RFI: Что значит сегодня быть независимым журналистом в Луганске?
Андрей Дихтяренко: Это сложный вопрос. Прежде всего, это, наверное, способность не потерять голову из-за эмоций, которые переполняют, из-за того, что меняется будущее твоей страны и, наверное, не в том направлении, в котором бы ты хотел. Это умение не поддаться на влияние массированной по сути военной пропаганды, которая несется со стороны очень активных, влиятельных в регионе российских медиа. Не будем греха таить, украинские каналы тоже зачастую не всегда объективно освещают события и каким-то образом искажают картину мира. Это умение держать под контролем ситуацию в регионе и стараться вытаскивать из различных неприятностей и зачастую даже из подвалов в здании захваченного СБУ коллег, которые так или иначе объективно освещают ситуацию, активистов луганских.
Вот уже даже последние сообщения, что даже директоров школ – не только бизнесменов – начинают захватывать. Нужно постоянно быть начеку, нужно постоянно соотносить свою точку зрения с другими точками зрения и проверять самого себя «на трезвость», на внимательность. Можно сравнить работу настоящего журналиста сейчас с «Бодхисатвой» - всегда, наверное, проще всего отсюда уехать и писать откуда-то в социальные сети о том, как тяжело жить в Луганске. Но, мне кажется, гораздо важнее попытаться самому понять, что здесь происходит. Писать репортаж, потому что каждый новый день подбрасывает совершенно уникальные возможности для журналиста. Даже я, который довольно давно работает, и не только в Луганске, такого удовольствия от репортерской работы, от аналитической работы, давно не получал.
Говоря об аналитической работе, есть у вас какое-то объяснение тому, что здесь происходит?
На самом деле, подоплек очень много. Объяснений тоже. Даже само понимание того, что происходит, постоянно меняется. Да, можно всегда говорить о каких-то геополитических раскладах, можно вспоминать какое-то событие еще прошлого лета, когда Янукович очень резко захотел идти в Европу, а потом через несколько месяцев передумал, и это вызвало всплеск войны. На самом деле, то, что происходит сейчас в Луганске, происходит во многом из-за состояния людей, которые здесь жили, которые не могли себя во многом реализовать в новой жизни, постсоветской жизни, в жизни государства, которое тоже пыталось нащупать какую-то свою дорогу. И пыталось, возможно, даже не всегда правильно выстроить взаимоотношения с людьми, которые еще остались в плену старых представлений. Наверное, они имели на это право.
Очень много причин. Часть из них находится внутри нас. Возможно, даже мы сами, я лично в чем-то виноват, что допустил скатывание моего региона, моей страны в хаос и в криминальную волну. Об этом еще нужно думать. Здесь сейчас нужно много думать, много смотреть, чувствовать и говорить. Я заметил, именно сейчас, потому что чем больше ты рассказываешь об этой ситуации, тем больше ты сам понимаешь, сам можешь упорядочить какие-то мысли в голове.
Многие люди, с которыми я здесь общалась, независимо от их возраста, называют себя советскими. Даже молодые люди 23 лет говорят «мы –советские люди». Можно ли говорить о существовании противопоставления человека европейского и человека советского?
Наверное, нет. Мне кажется, что очень многие из тех людей здесь на Востоке, которые самоорганизовались, которые начали, по сути, строить Майдан (пусть даже с другим знаком, чем тот Майдан, который устроили в Киеве), даже исповедуя какие-то советские взгляды, сами не заметили, как они поменялись. Это уже не советские люди. Любая попытка вернуть их назад в прошлое, в любом случае, потерпит крах. Возможно, даже благодаря этим событиям, которые, несомненно, драматические по своим последствиям.
Сейчас ситуация в области очень тяжелая и очень нехорошая, но есть какой-то заряд гражданства… Люди, которые спали, грубо говоря, все это время, которые не чувствовали себя гражданами этой страны, начинают чувствовать себя гражданами какого-то нового образования. Вполне возможно, что на этом странном основании вырастет новая страна, может быть, даже это будет переформатированная Украина. По крайней мере, я бы очень этого хотел. Потому что уже очень большое количество людей влилось в процесс строительства нации.
Я общался с российскими националистами, которые сюда приехали, они считают, что это «русская весна», они считают, что люди, которые здесь поднялись, – это русские люди, которые просто переняли украинскую технологию самопробуждения. Но я думаю, что все-таки это восточные украинцы. Есть шанс, что у нас все-таки еще будет единая страна. Возможно, не такая, которая была.Возможно, она будет федеративной. Но это не будет Советский Союз.
Переформатирование – это федеративное устройство государства?
Наверное, да. Наверное, все идет к этому. Возможно, страна распадется, возможно, здесь будет существовать какая-то отдельная республика – либо Луганская, либо Новороссия, объединенная с другими. Но я не думаю, что Владимир Путин, который во многом и спровоцировал эту ситуацию, сильно обрадуется, получив в свое распоряжение сотни тысяч людей, которые только сейчас почувствовали себя в состоянии пробуждения нации, почувствовали, что они сами могут определять свою судьбу. Я думаю, что возможно даже, что то, что происходит сейчас здесь в Луганской и Донецкой областях, станет при определенных условиях катализатором процессов, которые начнутся в России.
Вы имеете в виду сепаратизм внутри России?
Нет, не обязательно сепаратизм. Но, вполне возможно, что подъем гражданского общества – не знаю, произойдет это там при правительстве Путина или произойдет потом, но какие-то внешние события могут заставить людей, простых людей в России (не какую-то кучку в Москве или Петербурге, в столицах), людей в регионах выйти и начать процесс строительства гражданского общества, отстаивания своей территории на примере Майдана. Это наша территория, мы здесь будем стоять, пока что-то не изменится, и мы эту территорию не сдадим. Как только начнутся такие процессы, можно сказать, что этот режим, который сейчас есть в Москве, во многом имитационный, во многом советский даже по своей сути, изначально построенный сверху вниз, что далеко уходит корнями еще в строение царской России, тогда этот режим, вполне возможно, падет. Так или иначе, Восточная Европа, наверное, тоже может стать свободной и демократической.
Это явно произойдет не очень скоро.
И это очень большое горе. На самом деле, кто мог предположить еще полгода назад здесь – мы – что все будет так быстро и так драматически развиваться? У истории какая-то своя логика. Те процессы, которые, как нам кажется, должны быть эволюционными, будут происходить очень долго – достаточно малейшего толчка. Мы знаем прекрасно, что колоссы на глиняных ногах очень быстро рассыпаются.
Как меняется настроение горожан и настроения тех людей, которыеизначально были настроены проукраински? Когда находишься здесь, в регионе, такое ощущение, что люди сами очень быстро меняют свое мнение, свои взгляды, не замечая этого.
Постоянно наблюдаю ситуацию, когда взгляды меняются на 180°. Для некоторых людей драматическим событием, которое меняет их взгляды, стали, например, события в Одессе. Нельзя сказать, что люди, которые их поменяли, были изначально проукраински настроены, а потом стали против. Но из умеренных некоторые становятся радикальными сторонниками отъединения от Украины.
Для многих людей ситуация здесь, когда захватываются здания, когда начинаются криминальные наезды в стиле 90-х годов, причем, даже не наших 90-х годов, а такое ощущение, что мы потихонечку превращаемся в Дагестан или в Чечню 90-х годов. Это заставляет пересмотреть свои взгляды и отказаться от какого-то огульного поддерживания совершенно любых «зеленых человечков» в масках, которые все здесь захватывают. Заставляет пересмотреть свои взгляды и пожалеть, в общем-то, о той относительно мирной, безусловно, мирной жизни и относительно благополучной жизни, которая была здесь во время Украины.
На самом деле, никого же не притесняли за русский язык – это все мы прекрасно знаем. Люди как говорили здесь на русском языке, так и продолжают говорить. Не запрещали никакую деятельность, действовали совершенно различные политические партии, в том числе, и прорусские. Неизвестно, какой режим нам сейчас несут на дулах автоматов эти люди, как они будут зажимать свободу. А мы все прекрасно знаем, что после революции всегда начинается террор. Дай бог, чтоб его здесь не было.
Не кажется ли вам, что если экономический кризис будет усугубляться здесь, то все те люди, которые вышли против киевской власти, «киевской хунты», как они ее называют, через какое-то и, наверняка, короткое время могут выйти против тех же людей, за которых они здесь стояли?
Несомненно. Но проблема в том, что сейчас эти люди находятся под влиянием массированной военной российской пропаганды, которая постоянно занимается только тем, что поддерживает этих людей в состоянии аффектации. Людям говорят, «не смотрите, что происходит у вас в регионе, смотрите, что происходит в Мариуполе. Там украинские войска, украинская национальная гвардия, фашисты убивают людей, в Одессе жгут людей». Постоянно идет этот накал. Мы все прекрасно знаем, что в России, по сути, нет политики, есть только одна политика – политика спецопераций. Я боюсь, что здесь будет очень много террора спровоцированного, срежиссированного просто для того, чтобы людей, несмотря на все время ухудшающуюся экономическую нестабильность, держать в напряжении. По сути, держать постоянно в состоянии войны.
Я задаю, например, вопрос одному из тех людей, которые захватили здание обладминистрации, «хорошо, вы теперь власть, безусловно, другой власти в Луганске нет, вы победили. Когда же вы порядок наведете? Когда вы вставите окна разбитые?». «Когда мы победим всех врагов, тогда начнем заниматься порядком». К сожалению, разруха начинается именно с этого. К сожалению, наверное, наш регион пройдет через полосу бедствий.
При этом у местных жителей огромное недоверие к украинским СМИ. Они бесконечно обвиняют украинские СМИ во лжи и кричат «не врите» точно так же, как «не врите» кричали люди на Майдане российским СМИ.
Проблема в том, что точка зрения Востока, и это действительно проблема, и во многом она стала предпосылкой к сепаратистским явлениям, не учитывалась. Считалось правильным для журналистов Пятого канала (он считается наиболее «прооранжевым») давать все время одну и ту же точку зрения. В конце концов, нарушение журналистских стандартов, которое спровоцировал, в том числе, и Киев, привело бумерангом к тому, что люди приходят домой, у них есть свои мысли, они во многом не поддерживают Майдан, они во многом поддержали Беркут, который стоял и не нападал, а просто сдерживал толпу. Приходишь домой, включаешь телевизор, и из него тоже льется пропаганда. Проукраинская пропаганда. Естественно, в конце концов, это вызывает глухое раздражение и заставляет людей выйти на улицу и сказать «нет». И теперь мы, журналисты, даже местные журналисты, луганские журналисты, которые старались всегда учитывать баланс мнений, стали заложниками этой ситуации.
При этом люди видят российскую пропаганду, которая тоже является одиозной и однонаправленной, но она совпадает с этой волной недовольства украинской пропагандой. Сейчас это является компенсацией. Этот процесс пройдет. Надеюсь, что люди, большая часть населения – думающая. Население все-таки очнется от сна и захочет действительно попытаться разобраться в окружающей реальности. Но вы говорите, что надеетесь, что этот процесс быстро произойдет – произойдет разочарование, люди протрезвеют. Я боюсь, что это произойдет нескоро. Есть политика спецопераций: случается какое-то событие, какой-то теракт, как недавно покушение на Болотова – тут же это все преподносится как теракт со стороны Украины. К сожалению, мы знаем – есть российское общество, которое близко нам ментально. В этом состоянии подогревать эту мобилизацию, этот ура-патриотизм можно очень долго.
Вы как журналист собираетесь здесь работать дальше?
Несомненно. Я считаю, что мы работаем, стараемся соблюдать баланс мнений. Кто-то должен этим заниматься. Мы этим занимаемся. Многие наши коллеги замечательные в Луганске тоже занимаются этим. У многих возникают из-за этого проблемы. У нас здесь бьют журналистов, забирают технику, ломают ее. Но люди продолжают работать.
Многие уехали. Многие испугались за свою жизнь, за жизнь своих людей, но мы, оставшиеся здесь, постоянно поддерживаем друг с другом связь и, самое главное, стараемся не бросать друг друга, не отворачиваться, когда твоего коллегу бьют, а стараться его вытащить, стараться ему помочь, сделать эту ситуацию известной общественности, гласной. Поддерживаем друг друга и, тем самым, показываем даже тем людям, которые захватили власть, что им придется с нами считаться. Так или иначе, нельзя сдаваться только потому, чтобы они не почувствовали полностью себя хозяевами ситуации сейчас в информационном поле. Если что-то происходит здесь плохое, мы должны об этом писать, говорить, что мы с этим не согласны. Если что-то происходит хорошее, лучше, чем во всей остальной Украине – о’кей, тоже нужно об этом писать. По-моему, очень простые правила, просто нужно им следовать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий