Генерал Крейзер: на линии фронта и в еврейском мире
Факт участия генерала Якова Крейзера в ЕАК широко известен, его имя с гордостью называется при перечислении имен членов президиума организации. В то же время в литературе о самом комитете практически нет никаких подробностей ни об истории включения генерала Крейзера в состав ЕАК, ни о его участии в его работе.
В основу данного доклада положены материалы, собранные автором при написании книги «Генерал Крейзер. Историко‑биографическое исследование» .
Глава книги, посвященная участию Якова Крейзера в ЕАК, получила название «Красное и черное». Это не парафраз названия романа Стендаля, а отсылка к названиям двух книг, задуманных в ЕАК. Проект одной из них — «Черной книги» — был доведен до стадии типографского набора и — несмотря на препоны, попытку уничтожения и драматичную судьбу — был впоследствии воплощен.
Ведя переписку с теми евреями, которые сумели эвакуироваться и в эвакуации сталкивались с проявлениями антисемитизма, члены ЕАК наряду с «Черной книгой» думали о создании «Красной книги», с описанием героизма солдат‑евреев. Привлечение в комитет евреев, прославивших себя на полях сражений, было оправданным и необходимым.
Когда представители еврейской общественности оформляли документы на проведение антифашистского митинга в Москве в августе 1941 года, они предлагали включить в число выступающих двух генералов‑героев: Якова Смушкевича и Якова Крейзера.
Текст обращения был составлен через три недели после того, как имя Якова Крейзера стало известно стране из публикации одного из первых с начала войны указов о присвоении звания героя. В Указе 23 июля 1941 года было четыре имени, в том числе командира 1‑й Московской мотострелковой дивизии, остановившей на время танки Гудериана в сражении на Березине .
А о судьбе другого генерала тогда, в августе 1941 года, авторы обращения — Соломон Михоэлс и Давид Бергельсон — ничего не знали. Они не знали, что первый дважды Герой Советского Союза Яков Смушкевич за две недели до нападения Германии на Советский Союз был арестован во время своего пребывания в больнице. Когда его имя упоминали в письме, он подвергался допросам и ожидал расстрела.
Вероятно, об этом знал получатель письма, заместитель наркома иностранных дел Лозовский, который переслал обращение секретарю ЦК Щербакову с припиской: «Если вопрос будет принципиально решен, то можно будет внести некоторые коррективы в список ораторов».
Упоминание предложения о членстве в ЕАК впервые появляется в письме Якова Крейзера, датированном 1 июля 1942 года. Он написал его из Уфы, где обучался на курсах Генерального штаба после того, как сумел чудом вывести остатки 57‑й армии из Барвенковского котла, южнее Харькова. В письме, адресованном жене, есть следующие строки: «Не исключена возможность, что в ближайшее время буду в Москве на несколько дней по общественным делам. Меня, видимо, включили в состав Антифашистского еврейского комитета» .
Ну что ж, ничего удивительного в этом нет. Порядок включения персоналий в состав комитета в условиях СССР был именно таким. Статус комитета как общественного был номинальным.
К концу августа 1942 года относится важный документ ЕАК, под которым стоит имя Якова Крейзера. Он связан напрямую с той задачей, которую ставил перед комитетом Наркомат иностранных дел: содействовать сбору пожертвований и помощи для СССР. Одним из первых поддержку Советскому Союзу выразил народ, не имевший тогда государственности, — жители Эрец‑Исраэль, находившейся под британским управлением. Осенью 1941 года они создали Общественный комитет помощи СССР в войне с фашизмом, а в следующем году преобразовали его в Лигу V (от английского слова «Victory»).
Учредительный съезд Лиги V открылся 25 августа 1942 года в Иерусалиме. ЕАК направил приветствие съезду, в документе следующая после председателя и секретаря комитета подпись — генерал‑майор Яков Крейзер. Текст послания можно признать в прямом смысле слова историческим, не только по значению, но и по образам, которые в нем присутствуют.
Два тысячелетия тому назад подняли Егуда Маккаби и Бар‑Кохба в Палестине восстание против идеологических праотцов Гитлера и Муссолини…
Приветствие заканчивалось словами, которые объясняют, почему имя генерала Крейзера стоит первым в подписи после имен руководителей ЕАК: «Национальный долг повелевает каждому еврею усилить помощь Красной Армии, с огромным самопожертвованием защищающей честь, свободу и независимость всех народов — тем самым — и еврейского» .
Участники съезда приветствовали советских дипломатов. Но это не могло сравниться с той бурей оваций, которую вызвал в зале текст приветствия, подписанный Михоэлсом, Крейзером… Чувствовалось, что присутствовавшие в зале кроме непосредственно волновавшей всех темы войны думают о чем‑то еще, очень важном для них — о грядущем воссоединении евреев всех стран, когда будет создано государство.
В итоге произошел серьезный дипломатический скандал. Советские дипломаты заявили, что обращение палестинских евреев к советским — приезжать в Эрец‑Исраэль и вместе строить еврейское государство — это проявление шовинизма и оскорбление национальной политики СССР, где евреи живут счастливо и уезжать им никуда не надо.
Собственно, Яков Крейзер не был причастен к этому дипломатическому скандалу, но этот пример показывает, что его имя было необычайно важным не только для советских евреев, но и для евреев всего мира.
Об этом же свидетельствует история, приключившаяся во время визита руководителей ЕАК в США. На 3‑м Пленуме ЕАК, делясь радостными впечатлениями о визите, Ицик Фефер стал подробно рассказывать участникам пленума о противоречиях с частью американского еврейства, взгляды которого выражала газета «Форвертс», издававшаяся на идише. Этот фрагмент составлял значительную часть его доклада.
Когда мы прибыли в США, «Форвертс» высмеивал в своих бездарных памфлетах наш Комитет, сомневаясь в его силах и полномочиях. После нашего отъезда он сообщил своим читателям о том, что генерал Яков Крейзер возглавил оппозицию против комитета и пытается свергнуть Михоэлса и Фефера .
Сейчас, восемь десятилетий спустя, нам несложно понять причины конфликта. Американские евреи спрашивали, куда делись инициаторы создания ЕАК — бундовцы Альтер и Эрлих. Но факт того, что противоборствующие стороны пытались использовать громкое имя героя войны и выдающегося полководца, лишь подтверждает его значимость в глазах не только советской, но и зарубежной еврейской общественности, а также его высокий авторитет.
А сам генерал Крейзер был далек от этих проблем. Он просто честно выполнял свой воинский долг. В брошюре с материалами Пленума ЕАК, состоявшегося в апреле 1944 года, имя Крейзера упоминалось шесть раз. Но сам он в пленуме не участвовал. В это время генерал шел со своей 51‑й армией по степям Крыма, приближаясь с боями к Севастополю. Нам удалось обнаружить статью в апрельском номере газеты «Правда» , где говорится о жертвах гитлеровских злодеяний в Крыму, в частности расстрела в Бахчисарае. Названа национальность жертв, что случалось нечасто. Упомянуто, что гитлеровцы поголовно истребляли там евреев и цыган. В статье «Расплата» нет номеров воинских частей, но приводятся имена шести солдат Красной армии, которые видят результаты злодеяний и идут мстить захватчикам. Удалось найти документы этих солдат, и все они — из 51‑й армии, которой командовал генерал Крейзер.
О том, что Яков Крейзер видел следы преступлений Холокоста, продвигаясь вперед со своей армией, ЕАК рассказал читателям газеты «Эйникайт», выходившей на идише. 6 июля 1944 года там была помещена подробная статья, по сути — литературный очерк о генерале, написанный Давидом Бергельсоном. Очерк начинался словами: «В один из летних дней 1944 года к нам, в Еврейский антифашистский комитет, в прохладный кабинет ответственного секретаря Шахны Эпштейна вошел генерал‑лейтенант Яков Крейзер» .
При написании книги удалось установить дату события: сопоставление документов 51‑й армии и других свидетельств показывает, что Яков Крейзер находился в Москве несколько дней, включая 9–10 июня 1944 года.
Давид Бергельсон создал замечательный литературный портрет героя:
Крейзер вошел спокойно и просто, словно случайно заглянул к нам. Вместе с ним вошло и какое‑то особенное спокойствие. Казалось, что он прибыл в Москву не по важным фронтовым делам, и что не ему предстоит уже вечером отправиться в свою армию, которую он возглавляет в столь ответственное время. На минуту мне почудилось, что мощная дверь кабинета сама открылась перед ним. В самом деле Крейзер производил впечатление человека, перед которым открываются все двери. Рослый, стройный, уже немолодой, он двигался размеренно, взвешивал каждое слово; при этом с его приятного загорелого лица не сходила легкая улыбка, непринужденная и как бы вылепленная из самых мускулов его лица. Она, подобно улыбке доброго ребенка, заставляла улыбаться всех тех, кто имел с ним дело .
Но вот строки, посвященные тому, о чем рассказывал в ЕАК Крейзер:
В Крыму ему пришлось видеть артезианский колодец, в который были брошены и утоплены немцами сотни евреев. Мы видели лицо Крейзера, когда он рассказывал об этом. Это был единственный случай, когда с его лица исчезла добрая улыбка и ее сменили тени, одна суровее другой. Сузившиеся глаза выражали гнев и ненависть. Наверное, так выглядит он и на поле боя, когда стоит на командном пункте, отдавая своей армии приказ безостановочно и беспощадно уничтожать врага своей страны и своего народа .
Крымская тема впоследствии аукнулась Якову Крейзеру совсем неожиданным образом. Его имя неминуемо должно было появиться в материалах следствия в процессе разгрома ЕАК. В протоколах допроса поэта Давида Гофштейна есть следующий эпизод:
В 1944 году МИХОЭЛС в одну из бесед сказал мне, что из Крыма выселены все татары, и что там находится член Еврейского антифашистского комитета генерал Яков КРЕЙЗЕР… После же того, как советским правительством было отказано в предоставлении евреям Крыма, МИХОЭЛС, БЕРГЕЛЬСОН, ФЕФЕР и другие мои сообщники не отказались от своей идеи создания еврейской республики, но приложили больше усилий на то, чтобы через еврейские круги США оказать давление на советское правительство .
Надо признать, доля истины в этом протоколе была. Яков Крейзер весной 1944 года действительно находился в Крыму: он его освобождал. В газете «Эйникайт» 11 мая 1944 года сотрудники ЕАК поместили статью на идише под заголовком «Штурм Севастополя». Упоминая в ней имя Якова Крейзера, они не подозревали, что эти события будут связаны с материалами следствия. В статье описывается, как воинам 51‑й армии предстает батальная сцена в духе картин Верещагина:
Когда солдаты Крейзера поднялись на вершину горы Сапун, они увидели столько трупов немецких и румынских солдат, разбросанных на местности, что это выглядело как апофеоз смерти немецкой армии .
В книге приводятся и другие свидетельства сотрудников ЕАК, где надежды Михоэлса на еврейское заселение Крыма увязаны с информацией, полученной от Крейзера. Приведены аргументы, доказывающие абсолютную невозможность мифической телеграммы Крейзера, якобы направленной в ЕАК по этому вопросу.
Итак, имя генерала Крейзера появилось в протоколах следствия в связи со страшным обвинением — попыткой ЕАК отторгнуть часть территории страны. Во время этого расследования, в 1950 году, в СССР была восстановлена смертная казнь, и участь обвиняемых была предрешена.
«Индульгенцией» от расправы не могли стать ни пол, ни возраст, ни состояние здоровья, ни даже военные заслуги. Например, участник комитета генерал Кац хоть и избежал расстрела, но был арестован, подвергался избиениям на допросах и получил 10 лет лагерей (вышел на свободу и был реабилитирован после смерти Сталина).
Даже Звезда Героя Советского Союза не могла защитить от расправы. Тот факт, что генерал Крейзер не попал в «мясорубку» следствия, можно объяснить лишь одним образом: арест статусных обвиняемых согласовывался на самом верху. Только Сталин мог распорядиться, чтобы на конвейер допросов не были отправлены некоторые из участников ЕАК, такие как генерал Крейзер, как директор Сталинградского, а затем Уральского артиллерийского завода генерал Лев Гонор, который пострадал позднее, во время «дела врачей».
Жизнь Якова Крейзера несколько раз могла оборваться в сталинской мясорубке — в 1937 году, поскольку он лично общался и был высоко оценен Тухачевским, в 1943‑м, когда всесильный маршал Тимошенко подготовил для Крейзера трибунал на Миус‑фронте . После войны — по делу ЕАК, когда имя Крейзера уже было занесено в протоколы следствия.
И в каждом из этих случаев отмашки на расправу сверху не последовало. Видимо, у человека, обладавшего в стране ничем не ограниченной властью, были другие планы на офицера, мужественного на поле боя и безупречно честного в мирной жизни.
Комментариев нет:
Отправить комментарий