Служебные документы КГБ поступали в ЦК КПСС через Общий отдел. Они доставлялись Генеральному секретарю в запечатанных конвертах. Вскрывать и читать их не имели права даже его помощники. Но самые деликатные материалы председатель Комитета госбезопасности докладывал хозяину без свидетелей. Почти каждый день он появлялся в главном кабинете страны с толстой папкой. О чем они говорили?
Генерал, встать!
Один из ленинградских чекистов вспоминал, как в позднесоветские времена к ним в райотдел приехал заместитель начальника областного управления госбезопасности Анатолий Курков. Каждый из оперативных работников отчитывался об успехах. Один порадовал начальство:
— Появилась возможность отслеживать обстановку в райкоме партии. Получена первичная информация об аморальном поведении и стяжательстве отдельных работников партийного аппарата.
Курков остановил его:
— Кто дал вам право заниматься этим?
— Характер нашей работы, — неуверенно ответил молодой оперативник, — ведь враг, как нас учили на курсах, ориентируется именно на таких людей.
— Органы государственной безопасности, — веско объяснил ему Курков, — это вам не полиция нравов, а партийные органы — не объект нашего контрразведывательного внимания. Я вам приказываю эту вашу задумку немедленно выбросить из головы и прекратить сбор такого рода информации, а начальнику райотдела завтра мне лично доложить, что у вас отсутствуют такие возможности в райкоме.
Молодой и неопытный оперативник не понимал, что столь деликатные темы обсуждаются не на совещаниях, а в разговорах один на один за закрытыми дверями.
«С областным управлением КГБ у меня сложились нормальные отношения, — вспоминал Борис Ельцин свою работу в Свердловске. — Однажды приехал заместитель председателя КГБ Пирожков. Сидели у меня втроем — я, Пирожков, начальник управления Корнилов. Шла спокойная беседа, и Корнилов между прочим сказал, что управление КГБ работает дружно с обкомом партии. И вдруг Пирожков рявкнул:
— Генерал Корнилов, встать!
Тот вскочил, руки по швам. Я тоже в недоумении.
Пирожков, чеканя каждую фразу, произнес:
— Зарубите себе на носу, генерал, вы должны не дружно работать с партийными органами, а вы обязаны работать под их руководством, и только».
«Шагу не сделаешь без контроля»
Отношения между властью и чекистами складывались сложно.
Сменявшие друг друга хозяева страны знали цену органам госбезопасности как инструменту контроля. Без санкции ведомства на заметные должности не назначали и за границу не выпускали. Еще в 20-е годы восторжествовала принципиальная линия: госбезопасность не подчиняется местным органам власти — только центру.
Чекистам, конечно, втолковывали, что они не смеют ставить себя выше партийного аппарата. Но они видели, что госбезопасностью лично руководит Сталин. Сотрудники органов пренебрежительно относились к партийным и советским организациям на местах, считали себя выше их.
Нормально собирать материалы на партийных работников они не имели права. Но если выяснялось, что, исполняя инструкцию, чекист уничтожил дело оперативного учета на партсекретаря, которого вдруг посадили, то это расценивалось, как попытка скрыть враждебную деятельность врага народа. И чекист оказывался в соседней камере. Поскольку никто не знал, кого завтра велят посадить и расстрелять, то материалы собирали на всех. Ни первый секретарь обкома, ни секретарь ЦК республики не были гарантированы от внезапного ареста.
Тем не менее в Кремле боялись излишнего укрепления госбезопасности.
Когда летом 1953 года арестовали Берию, глава правительства Георгий Маленков, воспринимавшийся как наследник Сталина, объявил, что органы госбезопасности поставят под контроль партии: «Управление охраны подчинить ЦК, а то и шагу не сделаешь без контроля… ЦК должен проверить организацию прослушивания. Товарищи не уверены, кто и кого прослушивает».
Источнику рот не заткнешь
Хрущев, став главой партии, запретил проводить оперативные мероприятия в отношении партийных работников, то есть вести за ними наружное наблюдение, прослушивать их телефонные разговоры. Членов партии к негласному сотрудничеству можно было привлекать только в особых случаях. Но, как говорили чекисты, источнику рот не заткнешь.
Генерал Валерий Воротников, который возглавлял Свердловское областное, затем Красноярское краевое управление КГБ, рассказывал:
— Нам не рекомендовали собирать информацию, касающуюся партийного руководства. Но такая информация все равно к нам попадала, и таить ее мы не имели права. Мы ее сообщали в центр.
А как реагировала Москва? Если начальник областного управления сообщал председателю КГБ, что первый секретарь обкома ведет себя недостойно, как поступал хозяин Лубянки?
Владимир Семичастный, председатель КГБ в 60-е, объяснял:
— Такие вещи на бумаге не писали. Это обсуждалось во время личной встречи один на один. Начальник управления должен был получить у меня разрешение прибыть в Москву для разговора. Я брал на заметку и говорил: посмотри дополнительно, как это будет развиваться, и доложи мне. Или, если я был уверен в том, что дело серьезное, шел к Брежневу или к секретарю ЦК по кадрам: посмотрите, есть сигналы…
КГБ мог заниматься сколь угодно высокими лицами. Только на проведение разработки руководящего работника требовалась санкция хозяина страны.
Что такое разработка?
- Установка звукозаписывающей аппаратуры в служебном кабинете и дома (это называлось «техническим контролем»).
- Слуховой контроль — прослушивание телефонных разговоров.
- Слежка — то есть наружное наблюдение, которое ведется круглосуточно.
- Внедрение агентуры в окружение этого человека. Чтобы знать, о чем он говорит в своем кругу. А иногда и чтобы подтолкнуть в нужном направлении…
В составе оперативно-технического управления КГБ существовал отдел, занимавшийся прослушиванием телефонов и помещений. Контролеры отдела, в основном женщины, владели стенографией и машинописью, их учили распознавать голоса прослушиваемых лиц.
Самым опасным было дурно отзываться о хозяине страны. Это практически всегда приводило к увольнению. Такие записи приносили председателю комитета, он сам их прослушивал и либо самостоятельно решал судьбу неосторожного критика, либо, если речь шла об очень высокопоставленной персоне, ехал в Кремль.
Неприкасаемых нет
Прочитав запись одного разговора, председатель КГБ Андропов позвонил секретарю ЦК по идеологии:
— Мои ребята засекли примечательный междусобойчик. Один участник светского раута заметил: выдворенные из страны диссиденты неплохо устраиваются, на что этот журналист бросил реплику: умный человек нигде не пропадет. Похоже, и себя к умникам относит. Комитет рекомендует закрыть ему поездки за рубеж вместе с женой.
Неприкасаемых не было. Алексей Косыгин много лет руководил советским правительством. Фактически — второй человек в стране.
«Все встречи Косыгина находились под системным контролем, — рассказал позднее начальник 3-го главка КГБ генерал-лейтенант Илья Устинов. — За Косыгиным был установлен постоянный контроль по линии 7-го (наружное наблюдение) и 16-го (прослушка, в том числе переговоров по правительственной ВЧ-линии) управлений КГБ».
И Андропова подслушивали?
В санатории «Барвиха» построили корпус для членов политбюро ЦК КПСС. Обслугу обязали докладывать сотруднику КГБ, который курировал санаторий, абсолютно все, что удавалось услышать и увидеть: как себя ведет отдыхающий, с кем встречается, что и кому говорит. По существу, личная охрана членов политбюро присматривала за ними.
Член политбюро Виктор Гришин, который многие годы был партийным руководителем Москвы, рассказывал:
«Думаю, что в КГБ вели досье на каждого из нас, членов и кандидатов в члены политбюро ЦК, других руководящих работников в центре и на местах. Можно предположить, что с этим было связано одно высказывание в кругу членов политбюро Брежнева: «На каждого из вас у меня есть материалы…»
Прослушивались не только телефоны. С помощью техники КГБ знал все, что говорилось на квартирах и дачах членов руководства партии и правительства.
Как-то в личном разговоре Андропов сказал:
— У меня на прослушивании телефонных и просто разговоров сидят молодые девчата. Им очень трудно иногда слушать то, о чем говорят и что делается в домах людей. Ведь прослушивание ведется круглосуточно.
А когда Юрий Андропов из КГБ перешел в ЦК партии, то подозревал, что его недавние подчиненные теперь занялись и им самим.
«Андропов некоторое время остерегался вести в кабинете, особенно вблизи телефонных аппаратов, разговоры, задевавшие персоналии, — вспоминал секретарь ЦК КПСС Валентин Фалин. — Он даже объяснял в доверительной беседе, почему: со сменой председателя КГБ новые люди пришли также и в правительственную связь. Похоже, Андропов обладал кое-какими познаниями насчет возможностей, которыми располагала эта служба для негласного снятия информации».
Невидимая власть
В позднесоветское время в каждом министерстве, ведомстве, научном и учебном заведении сидели официальные сотрудники комитета или, чаще, офицеры действующего резерва. Так называли офицеров, которых командировали для работы за пределами органов и войск КГБ. В отличие от вооруженных сил, они не отправлялись в запас, а оставались на службе, но действовали под прикрытием.
В 1980 году в Госплане создали службу безопасности, укомплектованную сотрудниками КГБ. Начальником сделали бывшего руководителя военной контрразведки генерал-лейтенанта Ивана Устинова. Андропов объяснил генералу: «Обстановка в стране сложная, и я должен иметь достоверную информацию, что же у нас творится, особенно на экономическом фронте».
Иначе говоря, это была не инициатива Госплана, не объективная потребность в защите государственных секретов, а внедрение в важное ведомство осведомительной структуры. Генерал Устинов докладывал председателю КГБ, «что происходило в Госплане, какие проблемы в стране, каковы предложения, перспективные разработки».
Формально все оставалось по-прежнему: КГБ работает под руководством партии. Андропов по каждому поводу писал записку в ЦК и просил санкции. Приказ о назначении начальника областного управления госбезопасности издавался только после того, как его кандидатуру одобряло бюро обкома партии. На практике же КГБ становился все более самостоятельным. Андропов подчинялся только Брежневу.
Комитет рождал не смертельный, как когда-то, но все равно — страх.
Расцвет империи
Чекисты сидели в отделах кадров, в первых отделах, в отделах внешних сношений, которые занимались оформлением командировок за границу и приемом иностранных гостей. В оборонных министерствах один из заместителей министра представлял КГБ. Они только формально подчинялись руководителю ведомства. В реальности исполняли указания руководителя ведомства госбезопасности и сообщали ему о ситуации внутри министерства.
В начале 80-х Советский Союз вошел в полосу тяжелого и необратимого кризиса. Зато империя госбезопасности достигла расцвета.
Система территориальных органов охватила всю страну — чекисты обосновались даже в практически необитаемых районах, где не только иностранных шпионов, но и собственных граждан практически не было.
Первый секретарь райкома в Рязанской области Александр Мазаев отчитывался на бюро обкома о партийном руководстве животноводческой отраслью. Начальник областного управления КГБ генерал Сергей Сазонов упрекнул руководителя района:
— Почему допущен большой падеж свиней?
— Причина — в отсутствии сбалансированных кормов, в примитивной технологии содержания огромного свинопоголовья, — удивился его неосведомленности первый секретарь. — А вот я вам, Сергей Георгиевич, тоже могу задать вопрос: почему управление КГБ за полтора года не выявило ни одного шпиона иностранной разведки?
«Генерал Сазонов, — вспоминал первый секретарь, — как в гоголевском «Ревизоре», застыл в оцепенении. Конечно, может, с моей стороны это было и некорректно, но уж очень трудно оказалось сдержать обиду. Ну почему кто по делу, а кто и без всякой надобности пытались поучать нас, селян, уму-разуму? Тем более человек, совершенно не сведущий в том, о чем говорит?»
Полковник Иосиф Леган пишет о том, как бригада инспекторского управления КГБ приехала в Горьковскую область, чтобы проверить работу чекистов городка Дзержинский. Чем занимались местные чекисты?
«Горотдел, — вспоминает Леган, — информировал горком партии, горисполком о сборе и вывозе на колхозные и совхозные поля куриного помета, ремонте тракторов и другой техники». Бригада пришла к выводу, что горотдел занимается «вопросами, которые не относились к компетенции органов государственной безопасности».
Начальник горьковского областного управления генерал-лейтенант Юрий Данилов с мнением столичных проверяющих не согласился. Он упрекал их в том, что они «не понимают политику партии в отношении развития сельского хозяйства»:
— Невывоз куриного помета с птицефабрики приводит к тому, что куры отравляются и подыхают, скорлупа яиц становится тонкой, из-за этого случается большой процент их боя…
Председатель КГБ управлял мощным аппаратом, который пронизывал все государство. Гигантский механизм прокручивался впустую, но создавал ощущение полного контроля над страной.
Чекисты и партсекретари
На Лубянке всегда мечтали о воссоздании единого министерства госбезопасности, в состав которого вернутся и внешняя разведка, и служба охраны… Идея чисто ведомственная; любое учреждение жаждет масштабного расширения штатов и полномочий, повышения статуса и престижа. Сторонники этой идеи доказывают, что речь идет о возвращении к прошлому, которое вновь рисуется славным. Но история свидетельствует: советские вожди боялись излишнего укрепления госбезопасности. При советской власти сменилось 17 хозяев Лубянки, из них пятерых расстреляли — практически каждого третьего. Вожди ценили инструмент контроля над страной. Но прежде всего спешили обезопасить самих себя. А ведомственные надежды поклонников суперминистерства госбезопасности противоречат личным интересам вождя и потребностям всего аппарата.
Что означает готовность перепоручить сотрудникам госбезопасности политическую работу? Желание оградить себя от неприятностей, перевалить на других заботы. Это свидетельство дряблости управленческого аппарата. Проще увидеть в собственных неудачах заговор, происки экстремистов. Вот и возникает соблазн снять с себя эту обузу.
Конечно, сотрудники спецслужб — такие же люди, как и все. Среди них есть и дураки, и умные, дальновидные и недалекие, порядочные и не очень.
Но у работников специальных служб вырабатывается определенный взгляд на жизнь и на людей. Субординация и исполнительность воспитывают привычку подчиняться, а не самому принимать решения.
В плоть и кровь впитываются подозрительность и недоверие к окружающим, мир жестко делится на своих и чужих. И они привыкают действовать методами, которые неприменимы к гражданской жизни.
Руководство КГБ в 1964 году приняло участие в свержении Хрущева. Брежнев учел этот урок. Почему он сделал председателем КГБ Андропова? Юрий Владимирович не руководил крупной парторганизацией, не имел поддержки в стране. Одиночка. Это определяло его слабость. А Брежневу и нужен был на этом посту человек без корней и связей, без стоящей за ним спаянной когорты.
Но на всякий случай среди заместителей председателя КГБ Брежнев держал двух преданных ему генералов — Цвигуна и Цинева, которые доносили ему о каждом шаге Андропова.
Леонид Ильич придавал кадрам госбезопасности особое значение, сам отбирал туда людей, находил время побеседовать с членами коллегии комитета.
Дабы не дать чекистам обособиться, на работу в органы госбезопасности переводили целые группы партийных и комсомольских секретарей. Все кадровики в комитете были недавними партийными работниками. Приходящие со стороны партсекретари были чужаками в КГБ и должны были присматривать за тем, что происходило внутри системы госбезопасности. А офицеров КГБ первыми секретарями обкомов и председателями облисполкомов не делали: чекисты не могли быть над партией.
Комментариев нет:
Отправить комментарий