Селеста Уолландер – об итогах отношений США и России в 2018 году
26 Декабрь, 2018 22:15
Бывший спецпомощник президента США в интервью «Голосу Америки» говорит, что противоречия между странами в следующем году могут вырасти
В серии экспертных интервью Русской службы «Голоса Америки» об итогах 2018 года для отношений Вашингтона и Москвы – разговор с Селестой Уолландер (Celeste Wallander), президентом Фонда США-Россия, занимавшей в администрации Обамы посты замминистра обороны, а также специального помощника президента и директора отдела по делам России и Евразии в Совете национальной безопасности США.
По словам Селесты Уолландер, поведение Кремля во внешней политике слишком рационально для определения «дворовый хулиган», а для того, чтобы между президентами США и России состоялся полномасштабный саммит, нужно преодолеть многие противоречия – и пока это очень отдаленная перспектива.
Данила Гальперович: Каково для вас главное событие 2018 года в отношениях США и России, что было самым важным?
Селеста Уолландер: Я думаю, что главным в отношениях США и России в 2018 году было не то, что произошло, а то, что не произошло. Это очень ожидалось всеми, во всяком случае, в администрациях президентов обеих стран – я говорю о полноформатном двухстороннем саммите между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным в Париже. И то, что этого не произошло, важно по следующим причинам: Дональд Трамп является законно избранным президентом США, и вследствие этого – очень влиятелен и силен, но он был избран демократическим путем, и поэтому находится в системе сдержек и противовесов, установленных Конституцией США. Он также должен прислушиваться общественному мнению и исходить из того, что возможно, а что – нет, в политической повестке и практике. И это стало важным сигналом и для американцев, и для представителей России, говорящим о том, что внешняя политика США не формируется одним человеком, что это – внешняя политика всей страны, и страна не была готова к такому саммиту.
Я вынуждена признать – мне кажется, что между США и Россией еще должна быть проделана большая работа, и когда она будет сделана, между нами должны быть проведены дискуссии по серьезным вопросам, таким, как контроль над вооружениями, Украина и Сирия. Но спешить с двухсторонним саммитом в момент, когда между нами существует столько разногласий, противоречий и, честно говоря, подозрений в США по поводу того, что у президента Трампа на уме, когда он встречается с Путиным… Вы видите, как сдержки и противовесы работают в американской политике. Власти России и российские граждане должны понять, что такой саммит – это не просто возможность сфотографироваться вместе, не просто согласие повидаться, это разговор о серьезных вещах, на которые обращают внимание все граждане США, а не только Белый дом.
Д.Г.: А каков ваш прогноз на 2019 год – что может произойти в контактах Вашингтона и Москвы? Спецпредставитель США по урегулированию в Украине Курт Волкер говорил недавно, что санкции против России за ее вмешательство в дела Украины будут вводиться каждые месяц-два – как вы считаете, это будет реализовано?
С.У.: Мне кажется, что те моменты в отношениях США и России, которые вызывают трудности, в будущем году могут только обостриться по сравнению с тем, что было в нынешнем или предыдущем году – именно из-за их неразрешенности. В различных кругах в США сохраняется беспокойство по поводу действий России в отношении Украины, ее вмешательства в выборы 2016 года и признаков того, что попытки вмешательства были и в кампании 2018 года. Я не обсуждала с Куртом Волкером его заявления, но думаю, что это было сказано потому, что США видят отсутствие какого-либо продвижения к решению этих проблем, и относятся к этим вопросам очень серьезно.
Возможно и то, что в свете недавнего заявления президента Трампа о полном выходе из Сирии и завершении военных операций против «Исламского государства» –если вдруг это будет сделано быстро, – в США возникнет достаточно серьезное беспокойство по поводу того, что военные действия России в Сирии будут все менее ограниченными. Они могут быть во все большей степени направлены не против вооруженных террористов, а против сирийских граждан, выступивших против режима Башара Асада. Существует серьезный риск, что, если Россия воспользуется уходом США из Сирии к своей выгоде и предпримет жесткое наступление на сирийскую оппозицию (чему я бы не удивилась), то это станет еще одним поводом для дискуссий в Вашингтоне, только усилит беспокойство, связанное с Россией, и может привести к мерам противодействия Москве уже в связи с ее политикой в Сирии, что добавится к украинской проблеме и вмешательству в выборы.
Д.Г.: Поведение Кремля часто сравнивают с поведением дворового хулигана, против которого трудно найти выигрышную тактику: вы его игнорируете – он находит повод обратить на себя внимание, вы ему противодействуете – он только рад драке, и использует это для реализации своих целей. Что вы думаете по поводу того, какая тактика США могла бы быть эффективной?
С.У.: Я вообще не большой поклонник этого сравнения, при том, что, конечно, Россия использует влияние, силу и принуждение в своей внешней политике и экономических связях. Я думаю, что Кремль на самом деле, в отличие от такого хулигана, очень чувствителен к тому, как он может заплатить и что он может потерять в результате своих действий. Он не совершает насилие ради насилия, он использует силу и влияние для достижения своих целей. Там, где это дорого стоит, или где перспективы успеха не слишком хороши, он сдает назад – и это не то, как ведет себя хулиган. Я предпочитаю другое определение, «напористая Россия»: российское руководство использует инструменты принуждения и влияния, но отступает в обстоятельствах, о которых я уже сказала. Я бы отметила перемену в тактике России в ее военных и других действиях против Украины во второй половине 2014 года – после того, как был сбит лайнер MH17, и последовали совместные американские и европейские санкции, которые реально задели российскую экономику. Мы видели, что военная тактика точно была изменена. Кремль не прекратил свое военное вторжение, даже не прекратил сами операции, но тактика была скорректирована – Кремль понял, что то, как он действовал до той поры, реально облегчало введение новых, еще более жестких санкций. Так что санкции не преуспели в том, чтобы конфликту был положен конец, но они изменили российский подход к нему.
Если отвечать на ваш вопрос о том, как нужно действовать, то я считаю, что у США должна быть очень разумная, хорошо продуманная стратегия. Она должна быть основана на понимании того, каковы реальные рычаги власти и влияния, которыми располагает Кремль, и как повысить для Москвы цену их использования, например, если она захочет распространить свой суверенитет на Керченский пролив или Азовское море. Для того, чтобы повысить эту цену, есть способы, но я опасаюсь, что политика санкций нынешней администрации не основана на рационализме и стратегических расчетах, а наоборот, слишком разбросана и не прицельна для того, чтобы увеличить эту цену до значимой для политического руководства России. Вследствие этого она может быть неэффективной, хотя неплохо выглядит и попадает на первые полосы американских газет. Так что я бы посоветовала тому, кого выберут в США на следующих президентских выборах, сфокусироваться на политике, приносящей результат.
Д.Г.: Насколько политика США в отношении России связана с политикой в том же направлении, проводимой европейскими и азиатскими союзниками Америки, а также другими странами, имеющими влияние? Насколько она зависит от них?
С.У.: Есть некоторое количество политиков и экспертов в США, которые уверены в том, что Америка должна искать стратегическое партнерство с Россией для сдерживания растущего Китая. Есть довольно серьезные аргументы в пользу этого подхода, но мне не кажется, что они одержат верх. Китай угрожает интересам США в экономической, политической и военной сферах точно так же, как и Россия. И идея, что можно в партнерстве с Россией, подрывающей наши интересы, сдерживать Китай, подрывающий наши интересы, мне не кажется разумной. Обе страны представляют для нас проблему, и у США должна быть стратегия, противодействующая угрозе нашим национальным интересам, исходящей от действий и России, и Китая.
Я думаю, что раньше, до 2016 года, политика США в том, как обращаться с Россией, действительно сильно учитывала предпочтения и обеспокоенности наших союзников в Европе, Японии и Южной Корее. Были времена, когда Вашингтон менее жестко подходил к нарушениям договоренностей по контролю над вооружениями, потому что европейцы просили не обострять риторику и не отказываться от сотрудничества в подходе к России. И США на это шли – сохраняли сотрудничество с Россией для успокоения Европы по поводу ситуации с безопасностью. То же самое и с Японией: США часто были открыты для восприятия аргументов Токио, заявлявшего, что ему нужно больше гибкости для решения вопроса о спорных островах Курильской гряды – «Северных территориях».
Но это было во времена, когда Россия не рассматривалась как один из двух стратегических соперников США и носитель угрозы нашим национальным интересам, которая проявилась теперь. Это можно видеть и по содержанию Национальной оборонной доктрины и Национальной стратегии в области безопасности, где Россия была определена в такой роли. Теперь склонность Вашингтона к учету озабоченностей и пожеланий его союзников при осуществлении политики в отношении России намного меньше, потому что Россия – угроза. Это надо учитывать при прогнозе того, насколько Америка будет учитывать эти озабоченности и пожелания и в ближайшие годы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий