаю, о многом догадываясь, но о многом так и не догадавшись, а выдумками решил на этот раз не пробавляться. К примеру, придя из неудачного своего похода за грибами, я был приглашен чаевничать с Иваном Константиновичем и еще одним его постояльцем из русских и, разглядывая и слушая своего нового собеседника, заподозрил в нем агента КГБ, перекупленного ФБР. Прокрутив этот сюжет в воображении, я бы мог, конечно, будучи профессионалом, изложить его на бумаге в прозаической форме, выдав выдумку за натуру, но так можно исчерпать кредит читательского доверия и остаться ни с чем, почему я и выбираю для рассказа об Иване Константиновиче иной жанровый путь и покорно следую за событиями, рискуя – другая крайность – разочаровать искушенного и избалованного читателя.
За чаем Иван Константинович жаловался на отсутствие вестей от Вани, и я неожиданно для себя пожалел старика – ничего-то, кроме сына, у него в жизни больше не осталось. Я его утешил, сказав, что дело скорее в затрудненных коммуникациях, а не в реальной опасности. На следующий день, вернувшись из очередного похода за грибами (на этот раз более удачного – четыре белых, семь красных, несколько добротных моховиков), я узнал, что Иван Константинович получил телеграмму из Пешавара о гибели Вани в Афганистане. Хорошо хоть, Иван Константинович не успел узнать, как именно Ваня погиб, – мне рассказывали, что это было похоже на самоубийство. Весь путь с моджахедами Ваня находился в глубокой депрессии, а когда завязалась перестрелка с шурави, взял да и вышел из укрытия, где прятались американцы. Вот вам иллюстрация на тему «грехи отцов» – худшего наказания для Ивана Константиновича не придумали бы даже его жертвы, если бы встали из могилы, которой у них нет: дым да зола. Но подробности гибели Вани я узнал много позднее, а в тот день, когда возвратился на крыльях грибной удачи в дом-корабль, в котором мне больше не бывать, бывший компатриот, заподозренный накануне в том, что двойной агент, сообщил мне о полученной Иваном Константиновичем телеграмме.
– Где он сейчас? – спросил я двойного агента, возможно, мнимого.
– Ушел в лес.
Он действительно истаял на старой Аппалачской тропе, и последним его видел потомок тех, кто ее проложил, мой единственный соперник по «третьей охоте» в здешних местах. Индеец был сильно поддавши, но не настолько, чтобы не узнать своего односельчанина (прошу прощения за русицизм). Во всяком случае, я верю его показаниям, которые он давал в полицейском участке вслед за мной: с полицейскими я был откровеннее, чем с агентами ФБР, и подробно рассказал, как накануне вечером мы с Иваном Константиновичем и «двойным шпионом» чаевничали.
Больше я не бывал в этих местах, но где бы я ни выходил на Аппалачскую тропу – а она тянется из Канады до Джорджии, – я вспоминаю бывшего охранника, с которым свела меня ненароком судьба. Однажды во Франконии, Нью-Гемпшир, поссорившись с женой, я ушел по этой тропе довольно далеко; возвращаться было поздно, стоял туман, а фонарь я взять позабыл. К счастью, удалось набрести на караван-сарай – таковые, оказывается, на некотором расстоянии друг от друга стоят на всем протяжении тропы. В этом была просторная столовая, где меня накормили довольно вкусной ухой и дали чашку кофе, и две комнаты – для мужчин и для женщин.
Моим соседом оказался человек средних лет, который намеревался одолеть всю Аппалачскую тропу и уже несколько дней был в пути. Мы разговорились – определив по моему выговору, что я русский, он рассказал про одичалого старика, который иногда выходит из леса и что-то бормочет невнятное – будто бы по-русски. С ним пытались заговаривать – бесполезно. Устраивали облаву, пытались изловить – уходил. Впечатление производит устрашающее – грязный, обросший, в лохмотьях, но вреда пока что никому не причинил. Я спросил моего собеседника, попадался ли ему этот старик. Тот ответил, что нет, но надеется его встретить – ведь это теперь достопримечательность Аппалачской тропы.
Перед тем как лечь спать, я вышел на тропу, подождал, пока глаза привыкнут к ночной тьме, а потом с полчаса шел по ней на север. Было ощущение, что я еще встречу эту грешную, преступную, заблудшую душу – все равно, жив Иван Константинович или помер.
Сколько в этой истории осталось недомолвок – от загадки Ивана Константиновича до загадочной все-таки смерти Вани, узнай я подробности которой, попытался бы рассказать о нем отдельно. Вплоть до Тринадцатого озера – почему оно так названо, когда рядом нет ни первого, ни пятого, ни десятого, ни двенадцатого, ни одного другого номерного озера? Может быть, оно и в самом деле заколдованно, чертово, ведьмино, несчастливо, и потому так мало вокруг него населенных мест? Я вспомнил, как неподалеку от него набрел на Ведьмин круг с хороводом фаллических грибов, а потом, как ни старался, найти не мог. Что-то ускользало от меня, окружали чужие судьбы и чужие тайны, но кроме праздного любопытства, никаких иных чувств не вызывали. Вот и к Ивану Константиновичу я не испытал ни ненависти, ни сочувствия, а потому бесполезно было мне вглядываться в ночную тьму.
Я вернулся в караван-сарай порасспросить моего соседа про полоумного старика, но тот уже спал, а когда я проснулся, его уже не было – он ушел в свое многодневное путешествие по Аппалачской тропе.
Ни от кого больше я этой легенды не слышал.
Владимир Исаакович Соловьев – известный русско-американский писатель, мемуарист, критик, политолог.