Юрій Гудименко

Печная ножка, приговорившая Россию

Вчора о 11:12193421652

«Скорей до земли я добраться хочу,

«Я здесь! Я приехал!» – я ей закричу…»

— Песенка мамонтёнка, который искал маму

«ТСН. Блоги»

Иногда судьбы мира меняет один выстрел. Иногда – росчерк ручки. А иногда – ножка от печки.

Итак, возвращаемся на сотню лет назад. Идёт Первая мировая война. Кровь. Много крови. Кишки, выпадающие на недавно изобретённую колючую проволоку. Эпидемии. Голод. Ядовитые газы. Восстания и революции. Трясутся империи. Каждые пятнадцать секунд гибнет один солдат. Воюет вся планета.

Воюют империи. Зависимые народы видят в этом свой шанс. Один из ста – но бывает и меньше. Австро-Венгерская империя посылает западных украинцев против украинцев восточных, которых мобилизовала Российская империя. Западные украинцы надеются на независимость или хотя бы широкую автономию – и восточные тоже. За это они идут на смерть. Льётся рекой украинская кровь.

И не только украинская, разумеется.

Австро-Венгрия тысячами посылает на войну чехов и словаков. Воевать за интересы империи не горят желанием ни те, ни другие – а Россия, как это часто бывает, обещает им помощь и поддержку. В Киеве – демонстрация. На демонстрации российские чехи заявляют о создании вооружённого чешского отряда – Чешской дружины. Дружина отправляется на фронт, где к чехам присоединяются словаки. Отряд быстро разрастается: сначала до полка, потом до бригады, до дивизии, и наконец – до корпуса.

Чехословаки (да, я знаю, что чехи и словаки – это две разные нации, но мне так проще, извините) воевали против австро-венгерских войск, а Россия тем временем катилась в ад. Февраль 1917 года. Революция. Временное правительство. Царь отрекается от престола и отправляется под домашний арест. А чехословаки всё так же воюют, и воюют хорошо.

Временное правительство лояльно к чехословакам. Те отвечают взаимностью. Осень 1917 года, а вместе с ней – большевистский переворот, застают Чехословацкий корпус в тылу, на украинской земле: в Волынской и Полтавской губерниях.

И вот здесь начинается лютый рок-н-ролл.

Чехословаки понимают, что большевикам на какую-то там Первую мировую войну класть с прибором. Наоборот, советское правительство начинает переговоры о выходе из войны, потому как Российская империя явно заканчивалась, а гражданская война как раз наоборот – начиналась. Воевать и на внутреннем, и на внешнем фронте было невозможно.

Чехословакам, наоборот, хотелось воевать, чтобы добить Австро-Венгерскую империю. Только тогда, на развалинах империи, появлялся шанс на независимость Чехии и Словакии.

Иначе говоря, интересы чехословаков и большевиков совпадали примерно никак. Только Чехословацкий корпус был сорокатысячным, уже немало повоевавшим отрядом с понятной вертикалью подчинения, а большевики были многочисленной бандой ублюдков. Разница, поверьте, есть.

И чехословаки это доказали.

Первоначально Корпус держался настороженно. Их цель – попасть на фронт и продолжить войну – при большевиках была малореальна. Но воевать за чуждые им интересы (в конце концов, что чехам и словакам до Украины?) они желанием не горели. Своих проблем хватало. Поэтому, погоняв, по просьбе Временного правительства, разбушевавшихся леваков в Киеве, руководство Корпуса договорилось с Францией о переподчинении. Теперь, как минимум формально, Чехословацкий корпус получал приказы из Парижа, тоже ставившего своей целью добить Австро-Венгрию и её союзников.

Париж приказывает чехословакам отправится во Францию. Из Киева. Через большевиков, фронт и горящую Европу.

С большевиками чехословаки решили не ссорится – по крайней мере, сразу. Отказали в помощи украинской Центральной Раде, когда красные ублюдки шли на Киев. Не помогали белогвардейцам. Держали нейтралитет, а кое-когда даже воевали с коммунистами плечом к плечу.

И, конечно же, зря.

Украинская народная республика заключает знаменитый Брест-Литовский договор с Австро-Венгрией, Германией и их союзниками. На территорию УНР входят немецкие войска.

Чехословакам это не сулит совершенно ничего хорошего: немцы воюют не хуже, дисциплина у них лучше, а отношение к Корпусу у них, мягко говоря, враждебное. Вдогонку перемирие с Германией и её союзниками заключило и советское правительство, которое должно было теперь вывести красные банды с территории Украины.

А ведь приказ Парижа – добраться до Франции – никто руководству Корпуса не отменял.

От Центральной Украины, где расквартировались чехословаки, до Парижа по прямой тысячи две километров. Но по прямой нельзя. Там идут немецкие и австро-венгерские войска, занимая Украину.

В обход – через всю Россию, Америку и два океана – немножко дольше. Не две тысячи километров, а где-то тысяч эдак тридцать. И разгорающаяся гражданская война.

«Ну а чё», – подумали чехословаки и устремились. В Париж. Из Украины. Через Тихий океан.

На прощание войска корпуса вместе с большевиками эпично дали по ушам немцам под Бахмачем (это в Черниговской области), и устремились на Владивосток. Красноармейцы чехословаков побаивались и дали им спокойно покинуть Украину. Путь к Владивостоку на двух с половиной тысячах железнодорожных вагонов (ага) гарантировался Корпусу в обмен на сдачу коммунистам «излишков оружия». Чехословаки излишки честно сдали – себя, конечно же, не обидев. В список излишков вошли: четыре излишних самолёта, двадцать тысяч излишних винтовок, двести излишних пулемета и сорок с мелочью излишних артиллерийских орудия. Не влезли в вагоны, видимо.

В список излишков вошли также штук двести чехов-коммунистов, среди которых и будущий автор «Швейка» Ярослав Гашек. Они порвали с Корпусом и вступили в Красную армию.

А Корпус отправился в турне по России.

Поначалу всё шло более-менее спокойно, насколько только может спокойно передвигаться по охваченной гражданской войной стране сорокатысячный иностранный отряд. Но во Владивостоке, куда направлялись чехословаки, неожиданно высадился японский десант. Большевики отреагировали на это нервно: японцы были склонны к союзу с Францией и Британией. Немцы, которым Чехословацкий корпус на фронте был нужен ещё меньше, чем большевикам японцы во Владивостоке, давили на советское правительство с требованием остановить составы с чехословаками.

И большевики прогнулись. Нарком иностранных дел РСФСР Чичерин отдал распоряжение о приостановке перемещения чехословацких войск на Восток. Чехословаки закономерно решили, что большевики хотят выдать их немцам и австро-венграм. Назревал конфликт. И он, конфликт, мог бы назревать ещё довольно долго, но тут вмешалась ножка от печки.

Ножка от печки решила всё.

Ножка от печки вылетела из вагона с военнопленными на вокзале Челябинска. Она угодила в голову одному чешскому солдату. Друзья раненого отцепили вагон с пленными, выволокли оттуда потенциальных авторов меткого броска и избили их. Самого вероятного кандидата на роль ножкометателя в процессе попросту забили насмерть. Большевики решили арестовать участников самосуда.

А чехи в ответ на аресты просто заняли Челябинск, освободив своих и арестовав всех большевиков в городе. Корпус снова приобрел излишки: около трёх тысяч винтовок и одну миленькую артиллерийскую батарею.

От оккупации чехословаками Челябинска (господи, как же прекрасно это звучит) большевистское правительство в Москве несколько ошалело и приказало красноармейцам немедленно разоружить всех чехословаков, расстреливая не сдавших оружие. Чехи на этот приказ обиделись уже окончательно и начали планомерно захватывать занятые большевиками российские города. После Челябинска Корпус взял Омск и Томск, Самару и Пензу, Иркутск и Читу, Тюмень и Екатеринбург, Саратов и даже Казань. Железнодорожные составы с чехами и словаками двигались по России, планомерно уничтожая красные отряды, занимая города, устанавливая на местах антикоммунистические режимы.

Масла в огонь, разожжённый печной ножкой, подлили французы с союзниками, которые официально признали Чехословацкий корпус частью своих вооружённых сил. Теперь нападение на Корпус стало считаться нападением на все союзные страны. Германия и её союзники, в свою очередь, требовали от Москвы немедленно разоружить чехословаков. Хотя легче было верблюду станцевать краковяк в игольном ушке, чем неорганизованным красным бандам разоружить полсотни тысяч разъярённых солдат Корпуса, которые занимали одну область за другой.

Однако за несколько месяцев чехословакам наскучило гонять красных взад-вперёд по России. Им хотелось домой. А новости об окончании Первой мировой войны и провозглашении независимой Чехословацкой республики только усилили это желание.

Впрочем, и тут чехословаки не обошлись без рок-н-ролла. Для начала они объявили о полном переходе под свой контроль Корпуса целой Сибирской железной дороги. Продолжая вяло пинать красноармейцев, они продолжали перевозить себя любимых поездами в сторону Владивостока и Тихого океана.

Несколько тысяч вагонов с чехами и словаками, мягко говоря, не делали железнодорожные пути в Сибири менее загруженными. Отступавшие из Омска эшелоны белогвардейцев Верховного правителя России адмирала Колчака упёрлись в вагоны Корпуса. Колчак потребовал от чехословаков пропустить его эшелоны, на что те ответили что-то в духе «ты адмирал, вот и плыви себе». (Адмирал, кстати, в итоге всё-таки поплыл, но это произошло чуть позже.)

Таким образом, эшелоны Колчака плелись за чехословацкими вагонами, пока последним (чехословакам, а не вагонам) это не надоело. Итоги чехословацкого надоедания были весьма плачевными для Верховного правителя России. Чехословаки отняли у Колчака все вагоны, разогнали его охрану, и, наконец, временно стали самым богатым военным отрядом в истории: они отобрали у адмирала Колчака эшелон с золотым запасом Российской империи – а это, на секундочку, сорок вагонов золотишка.

Золото чехословакам оказалось нужно (невероятно, но факт), вагоны тоже пригодились, а вот Колчаку применения не нашли, поэтому вскоре Корпус выдал уже бывшего Верховного правителя России меньшевикам, те передали его большевикам, а большевики отправили адмирала на допрос, по итогам которого Колчак отправился плавать в прорубь с диагнозом «передозировка свинца в организме».

Чехословаки сделали из произошедшего промежуточные выводы («1) контролировать железную дорогу – хорошо, 2) иметь сорок вагонов золота – очень хорошо, 3) быть адмиралом Колчаком – так себе, по возможности избегайте этого»). Сорок вагонов золота обычно усиливают позиции на переговорах, поэтому уставшие воевать чехословаки просто-напросто выкупили себе спокойную жизнь у красноармейцев. Мирный договор с большевиками был простой – вы нам открытую дорогу к океану и эвакуацию, мы вам – золотой запас. Вон он стоит, родимый. В вагончиках. Сорок штук. Ой, тридцать девять. Ой, таки тридцать восемь, да что ж такое. Так вы договор подписывать будете или нет?..

...Большевики договор, конечно, подписали. Золотой запас Империи перешёл Красной армии почти целиком, за исключением пяти-шести миллионов золотых рублей, пропавших в неизвестном чехословацком направлении. А Корпус погрузился на корабли и отправился через Тихий океан, через Америку, через второй, Атлантический океан во Францию, а оттуда – домой, в Чехословацкую республику. Корпус стал единственным военным отрядом Первой мировой войны, совершившим кругосветное путешествие...

...Вершители судеб России, чехи и словаки, торжественно покидали её земли. А ножка от печки, которая стала причиной расстрела Верховного правителя, захвата крупнейшего золотого запаса в мире, тысяч смертей и десятков завоёванных городов, так и не была найдена. И кто знает, как сложилась бы история без неё: с живым Колчаком, мирными чехословаками и коммунистами без пятиста тонн столь необходимого им золота.

Иногда бабочка, взмах крыльев которой меняет историю, принимает крайне необычную форму.