ОБЪЯСНЕНИЕ ДОКТРИНЫ ТРАМПА

Объяснение доктрины Трампа

Dr. Alex Joffe, December 18, 2018

РЕЗЮМЕ: Транзакционная доктрина администрации Трампа, видимо, основана на личности и опыте Дональда Трампа, а не на абстрактной теории о поведении государств. Согласно этой доктрине, можно установить плодотворные отношения со странами, разделяющими взгляды на взаимную выгоду. Трамп попирает нормы, которые его предшественник, Барак Обама, стремился укрепить на благо международной системы и ее слуг. Доктрина Обамы, как и доктрина Трампа, была проявлением его собственной личности.

Что такое доктрина Трампа? Как нам надо относиться к совокупности политических решений его администрации: ужесточению пограничного контроля, тарифам на китайский импорт, громкому и успешному пересмотру торговых соглашений с Канадой и Мексикой, резким словам в адрес членов НАТО по поводу их незначительного вклада, расширению военного сотрудничества с Польшей, проблемам с Китаем в Юго-Восточной Азии, переводу посольства США в Израиле в Иерусалим, и извлечь из них набор принципов? И как вызывающая тревогу личность Трампа и всплески донкихотства должны быть введены в формулу уравнения?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужно подумать о том, можно ли вообще провести анализ в обстановке беспрецедентных бесчестий и оскорблений со стороны СМИ США и всего мира: «фашист», «нацист», «расист», не став мишенью подобных обвинений. И, прежде всего, нужно спросить, а существует ли на самом деле «доктрина» в противовес стилю, основанному на личности и инстинкте? И, если да, то, чем это отличается от других администраций?

Как отмечали многие, подход Трампа к внешней политике, как и он сам, почти полностью транзакционный, основанный на философии, согласно которой жизнь — это игра с нулевым результатом. Однако, в отличие от элиты, которая планировала и осуществляла последние 70 лет американской внутренней и внешней политики, у Трампа, похоже, нет четкой картины или функционирования мира. Самое главное, что ничто из того, что делает Трамп, не основано на интеллектуальных абстракциях, таких как теория международных отношений или любая другая теория. Нет никаких предположений об ожидаемом поведении государств или о том, следуют ли они интересам или идеологиям, а только тому, что США были введены в заблуждение «глобализацией», которую другие стороны использовали для маскировки своего собственного мышления с нулевым результатом.

Однако существуют некие, поддающиеся определению цели: восстановление американской экономической значимости, из которой вытекает не менее важная роль в международных делах (суть неуклюжей фразы «American First»), а также прочные отношения с союзниками.

Характер союзных отношений прост, если не упрощен: относительно открытая торговля, общие обязанности по защите и общие культурные ценности. Сделки, однако, могут быть заключены с автократами, которых по очереди надо обольстить и умаслить.

Это совершенно утилитарный взгляд на международные институты.

Предпочтительными механизмами международных отношений являются не структурные, а личные — отсюда и повсеместность зятя Джареда Кушнера в качестве эмиссара. Это с ног на голову переворачивает общепринятое мнение о необходимости мудрых специалистов, но все же возвращает США к норме, существовавшей до Второй мировой войны, когда видных бизнесменов часто назначали на внешнеполитические должности. ООН рассматривается не как форум для разрядки международного конфликта посредством дебатов и консенсуса (или для вентилирования жалоб и горячего воздуха), а как механизм, который несправедливо ограничивает свободу движений Америки, требуя ее поддержки.

Такое же подозрение и пограничное пренебрежение распространяются и на другие многосторонние институты, включая НАТО, которые воспринимаются как оседлавшие американскую щедрость. Доктрина Трампа требует, чтобы польза этих и других институтов постоянно подтверждалась, а не предполагалась. Это также полностью меняет 70-летнюю теорию и политику, основанные на инерции восприятия этих институтов как данности.

Вместо системных допущений, имеют место сделки внутри сделок, которые ведут к достижению взаимовыгодных экономических и политических отношений. Внешние отношения систематически перестраиваются с двусторонних уровней вверх для устранения двух основных угроз американскому процветанию и безопасности: Китаю и Ирану.

Китай получил шок, когда был впервые назван империалистической державой, которая манипулирует международной торговлей в своих собственных интересах и присваивает американскую интеллектуальную собственность несказанной ценности. Иран был также потрясен тем, что оказался в центре новых санкций, когда он уже видел всю американскую (и европейскую) внешнюю политику, вставшую на защиту СВПД. Что касается России, то теперь она рассматривается как то, чем она является на самом деле: страна-противник, создающая проблемы везде, где это возможно, находящаяся в состоянии терминального распада, но по-прежнему в центре из-за своей роли в Сирии и своего ядерного арсенала.

Неоднократно осуждаемые "г****ные страны" Африки и Латинской Америки, которые, по-видимому, неспособны к экономическому или политическому развитию, воспринимаются примерно, как Южный Бронкс 1970-х годов: как списанные трущобы, которые следует отделить от остальной политики и переустроить, прежде всего, изнутри. Учитывая политические и экономические успехи Китая на этих аренах, это стратегическая ошибка, но она может быть исправлена во время второй администрации Трампа, когда африканские и латиноамериканские страны осознают всю степень их использования Китаем.

Цель Доктрины Трампа проста: безопасность и процветание для Америки и ее союзников, а на всех остальных плевать. «Международная система» как таковая в это не укладывается. Естественно, что такое мышление приводит в ярость экспертов по внешней политике, которые привыкли проповедовать теорию, нюансы, процессы и мудрость как своего собственного опыта, так и опыта международной системы, которой они служат. Европейские союзники, привыкшие к уважению и поддержке со стороны американских президентов, сбиты с толку.

Презрение Трампа к избитым лозунгам «системы» — это еще один из его бесчисленных грехов против «норм», которые угрожают корыстной политике и медийным элитам так же, как и его значительные изменения в политике. Но учитывая отсутствие определения, является ли это «доктриной» или просто эманацией личности Трампа, основанной на инстинкте и опыте?

Один из способов понять поведение и политику Трампа состоит в его противопоставлении Бараку Обаме. Обама принял основанный на нормах интеллектуальный подход, согласно которому Америка виновна в первородном грехе и ее спасение могло быть достигнуто только через государство.

Политика администрации Обамы была, как известно, охарактеризована как «строительство национального дома» и «руководить, находясь позади» — лозунги, которые имели огромное политическое значение. Среди прочего, политика Обамы была основана на доверчивости к международным институтам и процессам и их явном принятии как средства укротить американское «высокомерие». Если существовала теория, это не была точка зрения с нулевым результатом — видении мира, основанного на зеркальном отражении, иными словами, все народы и государства должны были разделять одну и ту же основную цель — обеспечить, чтобы государство было поставщиком первичной медицинской помощи. Американское руководство было не нужно, только американские ресурсы. Это включало прямую финансовую поддержку, а также молчаливое согласие с колоссальной кражей интеллектуальной собственности на государственном уровне и киберпреступностью.

«Национальное строительство дома», т. е., расширение государства также требовало контроля над рычагами демократии. В практическом плане это было достигнуто путем слияния Демократической партии с государственными органами, медийно-технологически-развлекательного комплекса и интеллигенции, а также создания культа личности Обамы, при котором политические противники обычно рассматривались как «расисты». Существует более, чем легкая ирония в том, что при всех воплях, что Трамп — фашист, именно при Обаме Америка приблизилась к реальному фашизму. Доктрины являются продолжением личностей, и часть их переходит к эго. С Обамой никогда не возникало никаких вопросов о его вере в себя. Его последователи верили в него с такой же абсолютной убежденностью: он был мудрым, всевидящим и невозмутимым. В конце концов, Обама был оценен комитетом по Нобелевским премиям, который поверил, что Обама принес мир еще до того, как он вступил в должность.

В течение всей его карьеры, основанной исключительно на личном обаянии и расе, мстительность Обамы была притчей во языцех. Политические противники были отметены как идиотские расисты. Иностранные лидеры произносили банальности о его талантах и наблюдали, как Америка уходит с мировой сцены. Тоталитаристы, подобные Путину, насмехались и были безудержны в своей агрессии. Личность Обамы, тщеславная, самоуверенная и полная презрения к американской исключительности, сформировала его «доктрину».

Эгоизм Трампа — это также легион, но, как у некоего медийного ученого, его действия более открытые и тонкие, чем у Обамы. Как и Обама, вера Трампа в самого себя безгранична, но проекция этой его уверенности часто выплескивается за рамки не только гнева, но и иронии, что говорит о том, что это может быть до некоторой степени действием. Как для истинных сторонников, так и для истинных ненавистников нет никаких сомнений в отношении Трампа, но обширная середина справедливо спрашивает, играет ли он просто роль как средство, чтобы вдохновлять, уговаривать, возмущаться и многое другое. Эта возможность, наряду с ощутимым разрывом между возмутительными словами Трампа и его ограниченными действиями (в основном, это действия центристского демократа 1990-х годов), оставляет открытым вопрос о том, кто он на самом деле. Доктрина Трампа основана на принципе неопределенности.

Сообщения о том, что Трамп приводит в замешательство китайских и российских лидеров, обнадеживают. Давно привыкшие к предсказуемой риторике государственных деятелей и робкой политике американских президентов, китайские и российские лидеры не могут понять логику Трампа или предсказать его курс. Опасность заключается в том, что они будут продолжать проверять и испытывать его решительность, надеясь, что тщательно взращенное внутреннее и международное возмущение и непрерывные юридические проблемы Трампа будут отвлекающим моментом. Трамп — худший кошмар для политических элит, которые привыкли к предсказуемости в интересах управления. Для них не имеет значения, являются ли политические решения Трампа успешными или выгодными.

Для Ближнего Востока значение доктрины Трампа остается неопределенным. Одолеваемый огромными проблемами, оставленными администрацией Обамы (Иран, Сирия, Ливия и Йемен), а также исламистской трансформацией Турции и само-разрушительными тенденциями саудовской элиты, примером которых является убийство Хашогги, транзакционный подход Трампа привел лишь к ограниченной выгоде. Однако этот подход был подтвержден в связи с постоянным акцентом на необходимости сильных саудовских отношений для противодействия иранской агрессии в Йемене.

Для Израиля и Египта есть ощутимые выгоды от того, что Америка держится подальше от неразрешимого арабо-израильского конфликта. Напротив, палестинские ракетные обстрелы и словесные нападки после перевода посольства были убедительным доказательством для сосредоточенной на сделке администрации Трампа, что нет никакой стороны, с которой можно было бы вести бизнес. Это может быть одной из причин, почему столь долгожданное, но все еще таинственное "мирное соглашение" до сих пор не обнародовано. Как обычно, неспособность палестинцев согласиться с новыми транзакционными параметрами и их рефлексивное обращение к интернационализации плохо им помогают.

Будет ли сформулирована более дальновидная доктрина Трампа? И если доктрины действительно в большей степени ориентированы на личность, чем обычно признают, что принесут будущие американские президенты на мировую арену? Как американцы, так и не американцы могут изучать кандидатов, имея в виду некоторые из этих вопросов, даже когда мы садимся на американские качели администрации Трампа.

Алекс Иоффе — археолог и историк. Он является старшим научным сотрудником-нерезидентом в Центре BESA и сотрудником школы журналистики Шилмана-Ингермана на Ближневосточном форуме.

Перевод: Miriam Argaman      

Источник

Опубликовано в блоге "Трансляриум