Ю.Латынина― Добрый вечер! «Код доступа», как всегда в это время по субботам. На этой неделе много чего случилось. Наконец московские власти разрешили по просьбе Ксении Собчак поставить табличку Немцову. После чего значительная часть либерального сообщества пришла в негодование и сказала: «Ну вот теперь-то уж точно мы этого Ксении Собчак не простим. А Washington Post опубликовал переданные ей, очевидно американской разведкой переговоры «кремлевского повара» Пригожина.
Но я все-таки хочу начать с другой истории, с популярного жанра unpacking, когда разворачивают какой-то девайс. Девайс, который мы будем разворачивать, это такое произведения научтехпрома – это российские защищенные сотовые телефоны М-633С по 115 тысячи рублей за штучку, то есть почти 2 тысячи долларов, вернее больше даже по нынешнему курсу, которые у нас теперь будут оборудованы высшее военные начальники. Это, как видите, как раз в тему перехвата пригожинских разговоров. Правда, они жутко секретные, поэтому мне ни одного не удалось раздобыть. Но у меня тут на столе лежит кирпич, и поверьте мне, это приблизительно то же самое.
Итак, напоминаю, в чем есть проблема. Есть проблема перехвата сотовой связи, что небезопасно говорить по сотовым телефонам, их слушают. Эта проблема есть у всех у нас. И, как известно, мы, простые люди успешно решаем эту проблему, например, с помощью Телеграма Павла Дурова. Это достаточно безопасно. Можно говорить, эсэмэсить, создавать секретные чаты, стремить видео. Как я уже сказала, если вы совсем продвинутый человек на безопасности, то можно создать секретный чат, в таком случае это будет end-to-endencryption, то есть у вас будет храниться этот разговор и шифроваться только на двух устройствах – устройстве, которое его генерирует и устройстве, которое его принимает. Даже не будет оно сохраняться где-то на сервере.
И когда я говорю, что Телеграм достаточно безопасен, я же говорю не на основании каких-то грамот филькиных институтов. Я просто сужу по визгу, с которым российские, иранские и даже, кстати, американские власти требовали от Дурова ключи ко всему этому делу.
Опять же, если вас не устраивает Телеграм, вы можете пользоваться Ватсапом, Вайбером, Скайпом и так далее. При этом вы должны понимать две вещи. Первое: если на ваш айфончик посадят программу, которая просто делает дубль этого айфончика где-то физически, то всё снимут с аппарата. Кстати, военным это не грозит, потому что если российского военного поймают где-нибудь в сирийской пустыне, все-таки вряд ли дело кончится только тем, что ему физически на телефончик посадят шпионскую программу.
Конечно, об этом я еще буду говорить. На самом деле, судя по всему всё можно расшифровать, если обладать достаточными вычислительными мощностями. И, грубо говоря, американцы могут расшифровать всё. Какие-нибудь, конечно, курды или игиловцы* или сирийцы, которые бегают у того же самого Евфрата, они не могут расшифровать ничего: ни Телеграмма, ни какого-либо аппаратного шифрования.
В общем, я к тому, что простые граждане Страны советов, которые не любят, когда Большой брат их подслушивает, они спокойно разрешают эту проблему с помощью бесплатных приложений.
Как вы понимаете, наше государство никогда не может себе позволить бесплатно решить проблему, которую можно решить за большие деньги. Зачем бесплатно, если можно освоить, распилить, съединороссить, сротенбергить, стимченкевить, счемезовить, сминоборонить и так далее. И вот на божий свет рождается наш криптографически защищенный кирпич, то есть, прошу прощения, передовой отечественный телефон, светоч передовой отечественной мысли. Телефон М-633С«Атлас». Знакомьтесь! С аппаратной криптографической защитой речевой информации. Работает он в обычных сетях GSM – эту деталь запомните. У него есть сапфировое стекло, цветной дисплей и даже, представьте себе МР3-плейер. Из чего, собственно, видно, что начальники считают самым необходимым в телефоне – МР3-плейер. Ну, конечно, действительно, без него куда?
Работает он с SIM-картами «Мегафона». По крайней мере, совсем недавно только «Мегафон» имел лицензию НТЦ «Атлас» на эту шифрованную связь. При этом защищается только речевой канал, то есть СМС и передача данных не шифруется.Причем я стала смотреть, и во всех патриотических источниках написано, что телефон собран из отечественных комплектующих, после чего я нашла интервью представителя «Атласа», который еще в 2013 году дал «Известиям», и там говорится, что вот этот самый М-633С — ну, вот назвали бы просто «Атлас», но почему они еще называют это все такими удивительными – использует зарубежную элементную базу. Собственной разработкой является аппаратная часть, операционная система. То есть если переводить на русский язык, как я понимаю, это значит, что электроника тайваньская или китайская, а вот этот корпус – наш, российский. Ну и слава богу, программку сами написали. Но тут было совсем странно, если бы программку отдали на аутсорсинг.
Более того, собственно, по какому поводу это интервью? Еще в 2013 году – запомните, сейчас 18-й, прошло 5 лет – вот этот же самый М-633С – его велели ввести в эксплуатацию всем предприятиям и институтам «Роскосмоса». И тем же приказом запретили использование городских и корпоративных сотовых телефонов для ведения переговоров по закрытым тематикам. Вообще, если перевести на русский язык, подумайте только: во-первых, 2013 год, то есть с 2013 года по 2018 сколько там сменилось поколений Айфонов? – вот это чудо российской техники, вот этот кирпич не изменился.
Но самое, конечно, грандиозное — это вот этот запрет, что все предприятия «Роскосмоса»… Я не уверена, что при новом начальстве этот запрет действует, потому что он, конечно, феерический, но его понять очень легко. Представьте себе, что вы разработали и продаете некие криптокроссовки. Они весят, допустим, 5 килограммов, выпускаются только 57 размера, стоят 2 тысячи долларов. Но зато они не позволяют следить за вами, потому что достоверно известно, что соответствующие обычные кроссовки пиндосы напичкали трекерами, специально изготовленными в США, чтобы следить за перемещениями российской армии. А, соответственно, несознательные носители тайны все равно норовят пользоваться другими кроссовками, которые можно носить. Что делать? Правильно: надо запретить все остальные кроссовки, и тогда ваши криптографические чуни, конечно, найдут спрос.
Ю.Латынина: Судя по всему всё можно расшифровать, если обладать достаточными вычислительными мощностямиQТвитнуть
Еще, конечно, замечательный момент. Почему «Роскосмос» так уверен, что за его предприятиями шпионят? И что именно, скажем, Илона Маска, который только что запустил, напомню, наконец, свой ФелконХеви, который доставляет на околоземную орбиту 64 тонны полезного груза, – что, собственно, его интересует в «Роскосмосе», который своим «Прогрессом» поднимает, если я не ошибаюсь, от 4 до 24 за те же деньги?
Вообще, сколько стоит позвать попа освятить ракету? Или, каким образом мы умудрились только на одном уголовном деле и только со слов официальных источников, то есть Российского Следственного комитета украсть на строительстве космодрома «Восточный» больше, чем Илон Маск потратит на весь свой собственный космодром в Америке. Я совершенно не уверена, что эти удивительные тайны интересуют Илона Маска и, вообще, кого-то, кто шпионит за «Росмосом».
Прежде чем говорить о… кирпичей, перейдем к американским мобильникам, которыми пользуется американская армия. Вот меня очень это заинтересовало, чем же пользуются американцы. И, действительно, есть американские военные стандарты. И знаете, какой сюрприз? Они касаются исключительно физической стойкости прибора: удары, вибрации, колебания температур, дождь, давление и так далее.
Есть, например, Galaxy, андроид, который называется Samsung Galaxy pro. Это как раз телефон, который отвечает американским военным стандартам, выживает в течение 30 минут под тремя футами воды и стоит, вы будете смеяться, 100 долларов на Amazon. Я почему говорю о Самсунге – потому что он производится южнокорейской компанией. И хуже того, как мы знаем, все эти компании производят элементную базу в Китае… Причем, казалось бы американцам можно сказать: «Слушайте, да эта штука производится в Китае! Это наш вероятный стратегический противник». А им, оказывается, совершенно все равно.
Еще один андроид, потрясающе отвечающий американским военным стандартам – Caterpillar Cat S6. Да, этот телефон производит та же самая кампания, которая делает шагающие экскаваторы. Стоит он втрое дешевле отечественного криптокирпича – 700 долларов, может быть, даже больше, хотя это очень приличные деньги для телефона. Что пользователь получает за эти деньги? Во-первых, у Caterpillar есть термальная камера, то есть он позволяет видеть сквозь стены. Очень помогает при разборке завалов. Также помогает, если, например, вы около какого-то домика крадетесь и вам надо посмотреть, сколько там стоит террористов и в каких позах. Причем эта термальная камера позволяет не только видеть. Допустим, вы видите на экране термальное изображение и не понимаете, чего видите. Вот вы тут же это можете передать специалисту хоть на другом конце земного шара и уже под его руководством продолжать ваши спасательные или, наоборот, диверсионные операции.
Еще в Caterpillar есть газоанализатор, то есть, проще говоря, эта штука умеет нюхать воздух и говорить: «Слушайте, вот тут что-то не то», причем она часть ядовитых примесей просто распознает.
Еще в эту штуку встроен лазерный дальномер. Он не очень далеко действует, там 10 метров, но он точно на основании этого лазерного дальномера может вычислить, какое количество, условно говоря, завалов вам придется раскапывать.
У нашего отечественного «Атласа», как вы сами понимаете, нет ни термальной камеры, ни газоанализатора, ни лазерного дальномера. Самое главное, о чем я говорю, это даже не смартфон.
Вот помните Нео в фильме «Матрица»? Он пользовался теми доисторическими мобильниками. Сейчас ими пользуются или какие-то уже совсем непродвинутые пользователи или очень бедные люди. Вот таджики, которые убирают мусор, носят такую старенькую Nokia. Вот, собственно, отечественный «Атлас» — это оно самое, как они говорят, с цветным дисплеем – ма-а-леньким.
Я не буду перечислять другие телефоны, которые отвечают американским требованиям – это Kyocera Brigadier, LG Xventure, это Samsung Galaxy S8 Active— все они стоят от 130 до 600 долларов, не тонут, не горят и находятся в открытой продаже. Теперь вы скажете: ну, это все можно купить, а все-таки какие телефоны американцы используют на поле боя?
И тут мы приходим к самой интересной истории, потому что они используют для этого приложения. Вот есть DARPA– то самое американской военное агентство, которое придумало интернет. И оно занялось с 10-х годов — наверное, раньше, но вот, собственно, с 10-х годов эти разработки приобрели особую остроту – разработкой военных приложений для самых обыкновенных смартфонов, тех самых, которые производятся в Китае. Этот набор программ, по крайней мере, один из них называется Тransformative apps, и он радикально изменил способ, которым американцы ведут войну.
В чем суть набора этих программ? Очень просто. Я просто цитирую из соответствующей статьи. Масса статей есть на эту тему. «Это попытка приспособить несомненную полезность потребительского смартфона к тактическим военным нуждам». То есть с громоздких раций американцы реально пересадили своих солдат на смартфоны. Сначала это были BlackBerry, потому что они считались более секретными, потом это стали обыкновенные андроиды. А с 2016 года американские военные сказали: «Что-то у нас у нас андроиды тормозят» — и все перешли на Айфоны.
Две особенности этой системы. Во-первых, самая простая заключается в том, что какая основная проблема солдата, который на театре военных действий хочет использовать смартфон? Сети нету. Соответственно, DARPA разрабатывает способ эти телефоны снабдить с помощью виртуальных вышек, с помощью дронов этой самой сетью.
Соответственно, российский этот атласовский телефон, как вы заметили, этой опции не имеет, потому что, как было уже сказано, он действует там, где действует магическая СИМ-карточка «Мегафона».
Ю.Латынина: Наше государство никогда не может себе позволить бесплатно решить проблему, которую можно решить за деньгиQТвитнуть
Как только солдат получает сеть на театре военных действий, с помощью смартфона, он, действительно, удесятеряет свои возможности, потому что он определяет мгновенно свое местоположение, он видит, где расположены цели, маршруты, друзья, враги. Соответственно, две вещи. Во-первых, наш «Атлас» этого не может делать, потому что не факт, что там будет сеть, а во-вторых, он не может делать, потому что он не смартфон. То есть когда американская армия учится вслед за гражданскими использовать безграничное тактическое военное преимущество смартфонов, вот этот самый аппарат времен первой «Матрицы» позволяет чудо из чудес – представляете? – звонить.
У меня вот Айфончик в руках. Не считайте это рекламой Айфона. На нем стоит приложение, которое показывает мне в каждый момент, где я нахожусь в незнакомом мне городе или в каких-то совсем незнакомых никому горах, я могу ориентироваться. С помощью такого же или аналогичного приложения ориентируется каждый московский таксист, даже если он приехал к нам из какого-нибудь братского Кыргызстана. Но вот этот мобильничек «Атлас», который продают за 2 тысячи долларов, не позволяет российскому военному командиру делать то, что может делать каждый таджик за рулем московского такси. Это просто выше технических возможностей этого чудодейственного гаджета.
Напомню, что любой смартфон имеет камеру. Вы можете пользоваться им как видеофоном. То есть вы можете показать своему собеседнику то, что вы видите и наоборот. И понятно, какое это значение имеет, действительно, для военных операций, когда вы в режиме реального времени передаете и получаете картинку хоть от коллеги, хоть от беспилотника. Соответственно, ни о какой камере в этом «Атласе» мы не слышим.
И вот это главное, о чем я хочу сказать – что главное в приложениях, которыми пользуется Пентагон. Это в основном карты. База этого дела – это карта города или театра военных действий, на которой всё выделено: свои позиции, чужие, места расположение, скажем, полицейских и снайперов, если речь идет не о военном, а о полицейском приложении, если вы охраняете какой-то мероприятие. Вы на этот значок нажимаете, он развертывается – вы получаете максимально полную информацию: кто там стоит, что у него есть, чем оно стреляет, как оно стреляет. Живая тактическая картина в режиме реального времени.
Соответственно, понятно, у этого чуда техники российского этого в принципе нету, этого просто не существует. Я просто хочу перечислить некоторые из приложений, которые использует американская армия: Ballisticinfo, калькулятор для снайперов; датчики радиации, тепловые карты предыдущих миссий для анализа паттернов и так далее.
С 2010 года на смартфоны американские в Иране и в Ираке строятся программки, которые могут переводить с пушту, с дари, с арабского, но, в основном – на. Смартфоны получают lifefitс дрона. Как вы думаете, этот атласовский кирпич, он может заговорить на дари?
Тут вы мне скажете, что я не совсем права, потому что да, конечно, есть программы, но есть, действительно, программное шифрование. Да, США не считают за минус тот факт, что смартфоны якобы доступны любому вероятному противнику, собираются в Китае, и приспособление с самого обыкновенного серийного смартфона идет к войне по другой линии: создание на театре военных действий мобильной сетей и разработка криптографически защищенных приложений, специфически военных.
Правда, сразу скажем, да, действительно, для особо озабоченных есть своя ниша, есть телефоны, в которых задача шифрования решается не с помощью приложения, а с помощью аппаратного шифрования так называемого. И об этих телефонах я тоже сейчас поговорю. И замечу только одну вещь, что все эти телефоны – смартфоны. Я поговорю о телефонах, которые вышли на рынок в 2016-м, 2017-м годах, но просто никому в голову не пришло из их производителей делать аппаратное шифрование не на смартфоне… ну, это все равно, как танк на лошадиной тяге. В конце концов, у нас 2018 год.
Есть, например, BlackBerry, он называется, он называется DTEK50, это ценой около 500 долларов. Есть фантастический телефон, который называется Turing Phone, то есть телефон Тьюринга ценой около тысячи долларов. Он сделан из «жидкого металла» liquidmorphium. Что это такое, там создатели объясняют. Ну, хорошо, он значит, такой крутой. Есть Blackphone2– это стоит около 700 долларов. И что интересно, вот эти все проекты, они не полетели. Это всё очень свежие проекты 2015-2016 года. Blackphone 2, которую производит компания Silent Circle, она хотела продать в США 100 тысяч аппаратов, продал только 6 тысяч. В настоящий момент компания производитель почти в состоянии банкротства.
Ю.Латынина: Какая основная проблема солдата, который на театре военных действий хочет использовать смартфон? Сети нетQТвитнуть
Почему это происходит? По очень простой причине. Потому что главная причина перехвата и дешифровки ваших разговоров – это на самом деле не аппарат или программа, не то, что вы используете, а вы сами. Потому что, как я уже говорила, строго говоря, расшифровать можно все, было бы время и вычислительные мощности.
Вот история с перехватом переговоров Пригожина тому пример. И, собственно, прежде чем к этому перейти, я скажу еще о двух очень интересных защищенных смартфонах. Один называется Solarin, а другой называется Boeing Black. Solarin– это израильский телефон, который вышел на рынок в 2016 году и стоил ни много ни мало 14 тысяч долларов. Он позиционировался просто как самый надежный супердорогой… И что произошло? Компания близка к банкротству. За год было продано всего 700 аппаратов.
Другой случай очень интересный. Boeing Black – это продукт такого кровосмесительного брака корпорации Boeing и производителя смартфонов BlackBerry. И Boeing Black – это тот самый суперзащищенный телефон, который американские спецслужбы торжественно вручили американскому президенту Трампу, и который Трамп сейчас не использует, потому что с него нельзя твитить в Твиттере. Вот этот Boeing Black, судя по всему, это как раз аналог нашего «Атласа» в том смысле, что он не продается на рынке. То есть мы не знаем, сколько его цена. Его нельзя купить, если ты не чиновник, а если ты чиновник, то тебе его дают так, платить государство. То есть этот тот самый «пентагоновский молоток» за 14 тысяч долларов. Казенное бабло пилят не только в России. Но все-таки Boeing Black – это смартфон, а не криптографически защищенная чуня, как я уже сказала.
Итак, почему вот все эти сумасшедшие телефон с аппаратным шифрованием не полетели? Две вещи. Во-первых, как ни странно, в разведке, слежке, криминалистике важно не содержание сообщения часто, а просто сам факт, важен, кто его адресат.
Вот я только что говорила о статье в Washington Post, в которого говорится о разговорах Пригожина, и там не говорится, о чем он говорил перед наступлением на Евфрате с представителями кремлевской администрации. Там просто говорится, что он звонил перед этим наступлением и после этого наступления Вайно. Говориться, что он говорил сирийскому министру, что это согласовано с каким-то российским министром, что это будет сюрприз Асаду, а после этого он звонил Вайно и его заму. И мы не знаем содержания разговора, может быть, его на знают даже американцы, если Пригожин использовал Телеграм или что-то достаточно продвинутое. Но это не важно. Как только мы понимаем, что он после этого разговора с сирийцем звонил в администрацию президента, мы понимаем, почему – чтобы проложиться. Он согласовал с Шойгу, он согласовал с сирийцами. Ему надо было, чтобы об этом узнал Путин. Условно говоря, если бы что-нибудь пошло не так, Шойгу мог бы соскочить. То есть это было абсолютно правильно. Мы понимаем сразу, как это было устроено, как это было устроено между Пригожиным и Кремлем. И заметьте, мы понимаем сразу все резоны Пригожина. Мы не слышали самого разговора, и не факт, что его слышали американцы. Это не важно. Факт разговора важнее содержания разговора.
Это стандартная совершенно история, она существовала еще во Второй мировой войне, когда, скажем, люди понимали, что будет наступление противника на этом участке фронта, не имея возможности расшифровать его переговоры. А как же они понимали? Очень просто: по увеличившейся частоте переговоров. Если все болтают как сороки, значит что-то происходит или произошло.
Это то же самое, что происходит, когда людей судят сейчас, скажем, за убийство. Не прослушки же предъявляют – предъявляют билинг. Предъявляют только сам факт разговора. Убийце, исполнившему преступление, ему не говорят: «Вы позвонили заказчику». Ему говорят: «Слушай парень, что ты через секунду после убийства там делал, кому ты звонил?»
И вторая вещь, которую я хочу сказать – печальная, конечно. Она заключается в том, что расшифровать можно всё, даже Телеграм и, видимо, даже этот самый Solarin израильский было бы желание и гигантские мощности. Это не вопрос того, что бы используешь аппарат или программу. Это вопрос мощности и это вопрос, насколько вам надо это расшифровать.
Вот, собственно, вся история, которая выплыла в Washington Post, это история о чем? Вот американцы нам говорят: «Вы хотите с нами в информационные войны поиграть? Вы думаете, вы в Твиттере научились гадости… и такие крутые. Ну, смотрите, что такое американские мощности по дешифрованию и перехвату, что такое АНБ без всякого вашего закона Яровой».
Ю.Латынина: Моя главная претензия к Собчак:она явно бросила вести избирательную кампанию, а ведет пиар-кампаниюQТвитнуть
То есть куда ни кинь — с американцами, ну, может быть, еще с израильтянами и китайцами, вне зависимости от того у вас программа или аппарат — вас все равно расшифруют. А если вы ведете войну с боевиками, с ИГИЛ*, с курдами, с партизанами, то вам за глаза хватает Телеграма.
Так что я не знаю, что будет делать компания «Атлас», разве что перейдет на разведение почтовых голубей. Во-первых, это средство связи не поддается перехвату, не имеет вражеских комплектующих и куда прогрессивней, чем тот сундук, который они собрали. Перерыв на новости.
НОВОСТИ
Ю.Латынина― Добрый вечер! И опять Юлия Латынина. Я всю первую половину программы посвятила рассказу о криптографическом кирпиче производства конторы, которая называется «Атлас». Кстати, вы будете смеяться, это та самая контора, которая в свое время в 2005 году – она подконтрольна ФСБ, этот ФГУП, он не смог физически справиться с разработкой системы, которая называется ЕГАИС. Это была система контроля за алкоголем. И вот был большой скандал к 2007 году, когда оказалось, что просто люди физически не могут написать программу, которая работает. У него разработку этого ЕГАИС отобрали. И вот, собственно, эти люди нам разрабатывают эти криптографически защищенные кирпичи.
Я бы не уделяла этому так много места, если бы это была не стандартная ситуация в Российской армии. Потому что у нас тут огромный военный бюджет – 70 миллиардов долларов – он на что идет? Вот в январе 2018 года президент Путина на казанском заводе сказал, что Россия возобновляет производство стратегических бомбардировщиков Ту-160. Сначала их вообще собирались построить 50 штук, но президент, слава богу, в Казани сказал, что их будет всего десять. Более того, он объявил, что на основе Ту-160 будет строиться гражданский самолет. После чего, конечно, эксперты просто взывали. Один из наших известных авиационных экспертов Вадим Лукашевич просто написал текст на тему «а что они там, в Кремле курят?»
Мне написал другой эксперт – Андрей Горбачевский, который работал в НИИ авиационных систем. И все они говорили несколько вещей, из которых самая простая заключалась в том, что самолет Ту-160, разработан 40 лет назад, заметность его столь велика, что он не может принимать участие в боевых действиях там, где есть сколько-нибудь серьезная ПВО противника. Точка. То есть его против Америки нельзя никогда применить: он туда не прилетит незамеченным. Соответственно, где-нибудь в Сирии – ну, это стрелять из пушки по воробьям.
И более того, когда его разрабатывали, в качестве прототипа использовали американский бомбардировщик В-1А. Этот бомбардировщик американцы не построили, посчитав его излишним. Соответственно, наибольший недостаток Ту-160 – крайне высокая заметность. То есть это просто то же самое, что атласовский мобильник.
Более того, Путин сказал, что на основе Ту-160 будет гражданский самолет. Это уже трудно сказать, как это перевести на русский язык, потому что, во-первых, Ту-160 – это самолет посредине которого мощнейшая балка-центроплан, то есть надо перестраивать весь фюзеляж, чтобы сделать его гражданским. А второе: Ту-160, в отличие от «Конкорда», это самолет, который не всегда летит на сверхзвуке. Он переходит на него при форсажном режиме. То есть переходит на него тогда, когда он, условно говоря, пытается уйти от истребителей противника. То есть он не может лететь с крейсерской скоростью на сверхзвуке, соответственно, на его основе нельзя разработать пассажирский сверхзвуковой самолет.
То есть это самолет, в котором очень, конечно, хорошо позировать для крутых фотографий, но, слушайте, броня у Джона Сноу в «Игре престолов» тоже крутая. Можно наладить производство брони, как у Джона Сноу и круто в ней выглядеть и попалить на этом тысячу бабок.
И это важный вопрос. Мы тратим на оборону 5,3% ВВП, то есть свыше 70 миллиардов долларов. Это на только на оборону впрямую, потому что есть еще куча непрямых расходов. А потом мы слышим, что на речке Евфрат наступление велось силами бывших автомойщиков, которые мало отличались по экипировке от партизан Второй мировой, и было разгромлено. И почему? Да ровно потому, что тратится ровно на это: на «кирпичи» от «Атласа», на Ту-164.
И наверное, вы, когда слышите все эти истории, вы думаете: А почему, собственно, они делают это именно с военным бюджетом? Почему, скажем, не воровать на медицине? Ответ очень простой: потому что когда вы воруете на военном бюджете, норма отката больше.
Вот представьте себе, что вы делаете, скажем, отечественный томограф и говорите, что он стоит 10 миллионов долларов. Вот хороший зарубежный стоит 2,5, а ваш стоит 10. Вы его поставляете в какую-то больницу – и тут же находится какой-нибудь нехороший медик, который говорит: «Ну, во-первых, это не томограф, а рентгеновский аппарат, а во-вторых, он превышает норму излучения в 10 раз и опасен для здоровья пациента, и вообще, не стоит ни 10 миллионов, ни миллиона, потому что он опасен, его использовать нельзя. И это всем видно. А на войне не видно. Там секретность. Там нам говорят: «Да дураки, они не знают. Они ни в чем не разбираются. Они сидят в креслах и философствуют». А секретность – это лучшая почва для коррупции.
Я не случайно рассказываю историю про американский секретный мобильник Boeing Black, который тот же самый атласовский «кирпич», только, конечно, в более серьезном исполнении.
И вот когда я на все это гляжу, я думаю: А интересно, в баллистических ракетах у нас по-другому? Вот там, где мы можем на глазок отчленить эти летающие сундки, криптографические чуни, то есть, там, где не стоит значка: «Суперсекретно», «До прочтения сжечь», — там получается все странно. А вот там, где ракеты, там, где эти значки стоят, там не воруют? Я вам честно скажу, что я думаю, что воруют и там, и я не уверена, что это там, вообще, летает, потому что проверять никто никогда не осмелится. Слишком высока цена ошибки.
Собственно, переходим к историям этой недели. Я уже говорила на прошлой неделе о разгроме группы Вагнера 7 февраля при Дейр-эз-Зоре; и о прокуроре Мюллере, который одновременно по мере того, как выплывали подробности об этом разгроме, выдвигал обвинение, которое было предъявлено «кремлевскому повару» Евгению Пригожину и 12 его подчиненным о вмешательстве в американские выборы. Я уже говорила на прошлой неделе, что то, что случилось 7 февраля было частью новой сирийской войны, частью в Сирии атакой на курдов, что, судя по всему, вообще, замышлялась двойная атака: с одной стороны — турок на Африн, с другой стороны — группы Вагнера на Дейр-эз-Зор. И, собственно, она, с моей точки зрения была согласована на уровне Эрдогана и Путина. И эта история продолжается, потому что по разным сведениям сейчас курды впустили Асада в Африн. То есть, чтобы защититься от турок, они признали то, что называется законным правительством, хотя это очень тираническое и неправильное правительство.
И в чем была суть истории. Я напоминаю, что в течение предыдущих несколько лет Кремль очень точно просек, что цивилизованные страны проигрывают в войнах против так называемых мирных людей. Вот против любой, четко очерченной военной группы они выигрывают, а вот когда приходится сталкиваться с каким-то террористы, которые днем – вся деревня мирная, а ночью начинается стрельба, — то там цивилизованные страны сейчас проигрывают, потому что они не могут вести нецивилизованным способом.
И вот, собственно, вся военная стратегия Кремля заключалась в том, чтобы подражать не наиболее технологически продвинутым странам, а как раз наиболее технически беспомощным странам имитировать этих вот мирных людей – имитировать этих людей, которые якобы трактористы, а на самом деле боевики. И вот оказалось, что фейковые боевики, которые, на самом деле, низкобюджетные, но подчиняются в реальности и согласовывают свои действия с Российской армией, — оказалось, что такая фейковая, гибридная война лечится точечными ударами с воздухами.
И вот всё то, что продолжается на этой неделе, на мой взгляд, случайно или нет, но это удар по нашей идее гибридной войны. Потому что, что было написано в обвинении, которое предъявил Мюллер? Что американцы были внутри всех этих сетей, что они знают все их тайны, и, очевидно, эти тайны касаются не только Америки. Что написано в Washington Post – что является, очевидно, каким-то разведывательным сливом, потому что, конечно, Washington Post не сама получала эти пленки.
Ю.Латынина: Не знаю, что будет делать компания «Атлас»,разве что перейдет на разведение почтовых голубейQТвитнуть
Вот абсолютно симметричный ответ на классическую российскую стратегию. Публично американские генералы сказали: «Мы ничего не знаем. Да, мы там кого-то разбили, но русские сказали, что их там не было. И мы комментировать не будем». А непублично американские генералы слили, что человек, которого они считают отвечающим за действия группы Вагнера, «кремлевский повар», тот же человек, которого они считают ответственным за вмешательство группы троллей в американские сети, — что этот человек до выступления созванивался с сирийским чиновником и говорил ему, что что-то согласовано с российским министром, вообще, Шойгу, что будет Асаду подарочек.
И одновременно он созванивался с администрацией российского президента. Не говорится, о чем были эти звонки. Я об этом говорила в первой части программы. Но из этого выясняется достаточно ясная картина действий, при которой Пригожин, видимо, хотел подстраховаться, потому что мы сейчас видим, что Минобороны ушло в глухую несознанку, и понимая, что, как считается, как говорят, что в Минобороны не очень любят вот эти самодеятельные военные части, чтобы Кремль и Путин были проинформированы в и курсе происходящего. И, как я уже сказала, главный смысл этой статьи заключается в том, что «вы хотите с нами играть в гибридную войну, вы хотите с нами играть в информационную войну? Ребята, мы знаем, о чем вы говорите. Вы хотите сделать вид, что вас там нет? Мы тоже будем делать вид, что вас там нет и лущить вас по этому «ихтамнету» ракетами. А непублично мы будем давать вам понять, что мы прекрасно знаем, как именно вы там есть; что мы внутри ваших коммуникаций». Это то что я говорила в первой части программы — что парадокс заключается в том, что в современном цифровом мире все может быть расшифровано, если вам очень надо это расшифровать и вы сверхдержава. И наоборот, если вы боевики, которые бегаете в поле, то вам тогда достаточно Телеграма.
Еще одна история, которая очень быстро сошла, но о которой вчера говорил совершенно справедливо Навальный, это теракт в Кизляре, где террорист исламский расстрелял возле церкви женщин. Погибло пять женщин. И совершенно поразительна реакция православной церкви. Вот я цитирую Павла Каликина, это настоятель того самого Кизлярского собора, где произошел теракт. Цитирую: «В истории никогда такого не было – ни в Кизляре, ни в Дагестане, и предпосылок не было, что такое может случиться». Ребята, я чего-то перепутала? Предпосылок не было? Они чего там курят у себя в Кизлярском храме? Они не видят, что по территории Дагестана бегают исламские террористы?
Дальше: «Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл расценивает стрельбу в дагестанском Кизляре как провокацию». Я тут несколько месяцев назад рассказывала, как в Запорожье священник Московского патриархата отказался отпевать двухлетнего мальчика, который погиб, когда на него упал самоубийца. И поступок этого священника был всячески одобрен его начальником митрополитом Запорожским Лукой, был всячески одобрен Москвой. Нам было объяснено, что это страшный грех – отпеть ребенка, который был крещен тоже в православной церкви, только той, которую не признает Москва; что ребенок будет в аду, ведь он крещен Киевским патриархом, его отпевать нельзя.
Вот за это они борются. Вот на воротах украинских лавр висят списки ересей, включая католицизм и уж, конечно, Киевский патриархат. Они храбро борются с младенцами, крещенными в Киевском патриархате. Но когда происходит исламский террор – это провокация? Да никогда такого не было… Да просто ни слова о том, что мы будем защищать свою христианскую веру.
Зато они призывают нас ходить на выборы или рассказывают, как плохо, если переходить на безналичный расчет.
Еще две важные истории. Одна история с тем, что Ксения Собчак добилась установки памятной таблички Немцову на доме, где он жил. Это после того, как все эти сербовцы и прочие, в общем, бандиты, которые находились под контролем или троллей или московских властей, или отдела «Э», грубо говоря, тот же тип ребят, которые наступали на Евфрате: я ни я и лошадь не моя, «настамнет», волонтеры — вот эти «ихтамнеты» всё время сшибали таблички, всё время разоряли мемориал на Немцовом мосту. Даже однажды погиб один из волонтеров. Он умер через некоторое время после того, как его ударили.
И вдруг в рамках избирательной кампании это произошло. Ксения Собчак попросила, и ей разрешили. После чего поднялся великий вопль, что мы не возьмем этой подачки из рук Ксении Собчак, потому что она согласовала свою кандидатуру с Кремлем, и вот теперь особенно ясно, что если ей разрешили то, что не разрешили нам, то всё это в рамках этой информационной диверсии. И, честно говоря, мне очень понравилось то, что сказал вчера по этому поводу Сергей Пархоменко, правда, почему-то не упоминая имени Собчак, что, «знаете, ребята, в таком случае мы все проекты Кремля: и «Эхо Москвы» — проект Кремля, и Юлия Латынина тоже проект Кремля. Важно, что мы делаем, когда нам чего-то разрешают. Мы ведем себя по-свински или мы делаем всё что можем.
У меня много претензий к Ксении Собчак. Главная из них как раз заключается в том, что она явно бросила вести избирательную кампанию, она ведет пиар-кампанию. Чем пиар-кампания отличается от избирательной, я уже говорила – тем, что пиар-кампания окучивает только те слои населения, которые и так уже тебя знают. Вот история с табличной Немцова, она раскручивается в чрезвычайно узком кругу людей и принципиально отличается от ситуации, когда Собчак приезжает в какой-то город, проводит выступление, и это ее выступление является поводом расширения информации для более широких слоев избирателей. Мы прекрасно видели, как настоящую избирательную кампанию делал Навальный на выборах мэра в 2013 году в Москве. Но ведь и тогда можно было сказать, что ему разрешили. Что же от этого меняется? Да, мы все сейчас находимся в такой ситуации.
Единственной, к чему у меня сейчас нет претензий к Собчак, это к тому, что она, действительно, согласовала свою кандидатуру с Кремлем. Да, иначе потому что ее бы не пустили, она не имела бы возможности сказать, то, что она скажет. И для меня Ксения Собчак, еще раз повторяю, это не проект Кремля. Для меня проект Ксении Собчак – это проект Ксении Собчак. Она пользуется Кремлем для достижения своих целей, каковой целью, уже совершенно очевидно, является построение в России правой партии. Мы посмотрим, насколько Кремль даст на это добро. Потому что периодически появляются попытки создать правую партию, то Чубайсом, то Прохоровым, и каждый раз после этого Кремль, подмигнув, говорит: «Не надо…».
Вот она пользуется Кремлем как рычагом для осуществления собственных намерений. Она уже все перепробовала в жизни, теперь ей хочется партии. И если она ее сделает, и если Кремль будет вынужден дать на это добро… Я как раз сильно подозреваю, что Ксения Собчак не ведет избирательной кампании, чтобы у нее не получилось серьезного процента голосов, и чтобы Кремль не обиделся. Но это уже как бы мои домыслы. Я вижу, что в рамках этой своей пиар-кампании – я еще раз повторяю, она не избирательная кампания – Ксения Собчак делает удивительно много разных вещей, в частности, та же самая табличка. Она просила – это известна – за Дмитриева, которого в итоге отпустили. Она просила за Серебреникова – это тоже известно. Правда, тут это ушло в какие-то глухие ворота.
И мне как-то неприятна эта смещенная агрессия, когда вместо того, чтобы обсуждать серьезную коррупцию, обсуждать очередные расследования, скажем, того же Навального, обсуждают, что «вот если Ксения Собчак – проект Кремля, то мы не возьмем из ее рук ни капли…». А вообще, я бы сказала, что у нас как-то в последнее время в России развилась невероятная конспирология. Если раньше только Проханов… только совсем какие-то маргиналы позволяли себе рассказывать, что всё, что происходит, происходит не просто так, а непременно кто-то чего-то завел, то теперь, например, по случаю расследования Навального о Дерипаске и Рыбке какое-то уникальное количество конспирологических теорий: что это заказал Сечин, что это заказал Потанин… Один маститый политолог мне даже рассказал, что это заказал сам Дерипаска, чтобы доказать, что он мужчина.
То есть еще недавно приличные люди всегда руководствовались замечательным наполеоновским принципом никогда не объяснять заговором то, что можно объяснить случайностью и некомпетентностью; или просто никогда не объяснять заговором то, что можно объяснить с помощью бритвы Оккама. То есть сейчас у нас всегда начинается какая-то абсолютно невероятная параноидальная ахинея, которая, конечно, очень плохо характеризует общество, очень плохо характеризует оппозицию, потому что как только вы начинаете выяснять, а кому чего выгодно, то вы может договориться до рпетилоидов с Сириуса в следующей итерации очень быстро.
И, собственно, в пандам к истории с Дерипаской, Рыбкой и Навальным. Расследование, конечно, бьет ниже пояса, с одной стороны. И в этом смысле это расследование не очень хорошее. Как бы мы считаем, что то, что человек делает в постели, это его собственное дело. Уж это точно касается Олега Дерипаски, который разведен, богат и может делать все что угодно. Попадаться он не может. Вот он попался – его вина такая. Но что меня изумило в этом расследовании, которое было… Предпринимались совершенно героические попытки его замять.
Вот тут происходит похожая ситуация, когда глава благотворительной структуры, которая называется Oxfam — она очень знаменитая в Британии. Он попался на том, что, будучи на Гаити после землетрясения, вместо того, чтобы заниматься исключительно благотворительностью, он занимался тем, что 12-летних девочек к себе возил и трахал их в обмен на эту самую благотворительную помощь. И там была какая-то совершенно дикая культура оргий. Но это были несовершеннолетние девочки, в отличие от тех девочек, которые были на яхте Дерипаски. И более того, этот скандал стал разворачиваться, потому что оказалось, что Oxfam – это не единственное благотворительное общество, в котором подобные вещи происходили.
Конечно, очень много людей, которые занимаются благотворительностью, — это настоящие люди, у которых горит сердце сделать что-нибудь доброе человечеству, но, судя по всему очень много людей, вот эти самых псевдобюрократов, которые ездят во всякие страны Африки… Ну, чего они поедут в страны Африки? Оказывается, они едут туда потому, что они хотят почувствовать себя начальниками и купить за эти благотворительные деньги секс. Такое количество этих историй посыпалось!
И никто из этих обвиняемых начальников не говорит, что, «вы знаете, это наше личное дело…», мы вот тут не будем… мы там не смеем…. Да, конечно, если бы во всей этой истории единственным героем был Дерипаска, то это было бы абсолютно его личное дело. И да, мы понимаем, что все так делают, это стандартная российская – я бы не сказала, корпоративная культура – она такая более средневековая культура, когда вот эти девочки, они, строго говоря, не являются проститутками, они что-то вроде гейш, они сами хотят, причем очень хотят. Каждая из них мечтает выйти замуж за миллиардера, хотя, на самом деле, этих девушек не берут замуж, этих девочек просто для расцеветки приглашают на большое количество мероприятий.
И там если этой девочке иногда повезет, то она получает более-менее постоянно партнера, и тогда она устраивается секретаршей, помощницей, тогда она иногда начинает получать по 5 тысяч долларов в месяц. А все эти девочки на самом деле очень бедные, живут они, как правило, в какой-нибудь дыре втроем, выпрашивают у бедных своих спонсоров разные истории. У них есть масса очень смешных приемов, как они это делают. Например, их любимый прием: потребовать у спонсора билет бизнес-класса, а билет бизнес-класса можно же сдать обратно и потом эти деньги забрать. И масса таких у них приемов.
И вот если бы эта была только эта российская патриархальная культура, которая, кстати, очень похожа на китайскую… Это такие виртуальные гаремы. Когда самец, которые стал крутым самцом, считает, что его успех коммерческий, жизненный должен выражаться также и в сексуальном успехе. Это очень по-человечески, это очень по-мужски. Мы знаем, что на этом было устроено огромное количество культур, прежде всего, восточных. Если бы это было только то, что произошло с Дерипаской, это было бы ничего. Но там же был Приходько, там же был чиновник. Мы понимаем, что это несчастье Приходько, что он там был. Мы понимаем, что на самом деле он никакой ни посредник между Манафортом и так далее, потому что он отставной козы барабанщик. Он человек, которого оставили из милости на должности пенсионера. Несмотря, что он там помощник в администрации президента, он еще старый ставленник Семьи. И если бы это была история американская, то она была бы сейчас, конечно, значительно более громкая. Всего лучшего, до встречи через неделю!
* организация запрещена в России
Комментариев нет:
Отправить комментарий