БЫЛ ТАКОЙ КРИЗИС

Был такой кризис. Был, да прошел, но это вовсе не значит, что не повторится. 

ГИБЕЛЬ МАСТЕРОВ

 Один из старых районов Холона. Торговая площадь. Две трети лавочек и мастерских закрыты. На рифленом железе ворот надписи: «Продается. Сдается в аренду».

 Держаться крепко лишь продуктовые, овощные, фалафельные лавки. Люди не перестали есть и пить, хотя и в меньших, если верить торговцам и владельцам ресторанов, размерах.

-          Бабушку Эстер  знаю двадцать лет, - говорит продавец овощей и хозяин магазина – Давид. – Я ей набор всегда один делал: два огурца, четыре помидора, кило картофеля, две луковицы, свеклу одну, средней величины. Вот уже три месяца Эстер берет один огурец и два помидора, одну луковицу и полкило картофеля…. Вот тебе и вся экономика. Бабушка обеднела. Я стал бедней. Считай дальше. Хотел в этом году заменить машину. Теперь подожду. Значит, тот, кто машинами торгует, станет бедней, да и магнат, автомобили производящий, почешет в затылке.

 Между бабушкой Эстер и самым богатым человеком – прямая связь. Это только дураки думают, что богатые богатеют, когда бедные беднеют.

 Значит, первая заповедь государства: «Помни о бабушке Эстер! Как забудешь о ней, все сразу и повалится». Принцип домино.

 В благодарность за откровенность покупаю у Давида четыре помидора и два огурца. Выхожу на площадь. Вновь вижу закрытые лавки, мастерские, и невольно вспоминаю  одну свою экскурсию в городе Челмсфорд, в Уэльсе. Слонялся тогда по разным магазинчикам. Хотел купить подарки в Россию. Набрел на заведение, где продавались и делалась, как я затем понял, замки, запоры, ключи, петли. Все для дверей, кроме самих дверей. Какой красоты и качества была вся эта «арматура». А широта выбора: на любой вкус. В глубине магазина, за ширмами, сидели над работой два мастера: рыжие, горбоносые, широкоплечие мужики.

 Была в том магазине витрина с невостребованными, надо думать, ключами. Не сдержался, приобрел один ключ, решив почему-то, что  затейливый предмет этот от сундука пирата, в котором когда-то хранились немыслимые сокровища.

 Но все это лирика. Главное в другом: над дверью той лавки – мастерской красовалась надпись: «ЗАВЕДЕНИЕ АБРАХАМА ПИРСА с сыновьями. Основано в 1724 году».

 Вот уже почти триста лет сидели за ширмами Пирсы: прадеды, деды, отцы, сыновья, внуки…. Триста лет они творили замки и засовы, петли и задвижки. Ни разу не появилась на черных, дубовых досках двери этого магазина надпись: «Продается. Сдается в аренду». На этом «ни разу» держалась семья рыжих Пирсов и вся старая Англия.  

 Чем жили евреи в галуте?  Торой и мастерством. Тора для души, мастерство для тела.

  Принято считать, что знаменитый еврейский интеллект пошел от всеобщей грамотности, от чтения священных книг и так далее. Это верно, но без связи мозга человека с рукам ни один интеллект народа не смог бы сохранить себя в живой, творческой форме.

 Евреи - потомки раввинов, мудрецов-цадиков, но и дети мастеров. Две эти составляющие помогли потомкам Иакова выжить в жестоком и несправедливом мире.

 Амрам недавно закрыл свою переплетную мастерскую. Дела пошли совсем скверно. Сын Аврама закончил колледж после армии, и слышать не хочет о продолжении дела отца.

-          Я начинал работать тогда, когда каждая вещь имела цену, - говорит Аврам. – Да, бедность. Я это понимаю. Но бережливость, уважение к вещам – это было залогом уважения к мастерам, уважение к человеку.

 А теперь что? Вот у моей дочери забарахлила стиральная машина. Это для нее знак, что нужно старого друга на свалку выбросить. И купить новую машину. Что за мода такая пошла, дикая мода. Чуть с обувью, что не так – долой, стул пошатнулся, заскрипел – за порог его, переплет книги рвется – вон переплет вместе с книгой….

 Гордыня нас мучить стала. Грех самый страшный. Это хорошо, что бедности меньше вокруг, но худо, что богатство свое сразу переоценили. Жить стали, как нувориши, в эйфории от разного барахла, которое и знать не знали наши предки. Быть экономным - это не удел бедняка, а политика умного.

 Я сказал старику, что время теперь иное: на расширенном потреблении все и держится. Выбросила его дочь старую стиральную машину - значит дала работу и кусок хлеба многим людям, которые новую «стиралку» смастерили. Разве не так?

-          Так, - кивнул старик. – Только мне человеческое дороже. Ты меня не переубедишь. Нельзя человека забывать. Как забудешь, сразу беда. Выбросил вещь, которую еще починить можно –  плюнул в лицо мастеру.

 И детей уже в грехе воспитывать стали. У моего дома спортивная площадка. Над ней провод электропередачи. Так на этот провод детки наши забросили десятка два кроссовок. Висят на шнурках. Я не поленился. Я специально бинокль взял, отправился смотреть. Почти вся обувь в полном порядке. Скажи, это твоему обществу потребления нужно? Если это, мне такое общество не нравится, мне с ним не по пути.

 Вот еще один разговор с человеком, крайне озабоченным положением в туризме. Раньше он на этом туризме делал свой бизнес. Недавно прогорел и с треском.

-          Тут такая игра пошла, - говорит он. – Во всем террор виноват. Ну, виноват, только не во всем. В нашей инертности, тупости, лени он никак не виноват. Я сразу почувствовал, что пахнет жареным. Стал думать, что делать? И придумал: если к нам не едут туристы, это вовсе не значит, что интерес к Святой земле пропал. Надумал резко расширить производство сувениров и наладить торговые контакты с Европой и СНГ.  Ну, и что ты думаешь? Мастеров не нашел – это раз. Во-вторых, наши молодцы в министерствах столько рогаток понаставили для внешних связей, что торговать мелочевкой себе дороже. Налогами с первых шагов все глушат. Да и не только налогами.

 Раньше, чтобы открыть свое дело, нужно было заплатить 80 шекелей – и порядок. Нынче, когда вокруг одна убыль деловых людей, дурни наши стали требовать по 3000 шекелей за пустую бумажку.

 Кризис?! Это в мозгах наших кризис, а уж потом…. Вот мои знакомые наладили производство стелек со «святой землей». Шишки на них посыпались со всех сторон. Да здесь вместо попреков поддержать людей нужно. Помню, года три назад ты писал о человеке, который изобрел «мацовую» скатерть, «галстук мацовый», даже марку с рисунком мацы.

 Где этот человек? Почему не «рвут его на части»? Почему в сувенирных магазинах Парижа, Лондона, Москвы нет его ноу-хау?

 Вспомнил о разговоре  с переплетчиком и сказал, что больно мы гордые стали. Решили, что наш великий еврейский интеллект нужно использовать только в высоких технологиях. Лишь туда необходимо и деньги всаживать, а на все остальное и внимание обращать не нужно.

-          Точно! – сказал мой приятель. – Вот и получили то, что должны были получить, больше десяти процентов безработицы.( В тот год так и было). Не может страна держаться на одном наемном труде, пусть и в хай-теке. Любое государство стоит на среднем классе, а средний класс стремится быть хозяином самому себе. Вот об этом мы вдруг забыли.

 Я тебе скажу, прежде, в Израиле, молились на каждого человека с деловой хваткой: и льготы ему всякие и кредиты. Лишь бы что-то выпускал, создавал рабочие места. Нынче мы нос задрали без всякой видимой причины. Вдруг решили, что без «местечковых ремесел» обойдемся.

-          Ничего, - сказал я знакомому. – Бедность заставит не только в ремне новую дырку пробуравить, но и ценить приобретенное. Все чаще стал слышать: «Старье берем!». Вот территория и Газа закрыты, а старье берут.

 Дела рябят из большого магазина поддержанных вещей у старой автобусной станции идут все лучше. Это я сам выяснял. Раньше за месяц они  продавали от силы десяток старых холодильников. Теперь сбыт перевалил за пятьдесят штук.

 Законы рынка посильней амбиций и куража.

-          Рынок! Рынок! – заорал мой приятель. – Привыкли, как что, сразу на этот рынок кивать, а зачем мы тогда  всю эту армию чиновников держим на своей шее? Чтобы предвидели, регулировали, помогали всей силой государства населению выживать, а не вколачивали лихо гвозди в гроб нашей экономики.

 Оставим на совести моего знакомого некоторую грубость мысли, но сам я был готов выругаться еще круче, когда выяснил на почте, что цена марок, необходимых для продления договора на аренду квартиры, выросла за последний год чуть ли не в два раза.

 Почтовая служащая объяснила это падением шекеля, будто «зеленые» деньги стали за последние 12 месяцев в два раза дороже. Нет, судя по всему, скрывают от нас, простых смертных, размеры подлинной инфляции. Крутят, вертят, выкручиваются наши финансовые органы: министерство и банки, а  опыт мирового развития говорит, что подобная политика всегда ведет к большой беде.

 Безопасность граждан Израиля – это святое. Никто и не спорит. Только иногда мне кажется, что за разговорами о безопасности кроется подозрительное неумение наладить хозяйственную жизнь в стране.

 Вот испугал я сам себя и читателя жуткими подозрениями о «подлинной инфляции». А так ли это на самом деле?

 Есть в Маленьком Тель-Авиве небольшой рыбный ресторан. Кухня там превосходная, а цены умеренные. Так вот, за последние семь лет хозяин ресторана не поднял цены за свои услуги ни на шекель. Причем размер порций остался тот же. Мало того, многолетний хозяин бизнеса этого открыл за последний год филиал своего заведение в Ришине ле-Ционе».

 Умный и честный хозяин сообразил, что лучше умерить свой аппетит в том, что касается прибыли, чем потерять доброе имя и сам бизнес. Он пошел на известные потери, сообразив, что и кошелек посетителей ресторана значительно похудел.

 А вот мощные наши монополии бдительно эту инфляцию подстегивают. Сопротивляться ей не намерены. Автобусные компании – монополисты исправно повышают цены на билеты, в то время, как у слабых конкурентов «Эгеда» и «Дана» цены эти намного ниже. И ничего – живы и здоровы.

  Выходит, не так страшна инфляция. Проблема в глупости и жадности человеческой. Пока средний класс в Израиле держится, но из последних сил.

  Боюсь, что скоро на торговой площади, нарисованной мной в начале этих заметок, не останется ни одной открытой лавки или мастерской.                                                                                          1998 г.