ВЫЖИТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ

 В тот  год, когда жизнь казалось невозможной от ужаса боли, когда боль эта приговорила десятилетнего человека к одиночеству среди нормальных и здоровых людей, когда взрослые были беспомощны, растерянны и никто из них не мог ему помочь... И вдруг подарок - адаптированное издание «Робинзона Крузо» в переводе Корнея Чуковского.

 Прочел  книгу и понял, что существует в этом мире возможность выжить. Мало того, необходимо выжить, чтобы победить боль, безумие, страх и отчаяние.

 С тех пор я прочел немало книг, но ни одна из них не сумела повторить то чудо, которое сотворил со мной роман Даниэля Дефо.

 Особенно люблю одно из изданий «Жизни и удивительных приключений Робинзона Крузо». Охотился за ним в России лет десять. Наконец обнаружил в одном из букинистических магазинов на Литейном. Настоящие библиофилы побрезговали этим изданием «Академии» 1931 года – часть текста последней страницы была утрачена. Я же эту книгу купил, заплатив, по тем временам, немалые деньги – 10 рублей.

 Вот она передо мной – эта книга. Твердая, в четверть формата, типичная для академических изданий тех лет, обложка, 753 страницы текста на пожелтевшей бумаге, более двухсот иллюстраций Жана Гранвиля.

 Первое издание этого романа Дефо отпечатал типографский станок почти 300 лет назад. Юбилей можно будет отпраздновать 25 апреля 2019 года. За прошедшие столетия «Робинзон» стал одной из самых популярных, читаемых книг мира. Роман этот переведен почти  на все языки, на которых говорит, пишет и читает современное человечество.

 В чем секрет такого успеха? Сюжет книги прост и даже банален. Значительная часть приключений на необитаемом острове лишена динамики развития. Языковая ткань романа непритязательна, его философия проста и не исследует глубины сознания человека. Как же смог «Робинзон» пережить своего создателя на три столетия?

 Есть в этом романе Дефо некая особенность. Именно она, как мне кажется, объясняет долголетие «Приключений моряка из Йорка». Англичанин писал эту книгу с Библией в руках. Не Тору, конечно, он держал перед собой, но Ветхий Завет, а не Евангелие.

 В те годы протестанты Европы атаковали католичество по всем фронтам. Избавившись от икон, упростив до предела, внешние атрибуты христианства, они обратили особое внимание на корни своей веры, на ее истоки.

 Принято считать, что в основе романа Дефо лежит  история  одиночества матроса Селькирка на острове Хуан Фернандес.  На самом деле, вдохновение автора, имеет совсем другой источник.

 Бог увел Авраама от сытости и богатства. Толкнул на дальнюю дорогу, путь лишений, голода, нищеты, смертельного риска. Увел в неведомое одной лишь надеждой на иную жизнь, одарив высшей ценностью духовного познания.

 Подагрой болен отец Робинзона – символом неподвижности. Сын стремится в дорогу. Отец говорит ему так: «Твое место – середина, то есть то, что можно назвать высшей степень скромного существования, которое, как он убедился на многолетнем опыте, является для нас лучшим в мире, наиболее подходящим для человеческого счастья…. Все жизненные невзгоды распределены между высшими и низшими классами».

 Терах, отец Авраама, умер на полпути в Ханаан. Он так и не ступил на Землю обетованную. На  с е р е д и н е  пути умер Тарах. Авраам не хотел середины. Ему был обещан Всевышний не один лишь сын на старости лет, но целый народ таких же, как он, неутомимых странников, идущих «через тернии к звездам».

 Перед Авраамом была пустыня. Перед Робинзоном – океаном.

 Странные параллели находим в тексте Торы и романа Дефо. «Терах жил семьдесят лет и родил Аврама, Нахора и Горана». Два брата были у Авраама. Два брата у Робинзона: «У меня было два старших брата. Один служил во Фландрии…. Что сталось со вторым моим братом - не знаю».

 Дефо читает и перечитывает Ветхий Завет. Он весь во власти текстов Торы.

 Романтика странствий непослушного сына точно также как история народа, рожденного Авраамом, полна разительных противоречий. Высокая цель и низменные занятия. Робинзон торгует, копит деньги, колонизирует, заставляет рабов работать на себя. Он ведет себя по рецептам своего времени. Впрочем, любого времени: « Так как весь груз моих товаров состоял из английских мануфактурных изделий – полотен, байки, сукон, вообще таких вещей, которые особенно ценились и требовались в этой стране, то я имел возможность распродать их с большой прибылью».

 Робинзон, покинувший родной дом ради личной свободы, в стремлении уйти от пошлой «середины» бытия вдруг отправляется в новое путешествие за рабами в Африку. Раб вещей, раб прибыли неизбежно стремится превратить в раба другого человека. Ассимиляция Робинзона, покорного «усредненности» своего века достигает предела. В грехе он забывает о цели своих странствий, и отправляется в новое путешествие.

 Все заканчивается Катастрофой. Пишу это слово с большой буквы. Корабль Робинзона разбивается о рифы. Лодка с матросами идет на дно. Только герой романа остается в живых и попадает на Землю обетованную, на необитаемый остров.

  Вот здесь и начинается чудо предвидения, то, о чем Дефо, писатель начала 18 века, мог только догадываться: попытка колонизации «народом без земли, землю без народа».

 Речь пойдет о невольном «сионизме» Робинзона Крузо. В общем-то неизбежном продолжении книги Дефо, начатой по рецептам Ветхого Завета.

 « Я ходил по берегу, воздевал руки к небу и делал тысячи других жестов и движений, которых теперь не могу уже описать. Все мое существо было, если так можно выразиться, поглощено мыслями о своем спасении. Я думал о своих товарищах, которые все утонули, и о том, что кроме меня не спаслась ни одна душа».

 Вот строчки из воспоминаний узника Аушвица – Берла Певзнера: « Я бродил по берегу моря у порта Яффо в полном смятении, и все еще не верил, что спасся из этого ада, в который превратили нацисты Европу. Но радость моя была омрачена мыслью об одиночестве. Из нашей большой семьи не сгорел в печах крематории только я один».

 И снова «Робинзон Крузо»: «Мое радостное настроение разом упало: я понял, что хотя я и спасся, но не избавлен от дальнейших ужасов и бед. На мне не оставалось сухой нитки, переодеться было не во что; мне нечего было есть, у меня не было даже воды, чтобы поддержать свои силы».

 Берл Певзнер: « Я хотел пить, но не знал, где достать воды. Я хотел есть, но не знал, где найти краюху хлеба. У меня не было даже шапки, чтобы прикрыть голову от палящего солнца. Мало того, я понимал, что во мне не осталось сил, чтобы выдержать предстоящие испытания на этой, чужой земле, где некогда жили мои далекие предки. Такие далекие, что даже тени их я не смог различить на этом пустынном и диком берегу».

 Пусть простит мне читатель невольное сравнение, и не сочтет его кощунственным.  Одним из самых чудовищных последствий Холокоста было ощущение одиночества, неприкаянности, страха перед будущим.

 «Их предали все, - писал один из исследователей Катастрофы. – И евреи невольно сбились в кучу на Средиземноморском пляже, чтобы тепло родных тел и слова знакомой речи помогли им не сойти с ума от горя и лишений».

 Выстоять в одиночестве – разве это не главная тема романа  о Робинзоне. Выстоять в одиночества – в этом вся история «избранного народа». Избранного не за тем, чтобы быть над, выше, значимей. Нет, всего лишь быть в одиночестве, выжить и не сойти с ума.

 Пишут, что вся современная литература корнями из Библии. Всё в ней, всё  там – остальное комментарии. Вот и роман Дефо - один из самых талантливых комментариев к Книге Книг.