В России набирает обороты волна национализации. Государство стремится забрать предприятия, которые имеют отношение к выпуску военной продукции, и заодно отобрать активы «непатриотичных» бизнесменов, живущих за границей. В 2023 году российские власти подали рекордные 27 исков о национализации. Темпы не спадают и в этом году: только за январь-февраль 2024 года исков уже больше, чем за несколько лет в обычное время. Суммарные активы компаний, которые забрало или попыталось забрать государство за два года, превысили 1 трлн рублей. «Новая газета Европа» и «Трансперенси Интернешл — Россия» впервые оценили масштабы передела собственности военного времени, в котором на этот раз активно участвует ФСБ.
Последним громким кейсом национализации стало стремительное изъятие у уральского бизнесмена Юрия Антипова трех предприятий из группы Челябинского электрометаллургического комбината. Это — крупный производитель ферросплавов, которые нужны для выпуска стали для боевой техники, авиадвигателей, орудийных стволов и бронебойных снарядов.
Национализацию провели меньше чем за месяц — столько прошло от подачи иска до его удовлетворения. Дело рассматривали в закрытом режиме и его материалы не публиковали. Бывшего владельца после судебного решения о передачи Челябинского комбината государству, по данным «Интерфакса», вызывали на допрос и взяли с него подписку о невыезде.
Если в 2010-е годы исков о национализации почти не было (Генпрокуратура подавала максимум по одному иску в год), а в 2020 и 2021 годах — по три иска в год, то в 2023 году их количество выросло почти в пять раз. Всего за два военных года, по расчетам «Новой-Европа» и «Трансперенси Интернешл — Россия», в суды поступили рекордные 40 требований о национализации более 180 частных компаний. Суммарные активы этих компаний составили около 1,04 трлн рублей (около 0,6% ВВП России).
У кого и за что отбирают активы
В список национализированных компаний «Трансперенси» и «Новой-Европа» входят стратегические активы, борьба за которые идет на федеральном уровне с участием крупных игроков. При этом только в двух случаях национализация в судебном порядке не состоялась, потому что Генпрокуратура отказалась от иска или заключила мировое соглашение.
По нашим подсчетам, чаще всего прокуроры «приходили» за предприятиями ВПК и машиностроения (7 исков), пищевой и рыбной промышленности (7 исков), а также за портами (6 исков) и за недвижимостью (6 исков).
Как объясняет гендиректор «Трансперенси Интернешл — Россия» Илья Шуманов, за оборонный сектор государство взялось, потому что ему важно контролировать предприятия, работающие на войну. Недвижимость и земля, особенно в Москве, Подмосковье, Санкт-Петербурге и южных регионах, интересны в силу ее высокой стоимости, а в рыбном секторе таким образом можно забрать квоты на вылов, а также флот.
Формальных причин, по которым власти отбирают активы (не считая трех случаев национализации за «финансирование ВСУ», о них речь ниже), три.
Чаще всего это незаконное владение собственностью (известно 20 случаев в 2022–2024 годах) и нарушение антикоррупционного законодательства (14 случаев). Второй инструмент, судя по всему, применяется к тем активам, которые были переданы в частные руки не во время приватизации 1990-х годов, а были куплены за деньги, которые Генпрокуратура сочла незаконно заработанными.
Еще в трех случаях прокуроры просят признать недействительными сделки или создание бизнеса, объясняя это нарушением прав Российской Федерации. При этом некоторые иски не опубликованы или засекречены, поэтому не во всех кейсах мотивировка Генпрокуратуры известна.
При этом владельцы примерно половины отбираемых компаний живут не в России, и именно покинувшие страну бизнесмены — это главный объект внимания прокуроров.
Как начиналась «военная» национализация
2023 год стал первым, когда иски о национализации подавались десятками. В 2010-е годы были лишь единичные громкие случаи, вроде деприватизации «Башнефти» или перехода под контроль государства банков, в балансе которых ЦБ нашел «дыру», вроде когда-то частных Промсвязьбанка, «Открытия» или Бинбанка. Но в целом, казалось, действовал негласный мораторий на возврат активов государству и даже проходили крупные приватизационные сделки, например, продажа пакета морского перевозчика «Совкомфлот».
Первые звоночки появились незадолго до полномасштабного вторжения. По данным системы СПАРК, в 2020 и 2021 годах было подано по три иска о возврате активов в госсобственность, и все они были удовлетворены. Например, в 2021 году у семей экс-главы ФСО Евгения Мурова и бывшего замначальника петербургского ФСБ Николая Негодова государство забрало порт «Бронка» в Санкт-Петербурге.
В 2021 году Генпрокуратура забрала завод «Кучуксульфат» в Алтайском крае — единственный в России производитель сульфата натрия, который используется в химической промышленности, в частности, для производства моющих средств.
Оказалось, что забирали не просто так, а чтобы спустя два года передать его химической группе «Росхим», за которой могут стоять друзья Путина — братья Ротенберги.
Ей же после начала войны отдадут и национализированную среди первых, еще в 2020 году, «Башкирскую содовую компанию». Еще один стратегический актив, который забрало государство перед войной, — Соликамский магниевый завод, крупнейший в стране производитель магния, ниобия и тантала.
В 2022 году было подано уже шесть исков о пересмотре итогов приватизации. Крупнейшими изъятыми активами стали компании приговоренных к длительным тюремным срокам братьев Зиявудина и Магомеда Магомедовых. У них конфисковали транспортную группу FESCO, в которую входит Дальневосточное морское пароходство, а также ряд других портовых активов. Стоимость этих активов — более 103 млрд рублей.
Но рекордным по числу конфискации частных активов стал второй год войны, за который прошла одна волна национализации, схлынула, и сразу же за ней началась вторая.
Комментариев нет:
Отправить комментарий