САМЫЙ СОВСЕКРЕТНЫЙ ЕВРЕЙ

25 ИЮНЯ 2016 Г.

Ушёл из жизни капитан 1 ранга Марк Владимирович КАБАКОВ - писатель, публицист, патриарх флотской поэзии.

Пришла печальная новость. Ушёл из жизни писатель, поэт, публицист, капитан 1 ранга в отставке Марк Владимирович КАБАКОВ. 

Я умру на бегу!
Это будет, наверно, пристойно.
Потому что я с самого детства
Куда- то бежал,
Потому что родился в стране,
Где всегдашние войны,
И за каждым забором
Твой недруг, казалось, лежал.

Но я в этой стране счастлив был,
Как нигде на планете,
Потому что с любимою жил,
Потому что с друзьями дружил.
Я умру на бегу.
Вы меня помяните в буфете.
И прочтите стихи,
Те, что я мимоходом сложил.

Родился поэт 24 апреля 1924 года в городе Ленинграде в семье «бывших» - мать училась до революции в Петербургской консерватории у профессора Глазунова, успела окончить два курса. Отец успел окончить три курса Петербургского университета, последующие события помешали учиться дальше. Родители были выходцами из богатых минских семей. Время не жаловало «бывших». 

Из воспоминаний Марка КАБАКОВА:

– Я родился в известной семье минских евреев. Мой отец Владимир (Вульф) учился в Петербургском университете, а мать Анна (Ханна) — в Петербургской консерватории. Мать обладала удивительным голосом — колоратурным сопрано, ее профессором был Глазунов. То, что евреи в то время учились в таких учебных заведениях, уже говорит о многом. Мои родители не успели окончить учебу, поскольку произошла Октябрьская революция, а потом началась Гражданская война.

– Ваши родители столкнулись с маховиком репрессий. Каким было ваше детство?

– Довольно своеобразным. По чужим углам, людям, преимущественно на полу… В 1918 году моя мать сидела в Минске в тюрьме. Это было не простое заключение: в тюрьму собрали детей богатых родителей и требовали за них выкуп. Иначе каждый десятый был бы расстрелян. Мать, подающая надежды певица, рано потеряла голос. Она окончила дошкольные курсы, работала в детских садах. Отец мой в советское время прошел мясорубку репрессий, стал заключенным каналармейцем на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Четыре года я жил у бабушки в Минске.

– Как вы попали в морскую спецшколу в Москве?

– Все получилось довольно случайно. В 1939 году в СССР открылись артиллерийские спецшколы, прообразы суворовских училищ и наследники кадетских корпусов. Туда принимали после 7-го класса. Мальчики в спецшколах носили военную форму, их потом без экзаменов принимали в артиллерийские училища. Это были, без преувеличения, привилегированные учебные заведения. Там учились дети советской элиты. 

Следом открылись авиационные спецшколы, а за ними — семь военно-морских спецшкол, одна из них в столице. Причем в Москве это было первое после школы Петра военно-морское учебное заведение. Мальчишки просто ринулись туда! Я помню, было 5000 заявлений на 500 мест, все — от отличников. Поэтому принимали в спецшколу исключительно по состоянию здоровья. 

До сих пор не понимаю, как мне удалось попасть в число самых здоровых ребят Москвы! На самом деле мне тогда очень хотелось красоваться в форме. Так я надел форму в 16 лет и 34 года не снимал ее. Служил на Северном, Балтийском и Черноморском флотах. Ходил на всех классах боевых кораблей, надводных и подводных...

С 1940 года и по 1974 год вся жизнь Марка КАБАКОВА была связана с Военно-морским флотом: ВВМУ имени Дзержинского, Северный флот, Балтийский флот, Черноморский флот… 

Во время войны в соответствии с приказом наркома Кузнецова практики курсантов были на действующем флоте, поэтому в 1944 году Марк Кабаков участвовал в боевых действиях на Северном флоте: большой охотник «Штурман», дублер моториста. 

Сопровождал конвои на Баренцевом море. Участник обороны Москвы – дежурство на крышах во время учебы в спецшколе, рытье оборонительных сооружений. 

1946  – 1950 гг. - инженер-механик на 6-м дивизионе тральщиков (Северный флот), участвовал в трех послевоенных боевых тралениях в Баренцевом и Карском морях. 

- По окончании училища в 1946 году получил назначение инженером-механиком на 6-й Краснознаменный дивизион тральщиков Северного флота и занимался послевоенным боевым тралением. Базировались в Полярном, а «пахали» тральцами Баренцево и Карское моря от Линахамари до Тазовской бухты в устье Оби.

Мы плавали на кораблях, которые СССР получал от Америки по ленд-лизу. В простонародье - «амики». Когда их строили в тропическом Майями, вряд ли кому-то в голову приходило, что эти тральщики окажутся в суровых условиях Арктики, да еще и по полгода без комфортного базирования! На них отсутствовали рефрижераторы, конструкцией предусматривались только бытовые холодильники. Поэтому к концу боевого траления весь рацион состоял из щей из сухой капусты, сухой картошки и солонины, причем на второе - та же солонина. Так я лишился зубов (смеется).

- Что вам особенно запомнилось из опыта боевого траления?

- Запомнилось, как топляком у нас на корабле однажды погнуло лопасть гребного винта и мы шли под одним двигателем. А когда мы выбрались из губы и оказались уже на минном поле, у нас полетел и второй двигатель. Мы оказались без хода, образно говоря, словно в «супе с клецками». Но раз я с вами разговариваю, значит, все закончилось хорошо. Мы тогда не боялись ничего, были молодыми, бесстрашными...

И всюду, куда бы не бросала его судьба была с ним верная муза его поэзии – его жена Майя. Ее потеря стала самым тяжелым ударом для поэта. Она была тонким ценителем стиха и опорой. Поэзия была их главной общей целью.

Полощет море кружева.
Наверно, к ночи норд нагрянет…
А красота твоя не вянет,
И нежность давняя жива.
Полощет море кружева.

Я в синий сумрак окунусь,
Когда сыграют погруженье.
Твое лицо,
Твои движенья,
Твой взгляд я знаю наизусть.

Я в синий сумрак окунусь.
Волна лизнула руку мне
И улеглась в тени от пирса.
Я так давно в тебя влюбился,
И ты со мной,
На глубине…

Стихи Марк Кабаков начал писать с детства, первая публикация во флотской печати состоялась в 1942 году. 

Подарила судьба достойных литературных учителей – Борис Томашевский в Дзержинке – преподаватель немецкого языка позже крупный пушкинист, поэт Сергей Спасский, впоследствии Азаров и Флеров. Книги выходили в Симферополе, Москве, Североморске.

Столь насыщенная жизнь одарила поэта новыми сюжетами и наполняла стихи и прозу воспоминаньями. В творчестве он был не истощим. Все его приезды в Калининград превращались в «дни и ночи поэзии». Он будто магнитом притягивал к себе людей, объединял очень разных по воззрениям на жизнь, отбрасывал споры, заряжал всех энергией стиха. 

Экспромты рождались в нем постоянно, и каждое утро он начинал новым стихом. А потом зарядка и не простая, а со сложными упражнениями и длительными стойками на голове. И весь день без малейшего отдыха – круговорот событий. Так привык он жить без остановок. Таким он встретил свое восьмидесятилетие. Именно таким должен быть лидер флотской поэзии. 

Участник Великой Отечественной войны, автор более двадцати книг, он в 60- е годы прошлого века начинал свой поэтический путь в Балтийске. Здесь в редакции газеты Балтийского флота «Страж Балтики» было создано литературное объединение флота, которому позднее присвоили имя поэта подводника Алексея Лебедева. 

БАЛТИЙСК

Крыши, крытые черепицей,
К небу вытянутые дома…
Обволакивая границы,
От залива ползёт туман…

По картинкам знакомый с детства,
Прорезая белёсый мрак,
Надо мной горит по соседству
Обомшелый седой маяк.

Море — вот оно,
тут же, рядом.
Беспокойную ночь суля,
Смотрит в комнату алым взглядом
Клотик ближнего корабля.

А за ним, за стеной тумана,
Там, где в гавань прорезан вход,
Бронированным великаном
Держит вахту Балтийский флот.

После увольнения в запас Марк Владимирович в качестве корреспондента «Правды», «Красной звезды», «Литературной газеты» и «Советской России» побывал во всех уголках нашей необъятной страны. Подвижность и неуёмность в творчестве были главными направлениями в его бурной жизни. Но никогда он не расставался с флотом и не мыслил свою жизнь без моря. 

В 1989 году в составе группы советских писателей- маринистов участвовал в походе сторожевого корабля «Бдительный» по местам воинской славы Балтийского флота, совершив переход из Кронштадта в Балтийск. На эсминце «Беспокойный» в 1997–1998 годах ходил в Польшу, Германию, Великобританию, Голландию, Бельгию, а в 2003 году на том же эсминце со вершил переход из Балтийска в Санкт -Петербург. 

АПРЕЛЬ

Качаются беседки за бортом,
Орудуют кистями строевые.
И тянут вентиляторы стальные
Апрельский воздух пересохшим ртом.

Так Балтика встречается с весной.
И это ежегодное свиданье
Прекрасно,
Словно вечер выпускной,
Как дальнего похода ожиданье.

М.В.Кабаков был неизменным и желанным гостем на всех флотах, но любимой его гаванью оставался Балтийск. В Калининград он приезжал постоянно, и каждый его приезд превращался в поэтический праздник. Здесь его и сейчас помнят ветераны флота, читают его стихи молодые поэты, учатся у него не только стихосложению, но и тому, как надо достойно и честно идти по жизни. 

Командование Военно-Морского флота, ветераны ВМФ, сотрудники редакции газеты «Страж Балтики» выражают искренние соболезнования родным и близким Марка Владимировича Кабакова. Светлая память о нём навсегда сохранится в наших сердцах.

МАРК КАБАКОВ О ДНЕ ПОБЕДЫ - 9 мая 1945 года.

– В мае 1945 года Победа висела в воздухе, чувствовалось, что вот-вот все закончится. 8 мая курсант 3-го курса Кабаков перелез через восточные ворота адмиралтейства, ушел в самовольную отлучку и с девицей поехал на Елагин остров, где очень неплохо провел время. Потом вернулся обратно через те же восточные ворота, пошел в кубрик и лег спать.

На следующее утро был обычный подъем — ни минутой раньше. Но он сопровождался почти мгновенным «Ура!». Кто-то крикнул: «Победа!» Когда мы строились на плацу, ко мне подошел кто-то из политотдела и сказал, что я назначен читать стихи о победе. Стихов о дне Победы я не имел, но были о том, что она будет. И я сказал «Есть».

Когда мы стояли в строю, увидели, как два капитана первого ранга ведут под руки высокого старика. Несмотря на теплый солнечный день, он был в валенках.

У него на кителе сверкали Звезда Героя Соцтруда и три ордена Ленина. Это был знаменитый кораблестроитель Крылов. Он поднялся на трибуну, где уже стоял начальник училища Крупский, племянник Надежды Константиновны. Я не помню, кто выступал, что говорил: я стоял и повторял стихотворение про себя. Поскольку уже знал, что более торжественного чтения в моей жизни не будет.

Вечером в училище было объявлено увольнение для всех курсов, даже первых. А вот наш дизельный факультет в качестве наказания за систематические нарушения дисциплины был расписан для проведения салюта. Нам выдали ракетницы, провели инструктаж.

Мы пошли в город, продираясь сквозь ликующую толпу. Нас буквально вырывали из строя, в руки совали чекушки, стаканы с водкой, тащили к себе домой, поздравляли. Значимость флота для Питера колоссальная, а тут еще День Победы. Я не видел слез на глазах — только радость. Конечно, мы выпили.

Мне лично хватило стакана водки, который я закусил предложенной кем-то краюхой хлеба. И выпил, как можно догадаться, не один. В итоге во время салюта пять-шесть ребят получили ранения. В училище застолье продолжилось. Но этого я уже не помню — пришел и рухнул…

МАРК КАБАКОВ О ТОМ, КАК ОН ПОПАЛ В "ПСИХУШКУ".

- Одно из самых веселых приключений в моей жизни - это то, как я попал в сумасшедший дом. Однажды мой сослуживец капитан-лейтенант ПЕТРОВ заявил прямо на мостике комдиву ИВАННИКОВУ, Герою Советского Союза, что у него нечищены пуговицы. Когда Петров повторил это еще дважды, комдив понял, что дело плохо. 

Мне было поручено сопроводить Петрова в больницу. Приключилась предсказуемая накладка, карету «скорой помощи» в порт не подали. Мне стоило больших трудов доставить коллегу в госпиталь якобы на комиссию по определению его пригодности к военной службе. Там он уверенно заявил, что это именно он привел меня «сдавать», а я и есть тот самый пациент. 

Вместо того чтобы слушать мои аргументы, врачи вняли ему как старшему по званию. В итоге связали меня, украсили смирительной рубашкой, потащили в палату. Может, и просидел бы я там еще долго, но, на мое счастье, на следующий день обросший щетиной Петров на улице сообщил патрульным, что у них нечищены пуговицы... 

Так мы поменялись местами. В это время на флоте распространились слухи, что я допился до белой горячки. Меня встречали по возвращении в Полярный как национального героя...

На фото:
Лейтенант Кабаков на фоне звезды с числом вытраленных мин. Северный флот, 1949 год
Курсант училища имени Фрунзе Марк Кабаков, Астрахань, май 1942 года
В кают-компании тральщика, п.Чалм-Пушка, Мурманская обл, 1949 год

***

Давайте-ка отбросим беспочвенные споры,
Забудем на минуту, кто прав, кто виноват.
И снова по Балтийску шагают фантазеры, 
И каждый неизвестен и рифмою богат.

А мы еще такое строкою звонкой скажем!
А мы в такие дали сегодня уплывем!
Вот впереди шагает, моряк - косая сажень,
Чуть дальше - флотский доктор с механиком вдвоем.

Куда они сегодня шаги свои направят
И где содвинут чарки во славу всех морей?
Мы, зная нрав поэтов, о том судить не вправе
В лукавом зыбком свете Балтийских фонарей.

Уходят три поэта, три друга неразлучных,
Шумящей синевою кончается бетон.
Им вовсе нету дела до наших бед докучных
Соленая дорога лежит со всех сторон.

***

Давайте, товарищи, чаще встречаться, 
Давайте-ка скинем, хотя бы по двадцать. 
И снова подлодки стоят у причала. 
И нету у службы конца и начала. 

Давайте, товарищи, чаще встречаться, 
Давайте друг к другу в каюты стучаться. 
В каюты – не в комнаты с мебелью чинной 
И дремлющим в кресле угрюмым мужчиной. 

Давайте, ребята, тряхнем стариною, 
В которой походы в полгода длиною, 
И нет ни минуты одной для поживы. 
ДАВАЙТЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ – ПОКУДА МЫ ЖИВЫ! 



Марк Кабаков: самый секретный еврей СССР
Марк Кабаков. Капитан военно-морской маринистики