Первая леди «Моссада»

27.12.2018

Каир был очарован этой красивой и томной журналисткой. И ей – агенту «Моссада» – это было лишь на руку. Нежно держа своих царственных визави за руку, Иоланда Хармер легко добывала для Израиля все военные тайны Египта.

В преддверии создания Государства Израиль история вершилась мгновенно: один вечер мог определить дальнейшую судьбу на много лет вперед. Вот так одним коктейльным вечером в апреле 1945 года Моше Шарет – будущий министр иностранных дел Израиля – встретил невероятно красивую и хрупкую египетскую журналистку Иоланду Хармер. Они чуть поговорили, и он тут же предложил ей работу в еще даже не открывшемся ведомстве.

В Иоланде кипела еврейско-турецкая кровь. О том, что она была еврейкой по матери – кстати, заядлого игрока в покер! – мало кто догадывался, а вот отца – банкира, перебравшегося в Египет из Стамбула – в Александрии знали все. Иоланда выросла яркой, упорной и честолюбивой – была интеллектуалкой с цепким умом, но при этом хрупкой женщиной с чарующими черными глазами, чем-то напоминала Марлен Дитрих в самые прекрасные ее годы. Она обладала совершенно необъяснимой притягательностью для окружавших ее мужчин и – что немаловажно – была полностью захвачена идеями сионизма. В «Моссаде» ее звали Хар-Мор, или «Николь» – таков был ее шпионский псевдоним.

Окончание первого – из трех – браков, заключенного в 17 лет, стало для нее освобождением. С сыном Гилбертом на руках она обосновалась в Каире и расцвела в высшем обществе Египта, с легкостью заводя многочисленные связи в правительственных, аристократических и богемных кругах. Для «Моссада» Иоланда оказалась находкой. Да и для нее работа на Израиль стала смыслом жизни.

Иоланда быстро заставила вертеться вокруг себя всю великосветскую египетскую жизнь. Лучшие каирские мужчины преподносили ей вполне секретную информацию на блюдечке: сведения и донесения, циркулирующие при дворе, решения, принимавшиеся на всех уровнях египетского руководства, расположение войск, а также подробности сотрудничества с сопредельными государствами и планы по перевооружению армии.

Самые суровые воины армии Египта становились болтливыми птенцами в ее раскрепощающих руках: действовала Иоланда на мужчин магнетически. Никто не знает наверняка об альковных подробностях, сопровождавших ее шпионскую деятельность, но круг ее влиятельных друзей был обширен. Двор короля Фарука Первого был ее излюбленным местом для прогулок, доверительные разговоры с ней вел Так ед-Дин ас-Сул, главный помощник ведущего египетского дипломата Аззам-паши – впоследствии и раскрывшего ее как шпиона. Израиль получил, например, от Иоланды текст резолюций, принятых Арабской лигой в 1947 и 1948 годах, благодаря ей также были раскрыты арабские планы на период после окончания британского пребывания в Палестине.

Когда между Иоландой и главой шведской миссии Уилдером Беггом случился роман, он – так же как и она – стал симпатизировать израильскому государству в его борьбе за выживание. Эли Пелег, израильский общественный деятель в Каире, рассказывал об успехе Йоланды с Беггом: «Всего несколько месяцев назад он был абсолютно равнодушен к нашему делу, а сегодня – горячо сочувствует нам, как настоящий сионист!»

С радостью посвящал ее в детали дипломатических переговоров сын великого муфтия Махмуд Малуф, ведущие редакторы «Аль-Ахрам», самой тиражной газеты в Египте, рассказывали о фактах, полученных «не под запись», а сотрудники американского посольства снабжали копиями донесений в Вашингтон. Связь с американцами оказалась особенно важной: Иоланда так и не смогла научиться пользоваться радиопередатчиком, выданным ей в «Моссаде», не нашли ей в Каире и проверенного радиста. В итоге все свои донесения она отправляла письмами в США – уже оттуда они пересылались в Израиль. Это вызывало массу накладок и было самым слабым звеном в системе.

Находясь в Египте, Иоланда рисковала не только своей жизнью, но и жизнью своего сына Гилберта. В июле 1948 года она попала под подозрение Аззам-паши – на тот момент первого генерального секретаря Лиги арабских государств. В итоге – арест и тюрьма. Но высокопоставленные друзья все-таки смогли добиться ее депортации в Париж.

Во Франции Иоланда, несмотря на резко ухудшающееся здоровье, продолжила шпионскую работу и осталась одним из ценнейших сотрудников «Моссада». Потом женщина переехала в Мадрид и там узнала, что больна раком. Борьба с болезнью была недолгой: в 1959 году Иоланда тихо умерла в Испании и была похоронена без почестей. Ее сын Гилберт стал одним из ведущих финансистов в мире, ее внук Ален де Боттон – известным на весь свет философом и писателем, а внучка Миэль де Боттон – популярной певицей, филантропом и коллекционером.

Руди Коэн