Знаю, откуда миф о богатстве евреев.
Евреи платят за все.
Станислав Ежи Лец
В предыдущих статьях мы рассказывали о том, как самодержавие в последние десятилетия своего существования готовило к революции все слои русского народа – крестьянство, рабочих, буржуазию, интеллигенцию, даже часть помещиков. Главным методом было упорное сопротивление режима любым переменам в общественно-политическом устройстве страны. Тем более это относится к евреям, которых самодержавие, при мощной поддержке черносотенных кругов, буквально заталкивало в революционное движение. Как это происходило, я и постараюсь хотя бы пунктирно очертить в настоящей статье. Для начала приведу три сформулированных мной русско-еврейских закона, которыми определялась жизнь евреев в Российской империи.
Первый русско-еврейский закон: что бы ни произошло, еврей должен терпеть и не "возникать".
Второй закон: русский народ ни в чем не виноват; во всем плохом, что в империи случается, виноваты евреи. Примечание: в связи с резко сократившимся в последние 10-15 лет поголовьем евреев в России, вместо них виноватыми могут быть назначены лица кавказской, среднеазиатской или еще какой-нибудь некоренной национальности.
Третий закон: если преступление совершили русские, наказанию подлежат преступники; если в преступлении замешан хотя бы один еврей, наказанию подлежат все евреи.
Многообещающее начало
Значительные массы евреев впервые оказались в пределах Российской империи в результате трех разделов Польши – в 1772, 1793 и 1795 годах, в царствование Екатерины II. Это может показаться невероятным, но Россия была первой в Европе страной, где евреи были уравнены в правах с христианами. Об этом говорилось в правительственном Манифесте 1772 года и в ряде законодательных актов 1772-1785 годов. Ну, так Екатерина и крепостных готова была освободить. Но окружение брало свое. Уже в 1791 году московские купцы подали государыне жалобу, в которой их еврейские "коллеги" обвинялись во всех смертных грехах. Почему, понятно – с ними трудно было конкурировать. При проверке подтвердилась только одна их "вина" – они стали разносить товары по домам. Но доводы евреев в расчет не принимались, то есть здесь мы уже можем видеть зарождение Первого русско-еврейского закона. По рекомендации президента Коммерц-коллегии графа А.Р. Воронцова, рассматривавшего жалобу, советом государыни был издан указ о недозволении евреям записываться в купцы внутренних губерний. Тем самым было положено начало черте оседлости – этому невиданному по своим размерам гетто, этому самому тяжкому и ненавистному стеснению прав евреев, сохранявшемуся вплоть до революции 1917 года.
В 1800 году, при Павле I, в Белоруссию разбираться с причинами возникшего там сильного голода среди крестьян был послан сенатор Гаврила Романович Державин. По возвращении он составил отчет, из которого следовало, что причиной голода является неумеренное пропойство крестьян. Курят вино и спаивают крестьян, честно писал поэт-сенатор, все: владельцы земель – помещики, шляхта, попы, монахи и жиды. Но... этот отчет остался частным мнением автора, а в качестве официального он представил другой отчет, где честный поэт-сенатор, в угоду своему непосредственному начальнику генерал-прокурору Сената Обольянинову, львиную долю вины за спаивание крестьян возложил на евреев. Это уже действует Второй русско-еврейский закон.
На основании этого отчета созданный уже при Александре I Комитет по благоустройству евреев (!!!) в 1804 году выработал "Положение о евреях". Согласно ему следовало их всех выселить из деревень. А куда их девать? А в еврейские местечки! "Положением" предусматривалось также переселение части евреев на пустующие земли Новороссии для занятий земледелием. Но дело это по ряду объективных и субъективных причин продвигалось весьма туго. И, хотя "Положение" было через некоторое время отменено, впоследствии в России еще не раз издавались документы о запрещении евреям селиться в деревнях. В итоге они оказались скученными на многократно уменьшившейся территории, где им оставалось отчаянно конкурировать друг с другом: в каждом местечке оказывалось по 20 портных, 10 столяров, 5 кузнецов, остальные пробавлялись торговлишкой.
Благими намерениями...
Многие читатели, вероятно, с иронией встретили упоминание о созданном в 1804 году Комитете по благоустройству евреев. И совершенно напрасно: Александр I унаследовал от своей бабки идеи Века Просвещения и искренне пытался улучшить положение евреев. Как ни странно, но к тому же стремился Николай I. При обоих императорах правительство усиленно пыталось привлечь еврейских детей в русские школы. Еврейский автор А.А. Гольденвейзер писал: "При Николае I евреев усиленно привлекали в общие учебные заведения, и Министр народного просвещения Уваров выработал проект открытия сети школ „для борьбы с еврейской косностью“". Знал бы автор лозунга "Самодержавие, православие, народность", какого джинна он выпускает из бутылки! Но... джинн не торопился на волю! Руководство еврейских общин (кагалы) выступали против светского образования еврейских детей. Оно опасалось, и не зря, что светское образование приведет к русификации и ассимиляции народа, и что все это нужно властям, чтобы легче добиться крещения евреев.
Не знаю, как Александр I, но Николай I и все последующие цари точно этого добивались. В этом не следует обязательно усматривать проявление антисемитизма. Николай, похоже, желал евреям добра, считая, что им же лучше будет, если они станут "как все". Не удалось добиться этого через школу, он нашел другой, безотказный, путь – через казарму. Российско-еврейский историк Семен Дубнов писал: "В то время утвердился в правящих кругах средневековый взгляд, что еврейский вопрос может быть решен только путем слияния евреев в религии и образе жизни с коренным русским населением. В 1827 г. был издан закон, обязавший евреев к личному отбыванию воинской повинности... Продолжительная военная служба (около 25 лет) на далеких окраинах государства отрывала еврея от его семьи и общины и приучала к иной, чуждой ему жизни..."
А вот как это описывает современный российский автор Андрей Буровский: "По еврейским местечкам стали ездить специальные военные команды. Единственной их целью была ловля, похищение еврейских детишек... Поймали мальчика лет 12-10-8... И в мешок. Завязали мешок и повезли, куда начальство велело. Обезумевшие родители могут метаться, искать... Украденных детей свозили в военные части и отправляли подальше за пределы черты оседлости. Дети направлялись в специальные батальоны кантонистов, где они находились до 18 лет, потом попадали в школы кантонистов, и с 20 лет начиналась служба. Весь срок до действительной службы (в 20 лет) не засчитывался, а служил солдат 25 лет. Из чего вытекает, что брали кантонистов навсегда". Детей отправляли своим ходом, часто через всю страну, путь занимал до года. Половина гибла еще в пути. На этот счет сохранились жуткие свидетельства Александра Герцена, Владимира Гиляровского и других авторов. Понятно, какие чувства копились в еврейской массе. Практика эта была отменена только в начале царствования Александра II.
Джинн дал себя уговорить, и что из этого вышло
Насколько евреи не рвались в русские школы, видно из сообщения одного из еврейских авторов: "На 1840 год во всех низших и средних школах тогдашней России насчитывалось всего 48 еврейских учеников". Созданный в 1859 году Александром II Комитет по устройству быта евреев (седьмой по счету!) горько сетовал: "В то время как западноевропейские евреи по первому приглашению правительства стали посылать своих детей в общие школ,. русскому правительству приходится бороться с предрассудками и фанатизмом евреев... Уравнение евреев в правах с коренными жителями не может иначе последовать, как постепенно, по мере распространения между ними истинного просвещения, изменения их внутренней жизни и обращения их деятельности на полезные занятия".
Наконец в середине-конце 1860-х годов евреи пошли навстречу горячему и неоднократно выраженному желанию правительства. Что произошло за столь короткое время? В еврейскую среду России стали проникать из Европы веяния Гаскалы – еврейской эмансипации. И в самой России к этому времени стали появляться первые еврейские интеллигенты – дети тех родителей, которые все же отважились отдать их в русские школы, организованные по повелению Александра I, а затем по проекту графа Уварова. И лавина тронулась!
В российском обществе поднялся дикий, панический гвалт. Оказалось, пишет А. Буровский, что ".. евреи учились очень охотно и очень часто забирали себе большую часть наград и стипендий... у молодых евреев, в том числе и у девушек, стремление к образованию... носило буквально религиозный характер". Ничего удивительного: евреи ранее не имели светского, европейского образования, но были практически поголовно грамотны (на иврите, на идиш), причем во многих поколениях. Более двух тысяч лет они оттачивали мозги в талмудических премудростях. Это было отвлеченное знание, но умение отвлеченно мыслить – не последнее для образованного человека. И для еврея стремление к знанию было действительно религиозно мотивировано.
Буровский описывает, как изменилась позиция И.С. Аксакова, одного из идеологов славянофильства, "смутно-доброжелательного к евреям и великого сторонника эмансипации в конце 1850-х годов, и такого же яростного антисемита уже спустя 8-10 лет, в середине – конце 1860-х, особенно же непримиримого врага „просвещенных евреев“... Иудеи оказываются очень уж сильными конкурентами... Консерваторы, а их было много, своими аргументами о разлагающем влиянии евреев на русскую школу мостили дорогу для процентной нормы при Александре III".
Запомним это: отныне "яростный антисемитизм" будет неотъемлемой чертой российских консерваторов-славянофилов и их последователей – черносотенцев и нынешних почвенников.
Процентная норма для евреев при поступлении в гимназии и университеты была установлена в 1887 году при общем реакционном повороте в царствование Александре III, и составляла она 10% в черте оседлости, 5% вне ее и 3% в обеих столицах. К этому моменту еще только-только вышло из стен университетов первое численно заметное поколение образованных евреев. Один из главных архитекторов контрреформ Александра III Константин Победоносцев так объяснял, почему евреев надо ограничить: "Благодаря многотысячелетней культуре, они являются элементом более сильным умственно и духовно, чем все еще некультурный темный русский народ...". Аналогичным образом в разговоре с Герцлем в 1903 году объяснил ограничение доступа евреев к высшему образованию министр внутренних дел России Плеве: "Иначе у нас не будет возможности предоставлять его христианам".
Насколько справедливы были эти опасения? Буровский приводит такие данные: "В 1881 году в университетах стало около 9% студентов-евреев, к 1887 году – уже 13,5%. На медицинском факультете в Харькове их стало 42%, в Одесском университете – 31%, а на юридическом факультете в Одессе – 41%". Поскольку евреи составляли 4% населения империи, цифры могут показаться действительно "ужасающими". Но разве евреи конкурировали в этом отношении со всем населением империи? Я уже не говорю о только-только завоеванных народах Кавказа и Средней Азии, но ведь и большая часть русского народа, который сам Победоносцев называет "темным некультурным", была абсолютно безграмотной и ни о каких гимназиях-университетах и не помышляла. Это ведь не евреи, а русские баре держали народ в темноте и невежестве. Конкурировать при поступлении в гимназии еврейским детям приходилось с русскими детьми из семей интеллигенции, дворянства, купечества. С учетом этого 13,5% студентов-евреев – это совсем немного.
Но в университетах Харькова и Одессы их было от 31 до 42%. Караул! Стоит, однако, вспомнить, что это – черта оседлости. В статье Якова Лещинского "Еврейское население России и еврейский труд" (Сб. "Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г.") сообщается, что по переписи 1897 года "евреи составляли абсолютное большинство городского населения в восьми губерниях черты оседлости". В городах остальных губерний черты их было меньше половины, но тоже немало, например, в Херсонской – 28,4%.
Так что дело не в том, что еврейская молодежь не оставляла мест в гимназиях и университетах для русской (христианской, как говорил Плеве) молодежи. Просто, после выхода из университетов многим русским специалистам было трудновато конкурировать с их еврейскими коллегами. И потому в царствование Александра III для евреев было введено еще и множество "запретов на профессию": они не могли быть судьями, следователями, адвокатами, занимать профессорские должности в университетах, административные должности в государственных учреждениях, не могли быть офицерами, даже военными писарями, музыкантами (!!!) в военных оркестрах и т.д.
Николай Лесков в изданной (в 50 экземплярах!) в 1883 году брошюре "Еврей в России" так оценил результаты приобщения евреев к светскому образованию: "Казалось бы, все это стоило доброго внимания среди русских, но вместо того евреи в образованных профессиях снова показались столь же или еще более опасными, как и в шинке!" Можно представить чувства самих евреев, которых правительство поманило образованием, пообещав "уравнение в правах" и "обращение их деятельности на полезные занятия", а затем элементарно их "кинуло"...
Гроздья гнева зреют
Самыми тягостными и ненавистными для евреев оставались ограничения, связанные с чертой оседлости, которые еще более отягощались то и дело возникавшими кампаниями по выселению евреев (уже в пределах самой черты) из сел и деревень, из крупных городов, из пограничных районов, из курортных местностей и т.п. Современный английский историк Пол Джонсон в книге "Популярная история евреев" пишет, ссылаясь на исследование английского же историка конца ХIХ – начала ХХ века Люсьена Вульфа: "Евреи составляли 1/24 населения России... Подавляющее большинство было заперто в городах и штетлах, которые занимали всего 1/2000 территории. Даже в пределах черты оседлости большая часть территории была закрыта для евреев, а „легальные“ части имели свойство постоянно сокращаться. Территория Дона была внезапно выведена из черты оседлости, и за ней Кубань и Терек".
Пол Джонсон сообщает: когда власти решили закрыть для евреев Южный берег Крыма, "оттуда вполне могли выгнать недолечившегося от чахотки еврейского студента... В сезон в Дарницу допускалось не более 20 еврейских семей. Прочие курорты в пределах черты оседлости были вообще закрыты для евреев при любых обстоятельствах... Еврейским пианистам разрешали участвовать в Международном конкурсе Рубинштейна в Санкт-Петербурге, но только при условии, что они не будут ночевать в городе... Приезжие с Запада бывали потрясены зрелищем толпы испуганных евреев, которых гнал по улице полицейский конвой, – результат ночной облавы. Полиции разрешалось вламываться ночью в дом с применением любой необходимой силы и требовать у каждого документального подтверждения его права на проживание, независимо от пола и возраста. Тот, кто не мог дать его, немедленно забирался в полицейский участок... Даже в первоклассных гостиницах полиция останавливала и допрашивала людей с „еврейской физиономией“".
Английский государствовед А.В. Дайси после посещения России в 1912 году писал: "Худшим проявлением русского деспотизма является моральная деградация, которой он подвергает еврейских подданных царя. Факт существования черты оседлости, лишение русских евреев тех элементарных прав, которые каждое цивилизованное правительство признает за всеми гражданами, и более всего полная зависимость русских евреев от изменчивых капризов каждого представителя власти, начиная от царя и вплоть до любого нижнего чина полиции, – не может не унижать всех жертв этой тирании". Заметим: все эти ограничения и запреты распространялись только на евреев – единственный из двухсот народов и народностей, проживавших в империи.
А. Меляховецкий в книге "Энциклопедия заблуждений. Евреи" пишет: "В царствование Николая I евреям, составлявшим не более 4% тогдашнего населения империи, было посвящено более половины всех законодательных актов Российской империи". Еще лучше "почетное" положение евреев в России обрисовал Гольденвейзер: "В конце изданного 20 марта 1917 года „Постановления Временного Правительства об отмене вероисповедных и национальных ограничений“ приводится полный список ограничительных законов, подлежавших отмене. В этом списке значится 140 законов... в совокупности эти законы могли бы составить целый „кодекс еврейского бесправия“. Эти ограничительные законы, разновременно изданные и плохо между собой согласованные, дали обильную жатву сенатских толкований и правительственных циркуляров: в комментированном издании „Законов о евреях“ Я.И. Гимпельсона, вышедшем в двух томах в 1914-1915 гг., они занимают около тысячи страниц".
3 мая 1882 года были введены "Правила" (естественно, "временные", но просуществовавшие до самой революции), которыми евреям было запрещено (в который раз!) "селиться и приобретать недвижимость в сельской местности". Поскольку они теперь могли жить только в городах и местечках, административным органам, до Сената включительно, приходилось решать вопросы типа: "Следует ли считать нарушением Временных правил 1882 года поселение еврейской семьи в доме, одна половина которого находится в черте города, а другая за этой чертой" и вообще, "каким условиям должен удовлетворять населенный пункт, чтобы заслужить название „местечко“".
Что все это не шутки, видно из случая, описанного Сергеем Милошевичем в статье "Абсурд как метод управления" ("Еврейская газета", 2005 г.): "В 1907 г. губернатором Витебской губернии назначили ярого черносотенца Гершау-Флотова. Губернатору-антисемиту приходит в голову „блестящая идея“. Согласно высочайше утвержденным в 1882 г. Правилам, новые поселения евреев в сельской местности были запрещены. Однако тем представителям древнего народа, которые жили в селах до вышеназванной даты, милостиво было разрешено остаться на прежнем месте. Ясное дело, за четверть века у них появилось немалое число потомков. Разумеется, в ревизских списках, составленных в 1882 г., эти люди не фигурировали. Значит, постановил „мудрый“ губернатор, налицо противозаконное „новое поселение“. А раз так, то всех их необходимо немедленно выслать за нарушение вышеназванного правила от 1882 г." По счастью, распоряжение губернатора было направлено на утверждение Сенату. "В повестке дня заседания Сената этот вопрос звучал так: „Можно ли рассматривать рождение иудея как акт нового поселения“... Правые сенаторы, которых оказалось большинство, упорно придерживались точки зрения губернатора – этих евреев там раньше не было, значит, они вновь поселились. А откуда они взялись – это дело десятое. Стало быть, всех рожденных после 1882 г. необходимо оттуда немедленно выслать.
Скорее всего, так бы и случилось, если бы слово не взял секретарь Сената, блестящий юрист и либерал Николай Писарев. „Если последует решение выслать этих евреев, то на практике создастся чрезвычайно затруднительное положение, – заявил он. – Ведь, как известно, согласно закону, евреи высылаются либо в то место, откуда они прибыли, либо на родину. Куда же, в таком случае, высылать этих евреев, если место, откуда они „прибыли“, находится... (здесь секретарь сделал эффектную паузу), а их родина – там, где они живут в настоящее время". Только после этого было решено рапорт губернатора оставить без последствий (и то – девятью голосами против трех). Окажись на месте Н. Писарева другой человек, и десятки тысяч евреев – не только из Витебской губернии – были бы выселены из обжитых мест. Но, вот вопрос, – куда?
Обращаемся опять к Джонсону: "Существовали привилегированные категории евреев, которым разрешалось передвигаться и даже селиться за пределами черты: отставные солдаты, выпускники институтов, „полезные торговцы“, а также „механики, винокуры, пивовары и ремесленники, занимающиеся своим ремеслом“. Но им требовались специальные бумаги, которые было очень нелегко получить и требовалось периодически обновлять. Все эти категории имели тенденцию к урезанию, особенно после 1881 года... Купцам вдруг запрещали брать с собой приказчиков и слуг... Следование всем этим постоянно изменявшимся правилам представляло собой совершенный кошмар для всех, кроме, конечно, продажного полицейского или бюрократа".
"Полезными торговцами" считались купцы 1-й гильдии. Самой многочисленной категорией "полезных евреев", которым, в принципе, разрешалось жить за пределами черты, были ремесленники. И вот "администрация и суды оказались перед задачей – в сотнях тысяч случаев проверять основания, по которым тот или иной еврей претендует на звание ремесленника. В многочисленных сенатских решениях мы можем прочесть подробные рассуждения об экономической природе ремесла и его отличиях от мелкой торговли и промышленности. На основании соображений экономического, финансового и юридического порядка, сенат пришел к выводу, что, например, выделка сургуча, рогожи и чернил, гравирование и малярное дело должны быть признаны ремеслами, но что выделка табака, лака и спичек, настройка музыкальных инструментов и ошкатурение построек ремеслами считаться не должны".
Еврей-ремесленник должен был доказать, что он действительно занимается заявленным ремеслом:
находились хитрецы, норовившие обмануть православные власти. Об одном таком случае рассказывает С. Милошевич в упомянутой выше статье: "К числу „полезных людей“ относились и проститутки. В 1908 году в Петербурге врач врачебно-полицейского надзора, проводя медицинское освидетельствование питерских жриц любви, отметил некоторую странность в поведении примерно двух десятков из них. Ни манерами, ни внешностью эти женщины на проституток не были похожи. Более того – они странно смущались и краснели во время осмотра. Гром грянул, когда ошеломленный врач установил, что большая часть „странных“ проституток, имевших на руках законный желтый билет, являются... девственницами. Оказалось, что мнимые путаны на самом деле слушательницы недавно открывшегося психоневрологического института, возглавляемого знаменитым профессором Бехтеревым. Это научное и учебное заведение не имело тогда статуса государственного, поэтому обучавшиеся там евреи и еврейки не получали права жительства в Питере. Чтобы иметь возможность заниматься наукой, молодые еврейки вынуждены были записаться в проститутки. Уже готовились необходимые распоряжения о немедленной высылке „наглых обманщиц“, когда эта история просочилась в либеральную прессу. Опасаясь скандала, правительство разрешило „в виде исключения“ оставить находчивых слушательниц в покое и разрешить им проживать в столице без торговли своим телом".
И в тех случаях, когда евреи имели какие-то "права", правительство как будто специально старалось сделать так, чтобы они все равно чувствовали себя униженными. Так, евреи, имевшие разрешение жить вне черты, не могли оставить у себя на ночь даже сына или дочь, если те не относились к привилегированным. Но бывало и наоборот: сын-студент имел право жительства в городе, а его родители – нет. Сообщает Буровский: "О.О. Грузенберг вспоминает, что когда он был студентом в Москве, к нему приехала мать. Приехала нелегально, и приходилось постоянно „греть“ полицию мелкими взятками, чтобы отцепились... Удивляться ли тому, что Осип Грузенберг жил и помер врагом существующего строя? С Гершуни получилось потом то же самое, но еще хуже: во время полицейской облавы, которыми славился Киев, его старуху-мать выявили, как подрывной элемент... Пожилая еврейка провела ночь на заплеванном полу полицейского участка, а утром была отправлена назад, в местечко. По собственным своим словам, Гершуни именно в эту ночь поклялся, что не успокоится, пока не рухнет проклятая власть, посмевшая оскорбить его мать".
Грузенберг впоследствии стал одним из самых известных российских юристов, а Гершуни – одним из самых отчаянных террористов, руководителем боевой организации эсеров. Во времена Николая I гнев в еврейской среде тоже копился, но не находил выхода. В конце XIX – начале XX века выход уже был: Грузенберг примкнул к кадетской оппозиции режиму, Гершуни – к революционерам. Где-то, помнится, читал, что в нежной юности Гершуни был большим почитателем самодержавия. Но оно само постаралось сделать его своим злейшим врагом...
Погромы
А еще были погромы... Как мы ранее писали, 1 марта 1881 года русские "бесы" убили русского царя, но стараниями русских националистов-славянофилов следствием этого злодейского убийства стали массовые еврейские погромы, а также ужесточение антиеврейских законов правительством. Это были первые массовые погромы в России, охватившие 150 городов и местечек. И это был Второй русско-еврейский закон в действии.
Одним из следствий этой вопиющей несправедливости стала революционизация части образованной еврейской молодежи. И дальше русско-еврейские отношения так и развивались: погром – радикализация евреев – еще более жестокий погром – еще большая радикализация... Непосредственно перед революцией 1905 года пороху евреям добавили погромы 1903 года – кишиневский, гомельский... В итоге, когда революция разразилась, евреи приняли в ней активное участие. Как посмели? Что бы ни случилось, еврей должен терпеть и не "возникать" (Первый закон). А раз они "возникли", значит, они и есть виновники революции (Второй закон). Современный исследователь русско-еврейскиих отношений Олег Будницкий в статье "В чужом пиру похмелье" пишет: "Крайне правые уверяли, что евреи – „становой хребет“ революции, и без их деятельности не было бы вообще никакого серьезного революционного движения".
Шульгин не был "крайне правым", то есть черносотенцем, но и он был склонен в революции обвинять евреев. Если русская интеллигенция и рабочие участвовали в революционном движении ради достижения своих прав, если даже монархист Шульгин радовался оттеснению от власти тех, кто "угнетает народ и все живое, свободное", разве не естественно, что евреи отнеслись к событиям с удесятеренным энтузиазмом? Шульгина и значительную часть русской интеллигенции устроила бы конституционная монархия, с минимальным набором гражданских свобод, рабочие боролись против социального угнетения, и каждая из этих категорий русского населения кое-что по Манифесту получила. Евреи стремились добиться устранения чудовищного национального бесправия, но не получили ничего: черта оседлости осталась неприкосновенной, процентная норма в учебных заведениях сохранилась, запреты на профессию не были отменены. Стоит ли удивляться тому, что, в отличие от Шульгина, плакавшего над царским манифестом, евреи рвали царские портреты?
Из приведенных ранее материалов самого Шульгина видно, что в "оскорблении русских святынь" были повинны далеко не одни евреи. Да и вообще из них видно, что революционные события одинаково захватили как районы черты оседлости, где было много евреев, так и регионы, в которых евреев практически не было. Можно с уверенностью сказать, что они никакой роли не играли, например, в событиях в Томске. Так что, революция свершилась бы, не будь евреев в России вообще.
Об этом свидетельствуют данные не только Шульгина. И наследник черносотенцев Кожинов в своей книге вынужден признать: "Современный исследователь, С.А. Степанов, тщательно анализируя результаты погромов, столкнулся с еще одной „загадкой“: выяснилось, что в ходе октябрьских погромов погибли 1622 человека, и евреев среди погибших было 711 (то есть 43%), а ранены были 3544 человека, и в их числе 1207 евреев (34%). Стремясь понять, почему это так, Степанов пришел к следующему выводу: „Погромы не были направлены против представителей какой-нибудь конкретной нации“. Позднее в беседе с корреспондентом он заявил еще более категорически: „...вы допускаете распространенную ошибку, называя погромы еврейскими... Погромы совершались... против революционеров, демократически настроенной интеллигенции и учащейся молодежи“".
"Загадкой" эти данные могли стать только для последователя черносотенцев Кожинова, который, как и они, считал, что революция была делом рук едва ли не одних евреев. Даже и в пределах пресловутой черты далеко не все евреи были захвачены революционным движением. Шульгин пишет: "Этим делом занимались главным образом евреи образованные, а не местечковые и сельские; эти последние мирно зарабатывали свой „ковалек хлиба“". Но вы не забыли Третий русско-еврейский закон? Если в отношении русских погромы были направлены только против непосредственных участников "революционных" митингов и демонстраций, то евреи подлежали наказанию все поголовно. Замечательной иллюстрацией к этому служит описание в уже известной нам газете "Киевлянин" событий в Нежине – городе в Черниговской губернии, где было несколько высших и средних учебных заведений и жило довольно много евреев:
"18-го октября ликующая толпа студентов, гимназистов и евреев отправилась закрывать все учебные и торговые заведения, а равно присутственные места. Где только попадались портреты Государя, везде они разрывались в клочья..." Естественно, состоялся митинг, речи на котором произносились соответственные, на что последовала реакция в городе: "Стали собираться сначала небольшие, а затем все увеличивающиеся кучи народа... „Кто это бунтует?“ – „Известно, жиды и студенты“ – „Да как же они смеют ругать нашего Царя?“ – „Как они смеют рвать царские портреты?!“ – „Этого позволить нельзя!“ – „Нельзя, надо покарать!“. И покарали. Произошел стихийный погром еврейского имущества, спаслось лишь несколько лавок, имевших толстые железные двери, которых не могли одолеть примитивные орудия погрома. 21 числа, в день восшествия на престол Императора Николая II, в местном соборе состоялось торжественное богослужение, по окончании коего огромная толпа крестьян, не менее трех тысяч человек, по большей части прибывших из деревень, с церковными хоругвями и несколькими портретами Государя во главе, направились к зданию филологического института... Народ потребовал явки всех студентов, бледные, дрожащие, они явились. Потребовали от них принести большой портрет Государя и нести его к собору. Беспрекословно исполнили студенты и это требование, как равно и требование петь народный гимн; в импровизированном хоре должны были принять участие и все евреи, которых толпа присоединяла к шествию... Шествие было торжественное, и по мере приближения к собору толпа все росла и росла. Портрет был установлен на площади; раздалась команда: „Бунтовщики, на колена!“ Без малейшего колебания все студенты и евреи опустились на колени прямо в грязь. „Присягать! Жиды особо!“ Студенты, стоя на коленях и подняв правые руки, громко произносили требуемую от них клятву: „Не бунтовать, Царя поважать“. Затем поодиночке они должны были подходить к портрету, становиться на колени и целовать его. Тем же порядком приводились к присяге и евреи. „А давайте сюды список усих демократив!“ Стали делать проверку; как только не оказывалось налицо занесенного в список „демократа“, немедленно отряжалось на поиски несколько крестьян, разыскивали и приводили к присяге; евреи требовались все, независимо от того, фигурировали ли их имена в списке".
Кожинов приводит, со ссылкой на статью 1912 года еврейского автора ссылкой нат их стр. 102] поечи на котором произносились соответственные. жило довольно много евреев.ыло много евреев, так иД.С. Пасманика, которую он считает наиболее объективной, обобщенное описание того, что происходило в черте оседлости в эти дни: "17 октября 1905 года был опубликован Высочайший манифест, а с 18 октября начались погромы... Погромы в разных местах произошли почти одновременно: между 18 и 29 октября... Погромы были произведены в 660 городах, местечках и деревнях, и так как в некоторых местах погромы повторялись, то всего погромов было за 12 октябрьских дней 690... Главным образом погромы происходили в южной и юго-западной частях черты еврейской оседлости". Понятно, что в этом случае речь идет о еврейских погромах.
Тут стоит вспомнить свидетельство Шульгина о том, что "местечковые и сельские" евреи не принимали участия в "революционных" событиях. А погромы были произведены в 660 населенных пунктах. Сколько могло быть "в южной и юго-западной частях черты" более или менее крупных городов? Никак не более 60. Значит, остальные 600 – это местечки, деревни и мелкие городишки, где ни студентов с гимназистами, ни еврейских "революционеров" не было. Громили их, выходит, исключительно "на основании" Третьего русско-еврейского закона. Пасманик еще писал: "Мелкая буржуазия... играла главную роль в эти ужасные дни... Она имела в виду уничтожить ненавистного конкурента... В некоторых местах стимулом служило обвинение евреев в революционности, в большинстве случаев – простое желание воспользоваться чужим добром... Крестьянство участвовало в погромах исключительно в целях обогащения на счет еврейского добра..." То есть "революционность" евреев чаще всего служила просто предлогом для грабежа. И в Германии одной из сил, поддержавших нацистов, были лавочники, преследовавшие те же цели: устранить более успешных конкурентов и присвоить их имущество.
Кожинов, в целях обеления черносотенцев, пытается представить погромы исключительно как результат стихийного возмущения народных масс. В это невозможно поверить – уже хотя бы в силу практически одномоментного взрыва "народного возмущения" в огромной стране. Есть достаточно и других доказательств. В организации "стихийного возмущения масс" принимали участие не только черносотенные организации, но и чины царской охранки. Нет возможности подробно на этом останавливаться, скажу лишь, что бывший директор Департамента полиции А.А. Лопухин свидетельствовал, что "под эгидой вице-директора Департамента Полиции Рачковского... в помещении СПБ Жандармского Управления печатались прокламации, призывающие к погромам... Был выпущен ряд прокламаций, заключавших самые уродливые обвинения против евреев".
Рачковский – это бывший резидент Департамента полиции в Париже, который, по-видимому, был инициатором фальшивки – "Протоколов сионских мудрецов", ставших "Библией" антисемитов во всем мире. Руководил всей деятельностью по провоцированию погромов – через голову правительства, министра внутренних дел и самого директора Департамента полиции – дворцовый комендант Трепов. А распространялись листовки через отделения черносотенного Союза русского народа на местах и служащих охранки. С.Б. Витте, бывший в то время главой правительства России, позднее свидетельствовал: "Действовала провокация, имевшая целью создавать еврейские погромы, провокация, созданная еще при Плеве и затем, во время Трепова, более полно и, можно сказать, нахально организованная".
За что боролись...
У разных авторов, в том числе иногда у еврейских, встречается мнение, что нельзя вину за погромы возлагать на царский режим, он, дескать, с ними боролся, но не всегда мог предотвратить стихийные эксцессы. Да, боролся, в 1891 году в Уголовное уложение была даже внесена новая статья: "Об ответственности за открытое нападение одной части населения на другую". Но это – одной рукой. А другой... другой рукой водил тяжелый, лишающий разума страх перед евреем. Страх этот был многоплановым, здесь, к сожалению, нет возможности на этом подробно останавливаться, скажу лишь, что для слабого, безвольного Николая главным мотивом был страх перед евреем-революционером.
Тут хорошо поработали черносотенцы. Лидер кадетов Павел Милюков писал, как они решали двуединую задачу: "...нужно темных людей взять в свои руки и поманить их призраком улучшения их быта, показавши им мнимого врага вместо действительного. И антисемитизм говорит темной массе: „вот твой враг, борись с евреями, и ты добудешь социальные улучшения“... Если массы нужно приобрести, то власть нужно запугать. И создается новый вариант антисемитской легенды: легенда о еврее – создателе русской революции. Это он создал русское освободительное движение. Это он работал в печати, он работал в революционных организациях..."
Шульгин цитирует "письмо от 27 октября 1905 года, написанное Государем своей матери Императрице Марии": "В первые дни после манифеста нехорошие элементы сильно подняли головы, но затем наступила сильная реакция, и вся масса преданных людей воспряла. Результат случился понятный и обыкновенный у нас: народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а так как 9/10 из них жиды, то вся злость обрушилась на тех – отсюда еврейские погромы. Поразительно, с каким единодушием и сразу это случилось во всех городах России и Сибири... Но не одним жидам пришлось плохо, досталось и русским агитаторам: инженерам, адвокатам и всяким другим скверным людям. Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе ясно показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил..."
Документ этот характеризует Николая с разных сторон, здесь важно отметить, что ни о какой борьбе с погромами и намека нет, напротив – огромная радость оттого, что "преданные люди" убивали и жгли заживо "скверных людей". И еще: полная уверенность, что "скверные люди" – это на 90% евреи. Не станут же русские люди, кроме отдельных выродков, выступать против любимого царя и ненаглядного самодержавия. В предыдущей статье говорилось, что Николай умудрился вообще "не заметить" Первую русскую революцию – так, мелкие беспорядки...
Еще об одном примечательном эпизоде рассказал в своих мемуарах министр финансов в правительстве Столыпина и его преемник на посту премьера, граф В.Н. Коковцев. Столыпин предложил Совету министров "поставить на очередь вопрос об отмене в законодательном порядке некоторых едва ли не излишних ограничений в отношении евреев, которые особенно раздражают еврейское население России и, не принося никакой пользы, потому что они постоянно обходятся со стороны евреев, только питают революционные настроения еврейской массы и служат поводом к самой возмутительной противу-русской пропаганде со стороны самой могущественной еврейской цитадели – в Америке... Пересмотр законов был закончен в одном заседании и целый ряд существенных ограничений был предложен к исключению из закона". Предложения были переданы императору в начале октября 1906 года. Николай II ответил только через два месяца, 10 декабря: "Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть меня никогда не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям... Я несу за все власти, мною поставленные, перед Богом страшную ответственность и во всякое время готов отдать Ему в том ответ".
Что это был за "внутренний голос", кто стоял за "совестью" царя, поведал в своих мемуарах последний посол России во Франции, видный кадет В.А. Маклаков: "На дворянском съезде 16 ноября 1906 года Пуришкевич между прочим хвалился дисциплиной и влиянием „Союза русского народа“. Когда несколько дней назад, рассказывал он, в Совете министров был принципиально задет вопрос о расширении черты еврейской оседлости, Главный Совет, обратившись к отделениям Союза, предложил им просить Государя воздержаться от утверждения проекта Совета. По прошествии 24 часов у ног Его Величества было 205 телеграмм. Вот источник того внутреннего голоса, который Государя будто бы никогда не обманывал". Поясним: Пуришкевич был заместителем председателя Главного совета черносотенного Союза русского народа.
Царь утверждал, что он "несет страшную ответственность за все власти, им поставленные". Есть вещи, достоверно установленные: это его чиновники состряпали "Протоколы сионских мудрецов", они печатали и распространяли в октябре 1905 года погромные листовки, наконец, царской юстицией (и черносотенцами) был спровоцирован в 1911-1913 годах позорный для России процесс Бейлиса. Но даже если бы всего этого не было, вина за погромы все равно лежит на режиме.
Обратимся еще раз к Джонсону: "Евреев постоянно унижали перед лицом соседей-неевреев. Тем самым как бы подчеркивая, что они – не такие, как все, недочеловеки, и пробуждая инстинкты погрома... Правительственные акты не сделали ничего, чтобы сократить антисемитизм. Как раз наоборот... Царский режим преследовал и другие национальные меньшинства, кроме евреев, но при этом он весьма успешно стравливал их друг с другом, особенно возбуждая поляков, литовцев, украинцев и казаков против евреев. Фактически в это время Россия – единственная страна в Европе, где антисемитизм был официальной политикой правительства".
Александр Солженицын в своих "Двести лет вместе" утверждал: "Петербургские верхи поддавались соблазнительно простому объяснению, что Россия ничем органически не больна, что вся революция, от начала и целиком, есть злобная еврейская затея и часть мирового иудо-масонского заговора... И этим близоруким, удобным объяснением вельможные круги еще бесповоротнее определяли свое близкое падение".
Так самодержавие вкупе с черносотенцами со страстью и настойчивостью, достойными лучшего применения, не уступая ни пяди, толкали евреев в революцию.
На что жалуетесь, господа?..
Израиль Зайдман