ПРОКЛЯТЫЕ МЕЛОЧИ ЖИЗНИ

 В одном доме коллективного проживания на севере нашего необъятного Еврейского государства, решила часть населения отпраздновать Новый год вместе, дружно и весело.

 Инициативная группа сразу же взялась за дело. На объявление, вывешенное в холле, откликнулось 30 человек.

 Собрание желающих эту самую инициативную группу утвердило официально, образовали также ревизионную и финансовую комиссию.

 Решили собрать по 50 шекелей с человека. И собрали без особых проблем. Проблемы, и разного рода сюрпризы, как вводится, начались потом. Вот об этом я вам и расскажу.

  Шмайлесон Григорий Абрамович был самым высоким и дородным жителем того дома. И понятно, что именно Шмайлесону решили поручить самую ответственную роль доброго дедушки в шубе, с бородой из ваты.

 Григорий Абрамович согласился стать на время дедом Морозом, но при этом он попросил уладить персональный конфликт, возникший у Шмайлесона с чиновным руководством дома.

 Дело в том, что жил Григорий Абрамович и его супруга Софья Натановна на первом этаже. И был у них отдельный выход на улицу, а не только в коридор дома коллективного проживания.

 Имелась также и площадка перед второй дверью, на которой супруги могли отдыхать, радуясь зеленым насаждениям и свежему воздуху. Но отдыхать приходилось бдительно, потому что над площадкой не было никакого козырька, и сверху, на головы Шмайлесонов, всегда могла свалиться всякая дрянь: от цветочного горшка до обычной, пластиковой или стеклянной бутылки.

 Надо признаться, что кубатура помещений, в которых жили обитатели дома, была незначительной, а потому они и использовали каждый сантиметр пространства, включая пространство подоконников.

 Вот Григорий Абрамович, в прошлом архитектор, придумал защиту от падающих предметов: он устроил над площадкой что-то, вроде брезентового тента. Вокруг посадил всякие вьющиеся растения, и со временем стал владельцем замечательного дачного бунгало.

 Естественно, такое строительство на казенной территории не могло остаться незамеченным. Кто-то, мучимый тайной завистью, сочинил возмущенную «телегу» в вышестоящие инстанции.

 Незамедлительно прибыла чиновная комиссия, и у Григория Абрамовича категорически потребовали его палатку убрать, как строение, портящее внешний, замечательный вид дома.

 Шмайлесон успел нежно полюбить свою «дачу», и чиновникам он сказал, что его больше беспокоит свое здоровье и внешний вид, а потому защитный тент над головой он ликвидировать не намерен.

 Администрация дома заняла нейтральную позицию. Так вот, в оплату своей услуги, Григорий Абрамович потребовал от местного начальства акцию в защиту его брезентовой недвижимости, то есть, документа, в котором руководство и общественность дома ходатайствуют о сохранении его выносной конструкции, как необходимого защитного устройства.

 Григорию Абрамовичу пошли навстречу. Документ такой составили, но сказали, что отправят его только после  Нового года. Недоверчивость инициативной группы, как потом выяснилось, оказалась не случайной.

 Шмайлесонам выделили деньги, и немалые, на костюм деда Мороза. Они этот костюм: шубу, шапку, сапоги – соорудили, но за два дня до праздника Григорий Абрамович слег от нестерпимой боли в коленях. Ни о каком выходе на люди, даже с палкой или на костылях, не могло быть и речи.

 Шмайлесон сказал об этом руководителю комитета по устройству праздника. Руководитель только пожал плечами. Григорий Абрамович предложил замену. Руководитель не возражал, только при этом прозрачно намекнул, что когда некоторым нужна помощь общественности, им идут навстречу, а когда оказывается, что пора ответить на нее благодарностью, начинаются проблемы.

-          Понял, - сказал лежачий Шмайлесон. – Бумагу в нашу защиту вы отправлять не намерены?

  Руководитель в ответ только пожал плечами, повернулся и вышел.

-          Что будем делать, Софа? – спросил у жены Григорий Абрамович. – Они ведь такие. Они еще помогут тем. Проснемся утром, а «дачи» нашей … Нет, я встану, встану!

 Он попробовал выполнить обещанное, но чуть не упал.

-          Знаешь, Гриня, - сказала Софья Натановна, - дедом Морозом буду я.

-          Ты?! – уставился на жену Шмайлесон. – Это невозможно.

 Надо сказать, что жена Григория Абрамовича, весила почти на сто килограммов меньше, чем ее супруг, и роста в ней было не больше одного метра и пятидесяти сантиметров. Мало того, голосочек у Софьи Натановны был тонюсенький, слабый. Говорить таким голосом: « Здрасте, дети, дед Мороз вам подарочки принес!» – могла только Снегурочка, но никак не ее престарелый родитель.

 Но делать было нечего. Теперь представьте себе празднично убранный холл. Столы, уставленные всякой снедью, огни на большой, нейлоновой елочке, радостно оживленную публику, и тут выходит ко всей           этой компании крошечная Софья Натановна в красной          шубе 58 размера, в валенках – 45–го, и с мешком, который  больше ее самой. И при этом пищит не громче комара: « Добрый дедушка Мороз всем подарочки принес».

 Тут наступило некоторое замешательство, и даже растерянность. Народ не знал - смеяться ему или возмущаться, но подарки все хотели получить, а потому быстро приняли из маленьких лапок Софьи Натановны всякую ерунду, и отпустили ее к страдающему мужу.

 Обижен до невозможной степени был руководитель инициативной группы.

-          Это им еще аукнется, – зловеще пообещал руководитель. – Это прямое издевательство над коллективом.

-          И не к добру, – пробурчал его заместитель. – Ох, не к добру.

 Прав он оказался. Явлением маленькой Софьи Натановны в роли деда Мороза неприятности в ту новогоднюю ночь не кончились.

 Второй инцидент произошел совершенно неожиданно. В доме этом жила одна милая старушка по имени Геула. Родилась она в Израиле, знала только иврит, и в «русскоязычном» доме страдала от дефицита общения.

 Была Геула человеком добрым, улыбчивым и очень компанейским. Кормила всех кошек в округе и считала подарком судьбы, когда могла угостить кого-нибудь из жильцов дома.

 Так вот, эта Геула вернулась с прогулки, увидела праздник в холле и очень обрадовалась этому событию. Она тут же радостно уселась на один из свободных стульев у столика, со всеми весело поздоровалась, и даже налила себе минеральной водички в пластиковый стакан.

 Народ застыл в полном недоумении и даже испуге, потому что денег эта Геула за угощение не платила, а могла, по неведению, и съесть неположенное.

 Руководитель сразу же послал одного из членов инициативной группы уладить недоразумение. Член этот владел азами иврита. Он кое-как объяснил старушке, что они здесь веселятся в складчину. Геула радостно закивала и достала двадцатку, больше денег у нее с собой не оказалось.

 Тогда вмешался руководитель и убедительно попросил Геулу покинуть помещение, что она, тяжко вздохнув, и сделала к облегчению всех собравшихся.

 Потом раздался крик одного человека, который был назначен следить за потреблением бутербродов с икрой. Дело в том, что на каждого присутствующего заготовили по два бутерброда с этим лакомством, а у инициативной группы появились серьезные опасения, что кто-нибудь, тайком, слопает не два, а три или даже четыре бутерброда. Потому и был назначен специальный человек - контролер.

 Этот человек и заметил, как некто решил отправить в рот третий бутерброд, и поднял крик, поймав нарушителя в момент преступления. Некто стал оправдываться тем, что он хотел съесть бутерброд жены, прохладно относящейся к икре. Но сосед за столом поклялся, что жена нарушителя свои два бутерброда уже съела. А похищенный его, законный бутерброд.

 В общем, нехорошо получилось, но в дальнейшем больше с дефицитной продукцией не было происшествий. Праздник шел своим чередом. Жители дома пили шампанское, произносили тосты, и закусывали положенными продуктами.

 Но тут явилась, опоздавшая к началу пиршества, Клара Михайловна Кац –замечательная, надо сказать, и даже дипломированная повариха. Клара Михайловна решила сделать своему столу подарок. Внесла она на прямых руках в помещение большую миску с великолепным, как потом выяснилось, холодцом.

 Клара Михайловна была законным членом праздника. Она полностью оплатила свое участие, а вот теперь еще и принесла людям холодец, бескорыстно сотворенный за свой, собственный счет.

 Соседним столикам этого угощения не досталось. Свои быстро слопали, но такая привилегия не осталась без внимания общественности.

 Вечер подошел к концу. Клара Михайловна накрыла свою пустую миску крышкой, и была готова отправиться домой.

 Но тут к руководителю подошли две милые дамы и прошептали на ухо, что Кац втихомолку собрала в свою миску остатки продуктов, и теперь может ими питаться хоть неделю.

 Возмущенный руководитель ринулся навстречу Кларе Михайловне и потребовал немедленно поднять крышку. Кац удивилась такому требованию, но не посмела ослушаться приказа.

 Миска оказалась пустой. И руководитель тут же и громко сделал выговор милым дамам, заставившим его провести безрезультатный обыск.

-          Нам показалось, - хором ответили дамы.

Но тут же на одну из них указал контролер за бутербродами с икрой и поклялся, что эта дама сама спрятала в сумочку миндальное пирожное, предварительно завернув его в салфетку.

 Тогда руководитель громогласно заявил, что оставшиеся продукты будут разделены поровну между всеми участниками праздника, и попросил оставить все на столах.

 Народ, услышав это, разошелся по своим углам. Все почему-то остались недовольны этим праздником. И решили, что еврейский Новый год они станут праздновать индивидуально.

 Жители того коллективного дома были так взволнованы незапланированными происшествиями, что многие заснули не сразу. А  Григорий Абрамович Шмайлесон вообще не смог смежить веки до утра. Больные колени тут не при чем. Несостоявшийся дед Мороз боялся, что ему отомстят за жену в роли этого деда, и ночью, незамедлительно уничтожат его замечательную «дачу». 

                                                                       2002 г.