Владимир Сергийчук: “Зальцман умел выполнять свои обещания”

МНЕНИЯ 12.01.2023

В ноябре 2022 года Бостонский еврейский образовательный и культурный Центр “Макор” организовал встречу с находившимся в США Академиком Национальной Академии Наук Украины, профессором Киевского Национального Университета им. Тараса Шевченко Владимиром Сергийчуком. Выступление Сергийчука было посвящено украинско-еврейским отношениям в исторической перспективе. Затем гость “Макора” презентовал собравшимся свою книгу о выдающемся организаторе советской оборонной промышленности во Второй мировой войне Исааке Зальцмане – “Танковый король России”. 17 декабря прошлого года, уже находясь в атакуемом российскими ракетами и дронами Киеве, Владимир Иванович по моей просьбе согласился более подробно побеседовать о своём герое и его роли в обеспечении Красной Армии оружием победы.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

– Владимир Иванович, с Исааком Моисеевичем Зальцманом вас связывала многолетняя дружба. Как вы познакомились и почему так назвали книгу о нём?

– С Исааком Зальцманом я познакомился в 1972 году. В то время я, без пяти минут выпускник Киевского университета – оставался госэкзамен по защите дипломной работы – полетел в Лениград, на Кировский завод. Меня интересовал уроженец Украины, замечательный советский военный инженер, конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия Николай Духов. Во время войны Духов был главным конструктором знаменитого Танкограда в Челябинске, где директором завода был Зальцман. Начинал он свою трудовую деятельность на Кировском заводе, сразу же после окончания Ленинградского политехнического института. На Кировском я несколько дней встречался с конструкторами танков – Духов был автором проекта танка КВ, под его же руководством создавались советские тяжёлые танки ИС-1, ИС-2, ИС-3. Конструкторы Кировского, с которыми я общался, предложили: “Вам необходимо встретиться с тогдашним директором завода, Зальцманом. Он очень хорошо знал Духова”.

Зальцман работал директором небольшого завода радиаторов, недалеко от Витебского вокзала. Я связался с Зальцманом и попросил принять меня в тот же день – мне надо было уезжать в Москву на встречу с семьёй Духова. Во время нашей встречи я спросил Исаака Моисеевича – за что Духов был трижды удостоен звания Героя Соцтруда? (Духов также был лауреатом пяти Государственных и одной Ленинской премии). Зальцман удивился – а вы что, не знаете? Зальцман был первым, от кого я узнал, что Духов разработал конструкцию советских атомной и водородной бомб и предложил мне помощь в работе над книгой о Духове. Через три года вышла моя книга о Духове, которую рецензировал Зальцман. Он же помог мне и со множеством фактов, которые я использовал при её написании. Откуда название “Танковый король России”?

Это выражение американского посла, посетившего Челябинский завод уже после войны. Так посол отозвался о Зальцмане, который устроил ему экскурсию по заводу.

– Вы пишете в своей книге, что, общаясь со Сталиным, Зальцман не боялся отстаивать своё мнение. Какие отношения между ними были?

– Взаимоотношения Зальцмана со Сталиным мы обсуждали с Исааком Моисеевичем не раз. Меня прежде всего интересовал вопрос – почему Сталин доверял ему? Зальцман рассказал об эпизоде начала 1939 года – я пишу об этом в книжке. Маршал Кулик, отвечавший за вооружения Красной Армии, представил на заседании Политбюро, куда пригласили и Зальцмана, десятки макетов различной военной техники. Кулик предлагал выпускать десять различных танков. Зальцман выступил и сказал, что для армии надо выпускать только три танка – тяжёлый, средний, и лёгкий. (Был разговор и о пушках, потому что Кировский завод выпускал и артиллерию). Сталин спросил его: “А что делать с проектами, которые представил маршал Кулик?” Зальцман, которого я охарактеризовал бы как такого позитивного авантюриста, недолго думая, выпалил: “Я предлагаю подарить эти макеты маршалу Кулику в знак его технической безграмотности!” Все присутствующие члены Политбюро втянули голову в плечи и выжидающе смотрели на Сталина. Кулик был сталинским любимчиком ещё с Гражданской войны. Сталин долго никак не реагировал, потом начал громко смеяться. Зальцман считал, что эта выходка вызвала к нему сталинскую симпатию. Доверие пришло в связи с выпуском полковых пушек во время ленинградской блокады. “Будем их печь как блины”, – так пообещал Зальцман и поскольку слово своё сдержал, Сталин начал ему доверять. И конечно же, выпуск танков в блокадном Ленинграде в первые месяцы войны. Заслуги Зальцмана были отмечены – первая звезда Героя Соцтруда после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз была вручена Исааку Зальцману. Когда было окончательно решено эвакуировать Кировский завод на Урал, Сталин пригласил Зальцмана в Кремль. Жуков обеспечивал перелёт Зальцмана через Ладожское озеро. После процедуры награждения Сталин спросил:

“Что нам нужно делать в танковой отрасли, чтобы победить немцев?”

“Выпускать сто танков в день”, – был ответ Зальцмана.

“Ну вот мы вас и назначаем наркомом танковой промышленности”, – ухватился Сталин. Зальцман стал отнекиваться, говорить, что лучше он будет директором.

“Вот видите, – Сталин обратился к присутствующим, – Зальцман считает, что все члены Политбюро – бездельники, а директора – это всё”.

“Ладно, – продолжил он, подумав, – чтобы вам было легче разворачиваться на востоке, будете и директором, и замнаркома танковой промышленности”.

С этим мандатом Зальцман и приехал в Челябинск. Если сравнивать его с другими директорами танковых и авиационных заводов оборонной промышленности, то Зальцман умел выполнять свои обещания, поэтому Сталин сделал на него ставку. Зальцман по-разному добивался своих результатов. Требовал, к примеру, от высшего руководства не только материалы и оборудование, нужные для производства, но и продукты, чтобы накормить людей. Ставил цели, которые, может, казались многим запредельными и недостижимыми, но при этом старался всячески помочь, обеспечить всем, чтобы задача была выполнена…

“…В холодных, кое-как отапливаемых паром от трёх паровозных котлов цехах завода и под открытым небом в коробках новстроек люди работали по шестнадцать-восемнадцать часов, а бывало, и по двадцать. Систематически недосыпая и недоедая (тогда с продуктами было плохо), они работали с полной отдачей сил и не покидали своих мест, пока не выполняли две-три нормы в смену…И Исаак Моисеевич был в одном строю со всеми танкоградцами. Его действительно в любое время дня и ночи могли видеть на рабочих местах, он всегда знал узкие места, что нужно препринять для немедленного исправления положения. И помочь подчинённым выполнить задание.

Помочь не только подсказкой, но и продуктами, так необходимыми в то время недоедания. Помочь, в конце концов, справедливостью по отношению к тем, кто больше всех страдал и от недоедания, и от уральских холодов. За этим директор смотрел зорко. …Исаак Моисеевич вспоминал: ‘Мы получили определённое количество валенок для рабочих и мастеров, работающих на территории завода. При обходе завода рабочие пожаловались, что валенки им не выдают, а морозы стоят крепкие. По окончании очередного совещания я попросил начальников цехов пройти в большой зал, убедился, что большое количество валенок были выданы распредам, секретарям, работникам цехов. Я попросил начальников цехов на следующий день принести валенки в большой зал директора завода и сдать их по списку. Одновременно распорядился, чтобы все, кто получил валенки и не работает на морозе, также принесли их и сдали по списку. Что и было выполнено! Все валенки были вручены по списку рабочим и мастерам, работающим на открытых площадках’.”

Владимир Сергийчук, “Танковый король России”

– Зальцман рассказывал мне, что у Сталина в левом кармане была небольшая синяя книжечка, куда он записывал каждый выпущенный танк и куда он отправлен. Декабрь 1941-го, январь 42-го года. Контрнаступление под Москвой. Остро нужны танки. Стабильно отгружал танки только ЧТЗ под руководством Зальцмана. На вагоностроительный завод в Нижний Тагил привезли из Харькова 25 комплектов заготовок. Собрали, отправлили на фронт 25 машин и остановились. В декабре 41-го – январе 42-го Тагил не дал ни одного танка. Разъярённый Сталин отдаёт приказ отдать под суд директора уральского танкового завода имени Коминтерна Юрия Максарёва, звонит Зальцману, чтобы тот принял на себя руководство заводом и вывел его на требуемое количества боевых машин: “Делайте всё что нужно, у вас все полномочия ЦК, но чтобы танки были!”.

Зальцман хорошо знал Максарёва по совместной работе на Кировском, ценил его как талантливого инженера и умелого организатора. Разобравшись в ситуации, увидел, что коллектив Максарёва действовал профессионально, но катастрофически не хватало нужного оснащения, комплектации. Оборудование многих эвакуированные на Урал заводы ещё стояло на железнодорожных путях… Зальцман обратился к правительству с просьбой освободить завод от всех заказов, кроме производства танков, добился запрещения призыва в армию квалифицированных рабочих, начал создавать систему жёсткой исполнительской дисциплины, призвал работников решать все проблемы на месте, без промедления, отписок и перекладывания на чужие плечи. На себя взял решение вопросов особой сложности, которые требовали его вмешательства. Максарёву предложил быть главным инженером завода. (Молотов, когда узнал о возвращении к работе снятого Сталиным директора, предупредил Зальцмана, что тот головой отвечает за своё назначение). Но Зальцман был уверен, что это и принесёт пользу делу, и отведёт от Максарёва угрозу суда. И Максарёв очень успешно работал – организовал на заводе поточное производство танков, вместе с академиком Патоном внедрил технологию сварки танкового корпуса*… Уже в марте 42 года завод вышел на 20 танков в день, в мае – на 25! А уже в мае 42-го года нижнетагильский завод выпускал 25 танков в день… Сталин позвонил Зальцману, поздравил его и коллектив, попросил прилететь в Москву со списком наиболее отличившихся работников. На встрече со Сталиным в Кремле Зальцман попросил присвоить Максарёву звание Героя соцтруда. Сталин хмыкнул, но согласился наградить Максарёва орденом Ленина.

– Как могло произойти столкновение Зальцмана с людьми Берии на нижнетагильском Уралвагонзаводе, которое Вы описываете в книге? Между Сталиным и Берией, между председателем ГКО и его членом, руководившим производством нужной фронту техники, не было никакой координации в том, что они делали?

– Дело в том, что в ГКО (Государственном Комитете Обороны – С.К.) Берия сначала отвечал за артиллерию, а Молотов – за танки. Чтобы предстать перед Сталиным рачительным исполнителем всех его указаний Берия добивался чтобы для артиллерии выполнялись любые заказы на любом заводе. Никакой директор не мог отказаться выполнять распоряжения Берии. С этим Зальцман столкнулся на Уралвагонзаводе, который делал передки для пушек. Эта направление в работе завода прямо вступало в противоречие с указанием, которое он накануне получил от Сталина – “делайте всё от вас зависящее, чтобы завод начал производить танки”. Более того, Зальцман пообещал Сталину, что через четыре месяца тагильский завод будет выпускать 20 танков в день. Он прилетает в Тагил – завод выпускает ноль танков в день. Зальцман начинает сразу же предпринимать жёсткие и неординарные меры. Перед остановкой выпуска артиллерийских передков он созванивается с директорами соседних заводов и выясняет, что они в состоянии выпускать передки, если Уралвагонзавод обеспечит необходимые материалы. Коллективу завода объявил: “Передки выбрасываем, здесь будет танковый конвейер” и даёт указание выбросить передки. Следует мгновенный донос в НКВД. На следующий день из Свердловска прилетает следователь по особым важным делам от Берии по фамилии Червонный и начальник свердловского МГБ. (Зальцман в разговоре со мной называл это ведомство “мэ-гэ-бэ”). Затем последовал очень грубый разговор в кабинете директора:

“Как ты посмел?”

Ему начали впрямую угрожать. Зальцман пошёл на авантюру. Нажал на кнопку вызова секретаря под крышкой стола, и, выхватив револьвер из шухляды, направил его на непрошенных визитёров. Когда вошла секретарь, распорядился:

“Вызовите ко мне начальника охраны и двух стрелков!”

“Гости” явно не ожидали, что директор завода может выступить против всесильного ведомства. Зальцман пошёл ва-банк, помня указание Сталина, что он может делать всё, что посчитает нужным… Когда в кабинете появились начальник охраны со стрелками, Зальцман сказал посланникам Берии – так он дословно передал мне свои слова:

“Я с вашим мэ-гэ-бэ всю жизнь боролся и буду бороться, а теперь, когда товарищ Сталин дал мне приказ делать танки, я ваше мэ-гэ-бэ раздавлю гусеницами”. И послал их по курсу русского корабля… (Имеется в виду ставшая мемом фраза, произнесённая 24 февраля 2022 года защитником украинского острова Змеиный в ответ на предложение о капитуляции, прозвучавшее со стороны российского корабля, атаковавшего остров: “русский военный корабль, иди …” – C.К.)

Посетителей выпроводили за ворота завода, а через несколько часов раздаётся звонок от Берии. В течение нескольких минут на Зальцмана обрушивается поток отборной матерщины. Едва только Берия запнулся, Зальцману удалось вставить:

“Так это же товарищ Сталин дал мне указание делать танки.”

“Да??”

“Да!”

Берия испугался – а если Зальцман доложит Сталину, что он мешает выпускать танки.

“Но ведь передки артиллерии тоже нужны”.

“Товарищ Берия, вы сейчас получаете с этого завода 50 передков в неделю. Я вам обещаю, что через месяц вы будете получать с соседних заводов 300 в неделю. Я это организую”.

“Хорошо, спасибо. Но смотри, Зальцман, чтобы у тебя гусеницы не лопнули”.

Когда Исаак Моисеевич рассказал мне об этом своём общении с Берией, он добавил: “Теперь, в моём возрасте, я бы такого не сказал. Но тогда я был молод, горяч, и не сдержался”.

– Перевод Зальцмана с должности наркома танковой промышленности на должность директора ЧТЗ – это месть Берии?

– Зальцман не сразу стал наркомом. Надо отметить, что через четыре месяца после того, как Зальцман принял руководство тагильским заводом, в мае 1942-го, Сталину доложили, что тагильский завод выпускает 25 танков в день. Зальцмана назначают директором “Уралмаша” в Свердловске – чтобы и там начался выпуск требуемого количества танков. Зальцман добивается результата и за месяц-два налаживает там выпуск средних танков Т-34. За год Зальцман фактически выполнил своё обещание, данное Сталину в октябре 1941 года – довести производство танков в Советском Союзе до 100 в день. После этого Сталин позвонил Зальцману и сообщил о решении Политбюро назначить его наркомом танковой промышленности. В этом качестве Зальцман пробыл примерно год, с июля 42-го по июнь 43-го. Почему встал вопрос о его снятии с должности наркома? Зальцман был заводным, темпераментным человеком. Сталин доверял ему и, возможно, Зальцман в каких-то случаях спекулировал этим. Перед ним должны были открываться все двери. Как-то ему нужно было попасть к Молотову, который в Политбюро курировал танкостроение. Придя в его приёмную, Зальцман начал весьма настойчиво потребовал немедленной встречи с ним. Завязался шум. У Молотова в это время находился американский посол. Молотов заглянул в приёмную – а, это опять Зальцман… Говорят, что именно Молотов убедил Сталина, что Зальцман в должности наркома своё дело сделал, наркомат работает слаженно, танки регулярно выпускаются, а уровень и место Зальцмана – это директор завода. Теперь, когда советские войска переходят в наступление, нужны тяжёлые танки для прорыва, в Челябинске под руководством Духова создан мощный танк ИС. Давайте предложим ему под этим предлогом как директору поработать над этим танком Победы. Претензий к Зальцману нет, хотя Берия в разговоре со Сталиным пытался его скомпрометировать: вот у него столько недостатков, один недочёт, другой недочёт. Сталин слушал это, а потом возразил: “Товарищ Берия не всё рассказал о недостатках Зальцмана. Товарищ Зальцман имеет ещё один недостаток – он умеет делать танки”. Вот благодаря этому Зальцман и держался…

Акцию по переводу Зальцмана с наркома на директорскую должность поручили Берии. У наркома танковой промышленности было два кабинета, один в Москве, рабочий, другой, выездной – в Челябинске. Берия прилетает в Челябинск и привозит с собой Вячеслава Александровича Малышева, зампредседателя СНК СССР, формально – заместителя Сталина. По факту Малышев был не у дел, это была должность свадебного генерала, так как все исполнительные функции во время войны находились у ГКО. Собрали актив Кировского завода в Челябинске. Берия в своём выступлении поставил вопрос так: “Сейчас, когда от Кировского завода требуется увеличенное производство танков, когда нам нужен танк победы, кто будет лучшим директором завода – Зальцман или Малышев?” Как вспоминал впоследствии Исаак Моисеевич: “Я понял, что речь идёт о моём снятии”. Зальцман мгновенно сориентировался и тут же сказал: “Если в это тяжёлое для родины время потребуется, чтобы я оставил пост наркома и принял руководство Кировским заводом, чтобы делать танк победы ИС, я готов написать заявление товарищу Сталину”.

Берия невозмутимо: “Пишите!” Зальцман тут же, при всех пишет заявление. Берия поднимает трубку,– у Кировского завода, как и у многих других военных заводов, была прямая связь со Сталиным,– и докладывает: “Товарищ Сталин, нарком Зальцман написал заявление, чтобы вы разрешили ему вернуться на Кировский завод”. Наркомом назначали Малышева. Берия также спросил, кто будет главным инженером? Махонин. Главным конструктором? Духов. Затем устроил такой спектакль – попросил, чтобы поднимался каждый начальник заводского подразделения и представлялся. Подымается, скажем, начальник танкового производства, Ландсберг Исаак Моисеевич. Берия спрашивает у него:

“Ты француз?”

“Нет, еврей.”

“Cадись.”

Следующий, условно, Лев Давидович Шапиро. Тот же вопрос, тот же ответ… И так далее. Закончив эту “перекличку”, Берия подвёл итог:

“Я думаю, товарищу Зальцману этот вопрос нужно учесть в своей будущей работе”.

– На должностях начальников цехов Кировского завода в Челябинске были одни евреи?

– Многие. Начальник танкового производства, начальник моторного производства, начальниками некоторых цехов были евреи. Если выступал еврей, то Берия спрашивал, не француз ли он? Ни у Махонина, ни у Духова он об этом не спросил.

– Почему так не по-доброму, так настороженно отнёсся к возвращению в Ленинград опального Зальцмана руководитель ленинградских коммунистов Фрол Козлов? Чего он боялся?

– У Зальцмана был очень большой авторитет. Он был очень известен как нарком, как директор завода. Во время войны, по моему личному мнению, наиболее заслуженной фигурой среди советских деятелей еврейского происхождения был именно Исаак Зальцман.

– Зальцман – человек со связями, непонятно, чего можно от него ожидать, и спокойнее, чтобы в Ленинграде его не было?

– Абсолютно. Для Козлова это могла быть бомба замедленного действия. Он боялся авторитета Зальцмана. Тем более, что Зальцман, даже находясь в опале, мог позволять себе такие весьма неординарные поступки. В Муроме он работал мастером на заводе запчастей для танков, оставаясь при всех регалиях – депутат Верховного Совета, герой соцтруда, генерал и так далее. В выходной день он приходил в местный буфет, и заказывал три по сто – за генерала Зальцмана, за героя Зальцмана, и за наркома Зальцмана. В небольшом городке Муроме это вызывало фурор. Директор муромского завода постарался его “сплавить” – Зальцмана отправили на орловский завод танковых запчастей. А вот уже из Орла его не хотели отпускать. Здесь, работая начальником цеха, он очень хорошо организовал производство, как он всегда умел. После смерти Сталина и расстрела Берии Зальцмана реабилитировали, и он направился в Москву. В Москве, в ЦК КПСС, Зальцману дали мандат – направление в ленинградскую партийную организацию, чтобы ему предоставили работу в Ленинграде, соответствующую его опыту. С этим мандатом он и появился в Смольном, в приёмной Фрола Козлова. Козлов не посчитал нужным принять Зальцмана. Секретарь занесла Козлову мандат, а когда вышла, огласила вердикт: “Фрол Романович не считает нужным, чтобы вы оставались в Ленинграде”… Делать нечего, Исаак Моисеевич взял обратный билет и пошёл попрощаться с Исаакиевским собором. Исаакиевский собор – напротив Ленсовета. Случилось так, – об этом поведал мне сам Зальцман,– что на Исаакиевской площади возле него остановилась машина проезжавшего мимо председателя Ленсовета Николая Ивановича Смирнова:

“Исаак, ты что здесь делаешь?” – Зальцман рассказал о том, как пообщался с Козловым.

“И что, ты уже билет купил? – поинтересовался Смирнов. – Давай его сюда.”

На глазах у Зальцмана градоначальник разорвал билет.

“Ленинград ещё нужно отстраивать! Будешь у меня работать по обеспечению города лесом, стройматериалами”.

За полгода Зальцман завалил Ленинград лесом. Потом потребовались радиаторы. Под него создали завод радиаторов, который потом начал выпускать подъёмные краны. Зальцман-производственник всегда был энтузиастом, всегда был в постоянном движении.

– Как прошёл для Зальцмана-руководителя переход от войны к миру? Было ли у него понимание, что методы управления, которые давали нужные результаты в войну, когда люди работали на пределе своих возможностей, не всегда подходили для мирного времени? В Интернете в одной из статей о Зальцмане упоминается, что на празднование 50-летия ЧТЗ его не пригласили.

– Я не готов ответить, какими были мотивы у этого решения. Не думаю, что Зальцмана не пригласили в Челябинск из-за какой-то не очень хорошей памяти о нём. По-моему, он в тот момент заболел. Знаю, что в Тагил его пригласили и встречали там как героя. Мне не верится, что в Челябинск его просто так не пригласили. Скажу так – в годы войны Зальцман сделал Челябинск! Всем известна челябинская хоккейная команда “Трактор”. Организовывал её Исаак Моисеевич. Я был в Челябинске дважды, когда работал над книгой о Николае Леонидовиче Духове. Встречался со многими людьми. Разговор с ними неизбежно переходил на Зальцмана. Я не услышал плохих оценок Зальцмана.

“…Необходимо сказать, что стиль руководства И.М. Зальцмана, при всех его достоинствах, имел и характерные для того времени недостатки. Являясь ярко выраженной индивидуальностью, И.М. Зальцман умел мобилизовать людей, был несомненным лидером. Но он бывал и груб, и нетерпим, часто использовал нелитературные выражения из ‘руководящего словаря’, что вызывало, конечно, нарекания на различном уровне. Но это шло не от ожесточения или злобы на людей – он не был ни злопамятным, ни жестоким по природе. Это всё были инструменты воздействия на подчинённых с целью использовать не только логику, но и эмоции, включая даже страх,– для мобилизации человека. По прошествии многих лет он говорил в беседе с одним из авторов книги о харьковском заводе имени Малышева: ‘Что было, то было. Но поймите и меня: в то время иначе было нельзя, приходилось так поступать во имя тех же людей’.

Добавим – во имя многих людей, судьба которых зависела от количества отправленных на фронт танков.

Люди, приверженные другому стилю руководства, отмечали, тем не менее, в стиле И.М. Зальцмана следующие положительные моменты: не только требовательностью, но и всесторонней помощью он добивался того, что человек, и до того работавший на пределе, убеждался в возможности передвинуть этот предел в большей или меньшей степени и выполнял ранее невозможное, верил в свои силы. В работе выкладывались не только добросовестные и исполнительные работники, но и те, которые руководствовались личным благополучием и боялись ‘потерять место’. Сам Зальцман, по воспоминаниям Н.А. Соболя, всегда чётко выполнял то, что сказал или пообещал. Это давало ему моральное право требовать того же от других”.

Владимир Сергийчук, “Танковый король России”

– Снятие его с должности директора связано с тем, что он отказался давать показания на Вознесенского, Кузнецова и Капустина, главных фигурантов “Ленинградского дела”. Зальцман остался верен своему жизненному выбору – быть честным перед собой в самых тяжёлых обстоятельствах, но, конечно, отдавал себе отчёт, чем для него это может обернуться. Показания Зальцмана, который охарактеризовал лениградских руководителей с положительной конструктивной стороны, нельзя было “пристегнуть к делу”. С ним продолжали “работать”,– обвинили в том, что Кировский завод не преподнёс никаких подарков Сталину в честь победы в войне. В то время, летом 1949 года, в Пушкинском музее как раз проходила выставка подарков Сталину, приуроченная к победе в войне. На следующий день Зальцман принёс справку из музея, подтверждающую, что Кировский завод преподнёс подарок вождю – чернильницу, выполненную в виде танка и изготовленный в Златоусте символический меч Победы. В справке указывалось, что это “подарок рабочих завода, где директором т. Зальцман”. Не соблазнил Зальцмана и пост министра оборонной промышленности, который ему посулил Берия в обмен на показания на Алексея Кузнецова. О поведении Зальцмана доложили Сталину. Он несколько удивился, узнав об отказе Зальцмана от должности министра, но вдруг спросил:

“А кем он начинал?”

“Мастером на Кировском заводе.”

“Пусть и начинает с этой должности, но только в другом месте.”

Эти слова Сталина фактически спасли Зальцмана. Его исключили из партии, но оставили при всех званиях и при всех наградах, и направили работать на завод в Муром.

– Вы считаете, что это было сказано с мыслью защитить Зальцмана?

– Не берусь это утверждать. Кто его знает? В голове у Сталина было всякое. Вы же знаете, что жёны его ближайших соратников, Молотова, Калинина, сидели в лагерях. Посадил Сталин даже преданного себе Поскрёбышева. Может быть, решил и спасти Зальцмана. Поиграть с ним. Мало ли, пригодится в будущем. Сталин был непредсказуем.

– Обсуждали ли вы с Исааком Моисеевичем американскую помощь по ленд-лизу в связи с производством советских танков? В книге вы упоминаете, что американские танки с карбюраторными двигателями значительно уступали советским с дизельным двигателем.

– Да, такой разговор с Зальцманом у нас был. Дело в том, что сами танкисты хотели брать и предпочитали Т-34, а не американский танк. Вот и весь ответ. Отечественные танки не горели, как американские. Причина – бензиновый двигатель. У союзников не было дизельного двигателя. Первый в мире танковый дизель был создан у нас в Харькове, ещё в предвоенные годы. Его главного конструктора Константина Челпана расстреляли в 38-ом году. Других создателей этого дизеля, Афанасия Фирсова и Ивана Бондаренко, постигла такая же судьба. Эти люди сыграли выдающуюся роль в создании танка Т-34. В Москве, в архиве я нашёл донос, из-за которого они погибли. Автором его был военпред Харьковского паровозостроительного завода по фамилии Соколов…

У меня нет информации о роли ленд-лиза на Челябинском тракторном. Зальцман пришёл на завод, когда там уже всё было построено и налажено для выпуска тракторов. Он продолжил работу по переоснащению завода для производства танков. Челябинский завод был включён в программу по тяжёлым танкам ещё в 1940 году. Николай Духов руководил первой группой ленинградских конструкторов, которая приехала работать на завод по тяжёлым танкам.

Конечно, посылались на завод из США и важные материалы, и компоненты. Но почему-то о ленд-лизе на ЧТЗ вспоминали с улыбкой. Как-то на завод из Америки пришла партия разносортной одежды. Сейчас бы такую назвали сэконд-хэнд. Её роздали начальникам цехов, харьковчанам-мотористам. Одно из их воспоминаний – как сидели они на совещании в разномастных цветастых пиджаках и брюках…

– Исаак Зальцман и его родная Украина. Как он её вспоминал?

– Исаак Моисеевич родился в многодетной еврейской семье в небольшом городке Томашполь. Это современная Винницкая область Украины… Мне запомнился его рассказ о студенческих годах в Одессе. В 1933-м году у него родился старший сын, Лёня. Сам Исаак Моисеевич в то время учился в Одессе в индустриальном институте. Подрабатывал грузчиком в одесском порту, откуда отправляли украинское зерно. За свою работу он получал батон белого хлеба, которым мог поддержать жену и маленького сына… Когда я ему первый раз позвонил, Зальцман очень обрадовался: “Я тоже из Украины!”. Каждый раз, когда я бывал в Ленинграде, я привозил ему сувенирную украинскую горилку с перцем. Зальцман приглашал меня домой, а если мой приезд приходился на выходные, забирал меня к себе на дачу в Сосновый Бор. Накрывали стол, хозяин разливал горилку и провозглашал тост: “Поскольку я родом с Украины, а у нас сегодня в гостях Володя, – дальше он переходил на украинский язык – и мы пьем украйиньську з перцем, то давайтэ выпьйемо за нашу ридну щиру Украйину!” Эти тосты повторялись в каждый мой приезд.

В заключение нашего разговора хочу сказать, что книга “Танковый король России” написана мной по инициативе Исаака Моисеевича Зальцмана. В 1985-ом он пригласил меня в Ленинград на празднование своего 80-летия. Событие началось в Доме Культуры Кировского завода и продолжилось в его квартире, где собрались наиболее близкие и уважаемые им люди. После всех торжеств, Исаак Моисеевич поднял тост в честь собравшихся и сказал: “Если обо мне когда-то будут писать, то я хотел бы, чтобы это сделал ты”. И показал на меня пальцем… Прошло 19 лет, Зальцмана уже не было в живых. Ко мне в 2004 году в Киев приехал из Лениграда его сын. “Вы помните, – сказал Леонид,– папа просил вас написать книгу. Мы тоже вас просим”. Примерно за год я написал эту книгу. 9 декабря 2005 года в той же ленинградской квартире, за тем же столом, где праздновалось его 80-летие, я передал семье книгу “Танковый король России”. Я сдержал своё слово, как его практически всегда держал Исаак Моисеевич.