Маленькие еврейские комедии (Из почты)

 Маленькие еврейские комедии (Из почты)

НЕГРАМ ПОВЕЗЛО БОЛЬШЕ

В разгар борьбы с "космополитизмом" Поль Робсон привез в Москву свой

концерт, в который включил английские, негритянские и еврейские песни.

В соответствующих органах ему сказали, что еврейских песен петь не

стоит, так как евреев у нас мало. - А негров много? - поинтересовался

Робсон.

В ПОИСКАХ КРАСОК

Когда великий еврейский художник Марк Шагал посетил Москву, его

приняла тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева. Она спросила

его:

- Марк Захарович, почему вы эмигрировали? Он ответил:

- Я эмигрировал потому, что искал краски. Мне нужны были краски, и я

не смог их найти на родине...

- Странно, - заметила Фурцева, - для советских художников это не проблема.

- Да, - сказал Шагал, - но они обходятся одной красной краской.ъ

КОСМОС И КОСМЕТИКА

Лиза Мейтнер, первая в Германии женщина-физик, смогла получить ученую

степень в начале 20-х годов. Название ее диссертации "Проблемы

космической физики" какому-то журналисту показалось немыслимым, и в

газете было напечатано "Проблемы косметической физики".

Рассказывает Юрий Левитан

Я это или нет?

Случилось это в 1952 году, еще при Сталине.

Хоть он и был отъявленныйантисемит, но голос

мой по радио ему импонировал. Говорят, еще до

войны, он сказал на Политбюро: "Я думаю, что

все важные сабития должэн гаварить по радио

товарищ Левитан".

Я читал в Отечественную войну все сообщения

Совинформбюро и в "Последнем часе",

перечислял, когда и из скольких орудий будет

салют. Радио начинало говорить в шесть утра.

Когда было важное правительственное

сообщение, мне с вечера звонили в мою

коммунальную квартиру и сообщали, что в

полпятого утра за мной заедет машина. Если

трубку брал мой сосед-алкаш, он кричал мне:

"Борисыч, тебя с радива. Пойдешь ротом деньги

зарабатывать".

И вот, звонят мне с вечера - завтра читать что-то важное. А выступали тогда только в прямом эфире, записей еще не

существовало, да и документ давали в последний момент. А часов в двенадцать - у меня сердечный приступ.

Вызвали "скорую". Врач: "Немедленно в больницу". Я говорю: "Да вы что? Мне

правительственное сообщение в шесть утра читать". Врач: "Какие там шесть утра. Дай вам Бог вообще оклематься".

Я потерял сознание. Очнулся в больнице. В голове страшные мысли: что будет, если я утром

не выйду в эфир. Это же смерть без всякого инфаркта. Проносится такая картина: товарищ Сталин в шесть утра

включает радио и слышит, что читает не еврей Левитан, а кто-то другой. Вызывает Берию:

- Лаврентий, а пачему не Левитан гаварит по радио?

- Он заболел, товарищ Сталин.

- Нам не нужны бальные дикторы. У нас нэт нэзаменимых людей.

- Понял, товарищ Сталин. Примем меры.

И вот я уже на нарах.

Вскоре приехали в больницу первый зам. Председателя Всесоюзного радио и главный редактор "Последних

известий". Стали умолять врачей, чтобы отпустили меня хоть на один час. Те отвечают: "Берите, но мы гарантируем,

что живым вы его не довезете. Он не транспортабелен".

И вот - шесть утра. Позывные Москвы. Естественно, я не сплю. Сердце сжалось еще больней. Что-то cейчас будет. И

вдруг... я слышу свой собственный голос, читающий новое Постановление ЦК. Сомнений нет – это я. Все мое. И

тембр, и интонации, и паузы, и даже вдох мой. Показалось, что я схожу с ума. Или уже сошел. На худой конец -

слуховые галлюцинации.

Что же произошло? Ночью на радио объявили аврал. Начальники знали, что и они тоже будут ходить в виноватых.

По телефону вызвали всех работников. Вопрос один - что делать? И тут кто-то вспомнил, что на одном актерском

сборище щупленький еврей, недавний выпускник ГИТИСа, делал пародии на Бориса Андреева, Петра Алейникова,

Василия Меркурьева и других, в том числе и на меня. Один в один. Но ни имени его, ни где живет - никто не знает.

Есть только описание внешности. Тотчас разбудили директора ГИТИСа. Он уже будил, кого ему надо. Вычислили.

В общем, часа в четыре домой к молодому актеру заявились два чекиста, разбудили - парень, конечно, страшно

перепугался - его в машину и на радио. Дали текст, заперли на ключ в дикторской, чтобы он текст освоил. Минут

через сорок он попросил послушать, как он читает. Повели в студию, и он через микрофон прочитал все

Постановление. Слушавшие минуту молчали, потом зааплодировали. У женщин выступили слезы. Спас всех.

Это был в дальнейшем известный артист эстрады, непревзойденный мастер пародий Геннадий Дудник. Позднее мы

с моим дублером познакомились, и я подарил ему золотую печатку с надписью: "За спасение диктора".

Рассказывает Марк Розовский

Самую популярную фразу Жириновского

первым придумал я

Сейчас очень популярны слова

Жириновского: мама - русская, папа -

юрист. А ведь я задолго до него произнес

подобную фразу.

Во мне три крови. Папа - еврей. Мама - полу-

русская-полугречанка.

Родиться меня угораздило в незабываемом

1937 году. Паспорт я получал в не менее

памятном 1953 году. Папа в это время мотал в

ГУЛАГе 18- летний срок.

Когда встал вопрос, кем меня записывать в

паспорте, мама сказала:

"Только не евреем. Сам видишь, что делается.

Будешь греком". Так и записали. Один мой

товарищ сказал, что я проделал путь из евреев

в греки.

По окончании журфака я поступал на работу

на радио. Начальник отдела кадров полистал

мои документы, посмотрел внимательно на

меня и спросил:

- А почему это вы грек?

- Мать - гречанка, - говорю.

- А отец?

И тут я совершенно непроизвольно говорю: инженер. Об этой фразе знали многие мои

друзья. Жванецкий с моего разрешения вставил эту фразу в миниатюру Райкина

"Автобиография". Райкин так и говорил: "Мама у меня гречанка, папа - инженер". И зал

хохотал. Потом Войнович использовал эти слова в своем романе "2042". Так что Владимир

Вольфович тут плагиатор.

А недоразумения с моим "пятым пунктом" продолжались. Поступаю на Высшие сценарные

курсы. В первый же день вызывает меня к себе директор курсов, бывший кегебешник, ныне

писатель.

- Что это вы написали в своей анкете? Какой вы грек! Думаете, мы не знаем?

Я молча достаю паспорт и показываю. Он чуть со стула не упал.

- Извините, - говорю, - жизнь заставила быть греком.

Рассказывает Александр Ширвиндт

Bам можно не уезжать

Первый раз в Израиль мы с Державиным летели из Риги с посадкой в Симферополе.

Прямых рейсов из Москвы еще не было. Попутчиком оказался израильтянин. Насмотревшись на

пустые полки тогдашних наших магазинов, он говорил мне: как вы тут живете? Уезжайте в

Израиль. В Симферополе из самолета не выпускали, так как таможню мы прошли в Риге, тогда

еще советской. А нам с Мишей захотелось коньячка. Мы попросили разрешения постоять на

верхнем трапе, подышать воздухом. Пограничники нас узнали. Мы попросили достать бутылку

коньяка. Кто-то куда-то сбегал и принес.

Наблюдавший эту сцену израильтянин сказал мне: "Ну, вам пока можно не уезжать".

Рассказывает Бен Бенцианов

Концерт с русским акцентом

Было это в 70-е годы. В Колонном зале Дома Союзов в Москве проходило какое-то важное

совещание директоров промышленных предприятий. Как объяснили нам, артистам, в зале

"командиры производства". Потом шел концерт. Вел его прекрасный конферансье Олег

Милявский. Концерт начинался с блока "русских номеров". Милявский объявляет: выступает

оркестр русских народных инструментов имени Осипова. Исполняется "Русская сюита".

Следующий номер: "Русский танец". Затем – русская народная песня "Есть на Волге утес". Потом

конферансье объявляет:

"Чайковский "Анданте кон-табеле", исполняет Леонид Коган".

И тут какой-то "командир производства", сидевший перед самой сценой и, видимо, уже

"принявши" немного, громко спросил: - Тоже русский? Милявский слегка растерялся и сказал:

"Советский".

На этом 1-е отделение закончилось. Начиная 2-е отделение, Милявский

объявляет: "Лауреаты Всесоюзного конкурса артистов эстрады Александр Лившиц и Александр

Авенбук" и, обратившись к тому самому "командиру производства", спрашивает: "У вас, товарищ,

ко мне вопросы будут?"

Рассказывает Роман Карцев

Так он не иностранец

Приехал я в свой родной город Одессу на "Юморину". Жил в гостинице "Красная", это лучшая гостиница

города. В отдельном люксе. Каждый день мне меняли полотенца, и я от души радовался за наш высокий

сервис.

Прохожу как-то мимо дежурной по этажу, рядом с ней стоит горничная.

Дежурная здоровается со мной, а когда я прошел, говорит горничной: это наш земляк - артист Роман

Карцев.

- Какой артист?

- Ну тот, что раки: маленькие по три, большие - по пять.

Слышу, горничная ей говорит:

- Что же я ему каждый день полотенца меняю? Я же думала, что это иностранец.

Это пока еще Одесса

Звоню из Москвы в Одессу:

- Алло! Это Одесса?

- Пока еще да, - отвечают из трубки.

Рассказывает Иосиф Прут

Сообразили на семерых

Как-то мы, семь писателей, среди которых был Михаил Светлов, написали в Союз писателей письмо с

некоторыми предложениями о работе Союза. Но нашлась другая группа писателей, которая

выступила против наших предложений.

Светлов заметил: "Мы отправили письмо семи, а получили ответ антисеми..."

Главное в фильме - название

Кинооператор Соломон Коган ездил из Одессы с китобойной флотилией "Слава". Фильм

понравился начальству, предложили его назвать "Советские китобои". Когда мы с Коганом

остались одни, он недовольно сказал:

- Ну кто пойдет смотреть фильм с таким названием?

- У меня есть другое название,- сказал я, - но его едва ли утвердят.

- Какое? - заинтересованно спросил Коган.

- Бей китов, спасай Россию!

Рассказывает Аркадий Хайт

Как родился анекдот про Брежнева

В 1976 году страна отмечала всенародное событие - 70-летие Леонида

Ильича Брежнева. Геннадий Хазанов был среди приглашенных артистов для

выступления на юбилейном банкете с монологом учащегося кулинарного

техникума. Брежнев обожал эти монологи.

По мере приближения этого события, Гена очень волновался.

- Знаешь, - сказал он мне,- как-то неудобно получается. Встаю и ни с

того, ни с сего начинаю барабанить этот монолог. Может, надо пару слов

от себя, поздравить?

Я отвечаю: у них там протокол, отсебятина запрещена. Ну - пару слов,

наверно, можно.

- Хорошо, - говорю. - Вот тебе поздравление. Встаешь и начинаешь:

"Дорогой Леонид Ильич, Вам сегодня исполнилось 70 лет. Вы нацелых 11

лет старше советской власти, а выглядите гораздо лучше, чем она".

Гена рассмеялся и больше ко мне не приставал. Через несколько дней в

ЦДРИ мне шепотом рассказали это как новый анекдот про Брежнева.

Рассказывает Григорий Горин

Это даже при царе не допускалось!

Мы с Аркановым принесли на радио для юмористической передачи "С добрым утром!" свою

первую юмореску. Было это в те годы, когда на ТВ не очень жаловали еврейские фамилии и

физиономии тоже. Редактор прочитал и одобрил. Но больше всего он смеялся над нашими

подписями под юмореской: Аркадий Штейнбок и Григорий Офштейн. Отсмеявшись, он

сказал:

"Ребята, такого даже при царе не разрешали. Придумайте себе псевдонимы". Так мы стали

Аркановым и Гориным. А потом Владимир Войнович дал шуточную расшифровку моей новой

фамилии: (ГОРИН) Гриша Офштейн Решил Изменить Национальность.