Яков Фрейдин | Роберто Бартини – красный барон красной авиации
Ни одно изобретение Леонардо да Винчи при его жизни пять веков назад не могло быть реализовано – наука и техника тех лет ещё не доросли до соответствующего уровня. Леонардо родился слишком рано, чтобы мир мог воспользоваться его идеями.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Собирая материал о его жизни и творениях для своей лекции в университете, я задался вопросом: а в наше время были ли сходного с ним калибра люди, чьи идеи тоже намного опережали наш уровень знаний? Вскоре я нашёл такого в высшей степени необычного человека и решил поделиться с читателями тем, что про него узнал. Жизнь его была настолько насыщена событиями, творения на многие годы опережали своё время, а идеи были столь фантастические, что их хватило бы на несколько голливудских боевиков и на десяток докторских диссертаций. Хочу, однако, предупредить: герой моего повествования обладал бурной фантазией и всё, что мы знаем о его происхождении и молодости, в значительной степени основано на его рассказах, в достоверности которых нет полной уверенности.
– – –
Начнём с времён дальних, с его родословной. После 4-го раздела Польши в 1815 году еврейская семья Шнабель неожиданно для себя оказалась в подданстве российского царя со всеми вытекающими оттуда печальными последствиями: жизнь в черте оседлости, жестокий рекрутский набор, ограничения в правах на учёбу и занятия многими профессиями. Через несколько лет вдоволь нахлебавшись российским гостеприимством Адольф Шнабель сказал жене: «Разве такую жизнь мы хотим для наших будущих детей и внуков? Пока есть возможность, надо из России выбираться». Собрали они свои нехитрые пожитки и двинулись из своего Плоцка на юг в Венгерское Королевство.
Поселились они в Пеште, стали учить язык и довольно быстро ассимилировались. В 1826 году Адольф Шнабель решил креститься по католическому обряду. Это открыло ему многие двери, он занялся бизнесом, напряжённо учился и много работал. Во всём, чем он занимался, был довольно успешным, разбогател и стал вхож в самые высшие круги столицы. Накануне венгерской революции в январе 1848 года губернатор-президент Венгрии Лайош Кошут пригласил его на службу своим секретарём. При этом он сказал:
Шнабель не возражал и попросил Кошута придумать ему новую фамилию.
– В вашей речи я слышу акцент, – сказал тот, – Из каких краёв вы прибыли в наше королевство? Ах, из Российской Империи! Тогда чтобы не возникало вопросов что это за акцент, пусть фамилия ваша будет Орош [Orosz по-венгерски значит «русский»]. Годится?
Адольф согласился, и это стало новой фамилией для его семьи. Однако, несколько лет спустя чтобы связь с Россией не слишком уж выпирала, он в своей новой фамилии отбросил последнюю букву и стали они называться Oros.
Теперь переведём часы нашей исторической экскурсии на полвека лет вперёд.
В конце 19 века Лайош Орос – внук Адольфа, того, который прежде был Шнабелем, получил назначение на должность вице-губернаторa провинции Фиуме, что у Адриатического моря и недалеко от границы с Италией (сейчас это хорватский город Риека). Он с радостью принял назначение, поскольку места эти были благодатные, и вдобавок недалеко от городка Фиуме находилось поместье его двоюродного брата Филиппа Орожди (Orozdi), крупного землевладельца и депутата верхней палаты венгерского парламента. Фиуме был в основном населён итальянцами, поэтому Лайош своё венгерское имя переиначил на итальянский манер и стал называться Лодовико Оросди.
Он был богат, красив, элегантен, так что неудивительно, что у дамской половины Фиуме вице-губернатор Лодовико пользовался неизменным успехом и, хотя уже был женат, не упускал случая этим попользоваться в своё удовольствие. Однажды он соблазнил семнадцатилетнюю Марию Ферлиш, дочь аристократа австрийского происхождения, и вскоре девица оказалась, как тогда говорили, «в интересном положении». Опасаясь, что про это узнает его жена, негодник Лодовико сделал вид, что он тут ни при чём, и прервал со своей тайной подругой все отношения.
В положенный срок Мария в тайне от родителей уехала в городок Канижа (Kaniža – ныне Хорватия), где 14 мая 1897 года родила мальчика, которого назвала Роберто. Когда вернулась домой, для её семьи это был шок. Возник грандиозный скандал: дочка не замужем, родила ребёнка, а отец неизвестно кто! Как такое могло случиться в благородном семействе? Позор! Родители молодой матери категорически отказались признать внука и чтобы скрыть скандальное происшествие младенца у неё отняли и отдали его местному садовнику. Мария от этого пришла в ужас, в состоянии нервного срыва убежала из дома, в морском порту забралась на высокий пирс и бросилась в воду. Спасти её не смогли.
Всё же какая-то совесть у Лодовико оставалась. Поскольку жена его Паола оказалась бездетной, он, не признаваясь ей, что Роберто его сын, предложил, чтобы они забрали малыша от садовника и усыновили. Что они и сделали (кстати, похожая история произошла с Леонардо да Винчи 350 лет до того). В 1905 году Филип Орожди выхлопотал для себя аристократический титул «барон», а потому его кузен Лодовико и маленький Роберто тоже стали баронами.
Когда ему было 15 лет Роберто попал на авиационное шоу в своём родном Фиуме, где российский пилот Харитон Славороссов на французском моноплане Blériot XI выделывал невероятные воздушные трюки. После шоу Роберто подошёл к Харитону и спросил, нельзя ли подняться в воздух на его аэроплане? Тот согласился и Роберто полетел с ним пассажиром. Это так его потрясло, что он буквально заболел авиацией, записался в лётную школу и стал усердно изучать всё, что связано с летательными аппаратами. На его 16-летие отец подарил ему собственный аэроплан.
В год, когда он заканчивал гимназию, началась Первая мировая война и в 1915 году Роберто попросился добровольцем на фронт. Учитывая его способности, знание языков и аристократический титул, он был направлен на учёбу по ускоренной программе в офицерскую школу. На русский фронт он попал в чине прапорщика Австро-Венгерской армии, но долго повоевать ему не довелось. В 1916 г. во время «брусиловского прорыва» он был ранен, попал в русский плен и был отправлен на Дальний Восток в лагерь Шкотово близ посёлка Красная Речка, что под Хабаровском.
В лагере военнопленных Роберто сдружился с венгерским писателем и революционером Мате Залкой (настоящее имя Béla Frankl), от которого он напитался коммунистическими идеями и стал горячим сторонником российской «революции», после чего интенсивно занялся изучением русского языка. В плену он провёл более трёх лет и к концу срока довольно прилично говорил по-русски. Когда большевики объявили всех военнопленных свободными людьми, им предложили убираться из лагеря на все четыре стороны. Мате Залка отправился в Россию воевать на гражданской войне, а Роберто Оросди сел на японский пароход, который во Владивостоке зафрахтовало итальянское правительство для вывоза на родину своих граждан.
Ко времени его возвращения венгерская провинция Фиуме испарилась вместе со всей Австро-Венгерской Империей, а на месте этой провинции возникло «Свободное государство Фиуме». Родители Роберто оттуда уехали и поселились в Риме, но он решил в Рим не ехать, а перебрался в Милан. Там устроился разнорабочим на автозавод «Изотта-Фраскини» (Isotta-Fraschini) и поступил на учёбу одновременно в лётную школу и Миланский Политехнический Институт на факультет воздухоплавания. Менее, чем через два года после сдачи экзаменов экстерном он получил диплом авиаинженера и лицензию пилота. Работая на автозаводе, Роберто в деталях изучил секреты производства авиационных двигателей, которые там изготовляли для новой модификации итальянского триплана-бомбардировщика «Caproni Са-33». Роберто связался с советским торговым представителем в Милане и стал тайно передавать ему техническую информацию об итальянских аэропланах, с которой знакомился на заводе.
Во время жизни в Милане у Роберта появилось ещё одно увлечение – кино. Массу времени он проводил в кинотеатрах, и однажды на него снизошло то, что французы называют «Cherchez la femme» – он увидел на экране её, женщину своей мечты. Это была голливудская звезда немого кино Bartine Burkett. В миланских кинотеатрах шли несколько фильмов с её участием, но особенно Роберто был впечатлён кинокомедией «Чокнутый авиатор» («The Aero-Nut», 1920), где она летает на аэроплане.
Это был словно удар молнии прямо в сердце – две его страсти сплавились воедино: воздухоплавание и экранная красотка в аэроплане. Страсть захватила Роберто полностью, бессчётное число раз он смотрел фильмы, где играла Бартина, буквально дневал и ночевал в кинозале, писал ей письма в Америку, звал приехать к нему в Италию, но ответа никогда не получил. Тогда он решил, что если не может соединиться с ней во плоти, то пусть они соединятся хотя бы, как сейчас говорят, виртуально – он разделил свою фамилию Оросди на две части и соединил их с именем своей пассии. С тех пор на итальянский манер он стал называться «Барон Роберто Орос ди Бартини», то есть «принадлежащий Бартине».
В 1921 году вместе со своими единомышленниками Роберто Бартини основал Итальянскую Коммунистическую партию (отколовшись от Социалистической партии), но через год, когда к власти пришёл Муссолини, ему пришлось перейти на нелегальное положение. В 1922 году его отец Лодовико умер и оставил сыну огромное наследство – около 10 миллионов долларов (ещё в тех деньгах), и бескорыстный молодой коммунист передал всё это богатство на нужды партии. После чего друзья дали ему прозвище «Красный барон».
Бурлившая в нём энергия к безделью не располагала, он постоянно искал и находил ей применение. Учитывая его военный опыт, партийцы включили Роберто в группу охраны советской делегации на Генуэзской Конференции 1922 года. В Генуе ему удалось познакомиться с Феликсом Юсуповым, убийцей Распутина, и в доверительной беседе тот указал ему в гостинице на террориста Бориса Савинкова, который планировал покушение на главу советской делегации Чичерина. Роберто предупредил полицию, после чего Савинкова и 15 его сообщников повязали и выслали из страны. Прокоммунистическая активность Роберто привлекла внимание чернорубашечников и на него началась охота. Тогда товарищи по партии решили, что ему необходимо скрыться, уехать из страны, лучше всего в Советскую Россию, где его таланты и знание воздухоплавания будут востребованы. Перед отъездом они дали ему партийный наказ: создать в Советской России красный военно-воздушный флот. Роберто поклялся им, что он сделает всё, чтобы «красные аэропланы летали быстрее чёрных», и, как мы увидим, клятву свою он сдержал.
Весной 1923 года агенты Коминтерна переправили «красного барона» через Швейцарию, Германию и Польшу в Петроград, а оттуда – в Москву. Покидая навсегда Италию, Роберто прихватив с собой чертежи новейшего авиационного двигателя в 600 лошадиных сил, которые он тайно скопировал на миланском заводе «Изотта-Фраскини». В августе резидент Разведуправления РККА в Берлине Я.М. Фишман («товарищ Петров») вручил ему советский паспорт на имя Бартини, Роберта Людвиговича. Это имя осталось с ним до конца его дней.
Сначала товарища Бартини направили на работу в научно-опытный аэродром на Ходынском поле в Москве на должность лаборанта-фотограмметриста, но довольно скоро 10 октября 1924 года начальник аэродрома B.С. Горшков назначил его руководителем Научно-технического отдела. Там он возглавлял испытания истребителя Поликарпова («И-1»), самолетов Фоккера, двухместного разведчика «C-IV» и других моделей, которые покупали заграницей для копирования.
Роберт Бартини был молод, красив, по-европейски элегантен и пользовался у москвичек неизменным успехом – видимо отцовские гены себя проявляли. Как-то он познакомился с русской красавицей Лизой Шведской чем-то напоминавшей его экранную пассию Бартину. Они поженились и в 1930 году у них родился сын, которого назвали Гэро (от греческого «богатырь» или «герой»).
По завещанию Ленина большевики готовились к «мировой революции», а вернее – к завоеванию всего Мира. Чтобы их цели были всем понятны, они даже на гербе СССР изобразили эмблему «серп-и-молот», покрывающую весь Земной шар. Однако, добираться в Европу из страны бездорожья красным бойцам было бы сложно, поэтому партия решила, что лучше всего это делать не по земле, а по воздуху. Но поскольку авиационной промышленности в СССР тогда ещё не было, идеальным решением казались планера и парашюты. В стране стали активно популяризировать парашютный спорт и началась кампания массовой постройки планеров. Руководителем техкомитета «Московского общества друзей Воздушного Флота», ведавшего постройкой планеров, назначили Бартини.
В слёте планеристов, который состоялся в 1925 г. в Коктебеле, он участвовал как конструктор и как пилот планера, построенного им вместе с В. Мясищевым, будущим создателем знаменитых стратегических бомбардировщиков. В Крыму он познакомился с Максимилианом Волошиным, который пригласил его в гости. Бартини приехал и у Волошина встретил много интересных людей: художников, поэтов, писателей. Особенно близко он сошёлся с Михаилом Булгаковым, на которого произвёл настолько сильное впечатление, что в романе «Мастер и Маргарита» писатель вывел его в образе Воланда. Булгаковский Дьявол приобрёл внешние аристократические атрибуты Бартини: орлиный взгляд, благородно-гордая манера речи, иностранный акцент, заломленный набок серый берет, небрежно повязанный белоснежный шарф и элегантный костюм нездешнего покроя.
В Москве Бартини проработал пару лет, после чего его послали в Севастополь в бюро по проектированию гидропланов. Там он работал в должности старшего инженера Управления ВВС Черного моря. Ему присвоили звание комбрига (эквивалент генерал-майора) и ввели в состав научно-технического совета ВВС СССР.
Характер у нашего героя был независимый, прямой и бескомпромиссный. Это был аристократ духа и свободной мысли. Не в его манере было ходить строем или петь в хоре. Хотя впереди у него было целых полвека жизни в СССР, он никогда не стремился приспособиться к местным реалиям, не смог, да и не хотел выработать в себе типичную российскую ментальность, когда всем всё «до лампочки», когда надо скрывать свои мысли, не говорить, что думаешь и не думать, что говоришь, и главное – не «выказывать» себя умным. Бартини со всеми, от наркома до чертежника, был одинаково вежлив, говорил уважительно и с достоинством, умел слушать и вникать в чужое мнение. Он всегда говорил правду в глаза, не умел интриговать и пробивать свои идеи. Нетрудно догадаться, что жизнь его в СССР от этого легче не становилась.
Через два года безуспешных попыток пересилить бюрократов в Управлении ВВС и полагая бесперспективным намечавшуюся сверху реорганизацию, Бартини наивно надеялся, что его единомышленники-коммунисты должны прислушаться к его мнению. Он написал критическое письмо в Центральный Комитет ВКП(б). Помощи не дождался, но последствия были: его уволили и в наказание, чтобы впредь не перечил начальству и не слишком умничал, у него забрали проект морского ближнего разведчика самолета МБР-2 и передали его конструктору Георгию Бериеву.
Через два года он спроектировал самолёт-истребитель «Сталь-6», на котором был поставлен мировой рекорд скорости – 420 км/ч. Так он выполнил наказ своих итальянских друзей, чтобы «красные самолёты летали быстрее чёрных». По этому поводу он шутливо говорил, что его фамилия Bartini – это акроним (по первым буквам слов) латинского выражения «Bella Avis Rubra Terrorem Infert Nigra» («В бою красная птица терроризирует чёрную»).
Самолёт «Сталь-6» был моноплан из нержавеющей стали – совершенно необычная машина, ибо в те годы аэропланы делали изредка из дюраля, но в основном из дерева и перкаля (прорезиненной ткани). В нём были и другие новшества: испарительная система охлаждения, одноколёсное шасси и пр. Чтобы изготовить такой цельнометаллический самолёт Бартини изобрёл и запатентовал метод сварки нержавеющей стали. Однако, был построен лишь один опытный образец такой машины – начальство сочло, что эти аэропланы не по профилю гражданского НИИ. Следующая разработка был двухмоторный 12-местный пассажирский самолёт Сталь-7 с улучшенной аэродинамикой и крылом «обратная чайка». На парижской выставке «Expo 1937» этот самолёт произвёл сенсацию, а в 1938 году на нём был установлен мировой рекорд по дальности полёта без заправки (5 тыс. км) при небывалой по тем временам средней скорости 406 км/час. Только увидеть эту машину в полёте Бартини не смог.
– – –
В конце 1937 года во время испытания самолёта «Сталь-7» произошла авария. Вредителя нашли быстро – это был «ставленник врага народа» Тухачевского итальянец Бартини. Его взяли 14 января 1938 года. После соответствующей обработки на Лубянке, с отбитыми почками и поломанными пальцами Бартини «признался», что шпионил в пользу фашистской Италии. На допросах он уверял, что он не итальянец, а русский, так как клетки в теле человека постоянно обновляются, стало быть, за 15 лет жизни в СССР у него не осталось ни одной итальянской клетки. И вообще, его венгерская фамилия Орос значит «русский». Особое совещание приговорило его к расстрелу.
В те самые дни, когда «шпион» Бартини валялся в тюремной камере в луже собственной крови, в Кремле проходил торжественный приём по поводу мирового рекорда самолёта «Сталь-7». В разгар веселья Сталин спросил: «А где Главный конструктор, почему его здесь нет?»
Берия ответил: «Сидит». Сталин подумал немного и распорядился: «Ну, раз сидит, нечего ему там бездельничать, пусть работает», после чего расстрел заменили на 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах («10 в зубы и 5 по рогам», как тогда говорили).
В 1939 году зэка Бартини перевели из лагеря в научно-техническую «шарашку» ЦКБ-29 «Яуза» на улице Радио 24 в Москве. Там уже работали авиационные рабы Туполев, Мясищев, Петляков и Королёв. Так что Бартини попал в хорошую компанию, вместе с которой занялся проектами военного назначения. На основе своего самолёта «Сталь-7» он разработал дальний бомбардировщик «Ер-2», названный не инициалами Главного конструктора, как обычно принято, а по имени парторга Ермолаева, которого назначили руководителем КБ после ареста Бартини. К началу войны с Германией были сформированы два полка, состоящие из этих бомбардировщиков. Только самолёты «Ер-2» могли долететь до Берлина и вернуться, так как на высоте 7200 метров они были неуязвимы для зенитной артиллерии. В августе и сентябре 1941 они бомбили Берлин. Это был первый и единственный самолет Бартини, который пошёл в серийное производство. Всего было выпущено 462 таких машин. У Роберта Людвиговича как-то спросили, не обидно ли ему, что его самолет назвали чужим именем. «Нет, – ответил он, – я благодарен Ермолаеву за то, что он поддержал этот проект. И вообще, самолет – это творение всего коллектива, поэтому неэтично давать ему свою фамилию».
Когда началась война с Германией, шарашку перевели в Омск, где для Бартини создали специальное ОКБ. Как-то во время инспекции Берия спросил его: «Жалобы есть?» Тот ответил: «Есть. Я ни в чём не виновен, так почему я арестован? Отпустите на волю». На что получил ответ: «Был бы виноват, расстреляли бы, а невиновные у нас работают. Сделай мне лучший в мире самолёт-перехватчик, тогда дадим орден и отпущу».
К 1942 году Бартини разработал в шарашке нечто совершенно по тем временам небывалое – первый сверхзвуковой реактивный самолёт с изменяемой геометрией крыла, скорость которого должна была составить 2400 км/час. Однако, начальство это серьёзно не восприняло – как это самолёт может летать без пропеллера? Время для столь революционной идеи ещё не пришло, но через 15 лет на основе этой разработки другие конструктора создали истребители «МИГ-21» и «Су-9». Затем Бартини придумал «летающее крыло» – сверхзвуковой самолёт дельтовидной формы, который тоже не был построен, но через два десятка лет он явился предтечей англо-французского Конкорда и советского «Ту-144». В шарашке он продолжал конструировать транспортно-десантные самолёты, бомбардировщики, самолёты-амфибии, истребители и перехватчики. Постепенно зэк Бартини приобрёл репутацию гения и чудотворца.
В 1948 году его направили работать в Таганрог, в ОКБ-86. Там в его подчинении трудились 126 инженеров-зэков и несколько вольнонаемных, среди которых оказалась симпатичная женщина Валентина, на которой он вскоре женился, хотя официально с первой женой в разводе не был. Такие формальности его не интересовали. В браке с Валентиной у него родился сын Володя. Хотя Бартини уже считался вольным, выезжать из Таганрога ему было запрещено.
В Таганроге он конструировал большой транспортный самолёт «Т-117» для перевозки танков и прочей тяжёлой техники, которая могла заезжать в корпус самолёта по пандусу, однако, два года спустя Сталин проект закрыл. Он готовился к новой войне и считал, что для нападения ему нужны бомбардировщики, а не транспортные самолёты – танки и по бездорожью доберутся куда надо. Позже чертежи этого самолёта были переданы в конструкторское бюро Олега Антонова, на основе которых был разработан самый большой в мире грузовой самолёт «Ан-22» («Антей»).
Бартини постоянно переводили с одного места в другое, видимо, его обширные знания и талант хотели использовать по полной программе. В 1952 году он переехал в Новосибирск (жена с ребёнком остались в Таганроге – семейная жизнь его тяготила). В 1956 его полностью реабилитировали и по распоряжению маршала Жукова отправили работать в Люберцы. Но когда в 1957 г. Хрущёв снял Жукова с должности, проекты его протеже Бартини были закрыты, хотя за заслуги перед страной Роберта Людвиговича наградили орденом Ленина, как и обещал Берия десять лет до того.
Когда ему было уже за 70, в 1968 он возвратился в Таганрог для работы над своей лебединой песней «ВВА-14», что означало: Вертикально Взлетающая Амфибия с 14 двигателями. Этот самолёт за необычный трёхглавый корпус на заводе прозвали «Змеем Горынычем». В нём Бартини планировал применить «экранный эффект», при котором самолёт очень близко скользит над водой или сушей на воздушной подушке. Когда в 1972 году «Змей Горыныч» взлетел, у Роберта Людвиговича навернулись слёзы – до этого он ни разу не видел свой самолёт в полёте. Однако, в производство самолёт не пошёл, а через два года после смерти Бартини опытный образец отправили в авиа-музей Монино, а затем порезали на металлолом.
Методы работы Бартини были необычны, во многом основаны на опыте, интуиции и математических расчётах. Он не любил делать чертежи, а после долгих раздумий и расчётов просто рисовал картинки, а художник он был отменный. По этим детальным рисункам инженеры делали чертежи, причём формы его машин были настолько идеально продуманы, что продувка в аэродинамической трубе не требовалась. В КБ сотрудники давали ему такие характеристики: «Бартини был просто большим ребенком. Каждая новая идея завораживала его, он пытался делать много дел сразу, а для нас получалось плохо – летели планы, сроки, премии… Доводить изделие до серии он не умел” (такой характер, кстати, был и у Леонардо да Винчи).
У Роберта Людвиговича был удивительный талант решать самые сложные задачи. Авиаконструктор Олег Антонов называл его: «Непонятый гений советской авиации», а авиаконструктор Александр Яковлев на одном из совещаний даже воскликнул: «Что мы тут шумим? У нас есть Бартини – поручим эту проблему ему, если он не решит, значит, она в принципе нерешаема». «Отец» советской космонавтики С.П. Королёв и авиаконструктор П.О. Сухой называли Бартини своим учителем. Королёв говорил, что без Бартини не было бы ни Спутника, ни полёта Гагарина. Практически все летательные аппараты, когда-либо построенные в СССР и затем в России, включают в себя открытия и технологии Бартини. Его разработки, применяемые в авиации, оказались настолько удачными, что были названы в его честь: «Крыло Бартини», «Кольцо Бартини», «Эффект Бартини».
– – –
Вернувшись в Москву, Бартини работал в сверхсекретном КБ в Подлипках, а жил на Кутузовском Проспекте. Причём жил он один, отдельно от жены, сына и внука, которых очень любил, однако, жить вместе с ними не мог – такой был у него характер. Работал он в полутьме (у него не суживались зрачки после травмы головы, полученной во время допроса на Лубянке). На стенах квартиры висели странные картины, автором которых был хозяин дома, а на столах стояли небольшие скульптуры и модели каких-то фантастических самолетов. Одну комнату в квартире он выкрасил в ярко-красный цвет, в другой комнате написал морской пейзаж: на голубом потолке – солнце, на стене – поверхность моря, вдали острова. Пониже зелень воды становилась темнее, и в самом низу – дно. В красной комнате барон работал, а «на дне» отдыхал – пил смесь собственного рецепта из крепкого чая и кофе со сгущенным молоком, закусывая вафельным тортом «Сюрприз».
Свои авиационные разработки и изобретения Бартини называл ремеслом, а настоящим делом своей жизни считал теоретическую физику, хотя профессиональным физиком не был.
Он полагал, что физическое «пространство-время» не 4-мерное, как у Эйнштейна, а 6-мерное, где время трёхмерно, то есть имеет длину, ширину и высоту. Бартини считал, что при определённых условиях по времени, как по дороге, можно двигаться во все стороны, перемещаясь в прошлое и будущее. Однажды он сказал конструктору Михаилу Симонову: «Чтобы догнать далеко ушедшую вперёд страну, не надо бежать ей вослед, надо бежать наперерез».
Бартини математически обосновал существование не только разных геометрий, но и существование разных физик. В его физике (Мире Бартини) есть всего два основных (базовых) параметра физических величин: длина и время (в ныне принятой системе SI основных параметров 7). Стало быть, любую производную физическую величину и все константы можно определить только через эти две основные величины. Используя длину и время в степенях от нуля до бесконечности он построил матрицу физических законов, наподобие таблицы Менделеева. В каждой клеточке был физический закон, причём, некоторые клетки были пусты, если закон ещё не был открыт. В качестве доказательства своей теории Бартини рассчитал через длину и время значения некоторых физически констант: постоянную Планка, постоянную Зоммерфельда, заряд и массу электрона, и пр., которые точно совпали с экспериментальными данными. Некоторые физики считают, что Мир Бартини есть та самая «Теория Всего», над которой много лет безрезультатно трудился Эйнштейн.
Вначале статью нигде не хотели публиковать. По правилам того времени в академический журнал статью должен был представить какой-то академик. Почти все отказались. Помочь земляку нехотя согласился лишь академик Бруно Понтекорво – он представил статью к публикации, хотя мало что в ней понял. Когда статья вышла, академику позвонил инструктор Отдела науки ЦК и спросил, не первоапрельский ли это розыгрыш и что это за странное имя у автора? Не сам ли Понтекорво её написал ради шутки под псевдонимом? В те годы Бартини был строго засекречен, вне ОКБ имя его мало кому было известно. Понтекорво ответил: «Наведите справки в Оборонном отделе ЦК».
В последние годы жизни у Бартини возникли проблемы со здоровьем, он перенёс три инфаркта, у него развилась мерцательная аритмия, которая привела к образованию тромба. Вечером 4 декабря 1974 года он почувствовал себя плохо, сел за стол, написал завещание, приложил к нему черный пакет и спрятал за плотной шторой. Пакет был тщательно заклеен. Затем пошел в ванную комнату, открыл кран и потерял сознание. Падая, он ударился головой о косяк и умер. Его нашли через два дня.
В завещании Бартини просил запаять его бумаги в металлический ящик и вскрыть только в 2197 году в день его 300-летия. В завещании были странные слова: «…материя изумленно рассматривает самое себя в моем лице… мы ещё встретимся».
После его смерти в квартиру пришли работники секретного отдела ОКБ, всё обыскали, забрали с собой шесть ящиков бумаг, в том числе чёрный пакет, и увезли.
Судьба бумаг Бартини неизвестна, подозревают, что их сожгли.
©Jacob Fraden, 2025
Веб-сайт автора: www.fraden.com
Комментариев нет:
Отправить комментарий