суббота, 18 февраля 2017 г.

ТАЙНА САМОУБИЙСТВА САВВЫ МОРОЗОВА

Тайна самоубийства в Каннах


13 (26) мая 1905 года на Лазурном Берегу в шикарном номере каннского «Роял-отеля» застрелился знаменитый российский предприниматель и меценат Савва Тимофеевич Морозов. В тот момент он был фактически отстранен от руководства своими фабриками. По официальной версии, из-за этого его душевное состояние оказалось на грани глубокого кризиса, и рядом не нашлось того, кто мог бы ему помочь пережить депрессию. Но так ли все обстояло на самом деле?
morozov.jpg
Савва Морозов родился в 1862 году в Орехово-Зуеве в богатой купеческой семье. В 1881 году он окончил московскую гимназию, а в 1885-м – естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В 1885–1887 годах он изучал химию в Кембриджском университете, одновременно знакомился с организацией производства в Англии, работал на текстильной фабрике в Манчестере и готовился к защите диссертации.
А с 1887 года будущий меценат стал владельцем-управляющим Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко»  – вместо ушедшего на покой отца. На своей фабрике он ввел заметные улучшения для рабочих: отменил беспощадную систему штрафов, учредил стипендии для учащихся, построил новые спальни. Вскоре Савва Морозов возглавил группу химических заводов, стал членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.

Страсть к театру и ... революционному движению

Настоящей страстью Саввы Тимофеевича стал Московский художественный театр (МХТ), в который он вкладывал не только огромные средства, но и всю свою душу.
 
В 1898 году Морозов вошел в состав театрального товарищества, образованного К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. И после этого он регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью. По подсчетам историков, расходы мецената на театр в 1898–1902 годах составили как минимум двести тысяч рублей. Еще триста тысяч он потратил в 1902 году на новое здание театра.
В еще в начале XX века Савва Тимофеевич вдруг увлекся либеральными идеями, и в особняке на Спиридоновке стали собираться на полулегальные заседания земцы-конституционалисты.
Кроме того, Морозов оказался связан с революционным движением, финансировал издание социал-демократической газеты «Искра». На его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Он нелегально провозил на свою фабрику запрещенную литературу, а в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Н.Э. Баумана.
Когда на Никольской мануфактуре вспыхнула забастовка, Савва Тимофеевич выступил в переговоры с рабочими, но… был отстранен ими от управления.
Круг одиночества неумолимо сжимался. Как ни странно, миллионер остался в совершенной изоляции. Удивительно, но этот безусловно талантливый, умный и сильный человек так и не смог найти опору в жизни. Жена его давно раздражала. Друзей в своем кругу у него не было (купцов и фабрикантов он презрительно называл «волчьей стаей», а те отвечали ему боязливой и мстительной нелюбовью). Постепенно пришло и понимание истинного отношения к нему со стороны «товарищей»: понятно, что большевики видели в нем лишь богача и беззастенчиво пользовались его деньгами.
Считается, что Савва Тимофеевич впал в жесточайшую депрессию. Как бы то ни было, врачи рекомендовали направить его для лечения за границу.

«В смерти моей прошу никого не винить»  

В сопровождении жены в апреле 1905 года Савва Тимофеевич выехал сначала в Берлин, а затем в Канны. Там-то он и покончил жизнь самоубийством в номере «Роял-отеля».
Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не ясны.
 
Говорили, например, что ничто не предвещало трагической развязки. Канны явно пошли предпринимателю на пользу. В тот страшный день он собирался посетить казино и находился в прекрасном расположении духа. После завтрака он проводил жену до вестибюля – ей пора было ехать к портнихе. Портье передал ему записку. В ней не оказалось ничего, кроме четко выведенного вопросительного знака. Савва Тимофеевич изобразил рядом восклицательный знак и сказал портье:
 
– Если отправитель зайдет, передайте ему мой ответ.
 
После этого он успокоил жену:
 
– Не стоит беспокоиться, дорогая. Поезжай по своим делам.
 
За обедом у Саввы Тимофеевича был отличный аппетит: он заказал устрицы с белым вином. Зинаида Григорьевна не могла нарадоваться. Лечение мужа в Каннах постепенно оборачивалось для них чем-то вроде нового медового месяца.
 
После обеда Савва Тимофеевич объявил:
 
– Жарко, пойду отдохну немного.
 
Зинаида Григорьевна осталась разговаривать с доктором, а затем поднялась в номер и села к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. И в этот момент услышала хлопок выстрела…
Савва Морозов лежал на полу в луже крови. Около него обнаружили никелированный браунинг и листок бумаги, на котором было написано: «В смерти моей прошу никого не винить». При этом не было ни подписи, ни даты. Но что больше всего удивило личного врача миллионера Н.Н. Селивановского – руки на груди у покойного были сложены, глаза закрыты, а окно в сад распахнуто.
 
Он тогда спросил у Зинаиды Григорьевны:
 
– Это вы закрыли ему глаза?
 
Несчастная женщина отрицательно покачала головой.
 
Чуть позже неожиданно ставшая вдовой Зинаида Морозова рассказала каннской полиции о том, что якобы видела мужчину в шляпе и плаще, который убегал из сада, но ее показания никто не смог подтвердить. К тому же версия самоубийства была очень выгодна обеим сторонам – и французской (это лишало необходимости заводить дело и расследовать преступление), и российской (неизвестно, к чему бы потянулись ниточки, если все тщательно расследовать). Кроме того, не последнюю роль в закрытии дела сыграла мать покойного, которая прекрасно понимала, что если следствие установит, что ее сын активно помогал революционерам, это станет большой проблемой. И она жестко пресекла все попытки выяснить правду, заявив: «Оставим все как есть. Скандала я не допущу».

Страховой полис на сто тысяч рублей

«Неугомонный Савва» не нашел покоя даже после смерти. Согласно христианским канонам, самоубийцу нельзя хоронить по церковным обрядам, но семья Морозовых, используя деньги и связи, начала добиваться разрешения на похороны в России.
 
В первую очередь, нужно было получить разрешение церкви на похороны не за оградой кладбища, где обычно находили свой последний приют наложившие на себя руки, а непосредственно на кладбище. Для этого были предоставлены показания врачей о том, что роковой выстрел мог быть произведен в состоянии «внезапно наступившего аффекта», а посему смерть никак нельзя трактовать как обычное самоубийство.
 
В конце концов согласие церкви было получено, и тело покойного привезли в Москву в закрытом металлическом гробу. На Рогожском кладбище были организованы пышные похороны, а затем состоялся поминальный обед на девятьсот персон.
 
Гроб, естественно, не открывали, а на Рогожском кладбище, где состоялись похороны, никаких речей над гробом произносить не разрешили.

Но тогдашний генерал-губернатор Москвы А.А. Козлов все же успел шепнуть вдове: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех – огромная». 
 
Все эти обстоятельства привели к тому, что по Москве стали ходить слухи: в гробу никакого Морозова не было, он никуда и не уезжал из Европы, а скрывается где-то во Франции или в Швейцарии.
 Предсмертная записка Морозова не содержит ни даты, ни подписиПредсмертная записка Морозова не содержит ни даты, ни подписи 
Масла в огонь подлила известная актриса МХТ Мария Федоровна Юрковская, использовавшая сценический псевдоним Мария Андреева. Кстати сказать, ко времени вступления в театральную труппу эта женщина уже была убежденной марксисткой, выполнявшей различные поручения партии (некоторые исследователи считают, что знакомство с Саввой Тимофеевичем как раз и было одним из таких партийных заданий).
 
В частности, проживающий во Франции писатель Б.М. Носик утверждает:
 
«М.Ф. Андреева в то время уже была агентом Ленина, который, изумляясь ее подвигам, называл ее «товарищ Феномен». Иные вполне партийные авторы называют ее «финансовым агентом Ленина» и «эмиссаром партии»… На путях добывания денег Ленин не признавал никаких моральных препятствий… Более тонкими операциями по изъятию («экспроприации») чужих денег ведал хитрейший Леонид Борисович (или Лев Борисович) Красин (подпольная кличка Никитич). Красавица Андреева, скорее всего, и действовала под непосредственным руководством Красина, разработавшего операцию по «экспроприации» морозовских денег».
То, что Савва Тимофеевич «неровно дышал» к Марии Андреевой, было хорошо известно. Эта была типичная женщина-вамп, которую боготворили и Станиславский, и Немирович-Данченко, а она, словно назло им, вышла за «босяка» Максима Горького (она была его гражданской женой с 1904 по 1921 год). Так вот, эта дама явилась в банк и принесла страховой полис «на предъявителя», подписанный Саввой Тимофеевичем, который завещал в случае самого непоправимого вручить сто тысяч рублей предъявителю этого полиса. При этом она заявила, что покойный поручил деньги именно ей. 
krasin.jpg
Скорее всего, красавица-актриса Мария Андреева действовала под влиянием знаменитого экспроприатора, революционера Льва Красина

Потом она писала: «Морозов считал меня нелепой бессребреницей и нередко высказывал опасение, что с моей любовью все отдавать я умру когда-нибудь под забором нищей, что обдерут меня как липку и чужие и родные. Вот поэтому-то, будучи уверен в том, что его не минует семейный недуг – психическое расстройство, – он и застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя, отдав полис мне».

Дойная корова революции

Этот страховой полис, естественно, послужил благодатной почвой для буйного роста всевозможных догадок и предположений. Вот, например, одна из версий. Убедившись, что «дойная корова революции» постепенно уходит из-под контроля, «товарищи» попытались заставить Савву Тимофеевича передумать. Для этого в Канны приехал Красин. Он встретился со взбунтовавшимся миллионером на улице и попросил у него 1200 рублей на покупку оружия. Морозов решительно отказал. По всей видимости, Савве Тимофеевичу пригрозили, но он не поддался шантажу, и тогда последовал роковой выстрел. Подобное объяснение, кстати, имело широкое хождение в дореволюционной Москве и даже попало в мемуары премьер-министра С.Ю. Витте.
 
Некоторые считали, что пресловутый страховой полис «на предъявителя» вполне мог быть украден Марией Андреевой. Чем не вариант: актриса не хотела расставаться с щедрым любовником, предпочитая и дальше тянуть из него денежки, но он почему-то отказался это терпеть впредь, и тогда она…
 
Есть и еще версия, которая, на первый взгляд, кажется просто чудовищной. Смерть Саввы Тимофеевича была выгодна его матери, староверке Марии Федоровне, женщине очень властной, обладавшей ясным умом и самостоятельными взглядами. Дело в том, что в последнее время отношения между ними были далеки от идеальных. После Кровавого воскресенья мать содействовала отстранению сына от руководства фабриками и под предлогом того, что он нуждается в срочном отдыхе, отправила его на Лазурный Берег…
 
В общем, недостатка в версиях о причине смерти Саввы Тимофеевича нет. Естественно, прежде всего исследователи стремятся выяснить, кому могла быть выгодна смерть предпринимателя. В частности, А.А. Арутюнов в книге «Убийцы Саввы Морозова» пишет: «Морозов, увлекшись Андреевой, вручил ей страховой полис, чтобы она не умерла «под забором нищей». Это произошло в 1904 году. Вероятно, Андреева рассказала об этом своему закадычному дружку Красину. Нет сомнения в том, что именно этому профессиональному мошеннику, Л.Б. Красину, и пришла в голову мысль ускорить получение денег по полису. Тем более что после Кровавого воскресенья Морозов отвернулся от большевиков, лишив их тем самым значительной материальной поддержки.
А о том, что Красин по заданию Ленина, Никитич (кличка Красина), «маг и волшебник большевистской партии», попытался организовать в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, но это дело вовремя пресекла германская полиция. Именно Красин был организатором планировавшегося ограбления и убийства берлинского банкира Мендельсона, которое тоже провалилось, а исполнитель этой акции, опытный рецидивист Камо, вызванный Красиным из России для ограбления миллионера, был арестован тайной полицией…
 
На этом можно было бы поставить точку, поскольку и так предельно ясно, что Савва Тимофеевич был убит большевиками, чтобы воспользоваться страховым полисом».
 
В свое время Немирович-Данченко отмечал: «Савва Тимофеевич мог страстно увлекаться. До влюбленности». Именно так он увлекся красавицей из МХТ Марией Андреевой. А когда та стала жить с Максимом Горьким, он страшно переживал и даже хотел застрелиться. Тогда же, как утверждают некоторые историки, он и написал записку: «В смерти моей прошу никого не винить». Однако, вспомнив о жене и детях, он отказался от подобного безумства, а записку отдал Андреевой на память.
 
Все это отлично укладывается в следующую схему: когда Лев Борисович Красин узнал о существовании страхового полиса на сто тысяч рублей, судьба Морозова была решена; партии очень были нужны деньги и… Любой поклонник детективных романов без труда додумает дальнейший ход событий с участием «предсмертной» записки, написанной рукой Морозова.
 
Заместитель министра внутренних дел В.Ф. Джунковский в своих «Воспоминаниях», написанных уже после Октябрьской революции, утверждает: «С.Т. Морозов дошел до того, что дал крупную сумму революционерам, а когда окончательно попал им в лапы, то кончил самоубийством».
 
Согласиться с этим трудно. Скорее всего, дело было именно в том, что Савва Тимофеевич не согласен был дать «крупную сумму», на которую рассчитывали Ленин и Красин: события последних месяцев подорвали его доверие к большевикам. Он поссорился и с Горьким, и с Красиным. Усложнились, по всей видимости, и его отношения с Андреевой.
 
В секретном донесении Департаменту полиции после похорон Саввы Тимофеевича московский градоначальник, граф П.П. Шувалов сообщал:
 
«По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и в Канны к нему приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».
 
Б.М. Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» пишет:
 
«Чем можно было шантажировать Морозова, полиция не знает, но предположение о шантаже вполне здравое. Чем-то Савве должны были угрожать большевики, не только же браунингом и дальнейшим воздействием на его расстроенные нервы… Как закоренелые любители, поищем, кому могло быть выгодно убийство Морозова. И без труда обнаружим, что тому же Красину (в сговоре с которым был гуманист Горький). Раз Морозов не собирается отколоть крупный куш на ленинские дела «по-хорошему», придется пустить в ход «страховой полис». Оказывается, что у Андреевой был страховой полис «на предъявителя» – жизнь Саввы была застрахована на сто тысяч. Как попал этот документ в руки Андреевой и не был ли он подделан или украден, зачем подписал себе Савва смертный приговор и сам ли подписал – этого я сказать не могу. Известно, что любовь зла…»
 

Дальнейшая судьба вдовы и «нелепой бессеребренницы»

 
Согласно завещанию (кстати, нотариусом не заверенному), наследницей С.Т. Морозова после смерти миллионера становились его вдова и их четверо детей. Андреева потом судилась со вдовой покойного, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала – «отдать деньги Л.Б. Красину») ушли к Ленину. Позднее все материалы этой московской судебной тяжбы о наследстве были кем-то изъяты из архивов.
 
Кстати, Мария Андреева стала членом РСДРП в 1904 году, то есть на год раньше, чем Горький. Затем она служила комиссаром театров и зрелищ, а в 1919 году (по рекомендации Л.Б. Красина) была назначена комиссаром экспертной комиссии Наркомвнешторга по Петрограду. В 1926 году «нелепая бессребреница» получила правительственное назначение в Берлин, где стала заведующей художественно-промышленным отделом советского торгпредства. Скончалась она в 1953 году в Москве и была похоронена на Новодевичьем кладбище.
 
После смерти Саввы Тимофеевича его вдова осталась одна с четырьмя детьми на руках. Она перестала бывать в обществе, появляясь только на театральных премьерах. Кое-что ей, конечно, осталось, и она весьма умело распоряжалась оставшимися ей морозовскими средствами.
 
В 1907 году Зинаида Морозова вновь вышла замуж: на этот раз за генерала Анатолия Анатольевича Рейнбота, ставшего вскоре градоначальником Москвы. В 1916 году этот брак распался по инициативе Зинаиды Григорьевны (считается, что это произошло после того, как генерала обвинили в казнокрадстве и отдали под суд). В дальнейшем отставной генерал, сменив свою немецкую фамилию на русскую Резвый, участвовал в Гражданской войне. По одной версии, он погиб на фронте в 1920 году, по другой – был замучен в 1918 году большевиками.+
 
После революции Зинаида Морозова-Рейнбот чудом избежала репрессий. Впрочем, чудом ли? В 1909 году она приобрела имение Горки в Подольском уезде и, реконструировав его, создала там полностью электрифицированную молочную ферму, скотный и конный дворы, построила оранжереи и заложила роскошные сады. Имелся в Горках и телефон, обеспечивавший связь с Москвой. И что интересно, именно это имение было выбрано для пребывания тяжело больного В.И. Ленина (там он и умер в январе 1924 года). Что же касается Зинаиды Григорьевны, то она скончалась в 1947 году, и теперь прах ее покоится в семейном склепе Морозовых на Рогожском кладбище в Москве.

Из: «Совершенно секретно»

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..