Итак, в свете дискуссии развернувшейся в комментариях под постом о повести «Собачье сердце» рассмотрим социальную сущность «доктора Борменталя».
Каков круг обязанностей этого якобы "доктора"? Собирать анамнез, вести записи, делать несложные манипуляции — чем обычно занимается фельдшер. Готовить операционную, материалы и подавать инструментарий доверяют Зине! Хорошо обученной домашней прислуге профессор доверят здесь больше, чем «доктору».
Какие задачи он ставит Ивану Арнольдовичу? «Стоять на крючках» и «шить мгновенно кожу»? Это стандартные, простейшие манипуляции, которые перепоручают интернам и студентам старших курсов. А далеко не юный Борменталь все это тянет с трудом – профессор вынужден его постоянно подгонять и даже орать во время операций! В суть экспериментов «светила науки» Борменталь не посвящен. Он понятия не имеет, что подопытный кролик издох, ошибается в диагнозах и прогнозах. Естественно, при таком «ассистенте» по профессиональным вопросам Ф.Ф. консультируется с более солидным коллегам.
Почему же профессор терпит негодящего помощника? Человека, которого якобы «подобрал голодным мальчишкой» – но ничего не знает о его семье, прошлом и профессиональном опыте? Не знает, и подчеркнем – не желает знать. Зато с легкостью поручает Борменталю договориться в морге насчет органов для опытов, зафиксировать собаку, вразумить соседей, приструнить Шарикова, отобрать у прислуги ключи и т.д..
Выходит, у Борменталя есть иные компетенции: решимость, воля, скорость реакции, крепкая рука, готовности применить силу и даже убить. Быстро и без колебаний. Навыки, отточенные годами войны.
Борменталь с прямой спиной, характерной посадкой головы, печатающий шаг, словно по плацу – опасный противник! Подсознательно это чувствует и Швондер, и даже товарное созидание – Шариков. С перепугу заявляет, что Борменталя надо сдать в отделение милиции!
Но милиция так и не появляется в 7–комнатной квартире. Почему? Подумаешь, возьмут с Борменталя штраф за проживание без прописки. Велика ли беда?
Велика! Если Борменталь не имеет права покидать место прописки. Либо он лишен права проживать в Москве, либо вообще под условным сроком. Как же наш Иван Арнольдович докатился до такой жизни ещё и почтенного профессора превратил в соучастника?
Очень просто. Ушел на германскую добровольцем с младших курсов медицинского факультета. Дальше – геройство, награды, офицерская школа, золотые погоны, гражданская. Добровольческая армия, плен у батьки Махно, побег, Крым, долгие разбирательства в контрразведке, последний пароход в Константинополь ушел без него. Красные, расстрельные списки, чужой паспорт, чужая жизнь. В ГПУ назвался фельдшером, получил пятерочку условно + «поражение в правах». Санитарил в провинциальном морге, повстречал знакомых из прежней жизни.
— Ах, Иван Арнольдыч, батенька! Отчего Вы здесь? Как можно–с? Ведь Вы — доктор! Друг мой мой – оставьте, доктор не буржуй, он не бывает бывшим. Вы ведь учились у самого профессора Преображенского! Он как раз подыскивает ассистента. Немедля ему телефонирую, он будет душевно рад помочь. Человек он приличный, такой в милицию звонить не станет... Где в вашем заведении аппарат?
И вот уже Иван Арнольдович труждается Цербером в квартире из 7 комнат. Слушает о культуре потребления горячих закусок, вспоминает, как прорываясь к Врангелю заваривал шрот с поручиком Ивлевым — всех лошадей давно сожрали, как грозил солдатикам расстрелом за каннибализм. Скользит взглядом по крахмальной салфетке, заложенной профессором, бородке, застрявшими в ней крошкам, дрожащей голубой вене на шее "светила науки", невольно сжимает серебряный столовый нож — резко отводит взгляд. Вздыхает – как прихотливо играет нами ©удьба!
А тут ещё и Полиграф Полиграфович на колчаковских фронтах ранен, "и девочек наших ведёт в кабинет". Враг, по всем статьям враг.
Комментариев нет:
Отправить комментарий