ЖЕРНОВА ПРАВОСУДИЯ

Дов Конторер

10.08.  "Вести"

                                                                      Жернова правосудия

О ведущемся полицией расследовании подозрений в отношении группы высокопоставленных деятелей НДИ и связанных с ними лиц было впервые объявлено в декабре 2014 года, и только теперь долгое следствие по "делу 242" завершилось предъявлением уголовного обвинения его основным фигурантам. В многочисленных случаях получения и вымогательства взяток, мошенничестве, нарушении доверия, "отмывании денег" и сокрытия доходов от налогового ведомства обвиняется Фаина Киршенбаум, в прошлом – генсек НДИ, депутат Кнессета двух созывов, замминистра внутренних дел. Наряду с лишением свободы, Госпрокуратура требует для госпожи Киршенбаум ареста имущества на сумму в 5,7 млн шекелей.

Аналогичные статьи обвинения, с солидным довеском в виде вступления в преступный сговор и шантажа, предъявлены Давиду Годовскому, возглавлявшему организационный штаб НДИ и пользовавшемуся большим влиянием в этой партии. В получении и даче взяток, "отмывании денег", мошенническом присвоении собственности, подделке документов, ведении фиктивной отчетности и пр. также обвиняются бывший генеральный директор министерства сельского хозяйства Рами Коэн, супруге которого Батье Коэн предъявлено обвинение в умышленном создании помех следствию. По тому же обвинительному заключению, поданному в Окружной суд Тель-Авива, проходит Эфраим Пелес, бывший казначей регионального совета Биньямин, обвиняемый в даче и получении взяток и в "отмывании денег".

Второе обвинительное заключение по "делу 242" называют зеркальным отражением первого. Его фигурантами являются гендиректор молодежного движения "Эзра" и представляющей его в США некоммерческой организации (амуты) Даниэль Элинсон, председатель правления амуты "Аялим" Матан Дахан, заместитель последнего Дани Гликсберг, лоббист Стивен Леви и гендиректор Объединения предпринимателей Ирена Вальдберг. Все они обвиняются в даче взяток, с различными вариациями дополнительных обвинений.

Даже с учетом того, что на ранней стадии гласного следствия по "делу 242" было задержано для допроса около тридцати человек и что всего по этому делу было допрошено 110 человек, результат в виде десяти отданных под суд фигурантов не может считаться разочаровывающим с точки зрения Следственного управления полиции. Для достижения этого результата шести подозреваемым был предоставлен статус государственных свидетелей, освобождающий их от уголовной ответственности или смягчающий ждущее их наказание в обмен на дачу показаний против главных виновников. Одним из них стал Гершон Месика, занимавший в релевантный период пост председателя регионального совета Самарии.

К указ??нному результату нужно добавить ожидаемое предъявление обвинений в коррупции и употреблении наркотиков Стасу Мисежникову, экс-министру туризма и депутату Кнессета от НДИ. В декабре 2014 года Мисежников был задержан в числе лиц, подлежавших допросу по "делу 242", и ждущее его обвинение так или иначе сопрягается с этим делом.

Подобно Фаине Киршенбаум, Мисежников, как бывший министр, прошел через процедуру досудебных слушаний (шиммýа) у юридического советника правительства, в ходе которой каждому из них была предоставлена возможность доказать неправомерность предъявления им обвинений по затрагивающим их подозрениям. Учитывая, что в ходе следствия Киршенбаум воспользовалась правом на молчание, нетрудно заключить, что у нее практически не было шансов добиться благоприятного для нее решения Авихая Мандельблита, и ей предъявлены теперь обвинения по девяти различным случаям вымогательства и получения взяток. Общая схема инкриминируемых ей деяний складывается в широко известную формулу "отката", получателями выгод от которого в одних случаях была партия НДИ, а в других – сама Фаина Киршенбаум. Но и положение Мисежникова в ходе шиммуа было не многим лучше.

Политический контекст

Два с половиной года назад, с началом публичной следственной процедуры, включавшей аресты и допросы высокопоставленных функционеров НДИ, многие сторонники этой партии утверждали, что момент для "юридической атаки" на нее выбран в связи с предстоящими выборами в Кнессет и что электоральный успех НДИ страшит израильских левых. Крайняя неубедительность этих заявлений была обусловлена тем, что расследование по "делу 242" обрело гласный характер как раз в тот момент, когда Авигдор Либерман сделался любимцем израильских левых.

Этого неожиданного для многих результата он добился, нахваливая саудовскую инициативу, декламируя старые лозунги Эхуда Барака про "политическое цунами", критикуя Биньямина Нетаниягу за безынициативное поведение в связи с палестинской проблемой, заявляя о принципиальной возможности скорого урегулирования арабо-израильского конфликта и ссылаясь на положение России под санкциями как на решающий довод в пользу израильской капитуляции перед политическим давлением США и Евросоюза.

Снова и снова указывая на председателя Аводы как на достойного кандидата на пост премьер-министра Израиля, лидер НДИ достаточно четко обозначил в последние месяцы 2014 года новый курс своей партии, дав при этом понять, что в ее избирательном списке не найдется места политическим деятелям, которые не захотят принять его выбор. При этом единственная реальная опция отстранения от власти правого блока и создания после выборов в Кнессет правительства во главе с Ицхаком Герцогом опиралась на предположение о том, что Авигдор Либерман присоединится к его коалиции.

В существовавших тогда условиях никто из левых не счел бы выгодным для себя подвергнуть НДИ целенаправленной предвыборной атаке. Напротив, доминантные израильские СМИ, льстиво называвшие Либермана "ответственным взрослым" в правительстве Нетаниягу и всячески выказывавшие ему свою благосклонность, были откровенно смущены публикацией материалов о следствии по "делу 242". Если бы выбор момента для перехода расследования в гласную стадию зависел от левых, то их интерес состоял как раз в том, чтобы отложить его хотя бы до выборов, чтобы электорат НДИ не был перехвачен Ликудом, а лучше всего – до тех пор, пока НДИ не порекомендовал бы президенту Израиля, вместе с левыми партиями, возложить формирование правительства на председателя Аводы.

Именитые журналисты, вовсе не равнодушные к проблеме коррупции, извивались в то время ужами на сковородке в попытках интерпретировать следствие прихотливейшим образом. Так, Амнон Абрамович (2-й телеканал) счел возможным утверждать, что дело о коррупции в НДИ затрагивает репутацию Нетаниягу. Поводом к этому стало то, что среди второстепенных фигурантов "дела 242" оказался упоминавшийся выше Месика, давний активист Ликуда, которому Нетаниягу направил незадолго до описываемых событий поздравление по случаю свадьбы дочери. Такого же качества комментарии звучали в связи с положительным отзывом Исраэля Каца об Алексе Вижницере, директоре государственной компании NTA, входившем в число задержанных для допроса по "делу 242".

Другой, не менее известный журналист Нахум Барнеа ("Едиот ахронот") поддержал заявление Либермана о том, что начало открытого следствия по "делу 242" в период предвыборной кампании является дискриминационным актом, поскольку Государственная прокуратура согласилась отложить до выборов судебное слушание по иску Мени Нафтали против супругов Нетаниягу. Сходство в этом случае было абсолютно надуманным. Нафтали, проработавший полтора года домоуправителем в резиденции премьер-министра, считал себя пострадавшим от грубого обращения и требовал компенсации от четы Нетаниягу. Истец хотел немедленного начала процесса, ответчики просили отсрочки до выборов, и Госпрокуратура поддержала ответчиков. Ее позиция ни к чему не обязывала Иерусалимский суд по трудовым вопросам, который вынес решение в пользу супругов Нетаниягу, но мог точно так же распорядиться и о немедленном начале процесса.

Никакие улики или свидетели за это время пропасть не могли, ответное заявление на иск Нафтали было уже составлено и время до начала процесса не могло быть кем-то использовано для вступления в преступный сговор. Отсрочка судебной процедуры до выборов выглядела в этих условиях совершенно естественной, тогда как при тайном расследовании подозрений в коррупции, затрагивающих десятки человек, дело обстоит принципиально иначе. Любая искусственная задержка могла обернуться утечкой информации, разглашением следственной тайны, подтасовкой и/или уничтожением документов, сговором потенциальных свидетелей и т.п. С исчерпанием возможностей тайного следствия дело сразу же переходит в фазу гласного расследования, с единовременным, насколько это возможно, снятием показаний со всех подозреваемых лиц. Именно это заставило Госпрокуратуру и полицию д??йствовать в декабре 2014 года, не дожидаясь назначенных на март выборов в Кнессет.

Тем не менее, правоохранительные органы имели бы ??есьма бледный вид, если бы следствие по "делу 242", вызвавшее так много шума с переходом в гласную стадию, не завершилось бы предъявлением уголовных обвинений значительным фигурантам. Фактический результат уже и на этом этапе, до рассмотрения предъявленных обвинений судом и при всем уважении к презумпции невиновности подсудимых до вынесения им обвинительного приговора, снимает такую опасность и, задним числом, подтверждает правильность энергичных следственных мер, предпринятых правоохранительными органами два с половиной года назад.

Кстати, об инспирации

В случае с ведущимся ныне расследованием по серии дел 1000 (подарки миллиардеров), 2000 (переговоры с владельцем "Едиот ахронот" Арноном Мозесом), 3000 (закупка кораблей для израильских ВМС) и по делу о коррупционных элементах в отношениях компании "Безек" с министерством связи, которое многим хотелось бы трактовать как еще одно литерное "дело 4000", у Биньямина Нетаниягу куда больше причин для того, чтобы говорить о политической инспирированности следственных процедур.

Если инспирация подразумевает, что по некоторым из указанных дел следствие началось на основе публикаций в СМИ (чего, кстати, не было в "деле 242"), или мощную кампанию в прессе, способную оказать влияние на правоохранительные органы, то ее в данном случае и не нужно доказывать, всё налицо. У дома юридического советника правительства уже многие месяцы проводятся еженедельные демонстрации, участникам которых вина Нетаниягу ясна априорно и которыми намеренно создается общественная атмосфера, призванная затруднить принятие Авихаем Мандельблитом такого решения, которым премьер-министр не будет отдан под суд.

Проблема Нетаниягу, когда он старается изобразить дело так, будто помимо политического контекста в затрагивающих его подозрениях нет вообще ничего, состоит в другом. Внешняя инспирация следственных процедур в его случае безусловно присутствует, но их внутренняя механика сегодня подконтрольна людям, которых ни сам премьер-министр, ни кто-либо другой не может обвинить в идеологически мотивированной предвзятости по отношению к нему. Ключевыми фигурами в данной связи являются генеральный инспектор полиции Рони Альшейх и ЮСП Авихай Мандельблит, который фактически является в Израиле генеральным прокурором.

Оба назначены на свои посты самим Нетаниягу или при его активном участии, оба – насколько об этом можно судить по косвенным признакам - скорее "правые", чем "левые". Мандельблит состоял секретарем правительства Нетаниягу и имеет положительный опыт совместной работы с ним. Важно и то, что профессиональная репутация обоих безупречна.

Во главе министерства юстиции стоит Айелет Шакед (ЕД), имеющая пусть не абсолютное, но все же достаточно серьезное влияние на настроение, царящее в кабинетах прокуратуры, в чем можно было не раз убедиться в последнее время (например, по тому, как изменилась позиция государства в связи с антипоселенческими исками леворадикальных организаций). Известно, что отношения Шакед с Нетаниягу далеко не безоблачны, но она в любом случае ??есконечно далека от намерений подыграть израильским левым. Напротив, Шакед заявила недавно, что закон позволяет премьер-министру оставаться на своем посту до вынесения ему судебного приговора, т.е. даже и в случае предъявления ему уголовного обвинения, а глава ее партии Нафтали Беннет осуждающе высказался о возможности отправить главу правительства в отставку "из-за сигар".

Если при такой расстановке сил Нетаниягу все же будет предъявлено обвинение по одному из упомянутых выше дел и, особенно, в том случае, если обвинение будет касаться не только "сигар", премьер-министру окажется очень трудно убедить израильское общество в том, что он является невинной жертвой политически мотивированного преследования.