НОВАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ

Владислав Иноземцев: Ни мира, ни войны. Новая политика России

Иллюстрация: РИА Новости

+T-

Завершившийся только что Санкт-Петербургский «экономический» форум, на котором больше разговоров было о политике, чем об экономике, на мой взгляд, блестяще выполнил свою задачу на «внутреннем фронте». Почти все комментаторы заявили, что он чуть ли не ознаменовал собой «новый политический цикл» в России, что власти со всей очевидностью указали на существующий якобы выбор «между войной или экономикой», а некоторые даже снова заговорили об очередной перестройке как альтернативе начинающемуся противостоянию с Западом. Особенно, конечно, «порадовал» Алексей Кудрин, которому прекрасно удалась роль шута, предположившего, что очередное ускоренное избрание президентом того, кто — что давно очевидно — намерен оставаться на этом посту пожизненно, придаст мощный импульс либеральным реформам. В общем, российские эксперты и комментаторы получили массу поводов для очередных глубокомысленных догадок и рассуждений.

На мой взгляд, однако, на этот раз «гончие» были пущены по заведомо ложному следу. Альтернатива «война или перестройка» сегодня отсутствует — прежде всего потому, что перестройка в свое время была альтернативой уже имевшей место холодной войне и рассматривалась как политика выхода из нее. Задачами реформ 1980-х было снижение уровня военной опасности и сокращение расходов на оборону, а также открытие страны миру и установление с ним взаимовыгодного сотрудничества. Сегодня никакой холодной войны нет и близко, как нет и изоляции от мира. Я сейчас поясню, что я имею в виду, но, забегая немного вперед, замечу, что в современных условиях у России нет никакого повода серьезно меняться, а всякого рода «дискуссии о переменах» провоцируются властью с единственной целью: с тем чтобы массированное словоблудие подменило собой сами перемены.

Начнем с первой части воображаемой дилеммы — с «войны». Следует напомнить, что в начале 1990-х годов у СССР на боевом дежурстве находились 44,7 тысячи ядерных зарядов, в том числе и на 12 тысячах баллистических ракет. Сообщение президента о том, что он намеревается ввести в строй 40 ракет до конца 2015 года, стоит воспринимать в качестве серьезной угрозы, только если не вспоминать о том, что происходило еще тридцать лет назад. Более того, Советский Союз — как это было продемонстрировано в период Карибского кризиса — реально готов был нанести по США и странам НАТО ядерный удар, причем когда советские корабли двигались тогда к Кубе с новыми ракетами, никто не утверждал, что это джонки сандинистов из Никарагуа, везущие к Кастро гуманитарный груз бананов. Сейчас российская позиция совершенно другая: она официально сводится к тому, что мы ни с кем воевать не собираемся (и это, я убежден, так и есть, так как для этого не имеется ни сил, ни — главное — решимости). Именно потому мы много лет довольствуемся дестабилизацией Молдовы, Грузии, а теперь Украины, что этим коротким списком исчерпывается все «богатство выбора»: эти страны не успели войти в НАТО и не находятся в зоне влияния нашего большого друга Китая. Но даже если отъявленные националисты в Латвии или Эстонии попытаются начать геноцид русскоязычных в своих странах, Кремль всего лишь разразится проклятиями и пообещает очередной «адекватный ответ», как это он делает по многим поводам несколько раз на дню, и не более. Потому что получать ответ от НАТО совершенно не входит в планы руководства России.

Перспектива «войны» не просматривается и еще по одной причине. На реальное перевооружение армии и придание ей хотя бы минимальной готовности противостоять вооруженным силам стран Запада требуется много денег и еще больше кропотливой работы. Если же посмотреть на Россию, то окажется, что деньги не тратились и не тратятся по назначению (что делается в ВПК, сказать сложно, так как, слава богу, танки «Армата» на поле боя никто пока не встречал), но можно судить по ситуации, например, в «Роскосмосе», где в 2014 году из выделенных 172 млрд рублей «нецелевым образом» потратили 92 млрд, или 53%. Поэтому я бы трактовал рост расходов на перевооружение армии прежде всего не как угрозу Западу, а как новую «точку распила», с которой будет до 2020 года кормиться наша бюрократия. Сейчас, замечу, все важнейшие события, обещанные в этой сфере, вынесены далеко за 2020 год: российский «Мистраль» обещают к 2024 году, полноценный авианосец — к 2027-му, и т. д. Если кто-то в это верит, напомню, что в 2006 году, например, глава РКК «Энергия» Николай Севастьянов обещал Владимиру Путину, что (sic!) с 2015 года на Луне будет работать постоянная российская станция, рядом с которой с 2020 года будет добываться гелий-3 для термоядерной энергетики. Эти планы не отменены — только сейчас они относятся к 2028 году. Приблизительно то же самое случится и с нашими военными приготовлениями. Даже странно, что западные политики относятся серьезно к кремлевским заявлениям и пытаются проводить какие-то учения в Европе и наращивать расходы на оборону.

Вторая же часть воображаемой дилеммы — «перестройка» — тоже тот еще фантом. Она, если кто не помнит или же забыл, началась в условиях, когда весь объем внешней торговли СССР составлял около 3,6% ВВП страны, в условиях полного обособления Советского Союза от внешнего мира, которое вело не только к катастрофическому отставанию страны, но и к серьезным проблемам даже со снабжением населения самыми необходимыми товарами. Градус противостояния с Западом нужно было смягчать, потому что без этого страна просто не могла существовать далее (о проблеме въезда-выезда, информационной закрытости и прочих «мелочах» я даже и не вспоминаю). Сегодня Россия (несмотря на активно «рекламируемые» санкции, большую часть из которых мы ввели сами) — страна поразительно открытая. Импорт в Россию в 2014 году ($308 млрд) соответствует 16,7% нашего ВВП, что почти равно показателю «критически зависимых» от импорта Соединенных Штатов, якобы живущих «на китайской игле» (17,4%). Никакого ограничения движения капиталов Владимир Путин обещал не допустить — что и понятно, не чужие же капиталы движутся. Границы тоже не закрыты — и не будут, потому что все помнят, что если долго не выпускать из страны недовольных, будет намного хуже, чем если не препятствовать им «валить», когда заблагорассудится. Информационная блокада сегодня уже технически невозможна. Я говорю это все для того, чтобы однозначно показать: для «перестройки» сегодня нет никаких оснований, потому что прежняя началась не от внезапно вспыхнувшей любви коммунистов к демократии, а от очевидных экономических необходимостей.

В новой перестройке у власти сейчас нет ровным счетом никакой необходимости — более того, все прекрасно помнят, чем закончилась прежняя, и не стоит предполагать, что новая начнется раньше, чем страна погрузится в такой же экономический кризис, как в 1984 году. Поэтому ожидание того, что в Кремле одумаются и начнут стремительно налаживать мосты с Западом, не менее иррационально, чем мнение о том, что российские руководители на деле рассматривают возможность серьезной конфронтации с НАТО как хотя бы один из вариантов своей внешнеполитической стратегии на ближайшие годы.

Все это я говорю, потому что категорически убежден: никаких «развилок» в развитии России на ближайшие несколько лет не просматривается. Экономика, несмотря ни на что, довольно устойчива, и спад, хотя и окажется долгим, не будет превышать 2–3% ежегодно вплоть до 2017–2018 годов. Президент уже заявил по этому поводу на том же форуме в Санкт-Петербурге, что, по его мнению, «экономика держится неплохо» на фоне санкций — и это и есть важнейший сигнал: сейчас правительство перешло от «управления ростом», чем оно занималось в 2000-е годы, к «управлению спадом» — но это тоже управляемый, а не стихийный и неконтролируемый процесс. Угрозы со стороны Запада — важнейший компонент реализации новой внутренней стратегии: примирения населения со снижающимся уровнем жизни, и поэтому напряженность будет поддерживаться, но именно такая, какой хватит для экзальтации собственных граждан, а никак не западных политиков. «Перестройки» тоже не случится, так как в ней нет ни малейшей необходимости — с точки зрения экономического и финансового взаимодействия с остальным миром все просто прекрасно.

В такой ситуации у России, на мой взгляд, просматривается только один путь — путь «цивилизованной» Северной Кореи или Кубы при «настоящем» Кастро. Будет продолжаться риторика враждебности к Западу, подкрепляемая «упорной борьбой» за интересы России, не переходящей давно понятных и хорошо определенных границ. «Интересами безопасности» будут оправдываться расходы, подкармливающие чиновников. Никаких прорывов в области военной техники — как и в иных высокотехнологичных сферах — нет и не случится. Уровень жизни будет постепенно снижаться, но в условиях столь сложной международной обстановки граждане с этим смирятся. Перестройка останется жупелом, и напоминания о ней будут всегда связываться с тем, что демократизация привела к краху страны, а все экономические блага, которые принесли рыночные реформы, никто не отбирал. Так и будет выстраиваться стратегия «скольжения вниз», не требующая никакого «исторического выбора».

Потому что таким выбором стал бы выбор нового президента, а у нас еще есть старый. Так что пока и г-н Кудрин, и многие возбудившиеся от прозвучавших на Санкт-Петербургском форуме слов политологи могут расслабиться. Хотя бы лет на пять-десять. И заняться поисками действительно серьезного дела.