Святость и деторождение. Недельная глава «Тазриа-Мецора»
В недельных главах «Тазриа» и «Мецора» мы сталкиваемся с одними из самых труднопостижимых законов. Они касаются состояния «нечистоты», обусловленного тем фактом, что мы существа физические, воплощенные души, а значит, подвержены, как выразился Гамлет, «тысяче терзаний, которым плоть обречена» .
Хотя наши устремления бессмертны, смертность — необходимое условие существования людей и вообще всех воплощенных живых существ. Рамбам разъясняет («Путеводитель растерянных», III:12): «Мы уже показали, что по Б‑жественной мудрости возникновение может происходить только через гибель, и, если бы отдельные особи вида не гибли, сам вид не существовал бы бесконечно Тот, кто думает, что может иметь плоть и кости, но быть неподвластным любым внешним влияниям и превратностям материального мира, бессознательно жаждет примирить две противоположности, а именно одновременно быть подвластным и неподвластным изменениям».
С начала времен этот факт порождает два принципиально разных, противоположных подхода: гедонизм (жизнь ради физических удовольствий) и аскетизм (отказ от физических удовольствий). Гедонизм преклоняется перед всем физическим и отрицает духовное, а аскетизм ставит духовное на пьедестал в ущерб физическим потребностям.
Еврейский подход всегда отличался от обоих вышеупомянутых. Наш подход в освящении всего физического — употребления пищи и напитков, плотских сношений, отдыха, — дабы жизнь тела сделалась вместилищем Б‑жественного присутствия. Резоны просты. Мы верим, верим абсолютно, что Б‑г искупления — в то же время Б‑г творения. Физический мир, где мы живем, — тот самый мир, который Б‑г создал и объявил «очень хорошим». Быть гедонистом — значит отрицать Б‑га. Быть аскетом — значит отрицать, что Б‑жий мир хорош. Быть евреем — значит хвалить и творение, и Творца. Этот принцип объясняет многие черты еврейской жизни, которые иначе оставались бы непостижимыми.
Яркий пример — законы, с которых начинается недельная глава «Тазриа»: «Если женщина зачнет и родит сына, то она будет теме’а семь дней — теме’а, как в дни месячных [Женщина] должна очищаться от своих кровей тридцать три дня. Пока не закончатся дни ее очищения, она не должна прикасаться ни к чему священному и не должна входить в Святилище.
А если она родит девочку, то будет теме’а две недели, как во время месячных. При этом очищаться от своих кровей она будет шестьдесят шесть дней» (Ваикра, 12:1–2, 4–5).
Затем женщина приносит жертву всесожжения и жертву за грех, и после этого ее «ритуальная чистота» восстанавливается.
Как понимать эти законы? Почему ввиду родов молодая мать входит в состояние «теме’а» (это слово обычно переводят как «ритуально нечистая», но лучше понимать под ним «состояние, препятствующее прямому контакту со всем священным или освобождающее от обязанности такового контакта»)? И почему срок очищения после рождения девочки вдвое дольше, чем после рождения мальчика?
Есть искушение счесть, что эти законы по своей природе недоступны человеческому разумению. Это вроде бы вытекает из нескольких высказываний в раввинистической литературе. Но Маймонид пространно разъясняет в «Путеводителе», что дело обстоит иначе. Правда, нам неоткуда узнать, особенно по поводу законов о кдуше (святости) и тааре (чистоте), верна ли наша трактовка. Но это не повод перестать ломать над ними голову. Хотя ответы, к которым мы способны прийти, будут в лучшем случае умозрительными и неточными.
Первый принцип, без которого не постичь законы о ритуальной чистоте и нечистоте, гласит: Б‑г есть жизнь. Иудаизм решительно отвергает как древние, так и современные культы, возвеличивающие смерть. Великолепные египетские пирамиды представляли собой грандиозные гробницы. Артур Кестлер заметил: если не будет смерти, «соборы разрушатся, пирамиды утонут в песках, великие органы умолкнут». К теме смерти постоянно обращались английские поэты‑метафизики. Т. С. Элиот написал:
О смерти Вебстер размышлял
И прозревал костяк сквозь кожу…
Таким же был, наверно, Донн…
Он знал, как стонет костный мозг,
Как кости бьются в лихорадке…
(«Шепотки бессмертия»)
Фрейд ввел понятие «танатос», означающее характерное для человеческой жизни влечение к смерти.
Иудаизм — протест против культур, ставящих смерть в центр внимания. «Не мертвые воздают хвалу Б‑гу, не нисходящие в молчание» (Теилим, 115). «Какая польза, если прольется кровь моя, если сойду я в могилу? Будет ли прах воздавать Тебе хвалу, возвещать истину Твою?» (Теилим, 30). Раскрывая Тору, мы произносим: «Все вы , сохранившие верность Г‑споду, вашему Б‑гу, живы и сегодня» (Дварим, 4:4). Тора — дерево жизни. Б‑г — Б‑г жизни. Эту мысль выражает и фраза Моше, в которой всего два слова: «Выберите жизнь» (Дварим, 30:19).
Следовательно, кдуша (святость), свойство того момента времени или той точки в пространстве, где мы пребываем в непосредственном присутствии Б‑га, предполагает отчетливое чувство полноты жизни.
Именно поэтому классический случай тумы — прикосновение к мертвому телу. В других случаях тума — следствие заболеваний или телесных выделений, напоминающих нам, что мы бренны. Царство Б‑га — это жизнь. А значит, оно не должно никоим образом ассоциироваться с приметами смерти.
Йеуда Галеви так разъясняет законы чистоты в своем труде «Кузари»: «Мертвое тело — самый яркий символ потери жизни, а прокаженный орган как будто мертв . И то же можно сказать о напрасно излившемся семени, ибо оно обладало природным духом жизни и было готово стать каплей, из которой сформируется человек, поэтому потеря семени есть нечто противоположное жизненности и духу жизни» («Кузари», II:60).
По словам Галеви, законы чистоты применяются исключительно к Израилю именно потому, что иудаизм — в наивысшей степени религия жизни и ее приверженцы обостренно чувствительны даже к тончайшим отличиям жизни от смерти.
Второй, столь же поразительный принцип, — необыкновенно чуткое отношение иудаизма к рождению ребенка. Казалось бы, нет ничего «естественнее», чем размножаться. Все живое размножается. Социобиологи так далеко зашли, что объявили человеческую особь всего лишь инструментом, с помощью которого ген порождает другой ген. А Тора, наоборот, настойчиво подчеркивает, что многие библейские героини, в том числе Сара, Ривка, Рахель, Хана и неназванная жительница Шунема , были бесплодны, а детей родили только благодаря чуду.
Очевидно, здесь Тора хочет донести до нас идею, смысл которой кристально ясен. Быть евреем — значит понимать, что выживание зависит не только от биологических факторов. То, что другие культуры, возможно, считают естественным, для нас — чудо. Каждый еврейский ребенок — дар Б‑га. Ни одна вера не относится к детям так серьезно, как иудаизм, и не вкладывает столько усилий в воспитание молодого поколения.
Роды — настоящее диво. Стать родителем — для каждого из нас это возможность обрести максимальное сходство с Самим Б‑гом. Кстати, именно поэтому женщины схожи с Б‑гом больше, чем мужчины, ведь женщины, в отличие от мужчин, знают, что значит выносить под сердцем новую жизнь и произвести ее на свет так, как Б‑г вынашивает в Себе и производит на свет жизнь.
Эту мысль великолепно передает библейский стих: Адам, покидая Эден, оборачивается к жене и дает ей имя Хава, «ибо она мать всей жизни» .
Теперь мы можем строить гипотезы о законах, относящихся к родам.
При родах женщина не только подвергается огромному риску (вплоть до недавнего времени существовала нешуточная опасность смерти матери или ребенка в процессе родов). Она также разъединяется с тем, что дотоле было частью ее собственного тела (по словам законоучителей Талмуда, плод — «все равно что один из членов материнского тела» ), а теперь стало самостоятельным человеком. Если это так в том случае, когда рождается мальчик, то вдвойне важно разъединение в случае, когда рождается девочка: дочь с Б‑жьей помощью не просто будет жить, но и спустя сколько‑то лет сама станет источником новой жизни. Итак, на определенном уровне смысла законы говорят о разъединении двух живых существ.
На другом уровне законы, бесспорно, намекают и на более глубокий смысл. Один из алахических принципов гласит: «Тот, кто занят исполнением какой‑либо мицвы, освобожден от других мицвот». Б‑г как бы говорит матери: на сорок дней, если родился мальчик, и на вдвое более длительный срок, если родилась девочка (в онтологическом смысле мать и дочь связаны крепче, чем мать и сын), Я освобождаю тебя от необходимости представать передо Мной в священном месте, поскольку ты всецело поглощена одним из самых священных дел — кормлением ребенка и заботой о нем. Тебе, в отличие от других людей, не требуется ходить в Храм, чтобы приобщиться к жизни во всем ее святом великолепии. Ты чувствуешь это великолепие сама, непосредственно, всеми фибрами души. А затем, по прошествии стольких‑то дней или недель, ты придешь и вознесешь благодарность предо Мной (наряду с приношениями за то, что выжила в опасный момент). А тем временем смотри на свое дитя с радостным изумлением. Ибо тебе было позволено ненадолго узреть великую тайну, которая во всех иных обстоятельствах не известна никому, кроме Б‑га.
Роды освобождают молодую мать от посещения Храма, поскольку на ложе роженицы воспроизводится опыт пребывания в Храме. Теперь женщина знает, как любовь дает начало жизни, и каково посреди бренного мира увидеть отблески бессмертия.
Комментариев нет:
Отправить комментарий