Еврей-епископ

01.11.2018

Его насильно крестили и забрали у родителей-евреев. Вернуть мальчика в семью пытались всей Италией – это и пошатнуло власть папы Пия IX. Сам же Эдгардо Мортара так и не вернулся в иудаизм, но уже будучи взрослым и став епископом, вернулся в еврейскую семью.

Вторая половина XIX века – эпоха, когда складывалась современная картина мира: границы государств, ценности, культура. То, что ещё десять лет назад казалось нормой, уже представлялось дикостью, люди, всем прошлым укладом выброшенные на социальную обочину, превращались в национальных героев, а прежние властители дум, наоборот, были низвергнуты, в храмах и на площадях царил вольный гражданский дух.

Книга Дэвида Керцера – очень глубокое аналитическое исследование, но одновременно и трогательная история о том, как похищенный еврейский мальчик и его обездоленная семья стали символами объединения Италии. «Похищение Эдгардо Мортары» можно отнести к жанру микроистории, то есть к скрупулёзному воспроизведению сюжета из частной жизни обычных людей. Но случай Эдгардо Мортары, шестилетнего еврейского мальчика, – именно тот случай, когда песчинка, попавшая в жернова истории, заставляет эти жернова вращаться по-новому, изменяет ход течения времени.

Похищение маленького Эдгардо Мортары не было тайным. Напротив, полиция государства Папская область, куда в то время входила Болонья, где и жила семья Мортара, забрала мальчика совершенно открыто. Увы, таковы были законы того времени. До церковных властей дошёл слух, что когда маленькому Эдгардо был год, служанка Анна Моризи крестила мальчика, плеснув на него воды из стакана и произнеся соответствующую церковную формулу. Но история этого крещения была довольно нелепой и двусмысленной даже с точки зрения тогдашнего законодательства. Христианам было строжайше запрещено крестить еврейских детей без ведома и согласия их родителей.

Впрочем, насильное крещение все-таки допускалось, если ребёнок лежал на смертном одре и речь шла, с христианской точки зрения, о немедленном спасении души. Однако Эдгардо Мортара болел вовсе не так сильно – семейный врач неоднократно подтверждал, что у малыша была обычная детская хворь, абсолютно безопасная. Умирающим ребёнок мог показаться только совсем юной девушке – а Анне Моризи, скорее всего, на тот момент было не больше 14 лет, хотя в точном определении своего возраста она путалась. Сама Анна совсем не хотела, чтобы малыша Эдгардо забрали у родителей, напротив, она мучилась совестью, что создала такую опасную ситуацию, и до шестилетия Эдгардо ничего о крещении не рассказывала, но потом случайно проболталась подруге. Слухи поползли по Болонье, а затем дошли и до Рима.

Как бы сомнительно ни выглядело крещение одним ребёнком другого, ритуал признали осуществленным. Возможно, потому что до этого случались и более абсурдные истории – например, как трехлетняя еврейка была обращена в христианскую веру своей шестилетней подружкой. Дальше уже работал закон: находиться крещеному ребенку в еврейской семье было запрещено. Ребёнка забирали из семьи и помещали в Дом катехуменов в Риме – специальное заведение для адаптации новообращённых христиан еврейского происхождения. То, что сегодня представляется преступлением, в прежней картине мира выглядело как милосердие. Ни один из попавших в Дом катехуменов детей возвращён в семью не был – с полнейшего одобрения общественности.

Однако, может быть, именно 1858 год, год похищения Эдгардо Мортары, стал переходным от Нового времени к Новейшему. Все кругом осознавали, что происходящее с семьёй Мортара ужасно, все были полны сочувствия к ним. Даже полицейский фельдфебель, пришедший забрать ребёнка, сообщил родителям, что они «пали жертвой предательства» – разумеется, со стороны не церкви, а легкомысленной служанки. Даже ревностные католики теперь не считали благом обращение в христианство, нарушающее «естественное право» родителей на ребёнка.

Об истории несчастных Мортара судачила вся Италия. В Пьемонтском парламенте – первом парламенте на территории будущего единого итальянского государства – произносились страстные речи в их защиту: «Это величайшее преступление против чистых природных чувств, против самых элементарных правил нравственности и самое гнусное угнетение, какое только можно себе представить!» Реплика, противопоставляющая церковные предписания «природным чувствам», показывает, насколько в то время изменилась картина мира европейцев.

Изменились и сами евреи. Это уже не забитые жители гетто – хотя гетто во многих городах ещё существуют, – а эмансипированные граждане, европейцы, заявляющие о своих правах. Дэвид Керцер пишет: «Если случай Мортары сделался громким международным делом, то произошло это в значительной степени благодаря новообретенной способности евреев публично заявлять о своем недовольстве, а также быстро обмениваться сведениями и вступать во взаимодействие поверх государственных границ».

Дело действительно превратилось в международное. В защиту родителей Эдгардо, Момоло и Марианны Мортары, выступают протестанты Англии и Америки, опасающиеся, что следующими жертвами правительства Папской области окажутся их единоверцы. Требуют вернуть мальчика родителям и французский император Наполеон III, правительство Нидерландов и савойский король Виктор-Эммануил, которому вскоре суждено возглавить не только Савойю, но и всю объединенную итальянскую землю.

Парадокс истории в том, что трагедия еврейской семьи оказывается катализатором объединения католической Италии. Итальянцы-католики, не оспаривающие религиозную власть Папы, теперь ещё активнее выступают против сосредоточения в его руках власти светской. Дэвид Керцер пишет: «По словам одного болонского журналиста, который вспоминал о деле Мортары спустя полвека, захват Эдгардо стал для папской власти самоубийственным ударом. В патриотической манере журналист объясняет это отнюдь не воздействием этой истории на французов, а сильным впечатлением, какое она произвела на либералов и масонов в самой Италии, в чьих глазах папская власть давно уже дискредитировала себя». Вскоре Пий IX действительно потеряет контроль над дотоле верной ему Болоньей, а инквизитора Гаэтано Фелетти, распорядившегося забрать мальчика из семьи, болонцы будут судить светским судом.

О деле Эдгардо Мортары писали не только в газетах. Этот сюжет стал основой множества художественных произведений, прежде всего, пьес. Самая известная – «Еврейское семейство» Риккардо Кастельвеккьо. Её герой, еврей, сын раввина, похищенный из дома также ребёнком, уже вырос – в монастыре, вдали от семьи. Теперь он и правда ощущает себя христианином, однако похитивших его иезуитов ненавидит и за боль, причинённую его близким, и за то, что они захватили власть над его родной Италией. Юноша становится одним из тайных вожаков Рисорджименто – движения за объединение страны. С семьёй он воссоединяется. В финале пьесы кардинала, когда-то санкционировавшего похищение мальчика, арестовывают власти освобождённой Болоньи, и тот в бессильной злобе надсмехается над отцом-раввином – у того, мол, теперь сын-христианин. И слышит в ответ: «Вы забываете, что уже взошла звезда свободы, и ее свет разгоняет туман предрассудков и невежества. Христиане и иудеи, протестанты и католики станут одной семьей. Все мы пожмем друг другу руки на алтаре единой нации и назовемся одним именем: итальянцы!» Именно так и ощущали себя граждане тогдашней Италии.

К сожалению, сюжет, выстроенный Риккардо Кастельвеккьо, оказался реалистичным и в другом смысле. Ни общественные выступления, ни газетные публикации, ни вмешательство мировых правительств не вернули Эдгардо семье. Хотя по сравнению с родителями других детей, увезённых в Дом катехуменов, Момоло и Марианна добились немалого: им хотя бы разрешали свидания с ребёнком до момента, когда того, уже подросшего, увезли в монастырскую школу. Выросший под влиянием священников, фактически усыновлённый папой Пием IX, Эдгардо не только обратился в христианство, но и сам принял сан, со временем стал епископом. По достижении совершеннолетия он не решился вернуться в семью, поэтому своего отца Момоло так больше и не увидел. Однако в 1878 году, когда «отцу Пио Эдгардо» было уже 27 лет, на одну из его проповедей приехала его мать Марианна. С этого момента Эдгардо Мортара, осознавший, что родные по-прежнему любят его, поддерживал связь с семьёй. В 1890 году Марианна Мортара умерла в окружении всех своих девятерых детей, включая Эдгардо. Сам Эдгардо Мортара дожил до 1940 года.

Дэвид Керцер. Похищение Эдгардо Мортары. Перевод с английского Татьяны Азаркович. М., Издательство АСТ: CORPUS, 2018.

Евгения Риц