Дело было в Долинке
Пусть будет здоров наш родной Сесесер на долгие годы-века, и пусть наши внуки не знают совсем постыдного слова «зэка»
Лазарь БЕРЕНСОН
В нынешнем году исполнится 90 лет со дня, как в декабре 1931 года на территории Казахстана в 45 километрах от Караганды в селе Долинка был образован один из крупнейших исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа.
ДЕВЯТОЕ МАЯ — ЛИКУЮЩИЙ ДЕНЬ!
… В Долинском отделении КАРЛАГа, как и на многих других островах архипелага ГУЛАГ, этот день был объявлен выходным. Настроение царило праздничное. И не потому, что многие из сидевших в этом лагере жен «изменников родины» завершали 8-летний срок (стандартный) заключения: к этому рубежному событию в жизни каждой ЧСИР они давно внутренне готовились с большим душевным трепетом, волнением и опаской — что ждет их на позабытой воле, как приспособятся к новой реальности, к новому статусу, обездоленности, вдовству, переоценке многих догм родства, дружбы, нравственности.
Но сегодня — не об этом: в раннем предрассветье по лагерным громкоговорителям, вместо привычных «выходи строиться», многократно прозвучало долгожданное: «Победа! Враг капитулировал! Войне конец!».
Четыре еврейки, четыре лагерные подруги, пережившие каторгу зоны в значительной степени благодаря взаимовыручке, — А.С.Раскина, З.М.Тавровская, Ф.Л.Шебеко и Э.С.Паперная — собрались за скудным, но все же праздничным столом в своем лагерном отсеке. Что уж они там ели, пили ли, — не знаю, да и вообще-то и неважно. Но одно уникальное свидетельство того события сохранилось. Эстер Соломоновна Паперная была одарённым лингвистом, талантливым переводчиком, известным автором детской литературы. К ней нежно относился Хармс, близким другом был ей Всеволод Вишневский, её житейской и творческой реабилитации успешно содействовал Маршак.
Она одна из трёх — все харьковские евреи — сочинителей первого в советской поэзии пародийного произведения — «Парнас дыбом».
В лагерь Э.С.П. попала не как «жена изменника Родине» — она села вполне самостоятельно за два политических анекдота: по четвёрке за каждый. Вспоминала, что следователь ей попался «добрый и порядочный»: уговорил рассказать ему эти анекдоты, пообещав, что, вместо положенной «пятёрки» за каждый, скостит год, что и выполнил.
На упомянутом лагерном «девичнике» 9 мая 1945 года прозвучал поэтический экспромт, сочинённый зэчкой Эсей Паперной и тут же записанный её другом, чесээркой Фаней Шебеко, на тонком листике лагерной же бумаги.
«Это не лучшие мои киндерлэх (на идише — «деточки», как иронично она называла свои стихи), но, безусловно, из самых дорогих и искренних», — вспоминала она 9 мая 1970 года, когда по случаю праздника гостила в Черкассах у своей подруги Фани Шебеко.
(Эта моя тётя, освободившись из КАРЛАГа, прожила отпущенные ей годы в семье старшего брата, моего отца. Своей семьи у неё не осталось: муж Андрей, близкий сотрудник Орджоникидзе по тяжпрому, сгинул в одном лагерей, сын Володя сгорел в танке на немецкой земле незадолго до Победы. Об этом — мой текст «Навеки двадцатилетний»).
Поднеся пожелтевший от времени лагерный листок близко-близко к толстенным стеклам очков, хриплым прокуренным и навсегда простуженным голосом Эся Соломоновна прочитала:
Девятое мая — ликующий день,
Как будто природа сама
Навеки согнала холодную тень
И солнцем пьяна голова без ума.
Четыре мучительных года прошли
Как длительный черный кошмар,
Но Родины нашей сгубить не смогли
Ни бомбы, ни кровь, ни пожар.
Сегодня мы счастливы все как один,
Хоть многих прошибла слеза.
И как ни коряво — от самых глубин,
От сердца хочу я сказать:
Пусть будет здоров наш Советский Союз,
Пусть хлеба и мира полна,
Забудет страна, как отброшенный груз,
Проклятое слово «война».
Пусть будет здоров наш родной Сесесер
На долгие годы-века,
И пусть наши внуки не знают совсем
Постыдного слова «зэка».
Любое слово, любая строка рождают множество ассоциаций, уводят в иные времена и даже миры, доступные постижению только «совком». Другой не поймет возвышенной трагедийности подтекста, всей драматичности стилистики, искренней патетики этих строчек и обстановки их рождения.
МНЕ ДОСТАЛСЯ СТРАШНЫЙ НОМЕР "НОЛЬ"
И ещё о столь же непостижимом для не нашего человека.
Объясняя свою беззубость (в прямом значении), тётя Фаня предъявила эпохальный документ. Это выданная ей квитанция о сдаче в «фонд обороны СССР» золотых зубов. Долинское отделение Госбанка, 23 января 1942 года. Старшее поколение читателей не нуждается в объяснении этих знаковых деталей. Объяснения требует другое: почему, вместо фамилии зэчки-дарительницы Шебеко, в приходном банковском ордере значится «работник 2 отделения Карлага НКВД через Большова»…
Сдавать золото, любые ценные вещи, деньги в «фонд обороны» заключённых этого лагеря не принуждали. Это была их добрая воля соучастия в роковом противостоянии любимой Родины нацистским варварам. Власти принимали их патриотический порыв, но при обязательном условии: ни их статус зэков, ни их подлинные фамилии нигде не будут фигурировать… (у меня есть эта квитанция, попытаюсь снять копию и предъявить).
И тут уместно привести крик души Генриетты Фикс, другой зэчки Долинки:
Опалило солнце Казахстана
Мою душу, голову и грудь…
Кажется, что больше я не встану,
Кажется, закончен здесь мой путь.
Но теперь я даже не жалею,
Хоть гнетет мучительная боль.
В жизненной великой лотерее
Мне достался страшный номер "ноль".
И внутри все сразу опустело:
Чувство придавили тормоза.
Только ноет утомленно тело
И слезятся глупые глаза.
Первая публикация — в "Мастерской"
Комментариев нет:
Отправить комментарий