БРЕЖНЕВ БЫЛ ПОЛЯКОМ

Валери Жискар д’Эстен: Брежнев был наполовину поляком

26.09.2016

Генсек Леонид Брежнев предпочитал не говорить о своей национальности. Сталин его считал молдаванином, до 1950-х по докумнентам он проходил как украинец, после — как русский. Президент Франции Валери Жискар д’Эстен в своих мемуарах, ссылаясь на своего друга, лидера Польши Эдварда Герека, пишет, что мать Брежнева была полячка. Также д’Эстен вспоминает, что своим преемником на посту лидера СССР Брежнев видел Григория Романова.
Существуют воспоминания соратников Брежнева по Политбюро, что когда тот совсем запутался в своей национальности при заполнении бесконечных анкет, он махнул рукой: «Да как хотите, так и пишите, не все ли равно?»
Какая национальность была у Брежнева, вспоминал французский президент Валери Жискар д’Эстен в своих мемуарах «Власть и жизнь». Отрывок из них был опубликован в сборнике «Брежнев. Уйти вовремя» (кроме француза, в нём своими воспоминаниями о советском лидере делятся немецкий социал-демократ Вилли Брандт и советник нескольких американских президентов Генри Киссинджер).
«Итак, первая тайна — имя преемника Брежнева. Его сообщил мне но секрету Эдвард Герек, Первый секретарь Польской коммунистической партии.
Время от времени я вёл с Гереком довольно откровенные беседы. Этому способствовало его происхождение и воспитание: Герек родился в семье польского шахтера, эмигрировавшей во Францию в двадцатые годы. Позже, когда отец скончался, мать Герека вторично вышла замуж за другого шахтера, тоже поляка, работавшего на угольных шахтах севера Франции. Таким образом, вплоть до войны он воспитывался среди французов и бегло говорил на нашем языке. Партийная молодость Терека началась с его вступления в ряды французской молодежной коммунистической организации; затем уже в Бельгии, во время оккупации он был активистом местной компартии.

Его жизнь во Франции, в частности в провинции Овернь, его незыблемый патриотизм – в беседах он через каждые десять слов говорил «Польша» или «польский» – всё это составляло общий фон наших бесед. Мы знали друг друга достаточно хорошо, чтобы иметь ясное представление о наших взглядах и убеждениях и не стараться повлиять на них. Мы могли говорить как представители двух систем, двух держав, не нападая друг на друга и не пытаясь друг друга разоблачить. Это позволяло каждому из нас ближе познакомиться с точкой зрения противника и как бы взглянуть на нее изнутри.
Эдвард Герек был личным другом Брежнева. Он сообщил мне (хотя я и не могу ручаться за достоверность его слов, так как наша разведывательная служба не имела ни одного гражданского агента в Советском Союзе), что мать Брежнева была полькой. Брежнев это скрывал, поскольку русские к полякам относятся с сарказмом и презрением. Тем не менее польский был в прямом смысле его родным языком, и с Гереком они нередко говорили по телефону по-польски.
(Блог Толкователя писал, что Сталин считал поляком и Никиту Хрущёва).
Летом Герек отдыхал в Крыму, на даче, расположенной по соседству с дачей Брежнева. Они часто встречались и, по-видимому, вели доверительные беседы.
В октябре 1976 года я нанес Гереку официальный визит в переданной в его распоряжение резиденции, находящейся на юге Польши, в карпатских лесах, неподалеку от границы Советского Союза. Мне довелось там увидеть, как внезапно обрушивается русская зима, и я отчетливо представил себе, какое суровое испытание выпало на долю солдат Великой армии (Наполеона) при отступлении. Накануне моего приезда стояло, говорят, ещё лето, зелёное и солнечное, однако неожиданно разбушевалась сильнейшая буря.

Вечером следующего дня в разговоре наедине Герек сообщил мне по секрету:
«Брежнев говорил со мной о своем преемнике. Хотя Брежнев ещё достаточно здоров, но он уже начинает подыскивать себе замену, что совершенно естественно. Думаю, вам будет полезно знать, кого он наметил. Разумеется, это должно остаться между нами. Речь идет о Григории Романове, в настоящее время он возглавляет ленинградскую партийную организацию. Он ещё молод, но Брежнев считает, что Романов успеет набраться опыта и что он самый способный человек».
Эта информация воскресила в моей душе одно воспоминание – мой визит в Москву в июле 1973 года, когда я в качестве министра финансов в последний раз возглавлял французскую делегацию на встрече советско-французской комиссии. Глава советской делегации Кириллин организовал в нашу честь традиционный завтрак, на который был приглашен ряд высоких советских руководителей. Один из них поразил меня своим отличием от остальных, какой-то непринужденностью, явной остротой ума. Он выделялся на общем сером фоне. Я спросил, кто это такой, и, вернувшись в посольство, записал: Григорий Романов. Затем попросил нашего посла навести о нём справки. Мне составили краткое жизнеописание Романова, причём было отмечено, что он входит в число наиболее перспективных деятелей партии.
Эдвард Герек не забыл тот наш разговор. В мае 1980 года я снова встретился с ним в Варшаве специально для того, чтобы через него предупредить Леонида Брежнева о губительных последствиях для разрядки опасной афганской авантюры. Во время нашей встречи, давшей повод для разных спекуляций в ходе моей предвыборной кампании, Герек вновь обратился к вопросу о преемнике Брежнева.

– Вы, вероятно, помните, что я сказал вам относительно Романова. Теперь это не так. Намерения Брежнева изменились. Он прочит себе в преемники не Романова, а Черненко. Вы его знаете?
Я знал Черненко в том смысле, что замечал его на официальных приемах. Он показался мне человеком преклонного возраста, бесцветным и всячески старающимся угодить Брежневу. Таким образом, режим предпочел замкнуться на самом себе.
Поэтому, когда на смену Брежневу пришел Андропов, я понял, что в самой системе произошел какой-то сбой и к власти пришел не тот, кто намечался. Кратковременное правление Черненко восстановило изначальный план передачи власти.
А когда четыре года спустя Михаил Горбачёв, придя к власти, положил конец и так уже ограниченным функциям Романова, я сказал себе, что его поступок объясняется желанием устранить одного из тех, кто мог стать его потенциальным соперником в сложном и рискованном по своим возможным результатам процессе модернизации Советского Союза».
(Впрочем, ещё одну версию о преемнике Брежнева озвучил его личный фотограф Владимир Мусаэльян: Леонид Ильич хотел видеть генеральным секретарём партии руководителя Украины Владимира Щербицкого (и вообще готовил приход во власть украинский клан)
ТОЛКОВАТЕЛЬ