ХИТРОУМНЫЙ ГЕННАДИЙ ГИРС Предлог для сценария

Нервные "пульки" случаются тогда, когда кто-нибудь в нашем дружном коллективе начинает "лезть в бутылку", упрямо карабкается в "гору", желая отыграться, и без конца жалуется, что ему не только в карты не везет, но и девушки его не любят.

Во время таких "пулек" адвокат Т. помалкивает и хмурится, но случаются спокойные ночи за преферансом. Вот тогда он, расслабившись, балует нас совершенно фантастической историей из своей обширной практики.

Выслушав очередную, я открыто начинаю подозревать адвоката в буйной фантазии и склонности к сочинительству. В ответ на подобные подозрения он только пожимает плечами и говорит, что рассказанное далеко не самое удивительное дело  в его практике.

Потом он смотрит на меня, хитро прищурившись, и произносит снисходительным тоном вельможи, решившего порадовать своего слугу пустяком с барского стола.

-         Дарю, - сделав характерный жест рукой, произносит Т.

Вот я и решил воспользоваться очередным его подарком. Начну с финала этой истории. В известном ресторане "Кац зовет и обещает", в городе Тверия, на берегу нашего славного озера, сидел за одним из столиков этот самый Геннадий Гирс ( не один сидел, в компании), а напротив Геннадия, за другим столиком, (тоже в обществе друзей и супруга) находилась его бывшая жена – Евгения.

Геннадий и Евгения сразу же узнали друг друга, но при этом сделали вид, что совершенно незнакомы, хотя и прожили вместе десять лет и родили двоих детей. Правда, украдкой, они встречались глазами, но изо всех сил старались придать этим взглядам случайно – равнодушный характер.

Ну, прямо сцена получилась  из знаменитого фильма "Семнадцать мгновений весны", в которой роль Штирлица исполнил  Геннадий Гирс. Впрочем, во время отмеченного ресторанного сидения, он уже носил другую фамилию.

 А теперь, заинтриговав читателя, приступаю к подробному рассказу. Герой этой истории не любил художественную литературу, а потому он был убежден, что способ мнимого самоубийства изобрел сам, и очень, кстати, гордился этим изобретением.

Надо признаться, что Гена Гирс с юных лет был не в ладу с законом. Даже отсидел два года в юности, еще до переезда в Израиль,  за какое-то мошенничество с поддельными акциями. К этим самым подделкам у Гирса была определенная слабость.

Он как-то обмолвился друзьям, что люди в цивилизованном обществе все равно рабы, лишь потому, что прикованы к одному и тому образу жизни официальными документами.

-         У свободной личности этих документов должно быть много и на разное имя, - сказал как-то Гирс, - Так много, чтобы мог человек забыть свою настоящую фамилию.

Давно известна способность сомнительных типов - оправдывать свои подозрительные деяния. Здесь все зависит от интеллекта такого типа. С интеллектом у Гены Гирса было все в порядке, несмотря на полное отсутствие интереса к изящной словесности.

 С некоторых пор наш герой стал испытывать некоторые душевные затруднения в контактах со своим семейством. Стыдно признаться, но Гирсу как-то вдруг надоела жена, а свои собственные дети стали вызывать одно лишь раздражение. Мало того, ему и любовница, с которой он был связан всего лишь несколько месяцев, смертельно надоела. Бывает, увы, и такое. Гирс давно бы дал деру, но был он по природе скуповат и при одной мысли о предстоящей необходимости платить алименты впадал в тоску.

Так вот – этот несимпатичный Гена нашел выход из положения: он решил просто исчезнуть. Жил Гирс  в городе Ашкелоне, в доме на побережье, у самого дикого пляжа. Однажды, поздно вечером, Гена отправился на этот пляж, предварительно захватив с собой небольшой узелок с нехитрой одежонкой, приобретенной тайно на вещевом рынке старого города.

Дождавшись полной темноты и убедившись, что рядом нет ни одной живой души, Гена Гирс разделся догола, аккуратно сложил одежду и даже придавил ее камушком. В кармане джинсов этот безобразник оставил такое послание всему человечеству: " Простите меня люди! Не мог дальше жить, разочаровавшись во всем на свете, и под гнетом финансовых проблем. Смерть – далеко не самое плохое, что может случиться с человеком. Простите, Геннадий Гирс!"

Убедившись, что прощальный "стон" на месте, и вложено скорбное послание в удостоверение личности, "самоубийца" переоделся в принесенную одежонку и прямым ходом направился в аэропорт.

Накануне своего коварного визита к морю   Геннадий, по чужому заграничному паспорту, приобрел билет в одну из прибалтийских стран, откуда он и прибыл в Израиль ровно 12 лет назад. Паспорт этот принадлежал прежде знакомому Гирса, необыкновенному домоседу, испытывающему устойчивую неприязнь ко всякому передвижению в пространстве. Похититель был твердо убежден, что пропажу документа этот домосед обнаружит нескоро. И оказался прав.

К чужой фамилии Гена, с необыкновенным искусством, присобачил свою фотографию. Причем, колдуя над фальшивкой, он испытал подлинное наслаждение, и был опечален лишь необходимостью сохранить в тайне происхождение этого шедевра.

 Так, жарким, как обычно, летом 2001 года исчез из жизни Гирс Геннадий Иосифович, но вернулся в страну исхода некий Кружайло Борис Анатольевич.

Одежда "самоубийцы" была вскоре обнаружена там, где он ее оставил. Полиция явилась в дом "вдовы" и сообщила ей горестную новость. Следователь, наученный горьким опытом, прежде чем сделать выводы поинтересовался другими документами, а когда обнаружил их в полном комплекте, то и решил, что отца семейства, некогда обитающего в этой скромной квартире, все-таки нет в живых.

-Будем ждать тела утонувшего, - сказал он на прощание безутешной вдове. Так, по крайней мере, ему показалось, что безутешной. На самом деле, Евгения давно устала от своего буйного мужа, от его измен и метания с работы на работу. Нет, слезинка, конечно, появилась в уголке ее прекрасного глаза, но на слезинке этой все и закончилось.

Евгения – женщина сильная, красивая, да и было ей, впрочем, всего лишь 32 года, давно заметила пристальное внимание к своей особе одного состоятельного, солидного израильтянина, живущего в прибрежной вилле и год назад потерявшего в автокатастрофе свою жену.

Прошел месяц, и тело утопленника было обнаружено на пляже  южной оконечности Газы. С большими сложностями тело  было доставлено для опознания, и Евгения, лишь взглянув мельком на то, что некогда было здоровым и сильным мужчиной, воскликнула: "Господи! Это он", – и упала в глубокий обморок.

Тело утопленника было похоронено на местном кладбище, с соблюдением необходимых обрядов, а на белом, могильном камне выбили простую надпись: "Безвременно погибшему Геннадию Гирсу от вдовы и детей".

 Еще через месяц, после неопровержимого доказательства своего вдовства,  красавица Евгения благополучно вышла замуж за владельца виллы, решив, в дальнейшем, посвятить свою жизнь новому мужу, новой семье и новому дому.

С Геной Гирсом все сложилось не так благополучно. Сойдя с трапа самолета в аэропорту своего родного города, он прямым ходом направился к  старой знакомой – Эльзе. Когда–то эта Эльза была влюблена в Гену без памяти. Гирс заранее списался с этой женщиной, предупредив ее о визите. "Самоубийцу" приняли с распростертыми объятиями. Геннадий скрасил своим прибытием одиночество этой немолодой дамы, но, со временем, случайно обнаружилось, что упал он в ее объятья по подложным документам, и законопослушная возмущенная Эльза указала Гирсу на порог своего дома. Злые языки утверждают, что были тому другие причины, но не так уж это важно именно для нашей истории.

Гена недолго горевал. Своих "корешей" по отсидке в тюрьме он нашел без особых хлопот. Друзья тоже обрадовались иностранцу, хотя и "завязали" с прошлым, а хлеб насущный стали добывать с помощью легального бизнеса.

Фигура израильтянина Гены их очень заинтересовала. Гирсу было предложено заняться расширением бизнеса  в Стране обетованной, причем на очень выгодных условиях.

"Самоубийца" не  мог, конечно, признаться, что прибыл  к берегам Балтики по подложным документам, но он быстро нашел выход из тупика.

 Опять же, выручило Гену его искусство и старые связи. Не прошло и трех дней, как стал он Натанзоном Ефимом, мечтающим продолжить свою жизнь на родине предков.

И вот, примерно через полтора года, Гена - Ефим вновь появляется в аэропорту Бен-Гурион, получает новые документы и "корзину" с деньгами, снимает приличную квартиру в центре страны, и незамедлительно приступает к своей деятельности бизнесмена с чистой совестью, под новым именем и с новыми документами.

"Самоубийца" и не думал прятаться в стране, где он провел долгие годы под другой фамилией. Он колесил по всему Израилю в собственном "Мерседесе", успешно вел дела и даже не прятал глаза за темными стеклами очков, лишь отпустил вполне интеллигентную бородку и усы.

Рассказывают, что Гена не мог удержаться и даже посетил "свою" могилку на ашкелонском кладбище, зажег поминальную свечу и положил камешек на мраморную плиту, щедро омытую зимними дождями.

Со временем  Гирс - Натанзон вступил в брак с репатрианткой из Франции. Дама эта тоже была старше новоявленного бизнесмена лет на пять, но во всем остальном, а, прежде всего в смысле финансовом,  она вполне устраивала нашего героя.

Новобрачные зажили  весело, свободно,  не обращая никакого внимания на террор и экономический кризис. Медовый месяц провели они в Швейцарии, наслаждаясь прохладой и любуясь окрестностями Женевского озера. Погубила "самоубийцу", как это обычно бывает, его наглость и самоуверенность.

Буквально через несколько дней после той фантастической встречи со своей бывшей супругой, Гирс – Натанзон на концерте симфонической музыки столкнулся с давней своей любовницей.

Женщина очень удивилась, встретив покойника на концерте из произведений Моцарта, и бросилась к нему навстречу, с отчаянным криком: "Гена, это ты!?". Разоблаченный "самоубийца"  даже глазом не повел, выбрался из крепких объятий меломанки, смерил ее презрительным взглядом, пожал плечами и произнес, брезгливо оттопырив губу: "Мадам, я не Гена, а Ефим. Вы ошиблись".

Зря он обидел человека. Бывшая любовница, хорошо помнившая все родинки на щеке Гирса, в гневе отправилась в полицию и сообщила о встрече с "мертвецом", а, по сути дела, с негодяем, сбежавшим не только от любящего сердца, но, что главное, от законной супруги и детей.

Мой знакомый адвокат защищал "самоубийцу" в суде и весьма способствовал, по его словам, смягчению приговора. Но Геннадий Гирс все-таки получил срок, наказав при этом не только себя самого, но и безутешную "вдову", новый, весьма выгодный брак, которой был признан недействительным, да и свою очередную, влюбленную в Гену, супругу – француженку.

Обе эти женщины ныне пребывают в гневе, и ни одна из них не ходит на свидания к многоженцу, и не подкармливает его передачами. Говорят, правда, что любовница, заложившая Геннадия и мучимая  совестью, все–таки посетила его однажды с богатыми дарами, но была решительно изгнана заключенным. Гирс, увидев эту женщину, бросил ей в лицо с презрением: "Ненавижу  бесчестных, вероломных предателей. Именно такие люди сеют  вокруг беды и несчастья".

- Я с ним, между прочим, согласен, - завершил свой рассказ адвокат, во время той спокойной "пульки", когда мы все разошлись под утро, как говорится, "на нуле", без выигрыша, но и без потерь.