ПЕСНИ ХОРОМ Проблемы образования

 Не думаю, что за прошедшую дюжину лет школы Израиля изменились настолько, что заметки эти утратили свою злободневность.

 В эйфории первого года пребывания в Израиле случился один момент крайне неприятный. Для меня, по крайней мере.

 Директор ульпана, где пришлось овладевать азами иврита, очень любила хоровое пение. Практически каждый день нас собирали в большом зале, давали бумажки с текстом на иврите, записанном русскими буквами, и начинались часовые, и то и больше, уроки пения хором.

 Все это было крайне унизительно. Народ, по большей части немолодой, покорно открывал рот, не понимая ни слова в том, что предлагалось исполнить.

 Никого, естественно, не заботило качество пения. Фальшивые, вымученные голоса не вызывали у нашего директора протеста. Протест, и в резкой форме, вызывал отказ принимать участие в хоре.

 Догадывался, что песни нас заставляют петь хорошие, патриотические, но сама форма такого насильственного воспитания взрослых людей вызывала резкую реакцию отторжения.

 Никогда не любил петь хором. Не любил на уровне рефлекса на подобное занятие, выработанного советской школой. Там мне подобное времяпрепровождение казалось одной из форм круговой поруки. Мне не хотелось «вставать, заклейменным проклятием», не хотелось думать о том, что «вихри враждебные дуют над нами» и верить, «что я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».

 А в последние годы вспоминались страницы из «Собачьего сердца» Михаила Булгакова, кадры из одноименного фильма, где несчастные безумцы, вместо того, чтобы работать или учиться, послушно голосили революционные, похоронные марши.

 Наконец, не выдержал, восстал и отказался ходить на спевки. И тогда директор объяснила мне через переводчика, что подобное образование утверждено методическим советом ульпанов, и, кроме всего прочего, я получаю уроки иврита бесплатно и просто обязан слушаться своих педагогов. В противном случае, я имею полное право учить иврит самостоятельно.

 Этим правом я и воспользовался. И должен отметить, что мои соученики, одолевшие весь курс, петь хором, возможно, и научились, но с ивритом у них те же проблемы, что и у меня.

 К чему это я? Бог с ними, с этими несчастными ульпанами. Но все дело в том, что и школа в Израиле действует по тому же принципу «хорового пения», по бумажке, с заранее написанным, и чаще всего непонятным детям, текстом.

 Рождение детей, браки, свадьбы, похороны  находятся под контролем людей религиозных. Подобный контроль вызывает массу нареканий со стороны кругов светских. Возможно, есть основания к этому. Но иудаизм в Израиле командует м и г о м нашей жизни. В то время, как новые левые, г о д а м и  превращают  детей в невежд и хамов.

 Учителя – государственные служащие. Они боятся своей собственной тени. Особенно новоприбывшие, те, кому вопреки всему, удалось подтвердить свою профессию. Вот монолог учителя по истории. Он долго разговаривал со мной, но убедительно попросил не называть его фамилию и даже адрес школы.

-         Прежде всего, меня поразила разнузданность учеников, полное отсутствие дисциплины. В моем присутствие они делали все, что хотели. Как ты понимаешь, я говорю с акцентом. Отвечая на вопросы, они пародировали мое произношения, под одобрительный хохот всего класса.

 Меня поразила сама программа обучения, рассчитанная на детей с интеллектов дебилов. Поразили требования к ученикам, основанные на зубрежке, а не понимании самого исторического процесса. Мне всегда казалось, что в такой маленькой, окруженной врагами стране, как Израиль, патриотическое воспитание должно быть на особом, высоком уровне. В школе я столкнулся с преступным, на мой взгляд, отношением к этой стороне воспитания наших детей.

 Наш директор член партии «Мерец». Я сам, своими ушами, слышал его выступление перед активом родителей и учителями, в котором он сказал следующее: « Наши дети должны знать, что палестинский народ ведет справедливую борьбу за свою независимость, и достичь мира с соседями мы сможем только тогда, когда поймем это, и сделаем в свою очередь все, чтобы народ этот добился своих законных прав».

 Я совершил оплошность, напомнив на том же собрании нашему директору, что во всех арабских школах детей учат ненависти к Израилю и евреям, их там не заботят наши права.

 Директор ничего мне не ответил, но с тех пор я стал чувствовать за собой постоянную, открытую или тайную, слежку. С тех пор и живу в нервном предчувствии увольнения. Знаешь, в 1987 году меня, совсем еще молодого парня, выгнали из советской школы за то, что  посоветовал ученикам прочесть «Архипелаг ГУЛАГ». Здесь, в Израиле, я тоже начинаю бояться своих мыслей и своей собственной совести.

 Вот моя старая запись разговора с преподавателем математики:

 « К десятому классу наши дети знают по моему предмету гораздо меньше, чем знали дети России в восьмом. Но дело даже не в количестве знаний, а в их качестве. Сегодня нет необходимости знать даже таблицу умножения, но кто сказал нынешним хозяевам нашей школы, что отпала необходимость учить наших детей думать?

 И потом, мне кажется наша государственная система образования крайне расточительной. По сути дела, настоящая учеба начинается только в последних, двух классах. В ходе первых десяти наши дети только растлеваются бездельем и попустительством. Верно, далеко не каждый ученик должен получать багрут, но превращать школу в заведение по простому надзору за детьми – совсем уж нелепо.

 Программа должна быть составлена равномерно, без пауз и внезапных провалов. Интерес к техническим дисциплинам следует воспитывать в наших детях с первых классов.

 Я по наивности составил такую программу и послал, в свое время чиновникам нашего министерства. Еще тогда, когда там командовал Амнон Рубенштейн. Хочешь ответ прочесть? Я в нем ничего не понял, хоть и закончил аспирантуру МГУ и свободно говорю, пишу и читаю на иврите…. Я бы давно ушел из этой школы, а куда податься? Везде все одинаково».

 А вот исповедь, на мой взгляд, самая интересная. Исповедь человека,  которому пришлось уйти из школы. Теперь он метет улицы и не боится назвать свое имя фамилию: Рафаил Коган, но школу просит не называть. Там еще остались работать его друзья, и он не хочет их подводить.

 « Больше всего меня поразила в этой школе атмосфера всеобщей склоки и доносительства. Директор всеми силами старалась, чтобы противоречия между педагогами и учениками, педагогами и родителями оставались крайне недоброжелательными, даже злобными.

 Расскажу тебе одну, типичную историю. Поставщик наркотиков попал в полицию, раскололся и показал, кому гашиш поставлял. На допрос вызвали чуть ли не половину  класса. Каждого допрашивали по отдельности. Все, кроме одного, сознались в содеянном и показали на своих друзей. Только один признал, что гашиш курил, но друзей не предал. Он сказал, что покупал зелье и потреблял его в одиночестве.

 Один из десяти! И именно на этого одного и обрушились все кары. Остальные осознали свой грех и помогли карательно-воспитательной системе. Только один восстал, не захотел в нее вписаться.

  Наша директор, в конечном итоге, попыталась обвинить парня в сбыте наркотиков и отдать его под суд. Выходит, он совершил преступление, гораздо более страшное, чем потребление гашиша: он отказался стучать на своих друзей. Он покусился на святая святых – на  С и с т е м у…. Тогда, как раз, и не выдержал, заступился за парня. Не побоялся сказать, что он настоящий герой, и я горжусь, что такой человек учиться в моем классе. Я еще имел неосторожность сказать, что попытки заставить учить наших детей стихи арабских фашистов напрямую связаны с практикой насаждения антипатриотизма в государственных школах, с атмосферой всеобщего доносительства, с разнузданностью, хамством и вандализмом наших учеников.

  И знаешь, что произошло на следующий день? В своей папке  я нашел пакетик с наркотиком, и понял, что уйти из этой школы мне придется самому. Потом месяцев шесть искал новую работу. Не нашел. В итоге, навожу чистоту на улице нашего прекрасного города».

 Кризис школьной системы Израиля подтверждает еще одно немаловажное событие: очевидный паралич учебной студии телевидения. Когда семья Ротшильда дала деньги на возведение студии и телецентра, было решено, что студия эта станет работать на детей, на воспитание, на образования, что при нашем чадолюбии показалось нормальным. Долгие годы директором студии был человек в кипе, пока тот же мерецник, министр образования - Амнон Рубинштейн не подписал приказ о его уходе с работы, формально по собственному желанию. Было оно это желание. Директор просто устал бороться с Системой.

 Еврейское государство вдруг решило, что образовательные, культурные программы не имеют права на дотации  в таком, весьма скромном, размере. Даже большевики в нищей России  понимали необходимость этой статьи расхода бюджета. Нашему, далеко не бедному государству, в век компьютеров и телевидения становится жалко сущих грошей на воспитание подрастающего поколения.

  Не стоит ли за этим разочарование, усталость, скепсис, равнодушие  властей. Полное нежелание, с подачи новых левых, поддерживать в обществе национальную идею, принципы сионизма. «Женской» и социалистической системой образование, похоже, готовится то, что метко зовется «капитуляцией духа нации».

 Ничего не поделаешь – это реальность, но в таком случае каждый гражданин Израиля имеет право на выбор. На святое право направить своего ребенка в то учебное заведение, которое ему нравится по своей программе, интенсивности, качеству обучения, идеологическому направлению. Только приватизация  школ даст такую возможность.

 Мы можем подождать с автобусными компаниями, как – нибудь перебьемся. Состояние  школ Израиля требует немедленной реформы.

 Это вовсе не значит, что все  учебные заведения страны должны превратиться в частные пансионы или колледжи. Опыт многих государств доказывает, что бесплатное, государственное обучение необходимо для определенной категории учащихся.

  Но отсутствие права на выбор просто делает сомнительной демократию в Израиле. Право на определенный характер образования и воспитания в цивилизованных странах считается одним из священных прав человека.

 Религиозные и «русские» школы  лишь в небольшой степени решают эту проблему. Они только «спускают пар». Эти школы полезны, здесь спорить не приходится, но и приносят определенный вред в конкуренции со светскими, государственными учебными заведениями, раскалывая общество и работая на общинный характер страны.

 «Русские» школы Израиля появились, словно от отчаяния и не от хорошей жизни. Уверен, что приватизация системы образования сделает их ненужными, или реформирует в должном направлении сами эти школы.

 С ужасом жду конца лета, когда, перед обязательной забастовкой учителей, почти во всех учебных заведениях Израиля начнутся спевки учащихся, когда не станет покоя от хамских воплей, доносящихся из мощнейших усилителей.

 Я не хотел петь хором в ульпане. Хором заставили петь моих детей. Я не хочу, чтобы та же участь ожидала моих внуков. Вот и все.

                                                                               2000 г.