СТОЯЛ ПЕРЕД НАМИ НАШ НАРОД

16.12.2015 08:57 Автор: Семен Винокур Фото:Facebook 18 комментариев

Стоял перед нами наш народ

Во время войны "Несокрушимая скала" почти каждый день погибали ребята. Лихие, красивые.

Показывали по телевизору их фотки, улыбающихся, очень молодых.

И так щемило сердце, просто невозможно.

Мы с Ниной их как детей своих чувствовали, как детей, поверите?

И вот как-то утром, приходит наш сынок, Илюша, — это было 21 июля, — и показывает нам объявление в "Фейсбуке".

"Это наша просьба, — написано там, — к вам, болельщикам хайфской команды… погибший вчера Шон Кармели был солдатом-одиночкой, и мы не хотим, чтобы на его похоронах было пусто. Приходите, чтобы отдать последний долг герою, который погиб, чтобы мы могли жить".

— Что ты предлагаешь? — спрашиваю Илюшу.

Он говорит:

— Предлагаю ехать. Потому что а вдруг мало людей придет? Его родители прилетают из Америки, должны увидеть, что их Шона любили.

Мне понравилось то, как Илюша ответил, я даже растрогался, и сказал:

— Поехали, сынок, дорогой мой!

И мы поехали. Похороны должны были состояться в этот день в 23:00 на военном участке кладбища в Хайфе.

Нина тоже рвалась, но не могла освободиться с работы, осталась.

По дороге наконец-то было время поговорить с сыном. Что там у него с докторской, как там мои внуки во время сирены, и что не просто стране нашей, Израилю, не просто.

Возле города Зихрон Яаков — это значит, за 40 минут до места — вдруг пробка. Еле движемся. Нервничаем, думаем, может, авария, может, ремонт дороги, иначе никак не объяснишь.

Минут через 15 пробка еще круче. Практически стоим.

Видим, в машинах справа и слева все больше молодые ребята едут.

Илюша смотрит на меня и говорит:

— Папа, что-то мне кажется…
— Но этого не может быть, сынок? — развожу руками.

А он мне:

— Может.

Открывает окно и спрашивает девушку в соседней машине:

— Куда едете, девушка?

Она ему:

— На похороны. А вы?
— И мы.

Я со своей стороны спрашиваю молодого паренька, водителя:

— Куда едете?
— На похороны.

Мы с Илюшей переглядываемся… и примолкаем. Так и едем в машине молча до самого места. Каждый в ожидании, что же увидим.

Паркуем машину за 4 квартала до кладбища. Просто негде парковать.

Успеваем прийти минута в минуту. Но оказывается, что похороны откладываются еще на час, потому что люди прибывают и прибывают.

Ну что вам сказать?!.. Тьма людей, верите?! Тысяч тридцать, а может быть, и сорок. И все стоят молча.

Мы оглядываемся… Кого тут только нет?!.. Молодые, пожилые, религиозные, арсы с серьгами, солдатики и солдатки с глазами, полными слез.

И все они пришли проводить этого мальчика, Шона.

А там, вдалеке, впереди, родители Шона, с трудом их видим, но ощущаем, как они, бедные, оглядываются вокруг, их все это оглушает!.. Оглушает! И тишина эта, и сумасшедшее количество людей, и правдивость того, что происходит. Очень горькая для них, это да. Но и очень высокая!..

И вот несут гроб. Долго его несут. Проходят такой змейкой между нами.

Все стоят, сгрудившись, как самые близкие, — нет, ближе.

Кто молчит, кто про себя рыдает, кто слезы вытирает, кто нет, — пусть текут.

Но не помню ни криков, ни стонов, а очень точно помню свое состояние.

Это когда у тебя холодеет спина, когда комок стоит в горле и слезы у глаз.

От всего, что происходит.

И мурашки по коже...

От этой тишины, какой не слышал никогда в жизни.

Но самое главное, — от этого единства.

Необычайного единства!

Да-да, сверял потом свои ощущения с Илюшкиными, у него были такие же.

Стоял перед нами наш народ. Такой, какой он есть на самом деле.

Именно сейчас, когда не разрывали нас деньги, надуманные противоречия, правые и левые, когда не было ни лозунгов, ни дешевой политики, вот когда мы все это и ощутили.

Что именно это наш народ.

Что корень этого народа — единство, которое здесь разлито.

А все остальное — наносное.

Все остальное — ты это сейчас понимаешь — надо счистить, соскрести, содрать, и тогда откроется вот это золото. Которое и зовется Любовью.

И ты стоишь среди всего этого и вспоминаешь то, что не раз уж слышал, но не прочувствовал так, как сейчас. Что мы уже так жили когда-то. Пусть давно, но жили.

Объединенные вот этой Любовью. Что вокруг этой Любви и собрались.

Куда же все это подевалось?! Как же мы умудрились такое богатство закопать? Ведь именно так и хочешь жить! Вот так стоять, ощущать это и никуда не уходить…

И вот уже отзвучал кадиш (молитва по умершему). И я его отшептал со всеми. Мне он не показался громким, а таким же внутренним…

И потом еще много времени просто стояли, долго-долго, хотели сохранить все это в памяти.

Но все-таки вечно ты так стоять не будешь, начали расходиться.

Расходились тихо. Не было никаких посторонних разговоров.

Мы с Илюшей тоже молчали. Больше от того, что пережили.

Сели в машину.

— Как ты? — спросил Илюшу.
— До сих пор отойти не могу, — говорит.
— И я тоже.
— Ты глаза их видел?
— Только в глаза и смотрел.
— Какие ребята, а?
— Нет слов.

Так, без слов, и ехали домой.

Нам было о чем подумать.

Источник: LiveJournal