(По материалам статьи Якова Коваленского в журнале «Алеф» и В.Верника «Через годы, через расстоянья...» на Шансон-портале)
19 октября 1944 года эта незаурядная, яркая 47-летняя женщина добровольно ушла из жизни.
Имя этой пианистки и педагога в 30-е годы прошлого столетия было известно всей огромной стране – СССР.
Все центральные газеты писали о ней и помещали её портреты.
Она воспитала целую плеяду молодых пианистов, чьё творчество было известно далеко за пределами страны Советов.
Начиная с середины 40-х и вплоть до 80-х гг. о ней не писали ничего.
Только один из её учеников великий Эмиль Гилельс писал и говорил о ней постоянно: «Это мой единственный учитель!».
Берта Михайловна Рейнгбальд родилась в 1897 г.( по другим сведениям в 1899г.) в городе Одесса в семье известного архитектора, автора многих интереснейших зданий в городе.
С детства ей прочили карьеру архитектора, но она выбрала музыку, хотя у нее был интерес к математике, живописи, архитектуре.
Берта Рейнгбальд в 1914 г. окончила гимназию с золотой медалью.
А в 1919 г окончила Одесскую консерваторию также с золотой медалью.
Тогда Одесса блистала талантами. Это был один из культурнейших городов России, его называли «Маленький Париж».
Рейнгбальд вспоминала: «Мне кажется, в Одессе обучались музыке почти все... Будучи учащейся консерватории, я дружила со многими высокоодарёнными студентами. Тогда же я приобрела педагогический опыт, так как ко мне... обращались за помощью, а многие и занимались со мной – композиторы Б. Шехтер, Зара Левина и др.».
Большое влияние на нее оказал великий педагог и скрипач профессор П. С. Столярский.
Берта была артистической натурой, но на эстраде выступала очень редко.
С 1921 г. она преподавала в Одесской консерватории, в 1933 г. стала её профессором, а в 1938 г. возглавила кафедру специального фортепиано.
Её педагогический дар был несомненен. В основе её работы был положен принцип: не обучай, не изучив своего питомца и не поняв его.
Она сама писала: «Рано я осознала, что не нужно «тянуть» учеников к моему пониманию, а следует глубоко изучить их возможности, особенности, их личность, перспективы... Некоторое время я не учила ученика, а изучала его... Настоящий педагог приспосабливается к данным каждого ученика и раскрывает его индивидуальность».
У Рейнгбальд было огромное педагогическое терпение, выдержка. Она умела выжидать и не торопить события. Как писал позже Э. Гилельс: «Рейнгбальд была не только превосходным учителем музыки, но и воспитателем..., и это сочетание – главное в её деятельности».
За годы работы в Одесской консерватории она воспитала много замечательных пианистов.
Среди её учеников были выдающиеся музыканты. Это, конечно, Эмиль Гилельс, сестры Татьяна и Ида Гольдфарб , Мария Гринберг , Берта Маранц и другие. Все они были украшением советской школы пианизма, лауреатами всесоюзных и различных международных конкурсов.
Эмиль Гилельс пришёл в класс Рейнгбальд в 13 лет, и она упорно вела его к пониманию глубины музыки, развивала его мышление, «воспитывала привычку играть при публике».
Есть интереснейший отклик на игру Гилельса, когда он занимался у Рейнгбальд, Якова Зака, будущего профессора Московской консерватории, соученика Гилельса по Одесской консерватории: «Уже тогда Гилельс поражал нас своей игрой. Я помню, как он играл Моцарта, Шуберта, этюды Шопена.
Впечатление от его игры было очень сильное. Это было что-то непостижимое. Конечно... в этом сказалась большая заслуга его педагога Рейнгбальд. Она в развитии Гилельса сыграла громадную роль».
В мае 1933 г. шестнадцатилетний Гилельс принял участие в Первом всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей и одержал там блестящую победу.
И никому не известный юноша и его педагог стали в одночасье известны всей стране.
После конкурса, когда Гилельс стал широко выступать с концертами, Берта Михайловна была с ним, следила за его репертуаром, «но вместо того, чтобы спокойно продолжать обучение, я стала вести борьбу с бесконечными вызовами на концерты».
Берту Рейнгбальд наградили в 1937г. орденом Трудового Красного Знамени, а в 1935г. она получила в подарок от правительства Украины роскошный рояль «Бехштейн» в связи с победой её ученика Гилельса на всесоюзном конкурсе.
Рейнгбальд была депутатом Одесского горсовета трёх созывов, депутатом облсовета, в течении пяти лет была председателем исполнительной секции Одесского отделения Союза композиторов СССР, помогала Николаевскому и Херсонскому музыкальным училищам,участвовала в организации Молдавской консерватории в г. Кишинёве.
Но при всей своей занятости она никогда не порывала связи со своими учениками, следила за их успехами.
Дружба Эмиля Гилельса и творческий союз с ней продолжался долгие годы.
В феврале 1941г. широко отмечался двадцатилетний юбилей педагогической деятельности Рейнгбальд.
В годы Великой Отечественной войны она с сыном (он с детства обучался игре на виолончели) жили в эвакуации в Ташкенте, где она работала в находившейся там же Ленинградской консерватории.
В Ташкенте её наперебой приглашали работать после войны Киевская и Ленинградская консерватории, но она рвалась домой, в Одессу.
Но освобожденная Одесса встретила ее неприветливо.
Вернувшись в 1944 г. в родной город с сыном, Рейнгбальд столкнулась со страшной бюрократией и даже враждебностью.
Её квартира в центре города, где она родилась и прожила около 44 лет, была занята работником НКВД и ей отказывали предоставить жилплощадь.
Консерватория, и её ректор композитор К. Данькевич, также были настроены враждебно.
Рейнгбальд дали для временного проживания угол в консерваторском коридоре, где стояла её кровать, а её рояль марки «Бехштейн» забрал себе ректор Консерватории и отказывался его вернуть.
И обивала она пороги различных учреждений и кабинетов начальственных лиц, добралась даже до хорошо знавшего её по счастливым прежним временам председателя горисполкома и поначалу поверила вроде бы восторженному приему: «Ах, Берта Михайловна! Ах, о чем вы говорите! Вне всякой очереди! Незамедлительно! Только… потерпите ещё парочку дней в консерватории, пока вам подберут квартиру».
А ей, измученной, после тифа и дальней дороги через всю воюющую страну, хотя бы комнату какую, где можно голову преклонить, рояль поставить и прописку получить, без которой никак нельзя было тогда ни хлебные карточки получить, ни на работу оформиться, что в консерваторию, что в школу покойного Столярского, куда она Москвой назначена была художественным руководителем.
Растянулась эта обещанная «парочка дней» в полуторамесячные хождения по мукам.
За это время былая уверенность растворилась в надежду, надежда сменилась недоумением, недоумение превратилось в обиду, а обида обернулась отчаянием.
И в таком, никому не дай Бог желаемом состоянии, она отправилась, было, к знакомым, поднялась на высокий четвертый этаж, но не к ним зашла, а бросилась вниз, в широкий лестничный пролет к концу всех мучений, и нашли её на площадке первого.
Это было 19 октября 1944 года, за две недели до её сорок седьмого дня рождения.
Так оборвалась жизнь замечательного педагога, воспитавшего великих музыкантов международного класса , и, главное, давшая «путёвку» на концертную эстраду великому Гилельсу.
Самоубийство Рейнгбальд было воспринято руководством Одессы чуть ли не как антисоветский выпад.
Ни одно из двух газетных изданий того времени не нашло пяти сантиметров газетной площади для некролога!
Но весть о самоубийстве возвратившейся из эвакуации и оказавшейся бездомной профессора консерватории Рейнгбальд мгновенно разлетелась по городу к великому недовольству власть предержащих.
Ученики Берты Михайловны вознамерились, было, поставить памятник на её могиле, но, как оно часто бывает, чем больше людей собираются что-либо сделать совместно, тем трудней им договориться.
Кончилось тем, что приехал Эмиль Гилельс и поставил по своему эскизу изящный беломраморный памятник с лаконичной надписью: «Дорогому учителю и другу».
Но всё это было уже много позже.
А тогда, в октябре 1944-го, на трагедию в Одессе соболезнующими телеграммами отозвались коллеги, друзья, знакомые — порядочные люди разных профессий и национальностей: актер Михаил Астангов, историк Милица Нечкина, пианисты Генрих Нейгауз и Яков Флиер, композиторы Арам Хачатурян и Дмитрий Шостакович, академик Филатов, профессор Елена Гнесина, которая еще недавно так уговаривала Б.М. Рейнгбальд остаться в Москве преподавать в основанном ею Московском музыкально-педагогическом институте.
Все понимали объём трагедии, и многие московские музыканты помогли сыну Рейнгбальд, Алексею Рубинштейну.
Профессор Е. Ф. Гнесина настояла на переезде мальчика в Москву, и он стал учиться в музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных, а известный педагог-виолончелист Семён Козолупов стал его учителем.
После окончания института, сын Рейнгбальд играл в оркестре кинематографии, а затем в джазе Эдди Рознера. Позже он эмигрировал в США, поселился в Лос-Анжелесе, успешно работал там на радио и в Голливуде музыкантом.
Перед отъездом в США он передал Э. Гилельсу оставшийся архив своей матери, который хранится в его семье и поныне.
Осенью 1974 г. исполнилось 30 лет со дня гибели Берты Рейнгбальд, и Гилельс приехал в Одессу дать концерт памяти своего Учителя и хотел, чтобы это было отражено на афише.
Руководство города отказалось это сделать.
Дело дошло до обкома партии, который категорически был против упоминания имени Рейнгбальд.
Тогда Гилельс заявил, что концерта не будет.
В обкоме поняли, что будет скандал, и отступили.
Концерт состоялся, на афише было написано: « В память профессора Б. М. Рейнгбальд».
Гилельс вышел на сцену с чёрной траурной повязкой и играл любимые произведения своего учителя.
Местное начальство осталось верно себе: в прессе не было ни одной рецензии на концерт.
Но и без нее Великий Гилельс знал, кто стоял у истоков его музыкального творчества, и был верен своему Учителю всю свою жизнь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий