Недельная глава «Ноах». Мужество жить в условиях неопределенности
В духовном развитии каждого из нас можно выделить переломные моменты, которые меняют нашу жизнь в каком‑то ином направлении и указывают новый путь. У меня один из таких моментов наступил в те годы, когда я учился на раввина в Еврейском колледже. Мне выпала честь учиться у одного из величайших знатоков раввинистической литературы нашего времени — рабби Нахума Рабиновича, имевшего ученую степень доктора.
То был настоящий гигант мысли: один из самых глубоких исследователей Маймонида современной эпохи, одинаково хорошо ориентировавшийся как во всех светских дисциплинах, так и в корпусе раввинистической литературы. А еще он был одним из самых смелых и независимых поским , о чем свидетельствуют несколько опубликованных томов его респонсов. Он также являл миру, что значит обладать духовным и интеллектуальным мужеством — качеством, которое в наше время встречается, увы, редко.
Обстановка, в которой для меня наступил переломный момент, была совершенно обычная. Рабби Рабинович просто проводил с нами одну из своих регулярных диврей Тора . На той неделе изучалась глава «Ноах». Но мидраш, который он нам процитировал, был совершенно необычаен. Его довольно сложно найти. Он есть в так называемой «Танхуме Бубера» — книге на основе древних рукописей, которую в 1885 году издал Шломо Бубер (дед Мартина Бубера). Текст весьма ранний — некоторые датируют его V веком, — и в некоторых местах он совпадает с древним мидрашем, полный текст которого (известный под названием «Мидраш Йеламдену») до нас не дошел.
Текст состоит из двух частей и представляет собой комментарий к словам Б‑га, обращенным к Ноаху: «Б‑г сказал Ноаху: “Выйди из ковчега”» (Берешит, 8:16).
Мидраш замечает в связи с этим: «Ноах сказал себе: раз я вошел в ковчег только с разрешения (Б‑га), то неужели выйду без разрешения?»
Святой, благословен Он, сказал ему: «Ты просишь разрешения? В таком случае Я даю тебе разрешение», как сказано: «И сказал Б‑г Ноаху: “Выйди из ковчега”» (Берешит, 8:16).
Затем мидраш добавляет: «Сказал рабби Йеуда бар Илай: “Если бы я был там, то разломал бы [двери] ковчега и сам вывел бы себя из него”» .
Мораль, которую вывел из этого рабби Рабинович, — единственно возможная мораль — такова: когда надо восстанавливать мир, лежащий в руинах, не дожидайтесь разрешений. Б‑г дает нам разрешение. Он рассчитывает, что мы возьмемся за дело, опережая Его приказания.
Разумеется, это толкование было частью древней традиции: о нем упомянул Раши в своем комментарии к Берешит, 6:9, оно играло главную роль в понимании мудрецами вопроса о том, почему Б‑г родоначальником еврейского народа сделал не Ноаха, а Авраама. Ноах, как сказано в Торе, «ходил с Б‑гом» (Берешит, 6:9). Но Аврааму Б‑г сказал: «Продолжай идти, иди впереди Меня…» (Берешит, 17:1). Так что вывод был не нов, но драматичность и сила мидраша потрясали.
И я вдруг понял, что это важный элемент того, что есть вера в иудаизме: мужество быть первооткрывателем, делать что‑то новое, идти непроторенным путем, осмеливаться на вылазки в неведомый мир. Именно это сделали Авраам и Сара, оставив свою землю, свой дом и дома своих отцов. Именно это сделали сыны Израиля во времена Моше, странствуя по пустыне, где их единственным проводником был облачный столп днем и огненный столп ночью.
Вера — не что иное, как мужество идти на риск, зная: «Даже проходя ущельем во тьме смертной, не убоюсь беды; ибо Ты — со мною!» (Теилим, 23:4). Требовалась вера, чтобы бросать вызов религиям Древнего мира, воплощенным в величайших империях той эпохи. Требовалась вера, чтобы оставаться евреем в эллинистическую эпоху, когда евреи и иудаизм казались чем‑то малозначительным и ограниченным местными интересами, когда их сопоставляли с космополитичной культурой Древней Греции и империи Александра Великого.
Требовалось иметь ту веру, которой обладал рабби Йеошуа бен Гамла, чтобы уже в I веке н. э. создать первую в мире систему всеобщего обязательного образования (Бава батра, 21а), и ту веру, которой обладал раббан Йоханан бен Заккай, чтобы осознать, что иудаизм может пережить утрату независимости, страны и Храма, если его опорой станут сообщество ученых и культура учености.
В современную эпоху, хотя многие из выдающихся умов еврейства либо утратили свою веру, либо отказались от нее, этот древний инстинкт все равно сохранился. Как иначе нам понять тот феномен, что в Европе и США малочисленное меньшинство смогло дать миру столько людей, сформировавших сознание современного человека, и каждый из них был в своей области первопроходцем: Эйнштейн в физике, Дюркгейм в социологии, Леви‑Стросс в антропологии, Малер и Шёнберг в музыке, целая череда экономистов‑новаторов от Давида Рикардо (закон сравнительных преимуществ) до Джона фон Неймана (теория игр), Милтона Фридмана (теория монетаризма), Даниэля Канемана и Амоса Тверски (поведенческая экономика)…
Они доминировали в психиатрии, психотерапии и психоанализе, от Фрейда и его окружения до Виктора Франкла (логотерапия), Аарона Т. Бека (когнитивно‑поведенческая терапия) и Мартина Зелигмана (позитивная психология). Почти все основатели Голливуда и киноиндустрии были евреями. Даже на эстраде и в рок‑музыке достижения ошеломительные: от Ирвинга Берлина и Джорджа Гершвина — мастеров американского мюзикла до Боба Дилана и Леонарда Коэна — выдающихся рок‑поэтов ХХ века.
Во многих случаях — такова уж судьба новаторов — нашим героям приходилось выдерживать лавину критики или презрения, наталкиваться на сопротивление или безразличие. Им приходилось морально готовиться к одиночеству, к тому, что в лучшем случае их не поймут, а в худшем — будут очернять и распускать клеветнические слухи. Эйнштейн сказал: «Если моя теория относительности будет успешно доказана, Германия предъявит на меня права, объявив немцем, а Франция назовет меня гражданином мира. Если моя теория не подтвердится, Франция назовет меня немцем, а Германия объявит, что я еврей».
Первопроходцу — как мы, евреи, знаем по своей истории — необходима готовность долгое время находиться в «пустыне».
Такой была вера первых сионистов. Они знали чуть ли не с самого начала (одни — с 1860‑х годов, другие — после погромов 1880‑х, а Герцль понял это после суда над Дрейфусом), что европейское Просвещение и эмансипация потерпели крах, что еврею до сих пор нет места в континентальной Европе, несмотря на ее научные и политические достижения. Среди сионистов были и религиозные люди, и секулярные, но важно, что все они знали то, что нам разъяснил Мидраш Танхума: когда надо восстанавливать мир, лежащий в руинах, или мечту, разбитую вдребезги, не следует дожидаться разрешения Небес. Небеса велят браться за дело, опережая приказания.
Это не карт‑бланш, чтобы мы делали все, что на ум взбредет. Не все инновации конструктивны. Некоторые могут действовать крайне разрушительно. Но именно в принципе «иди впереди Меня» — мысли, что Создателю угодно, чтобы мы, Его величайшее создание, сами были созидателями, — уникальность иудаизма: он высоко ценит человеческую личность и человеческую природу.
Вера — это мужество идти на риск ради Б‑га или ради еврейского народа; отправиться в путь к далекой цели, зная, что в дороге будут непредвиденные происшествия, но также зная, что с нами Б‑г и Он дает нам силы, если мы сообразуем свою волю с Его волей.
Вера — вовсе не полная определенность, но мужество жить в условиях неопределенности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий