Сенатор Уайтхаус: США будут работать с МУС по российским преступлениям в Украине

 

Сенатор Уайтхаус: США будут работать с МУС по российским преступлениям в Украине

Подключайтесь к Telegram-каналу NashDom.US

 Дата: 26.03.2023 02:20

Автор: Данила Гальперович

Источник: Источник

Шелдон Уайтхаус (Sheldon Whitehouse) – один из наиболее активных сенаторов-демократов в деле помощи Украине, побывавший в Киеве во время войны и вернувшийся оттуда с ощущением, что помогать украинцам можно и законодательной деятельностью.

Участвуя в недавних слушаниях Хельсинкской комиссии США о возможности признания российских наемников из ЧВК «Вагнер» международной террористической организацией, Уайтхаус заявил, что в таком законе есть реальная необходимость, и он намерен способствовать скорейшему его принятию.

В разговоре с Русской службой «Голоса Америки» сенатор от Род-Айленда заявил, что, несмотря на неучастие США в «Римском статуте», Вашингтон готов сотрудничать с Международным уголовным судом по военным преступлениям, которые совершены Россией в Украине – и это теперь зафиксировано в законе.

Данила Гальперович: Вы были очень активны в ходе недавних слушаний Хельсинкской комиссии США по Закону о привлечении к ответственности российских наемников (HARM Act), который предусматривает объявление ЧВК «Вагнер» иностранной террористической организацией. Выступая на слушаниях, вы сказали, что после поездки в Украину у вас создалось впечатление, что украинцам очень нужен этот закон, и как можно скорее. Как вы думаете, когда он может быть одобрен Сенатом, и почему он важен?

Шелдон Уайтхаус: Думаю, в настоящее время есть понимание, что сначала законопроект будет рассмотрен комитетом Сената по международным отношениям и пройдет через соответствующую процедуру в комитетах. Затем, в случае положительного двухпартийного голосования он может быть вынесен на рассмотрение Сената. Надеемся, что это пройдет по процедуре ускоренного рассмотрения, и мы сможем быстро достичь соглашения о том, сколько времени потребуется для его вынесения на голосование, и потребуется ли рассмотрение каких-то предложенных поправок. Признание группы «Вагнер» террористической организацией лишает ее возможности получать финансирование, снабжение и материальную поддержку, поскольку те, кто оказывают материальную поддержку террористическим организациям, могут столкнуться со вторичными последствиями. Это серьезно нарушит цепочки поставок «Вагнера», поэтому им придется иметь дело только со странами-изгоями, чтобы получать военную поддержку для своих боевых действий.

Д.Г.: По-вашему, как это будет работать в практическом плане? Ведь если Госдепартамент объявит группу «Вагнер» террористической организацией, то американским дипломатам, вероятно, придется отправиться в другие страны, чтобы убедить правительства африканских стран, таких как Мали или Центральноафриканская Республика, чтобы они прекратили сотрудничество с «вагнеровцами», ведь так?

 

Ш.У.: Насколько я понимаю, очень многое будет оставляться на усмотрение исполнительной власти в вопросе о том, как и когда вводить санкции. Если «Вагнер» глубоко связан с политической элитой страны, например, оказывая им услуги по охране политических лидеров, то, в практическом плане, потребуется время, чтобы отказаться от них. Думаю, решение будет приниматься по каждому случаю отдельно в разумной форме. Главной целью здесь являются операции «Вагнера» в Украине и потоки оружия, которые поддерживают эти операции.

Д.Г.: Международный уголовный суд недавно выдал ордер на арест президента России Владимира Путина и российского уполномоченного по правам ребенка. Но США не признают полномочия МУС. Имеет ли этот ордер какое-то значение для правительства США, и может ли отношение США к Международному уголовному суду измениться после этого?

Ш.У.: Мы работали с Международным уголовным судом и администрацией, и разработали закон, который уже принят. Этот закон позволяет МУС вести расследовательскую работу как в США, так и при поддержке американских структур, когда речь идет о группе российских олигархов и официальных лиц, поддерживающих военные преступления в Украине. То есть речь идет об узком круге потенциальных ответчиков, но это открывает для США возможность сотрудничества с МУС. Это очень важный первый шаг. Вероятно, потребуются технические решения, касающиеся роли США в случае необходимости проведения ареста американским персоналом или содействия аресту. Думаю, что теперь Владимир Путин не будет очень далеко отъезжать от своих дач или от Кремля. Пока это гипотетическое развитие событий, и я особо не спешу с этим.

Д.Г.: Как вы думаете, какие еще способы существуют для привлечения России к ответственности за войну против Украины? Считаете ли вы, что идея специального трибунала по российской войне в Украине может сработать?

Ш.У.:Я рад, что МУС приступил к работе. Надеюсь, это не последнее их обвинение. Думаю, это посылает очень важный сигнал. Чиновникам среднего уровня предъявляют обвинения, когда имеются достаточные доказательства, что они совершили злодеяния и военные преступления. Поэтому у МУС важная роль, но это очень узкая роль. Международный трибунал, думаю, может рассматривать дела о военных преступлениях, особенно о преступлении самого вторжения, в более широком плане, но, опять же, это будет очень узкая группа лиц, которые будут отвечать за сам факт преступной агрессии.

Таким образом, очень много работы передается генеральному прокурору Украины, и мне кажется важным, чтобы мы оказывали ему необходимую административную поддержку. Не только для возбуждения уголовных дел, которые он уже начал открывать в отношении российских солдат, совершающих такие преступления, как убийства и изнасилования, на территории Украины. Нужно также поддерживать его работу по сбору материалов для гражданских дел, касающихся ущерба, нанесенного людям, которые потеряли своих близких, потеряли дома, были ранены – чтобы они получили компенсации.

Это непросто. Не думаю, что здесь получится рассматривать каждый случай отдельно. Думаю, придется создать фонд по примеру Фонда помощи жертвам атак 11 сентября 2001 года, который создали США. После чего создать административную структуру для оказания помощи пострадавшим и их семьям, распределяя средства из этого фонда упорядоченным образом.

Когда я в последний раз разговаривал с генеральный прокурором Украины, он сказал, что к ним поступило уже, кажется, 70 тысяч таких заявлений. И это – не считая оккупированных территорий, где люди не могут свободно выдвигать такие требования. Это будет большая работа, и нам нужно сделать все, чтобы у него была необходимая поддержка: компьютерная поддержка, техническая поддержка, поддержка в сборе доказательств – все необходимое для проведения работы в интересах пострадавших обычных украинцев.

Д.Г.: Учитывая ваш опыт политика и человека, принадлежащего к органам власти США, скажите – ожидали ли вы такую жестокость со стороны России? Потому что для многих последний год можно засчитать за несколько – он открыл людям глаза, хотя для меня это не было открытием, поскольку я был в Чечне в начале 2000-х. Лично вы ожидали того, что вы знаете сейчас?

Ш.У.: Я не был удивлен, особенно после того, как Украина «разбила нос» российской армии, отразив первоначальное вторжение и вернув значительные территории. Думаю, это вызвало негодование в российских вооруженных силах. Подразделения группы «Вагнер» известны своей жестокостью. Когда вооруженные силы с низкой внутренней дисциплиной, как в российской армии, распускаются совсем, это с большой вероятностью приводит к таким злодеяниям. Поэтому, к сожалению, это был предсказуемый результат.

Д.Г.: Весь этот год в американской администрации и других западных правительствах шли дебаты об уровне поддержки Украины. Долгое время ничего не говорили о поставках комплексов «Пэтриот» или танков, но потом такие решения были приняты. Критики говорят, что Запад увеличивает помощь Украине только после появления четких свидетельств страданий украинцев. Считаете ли вы, что можно оказывать помощь, не дожидаясь таких страданий?

Ш.У.: Думаю, есть множество примеров, когда мы могли начать оказывать помощь и поставлять технику Украине раньше и быстрее, и я сожалею об этих задержках. Оглядываясь назад, военные командиры могут сказать: «Знаете что? Мы могли бы двигаться быстрее, и, вероятно, нам следовало бы двигаться быстрее».

Но ситуация такая, какая есть. Вы видите, что авиация, танки, боеприпасы, такое оружие, как комплексы «Пэтриот», поступают в довольно значительных количествах. Это важный сигнал, на котором нужно сфокусироваться.

Нужно отметить, что поддержка Украины стала не только очень солидной, но и чрезвычайно широкой. Десятки стран поддерживают Украину, и я думаю, что сплоченность этих стран, даже независимо от оружия, которое они отправляют, их число и единство, направляет очень важный сигнал и имеет стратегическое значение.

Поэтому, хотя и есть задержки, о которых можно сожалеть, мы оказались в очень сильной позиции. И каким бы ни было следующее наступление Украины, оно покажет, выполнили ли мы свою работу так, как нужно.