Лев СИМКИН | Несгибаемая Дора и невыносимый Сталин
Стойкая большевичка и "ведьма", которой сам Ленин сообщил о нежелании лежать рядом со Сталиным и которая публично выступила против присвоения Л.И.Брежневу звания Героя Советского Союза
В связи с днем выноса Сталина из Мавзолея не грех вспомнить старую большевичку Дору Лазуркину и её выступление на XXII съезде КПСС в октябре 1961-го:
"Я всегда в сердце ношу Ильича и всегда, товарищи, в самые трудные минуты, только потому и выжила, что у меня в сердце был Ильич и я с ним советовалась, как быть. Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии (Бурные, продолжительные аплодисменты)".
Представьте, следующей ночью Сталина вынесли из Мавзолея и похоронили у Кремлёвской стены рядом с Дзержинским. Главный чекист, согласно анекдоту, поинтересовался:
"Ты сюда на время или насовсем?"
"Не знаю, — ответил Сталин, — подожду до следующего съезда: куда партия прикажет, туда и лягу".
Молотов обругал Лазуркину старой ведьмой, а Хрущёв наградил орденом Ленина.
ИЗ ВИКИПЕДИИ
Дора Абрамовна Лазуркина (урожд. Клебанова; 1884, Новозыбков, Новозыбковский уезд, Черниговская губерния, Российская империя — 1974, Ленинград, РСФСР, СССР) — российский политический деятель, большевик, революционер, педагог, публицист, мемуарист.
В 9 лет поступила в Новозыбковскую женскую гимназию, которую окончила с золотой медалью. В 15 лет вступила в местный социал-демократический кружок, где выполняла технические задания. После получения образования пошла работать на спичечную фабрику М.Волкова. Уехав из Новозыбкова, стала заведующей народной школой в Мозыре Минской губернии. Была поклонницей героев романов «Что делать» Н. Г. Чернышевского и «Овод» Э. Л. Войнич. В 1900—1902 годах училась на курсах Лесгафта в Санкт-Петербурге. В студенческих кругах познакомилась с «Капиталом» К.Маркса и статьями В.И.Ленина, стала активной участницей студенческих революционных кружков, занялась пропагандистской работой среди рабочих. Распространяла газету «Искра». В 1902 году вступила в РСДРП. Партийный псевдоним — Соня. В мае того же года арестована за подготовку первомайской демонстрации, просидела 8 месяцев в тюрьме, сослана под надзор полиции в Новозыбков, а затем уехала в Одессу, где сменила фамилию и перешла на нелегальное положение, став профессиональной революционеркой.
Работая пропагандистом в Одессе, в 1903 году была арестована на одном из заседаний местного партийного комитета и посажена в тюрьму, из которой спустя семь месяцев была выпущена под залог без права возвращения в столицу сроком на 5 лет. Там же, в Одессе, познакомилась с профессиональным революционером Михаилом Семёновичем Лазуркиным (парт. псевдоним — Борис), за которого в 1906 году вышла замуж. Вскоре по заданию партийного комитета отправилась на работу в Николаев, но после провала направлена в Екатеринославскую губернию. Будучи членом партийного комитета, в котором был выявлен провокатор, в 1904 году была вынуждена скрыться — в крестьянском платье и по чужому паспорту уехала в Женеву. Именно там, в возрасте 19 лет, Лазуркина впервые познакомилась с Лениным, прожив восемь месяцев на квартире у Ульяновых и проникнувшись под его руководством большевизмом.
На следующий день после получения известий о кровавом воскресенье, 10 января 1905 года по поручению Ленина отправилась в Санкт-Петербург, а затем в Одессу, где была связной с Заграничным бюро ЦК РСДРП. Работала пропагандистом и организатором, однако была арестована полицией и сослана в Архангельскую губернию. Бежав из ссылки, прибыла в Москву, где приняла участие в партийной конференции, на которой была арестована и отправлена в Бутырскую тюрьму. После освобождения из заключения 17 октября 1905 года, направилась в Санкт-Петербург, а именно в Выборгский район, где была членом комитета, работала организатором и пропагандистом. 12 декабря 1905 года выступила на фабрике Нобеля перед рабочими Выборгской стороны с призывом к забастовке и поддержке Москвы. Вышла после митинга вместе с членами комитета на Самсониевскую улицу, где произошла перестрелка с городовым, которого убил кто-то из толпы. Была обвинена в соучастии в убийстве и приговорена к тюремному заключению сроком на один год. В 1906 году сослана в Вятскую губернию, откуда бежала в Санкт-Петербург.
В 1906—1907 годах работала в Санкт-Петербурге в партийных организациях Нарвского и Василеостровского районов. В 1907 году вновь арестована и отправлена в тюрьму, из которой освободилась в 1908 году. В 1910 году в семье Лазуркиных родился сын Виктор, а в 1912 году — дочь Юлия. Окончив курсы Лесгафта и педагогический институт Фрёбеля, стала работать в педагогических обществах и заниматься соответствующей работой.
После победы Февральской революции 1917 года работала организатором 1-го городского района, была членом Петроградского комитета РСДРП(б) и Петроградской центральной городской думы, делегатом VII (апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б]. Дружила с Н. К. Крупской, Ф. Э. Дзержинским, С. М. Кировым, Г. К. Орджоникидзе, А. В. Луначарским. В декабре 1918 года была снята с партийной работы и перешла на работу в Народный комиссариат просвещения в качестве заведующей дошкольным отделом, занявшись организацией дошкольного воспитания.
В 1922 году по личному желанию переведена в Петроград, где в 1922—1928 годах была заведующей областной партийной школы и членом Ленинградской областной партийной контрольной комиссии. В 1928 году Лазуркина назначена Центральным комитетом партии по рекомендации Ленинградского областного комитета на пост директора Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена, тогда как Лазуркин с 1933 года занимал должность директора Ленинградского университета. Не имея учёного звания, за короткий срок наладила работу по подготовке квалифицированных педагогических кадров, организации ряда новых факультетов, пересмотру учебных планов и программ, привлечению в совет института общественных деятелей и студентов, вела активную публицистическую работу в институтской газете. В 1932—1934 годах работала заместителем секретаря партколлегии областной контрольной комиссии, а в 1934–1937 годах заведовала отделом школ Ленинградского городского комитета ВКП(б).
8 августа 1937 года была арестована органами НКВД и подверглась репрессиям. В том же году её муж был исключён из партии, а затем тоже был арестован. Он погиб в застенках НКВД: застрелен следователем на допросе, а затем выброшен на улицу с целью инсценировки самоубийства. За «участие в контрреволюционной организации» первоначально приговорена Особым совещанием при НКВД СССР к 5 годам ссылки, 10 ноября 1939 года осуждена на 8 лет исправительно-трудовых лагерей, а 13 апреля 1949 года отправлена в ссылку на поселение. В 1955 году была освобождена, проведя в общей сложности 18 лет в лагерях, тюрьмах и ссылках. В том же году реабилитирована вместе с мужем (посмертно). В годы заключения страдала психической болезнью: до конца жизни мучалась ночными кошмарами, в которых мерещились истязания, побои, слежки.
В 1956 году стала пенсионером союзного значения, и в том же году в связи с 50-летием революции награждена орденом Ленина. Неоднократно избиралась делегатом партийных съездов, в том числе VI съезда РСДРП(б), XVII съезда ВКП(б) и XXII съезда КПСС.
30 октября 1961 года с трибуны съезда в предпоследний день его работы выступила в поддержку предложения первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Ивана Спиридонова о выносе тела Сталина из мавзолея, рассказав под бурные аплодисменты о том, что ей «приснился» Ленин, сказавший, что не хочет с ним рядом лежать.
Съезд единогласно принял постановление «признать нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В.Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В. И. Ленина».
Перезахоронение состоялось тайно в ночь с 31 октября на 1 ноября. Молотов, согласно Чуеву, помнил «как Дора Лазуркина выступала. Просто, по-моему, ведьма какая-то. Во сне видит, как Ленин ругает Сталина».
В 1971 году надиктовала свои воспоминания на магнитофон, которые были переданы в коллекцию личных дел ЦГАИПД[20][21]. Любила выступать с рассказами о встречах с Лениным. Обладала обострённым чувством справедливости, выражала несогласие с присвоением Л. И. Брежневу звания Героя Советского Союза, выступала с идеей ограничений привилегий для партработников, ввиду чего Лазуркину перестали приглашать на партийные мероприятия, а её 70-летний юбилей пребывания в партии не был никак отмечен.
Дора Абрамовна Лазуркина скончалась 24 января 1974 года в Ленинграде в возрасте 90 лет, через 50 лет после смерти Ленина. Похоронена на Богословском кладбище. Решением исполкома Ленгорсовета №757 от 24 октября 1977 года надгробный памятник взят под государственную охрану как объект культурного наследия регионального значения.
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ВЫСТУПЛЕНИЯ Д.А.ЛАЗУРКИНОЙ:
Товарищи делегаты! Я целиком и полностью поддерживаю предложения тов. Спиридонова и других выступавших здесь товарищей о выносе тела Сталина из Мавзолея Ленина. (Бурные аплодисменты).
С молодых лет я начала свою работу под руководством Владимира Ильича Ленина, училась у него, выполняла его поручения. (Аплодисменты). Когда я уезжала из Женевы от Ильича, то мне казалось, будто у меня выросли крылья. Образ дорогого Владимира Ильича Ленина, который так любил партию, по-отцовски относился к нам, революционерам, так бережно растил каждого из нас, навсегда остался в моем сердце. (Аплодисменты). Это укрепляло нашу волю, вдохновляло на борьбу за великое дело партии. (Аплодисменты).
И вот, товарищи, в 1937 г. меня постигла участь многих. Я была на руководящей работе в Ленинградском обкоме партии и, конечно, была тоже арестована. Когда меня арестовали и когда за мной закрылись двери тюрьмы (они не впервые закрывались, я много раз в царское время сидела в тюрьмах и была в ссылках), я почувствовала такой ужас не за себя, а за партию, я не могла понять, за что арестовывают старых большевиков. За что? Это — за что? — было таким мучительным, таким непонятным. Я объясняла себе, что в партии что-то случилось ужасное, очевидно, вредительство. И это не давало покоя.
Ни на одну минуту — и когда я сидела два с половиной года в тюрьме и когда меня отправили в лагерь, а после этого в ссылку (пробыла там 17 лет) — я ни разу не обвиняла тогда Сталина. Я все время дралась за Сталина, которого ругали заключенные, высланные и лагерники. Я говорила: «Нет, не может быть, чтобы Сталин допустил то, что творится в партии. Не может этого быть». Со мной спорили, некоторые на меня сердились, но я оставалась непреклонна. Я ценила Сталина, знала, что у него были большие заслуги до 1934 г., и отстаивала его.
Товарищи. И вот я вернулась полностью реабилитированная. Я попала как раз в тот момент, когда проходил XX съезд партии. Тут я впервые узнала тяжелую правду о Сталине. И когда я сейчас, на XXII съезде, слушаю о раскрытых злодеяниях и преступлениях, которые были совершены в партии и о которых Сталин знал, я целиком и полностью присоединяюсь к предложению о вынесении праха Сталина из Мавзолея.
Большое зло, нанесенное Сталиным, состоит не только в том, что погибло много наших лучших людей, не только в том, что творился произвол, без суда расстреливали, отправляли в тюрьмы неповинных людей. Не только в этом. Вся обстановка, которая создалась в партии в то время, совершенно не соответствовала духу Ленина. Она была диссонансом духу Ленина.
Напомню только один пример, который характеризует ту обстановку. В мае 1937 г. секретарем Ленинградского обкома партии был тов. Жданов. Жданов собрал нас, руководящих работников обкома, и сообщил: в наших рядах, в ленинградской организации, раскрыли двух врагов — Чудова и Кадацкого. Они арестованы в Москве. Мы ничего не могли сказать. Казалось, что примерз язык. Но когда окончилось это совещание и когда Жданов уходил из зала, я сказала ему: «Товарищ Жданов, Чудова я не знаю, он недавно в нашей ленинградской организации. Но за Кадацкого я ручаюсь. Он с 1913 г. член партии. Я его много лет знаю. Он честный член партии. Он боролся со всеми оппозициями. Это невероятно. Надо это проверить». Жданов посмотрел на меня жестокими глазами и сказал: «Лазуркина, прекратите этот разговор, иначе вам будет плохо». Но я никогда не думала, будет мне хорошо или плохо, когда я защищала правду. Я только думала, полезно это партии или нет. (Бурные, продолжительные аплодисменты).
При Ленине в партии господствовала атмосфера дружбы, товарищества, веры друг в друга, поддержки, помощи друг другу. Мне вспоминаются годы подполья. Когда нас арестовывали, мы, не задумываясь, брали на себя обвинения, чтобы прикрыть организацию, отвести удар от товарищей, еще не арестованных, сохранить подпольную литературу и типографии.
А какая обстановка создалась в 1937 г.? Господствовал не свойственный нам, ленинцам, страх. Клеветали друг на друга, не верили, клеветали даже на себя. Создавали списки для ареста безвинных людей. Нас били, чтобы мы клеветали. Давали эти списки, заставляли подписать, обещали выпустить, грозили: не подпишешь — замучаем. Но многие не дрогнули, сохранили свою большевистскую душу и никогда ничего не подписывали. (Продолжительные аплодисменты).
Мы боролись до конца. Мы не верили, чтобы в нашей ленинской партии мог быть такой произвол. Мы писали, писали до бесконечности. Если посмотреть архив моих писем, то можно насчитать тома. Я писала Сталину без конца. Писала и другим, писала в партконтроль. Но, к сожалению, и наш партийный контроль оказался в то время не на высоте, поддался общему страху и тоже не рассматривал наших дел.
Вот обстановка, которая была создана культом личности. И мы должны с корнем вырвать остатки этого! Хорошо, что XX съезд партии поставил этот вопрос. Хорошо, что XXII съезд партии выкорчевывает эти остатки.
И я считаю, что нашему прекрасному Владимиру Ильичу, самому человечному человеку, нельзя быть рядом с тем, кто хотя и имел заслуги в прошлом, до 1934 года, но рядом с Лениным быть не может.
Хрущев Н.С.
Правильно! (Бурные, продолжительные аплодисменты).
Лазуркина Д.А.
Товарищи! Мы приедем на места, нам надо будет рассказать по-честному, как учил нас Ленин, правду рабочим, правду народу о том, что было на съезде, о чем говорилось. И было бы непонятно, почему после того, что было сказано, что было вскрыто, рядом с Ильичем остается Сталин.
Я всегда в сердце ношу Ильича и всегда, товарищи, в самые трудные минуты, только потому и выжила, что у меня в сердце был Ильич и я с ним советовалась, как быть. (Аплодисменты). Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии. (Бурные, продолжительные аплодисменты).
(XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 17–31 октября 1961 года. Стенографический отчёт. В 3-х т. Т.III. М., 1962. С.119–121)
Комментариев нет:
Отправить комментарий