Роберт Илатов: «НДИ не имеет права на существование!»

 

 Роберт Илатов: «НДИ не имеет права на существование!»

 

Роберт Илатов в течение четырех сроков был депутатом кнессета, а также председателем парламентской фракции «Наш дом Израиль» (НДИ). В кнессет он перешел из муниципалитета Нетании, где был вице-мэром. В кнессет 21-го созыва его уже не избрали, а вскоре он поддержал соперников НДИ на «русской улице» – партию «Ликуд».

 

– Какой момент в вашей политической жизни стал самым неприятным?

– Когда партия, к созданию которой я приложил немало усилий, которую строил с самого начала – вдруг, ни с того, ни с сего решила резко поменять  курс. И когда ты все это видишь, то понимаешь, что партия НДИ изжила себя, что по большому счету она не имеет права на существование. Все, что она делает сейчас – это борется за собственное выживание, игнорируя интересы общины. Если партия обслуживает узкие интересы каких-то конкретных людей, а не избирателя, зачем она нужна?

– Может быть, в вас говорит обида за то, что ни вас, ни Софу Ландвер не включили в последний предвыборный список? 

 

– Вопрос не ко мне. Я думаю, что все дело во внутрипартийных интригах и разборках, в политических играх разного рода а=бициозных игроков, которые, чтобы продвинуть своих протеже, выливали ушаты грязи на меня и на Софу. В результате список составили люди без какого-либо опыта политической и парламентской работы.

И что мы имеем? Трехкратные выборы, отсутствие бюджета, отсутствие реформ. Чего, собственно, добилась НДИ? Хлопнула дверью и ушла в оппозицию, хотя могла быть самой влиятельной партией в коалиции, имея в своем распоряжении автоматическое право вето и решая, быть национальному правому правительству или нет. На самом деле, именно НДИ  своими действиями способствовала созданию бесхребетной коалиции с уклоном влево, без какой-либо конкретной идеологии.

 

Вместо того, чтобы играть влиятельную роль в нынешнем кризисе, партия «Наш дом Израиль» предпочла отсиживаться в оппозиции, солидаризуясь с арабским «Объединенным списком». А о самой обстановке в кнессете я вообще не говорю: разброд и шатание. Все, как пауки в банке, борются исключительно за собственное существование. Их не интересует, что происходит в стране, насколько сложна ситуация с коронавирусом. Одни требуют выполнять законы, которые ограничивают людей, другие призывают к анархии. И те, и другие ведут себя безответственно.

 

– Может быть, этим и вызвано то, что НДИ обновила список перед последними выборами?

– Вы говорите о списке, который был представлен партией НДИ 9 апреля 2019 года, и с тех пор не обновлялся. В тот конкретный моме=т просто набрали тех, кого захотел видеть D0 списке Авигдор Либерман. Было понятно, что НДИ наберет немного мандатов, поэтому остальное было неважно. Первая пятерка-шестерка еще как-то обсуждалась в узком кругу, остальные должны были выполнять роль статистов. 

Вот тогда я и сказал, что баллотироваться не буду, и статистом при них быть не собираюсь. В принципе, всех этих людей объединяет только одно – их знает Либерман, который считает, что этого достаточно. Потому могу с уверенностью сказать: те, кто голосовал за список НДИ, выбрал кота в мешке. Да и никаких видимых результатов у партии нет. Впрочем, их и быть не может, если она в оппозиции, да еще и выбрала неконструктивную линию поведения.

– Сейчас разгорелся скандал вокруг моментальной выдачи всем желающим израильских загранпаспортов. Кто был больше всего заинтересован в этом законе? 

– Скажу откровенно: моя подпись, как депутата кнессета, стоит под этим законом, и я считаю его правильным. Я не знаю, кто его лоббировал, потому что и без лоббистов уверен, что закон этот был необходим: если человек получает гражданство по Закону о возвращении, он автоматически должен получать загранпаспорт. Но если человек не делает Израиль центром своей жизни, то и получать автоматически паспорт он не должен. Каждый подобный случай следует рассматривать индивидуально. Решение – за государством: если оно положительное, значит, загранпаспорт надо выдать, если отрицательное – не выдавать, но объяснить BFричины. Поэтому я не понимаю истерики депутатов НДИ, которые  набросились на Равива Друкера (автора журналистского расследования 13 телеканала о загранпаспортах – прим. «Детали»), а сами, придя в телестудию, не смогли толком объяснить, что имеет в виду закон.

– И все же, кто лоббировал закон?

– Ко мне лично никто не обращался. Мое дело было продвигать закон в кнессете.

– В последнее время НДИ последовательно выступает против религиозного диктата. Значит ли это, что отныне не будет никакого компромисса с ультраортодоксами?

– Не смешите меня! НДИ в случае надобности всегда пойдет на любой необходимый ей компромисс, как было недавно с выборами на «хлебные должности» в различные национальные институты, такие, как Сионистский профсоюз, «Еврейский национальный фонд», «Сохнут» и «Основной фонд». Здесь многое зависело от кооперации между партиями, и НДИ с легкостью пошла на договоренность с ультраортодоксами и «Ликудом», создав право-религиозную коалицию в данных учреждениях. О религиозном диктате там почему-то никто речи не вел.

Это был удачный компромисс, поверьте мне, потому что «гвардейцы Либермана» получили в результате даже больше, чем раньше, при большем количестве мандатов в кнессете. Когда речь идет об узких интересах, все претензии по поводу религиозного диктата отступают, и никто о них даже не вспоминает.

Так было и во время выборов мэра Иерусалима, когда продвигали креатуру Либермана – Моше Леона. Собственно, крепкий союз между НДИ и ультраортодоксами и привел Леона к власти.

– Как же быть с отделением религии от государства?

– А на словах можно говорить все, что угодно – к примеру, что ты костьми ляжешь за отделение религии от государства. На словах можно утверждать, что у тебя общенациональная партия – чтобы не заниматься проблемами «русской улицы». Хотя, в основном, за НДИ голосуют новые репатрианты, да и то далеко не все. Именно так НДИ растеряла многих своих избирателей, в отличие от религиозных партий, чей электорат бодро марширует на предвыборные участки стройными рядами. А у русскоязычного населения Израиле при общем потенциале в 22-24 мандата в общей сложности во всех партиях – только 7 представителей.

– Почему предложенный НДИ законопроект о смертной казни, который так активно рекламировался на выборах 2015 года, вдруг сошел с повестки дня после 2018-го?

– В парламенте инициатором этого закона выступил я. С большим скандалом, вопреки довольно жесткому сопротивлению оппонентов, нам удалось провести его в предварительном чтении. Но затем НДИ ушла в оппозицию, и продвижение закона застопорилось. А потом грянули выборы 2019 года, и с тех пор я не видел, чтобы партия «Наш дом Израиль» вообще вспоминала про этот закон.

Это не единственный закон, исчезнувший с партийной повестки дня. Были еще две флагманские темы, сопровождавшие НДИ с момента ее создания: единство нации и стабильность системы власти. Но когда лидер партии внезапно решил сменить пластинку, и НДИ объявила, что во всем виноваты ультраортодоксы, эти две опоры зашатались и рухнули. Две опоры, которые Либерман считал базовыми дл8F деятельности НДИ, утверждая, что единство нации важнее даже целостности государства, а стабильность системы власти нужна, чтобы справляться с насущными проблемами: мол, неважно, кто находится у власти, правые или левые, но система должна работать, как часы, чтобы законодательство отвечало веяниям времени, правительство могло проводить реформы, как экономические, так и политические.

Что было решено сделать для укрепления стабильности власти? Поднять электоральный барьер до 4 мандатов! И что изменилось? Ничего. Все осталось, как и было, если не считать объединения коммунистов и исламистов в единый арабский список. Кто боролся прежде всего за повышение барьера?  НДИ. Но в итоге вся идеология, все цели и задачи, касавшиеся стабилизации системы и изменения системы правления – все засунули в дальний ящик, и никто о них больше не вспоминает.

Законопроект о смертной казни террористам был одним из возможных рычагов восстановления справедливости в нашей борьбе с террором. Но все рухнуло, как карточный домик. И в сегодняшнем списке НДИ нет ни одного депутата, который декларировал бы свои идеологические взгляды. взглядов просто нет.

– Если говорить о внутренней кухне НДИ, что вас раздражало больше всего?

– Формирование списков, когда приходили какие-то варяги со стороны, а своих задвигали куда подальше. Это меня бесило. Не сами новички, вB4руг появляющиеся, как чертики из табакерки, – со многими из них у меня складывались нормальные отношения, – а такая система отбора, когда за день до окончательного объявления предвыборных списков внезапно появлялись какие-то новые лица. Их брали чуть ли не с улицы.

Я знаю многих толковых, талантливых ребят, которые могли бы двигаться по партийной лестнице и очень многое сделать для избирател ей. Но не сделают, потому что им не дают развиваться, их искусственно тормозят. Такое ощущение, что они приговорены к пожизненной каторге на своих должностях, и потенциал, которым они обладают, постепенно сходит на нет. Особенно это касается муниципальных представителей НДИ, для которых партия создала «стеклянный потолок».

 

– Кстати, о муниципальных выборах. Почему буквенное обозначение партии – «ламед» – передавалось на муниципальных выборах арабским спискам? (Как ранее сообщали «Детали», в арабских поселках Абелин, Кфар Ясиф, Кфар Манда и Эйн Махаль списки под именами «Альаслах» и «Альсалам» шли на выборы под буквой «ламед»).

– Это сугубо технический вопрос, совершенно не имеющий политической подоплеки: некоторым арабским спискам на муниципальных выборах не хватало символов, и по договоренности с партией они пользовались «ламедом» в своих населенных пунктах.

– Когда вы работали в парламентской комиссии по назначению судей, то получали какие-либD0 указания сверху – кого и как поддержать, на какую кандидатуру обратить особое внимание?

– Не было такого. У меня, как ни странно, была определенная свобода действий. К примеру, я выяснил, что в судебной системе вообще нет представителя русскоязычной общины от репатриантов 90-х годов, и мне удалось вынести этот вопрос на повестку дня комиссии: неужели среди миллиона русскоязычных репатриантов нет ни одного заслуженного, опытного человека, который мог бы стать судьей? На меня тотчас обрушились коллеги, упрекая чуть ли не в протекционизме… В итоге мои аргументы все-таки подействовали, и в состав Верховного суда был введен Алекс Штейн. Но теперь я уже не в кнессете, в этой комиссии русскоязычных политиков нет, и все вернулось на круги своя. Никому это уже не интересно.

– Про вас нередко говорили, что вы – «тень Либермана», никогда не выступаете против него, все время смотрите ему в рот и следуете любому его приказу...

– Я знаю об этих слухах. Они скорее характеризуют не меня, а тех, кто их распространяет. Да, я не фрондировал открыто, на глазах у всех, да, я демонстрировал внешнюю лояльность, учитывая тот факт, что я как глава фракции, будучи правой рукой лидера, прежде всего должен соблюдать фракционную дисциплину. А если ты не идешь в ногу с ним, значит, ты пытаешься развалить фракцию. Когда мне было, что возразить, я говорил ему это с глазу на глаз. Просто, в отличие от многих, языком не молол и содержание наших споров не разглашал.

– Когда вы ушли из партии, то поддержали «Ликуд». Что дальше?

– Я ушел из партии потому, что наши пути кардинально разошлись. Тот курс, который взяла НДИ, меня не устраивал по всем параметрам. Кроме того, меня уже буквально мутило от антирелигиозной риторики и обвинений со стороны Либермана в адрес ультраортодоксов, будто они не готовы выполнить его условия. Это – неправда. Они были готовы выполнить все его требования, вплоть до принятия закона о всеобщей воинской повинности в редакции НДИ. Ну, и чего в результате партия добилась? В коалицию не вошла, закон, который стал флагманским в ее политике и который торжественно пообещали продвигать, так и не принят, власть дестабилизирована. НДИ из правой партии превратилась в доблестного союзника левых. Прекрасные результаты!

Поэтому я присоединился к правому блоку. Я поддержал Нетаниягу, сочтя, что он – единственный, кто может во время кризиса управлять государством. Сегодня я понимаю, что и это, к сожалению, не так: Нетаниягу не в состоянии отделить личное от государственного, и такая ситуация не может продолжаться вечно: он должен ее либо исправить, либо уйти в отставку.

– А вы сами останетесь в политике или займетесь чем-то другим?

– Ко мне уже несколько раз обращались разные люди, предлагая возглавить «русскую» партию, которая будет решать проблемы, которые НДИ так и не решила за время своего существования. А вопросы остаются, некоторые только обостряются. Не хочется бросаться лозунгами, но есть сферы, в которых мы – люди второго сорта.

 

Говоря «мы», я не разделяю общину на страны исхода, будь то Россия или страны Средней Азии, Украина или Беларусь… У вас в «Деталях» поднимался, например, вопрос об отношении к русскоязычным израильтянам, которые бы=и безосновательно задержаны в разных странах, в том числе на Кипре и в Чехии – но израильский минюст лицемерно заявил, что не может вмешиваться в дела других государств. То есть Нетаниягу может звонить Путину, вытаскивая из тюрьмы Нааму Иссахар, а на Кипр и в Чехию он звонить не станет?..

Посмотрите на судебную систему, правоохранительные органы, армию, многие другие организации – присутствие русскоязычных репатриантов там практически нулевое, их нет даже в среднем звене. Хотя я считаю, что наша алия может многое дать государству.

Сам я занимаюсь сейчас созданием стартапов, и это дело развивается. Но я наблюдаю за происходящим, и мне становится страшно за страну. Нет ни одной партии с идеологической платформой, экономической программой… Они идут во власть только потому, что лидеры этих партий хотят стать премьер-министрами. Другое их не интересует. Тогда как нам нужна полная, революционная смена систеы правления.

Марк Котлярский, Эмиль Шлеймович, «Детали». Фото: Томер Аппельбаум˜