Чумовой плагиат Людмилы Улицкой

 Чумовой плагиат Людмилы Улицкой

Профессор Наталья Рапопорт обвинила писательницу в краже ее сценария по рукописям отца, фигуранта "Дела врачей"

Оригинал этого материала © Natalya Rapoport, 14.03.2021, "Это только чума" - Немного истории, Фото: РИА "Воронеж", SlavicSac.com, Иллюстрация: via litres.ru

 

Наталья Рапопорт: В 1987-м году, по рекомендации Юлия Даниэля, я доверчиво вступила «в творческий контакт» с Людмилой Улицкой. Кончилось это тогда очень грустно, а некоторое время назад меня неожиданно пребольно ударили те же самые грабли.

 

Наталья Рапопорт: Речь идёт о сценарии, связанном со вспышкой лёгочной чумы в Москве в морозном декабре 1939-го года. Я прочитала об этих событиях в папиной рукописи. Папа был патологоанатом с мировой известностью. По заданию Наркомздрава он вскрывал умершего в Новоекатерининской больнице от чумы доктора Симона Горелика: необходимо было подтвердить или опровергнуть страшный диагноз. Диагноз, к сожалению, подтвердился, но вспышка чумы не стала эпидемией, а может быть и пандемией, благодаря героизму и высочайшему профессиональному мастерству врачей, в особенности доктора Горелика, погибшего в этой схватке.

В Москву чума приехала с профессором Берлиным, заведующим лабораторией противочумной вакцины в Саратовском институте «Микроб». Это было лабораторное заражение. Берлин был вызван в Москву с докладом на заседание Коллегии Наркомздрава и остановился в гостинице «Националь». Уже больной, но ещё не подозревая об этом, он общался с коллегами, с персоналом гостиницы, с врачами. Так его трагическая судьба оказалась переплетенной с судьбами десятков знакомых и незнакомых ему людей. После доклада Берлину стало очень плохо и его отвезли назад в гостиницу. Вызванный к нему участковый доктор Россельс поставил диагноз крупозная пневмония и направил больного в Новоекатерининскую больницу. Там его принял дежурный врач Симон Горелик и поставил правильный диагноз, приговорив тем самым к смерти и больного, и себя...

Чтобы предотвратить эпидемию, необходимо было выявить и изолировать в карантин всех, кто контактировал с доктором Берлиным в последние сутки его жизни. Их выявлением и изоляцией занимался НКВД и, возможно, это был единственный случай в истории, когда эта организация занималась спасением, а не истреблением человеческих жизней. Чтобы избежать паники в городе и стране, слово «чума» не произносили, и изоляции в карантин были замаскированы под «банальные» аресты, которые в 1939-м году никого удивить не могли... Ночью в Новоекатерининскую больницу привезли старого доктора Россельса; как и в остальных случаях, его изоляция в карантин была замаскирована под арест. Дома он оставил старушку-жену в полном отчаянии. Россельс упросил коменданта больницы доктора Лукомского разрешить ему позвонить жене. Звенящим от радости голосом он кричал ей буквально следующее: «Дорогая! Это я! Я звоню из Новоекатерининской больницы. Подозревают, что я мог заразиться чумой от пациента. Это не то страшное, о чём мы с тобой думали! Это только чума!».

История, которую я прочитала в папиной рукописи, захватила меня на много лет. Она потрясла меня не только совершенно фантасмагорическим фактическим материалом, но и исключительной кинематографичностью. Я придумала сценарий, который условно называла «Это только чума» или «Пустяки, дорогая»: пять семей, в которых главу семьи «арестовывают» в карантин, и через десять дней ни один из них не возвращается в ситуацию, которую оставил дома до «ареста».

Я жила со своими героями, сочиняла им внешность, возраст и судьбы. Когда началась Перестройка, я стала думать о сценарии всерьёз. Расспросила дополнительно папу о деталях, встретилась с дочерью доктора Берлина Генриэттой Абрамовной, тоже доктором, прочитала по её рекомендации книгу А. Шарова о чумологах, побывала в Новоекатерининской больнице, где ещё работали люди, помнившие эту историю. На этой основе написала несколько вариантов заявки на сценарий и небольшую повесть (варианты заявки и фрагменты повести у меня сохранились). Но столкнулась с проблемой: я хотела написать сценарий, но соответствующего опыта у меня не было, и получилась повесть. Я пожаловалась моему другу Юлию Даниэлю, и по его совету предложила сотрудничество Людмиле Улицкой, посещавшей семинар сценаристов. «Она учёный-генетик, - сказал Юлий, - но не хочет работать по специальности, а хочет в литературу. Она сейчас свободна и думаю, она этим заинтересуется. Для неё это тоже будет полезный опыт. Попробуйте работать вместе».

Так я начала работать с Людмилой Улицкой. После своей работы в Институте химической физики я мчалась к ней на Аэропортовскую. Это было интересно, мы обсуждали сцену за сценой (они были у меня в целом разработаны), сочиняли диалоги; Люся записывала.

А потом меня неожиданно отпустили на два месяца в научную командировку в Венгрию - мою первую заграничную командировку. И я на два месяца прервала работу над сценарием. А когда вернулась домой, оказалось, что сценарий уже в работе с режиссёром Андреем Разумовским, но в авторах сценария нет моей фамилии. Это был мой первый в жизни сердечный приступ и первое предательство человека, которого я числила в друзьях. Улицкая предложила мне две тысячи рублей «отступного» - довольно большие деньги по тем временам - чтобы "выкупить" сценарий. Я сочла это оскорбительным не только для меня, но и для папы. Я написала письмо Элему Климову - он был в те годы Председателем Союза кинематографистов - и режиссёру Андрею Разумовскому. Сценарий сняли с производства, и на этом история тогда закончилась. А недавно Улицкая опубликовала этот сценарий - опять без моей фамилии как соавтора - на аудиодиске и в своей книге, в издательстве Елены Шубиной. В обеих публикациях ошибочно указана начальная дата создания сценария -1978-й год. На самом деле я познакомилась с Улицкой, поделилась с ней своей повестью и сотрудничала с ней в 1987-м году. Она кстати в своих многочисленных интервью не отрицает, что «узнала эту историю от дочери патологоанатома, принимавшего участие в тех событиях», но вся остальная история создания сценария в её изложении - сплошной вымысел. Истинная история изложена выше.

Игорь Островский

"Примеров вольного обращения [Людмилой Улицкой] с фактами хватает. Но до прямого воровства дело пока не доходило. Теперь и этот пробел восполнен". ФРАЗА ВЗЯТА ИЗ КОММЕНТАРИЕВ К СТАТЬЕ ОСТРОВСКОГО.

Vladimir Opendik 5 июня 2021 года	6:16 PM (10 minutes ago)
to lilia, bcc: Игорь, bcc: Mark

НЕ СОМНЕВАЮСЬ, ЧТО НАТАША РАПОПОРТ НАПИСАЛА ИСТИННУЮ ПРАВДУ. ЗА УЛИЦКОЙ ТЯНЕТСЯ ДЛИННЫЙ ШЛЕЙФ НЕДОБРОСОВЕСТНЫХ СУЖДЕНИЙ В ЕЁ ПУБЛИКАЦИЯХ. ВСПОМНИТЕ КНИГУ УЛИЦКОЙ ПРО "ДАНИЭЛЯ ШТАЙНА, ПЕРЕВОДЧИКА", КОТОРУЮ ПОЛОЖИТЕЛЬНО ОТМЕТИЛИ В РОССИИ. РАЗВЕ ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО В ЭТОЙ КНИГЕ УЛИЦКАЯ НАПИСАЛА МНОГО ОТКРОВЕННЫХ НАДУМАННЫХ ИСТОРИЙ, ДА И САМА ПОВЕСТЬ - ОЧЕНЬ НЕДОСТОВЕРНАЯ, СО МНОГИМИ АНТИСЕМИТСКИМИ ВЫДУМКАМИ И ВЫПАДАМИ, КАК И САМИ ГЕРОИ. Я РАНЕЕ ОПУБЛИКОВАЛ ОБ ЭТОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ ОЧЕНЬ ПОДРОБНУЮ СТАТЬЮ - СМОТРИТЕ ЕЁ НА САЙТЕ "ПРОЗА.РУ". ПРИНЯТОЕ УЛИЦКОЙ ПРАВОСЛАВИЕ - ОЧЕНЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ. ОТКРОВЕННАЯ ЕВРЕЙКА В ПРАВОСЛАВИИ - ЭТО НЕЧТО ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ, НЕДОСТОЙНОЕ НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА ДЕЙСТВИЕ. ЗАЧЕМ, ПОЧЕМУ ПОМЕНЯЛА УЛИЦКАЯ РЕЛИГИОЗНУЮ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ, - КТО СМОЖЕТ ДАТЬ УБЕДИТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ НА ЭТИ ВОПРОСЫ? УЛИЦКАЯ ЕЖЕГОДНО БЫВАЕТ В ИЗРАИЛЕ НЕ КАК ДРУГ, А КАК ПЕРЕВЕРТЫШ. НЕ СОМНЕВАЮСЬ, ЧТО В ИЗРАИЛЕ У НЕЙ НЕТ И НЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НАСТОЯЩИХ ДРУЗЕЙ - ИЗРАИЛЬТЯН, РАЗВЕ ТОЛЬКО ТАКИЕ ЖЕ ПЕРЕВЕРТЫШИ КАК САМА УЛИЦКАЯ. О НЕЙ И ЕЁ ТВОРЧЕСТВЕ СЛЕДУЕТ СУДИТЬ НЕ ПО ОТКЛИКАМ В РОССИЙСКОЙ ПРЕССЕ, КОТОРАЯ НЕ СПОСОБНА ДАТЬ ОБЪЕКТИВНУЮ ОЦЕНКУ ПРОРОССИЙСКОМУ ТВОРЧЕСТВУ УЛИЦКОЙ. КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ СЛЕДУЕТ ИМЕТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ МНЕНИЕ И КОНКРЕТНЫЕ ЗНАНИЯ ВСЕГО ТОГО, ЧТО ОНА НАПИСАЛА В СВОИХ КНИГАХ. ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ НА СТРАННОЕ, МЯГКО ГОВОРЯ, НЕНОРМАЛЬНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА НЕМОЛОДОЙ УЛИЦКОЙ. ТАКОГО ЛИЦА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ У ЧЕЛОВЕКА С НЕ ПОТРЕВОЖЕННОЙ СОВЕСТЬЮ. ОПЕНДИК. 5 ИЮНЯ 2021 ГОДА