Свободолюбивый город у Чёрного моря. Так уж получилось, что среди народов, столь плодотворно трудившихся в организации и строительстве южного города-порта красавицы Одессы, были и евреи.
Одесса щедро и рачительно одарила всех, в том числе и потомков древнего библейского племени. И самое главное, дала возможность вкусить элементы cвободы в той самой империи, которую поэт категорически назвал «страной господ, страной рабов»…
Согласно первой переписи основателя города, Дерибаса, в тогдашней Одессе среди жителей-мещан значилось 106 русских, 213 украинцев, 224 грека и 240 евреев. Право жительства в черте оседлости в Новороссии евреям было дано за четверть века (как минимум) до начала строительства города, еще с середины восемнадцатого столетия. Начало еврейской общине положили шесть евреев-ремесленников с семьями, которые жили еще в турецкой крепости Хаджибей. В 1794 году (год основания) еврейское население Одессы составляло десять процентов всех тамошних жителей.
К началу девятнадцатого века уже «возникли основные структуры, необходимые для постоянной деятельности еврейской общины», где можно было «жить новой жизнью, свободной от цепей традиций, и заниматься торговлей» (Пинхас Минковский, одесский кантор). В Одессе одними из первых появились мигранты из Волыни, Подолья, Белоруссии, из сельскохозяйственных поселений Херсонской губернии. А в двадцатые годы девятнадцатого века в город начали прибывать и просвещенные галицкие, а потом и немецкие евреи.
Приезжающие поселялись по своему выбору и возможностям везде: в центре, на Молдаванке и Пересыпи. Уже при графе Воронцове в город переехали на постоянное жительство богатые австрийские евреи, а также ремесленники и образованные специалисты – врачи, аптекари, адвокаты и купцы. Евреи занимали ведущее положение в торговле (хлопком, шерстью, шелком, солью), в ремесленном производстве, особенно по обслуживанию солдат гарнизона крепости, оптовой торговлей зерна и банковскими операциями.
Участие одесских евреев в местном управлении – привилегия, впервые данная в 1783 году евреям Белоруссии, – в Одессе поощрялось и даже приветствовалось из столичного Санкт-Петербурга.
Одесская еврейская община стала одной из крупнейших, ее даже считали «самой современной в черте оседлости», наиболее «окультуренной» в Европе и наиболее полно отразившей опыт жизни евреев Российской империи. В 1985 году вышла книга американского профессора Стивена Ципперштейна «Евреи Одессы» (история культуры, 1794-1881 годы) – скрупулезное научное исследование, первый фундаментальный труд по истории одесского еврейства. Спустя десять лет книгу перевели на русский язык и выпустили в издательстве «Гешарим» (Москва–Иерусалим). Эта работа охватывает только первое столетие с момента зарождения города. Именно на этот период и приходится расцвет «Южной Пальмиры» Российской империи, которой, как и в средневековье, например, в Испании, евреи способствовали процветанию.
Второе столетие существования города – уже сложное, малооригинальное, запутанное время: реакция, погромы, войны, «революционные» преобразования, террор, традиционная несвобода и закат юной столицы Черноморья.
А начиналась Одесса с того, что для быстрого развития и выхода на берега южного (для России) Черного моря столичные и местные власти привлекали сюда, создавая благоприятные условия, свободные поселения и экономические приманки-выгоды… Преимущества от участия в экономической, социальной и культурной жизни были во все времена предпочтительнее разного рода запрещений и ограничений - извечный довод филосемитской политики во всем мире.
ЭПОХА ОДЕССЫ.
Все начиналось при Екатерине, которая всячески (и открыто, и секретно) способствовала колонизации юго-запада России. К евреям относились нетрадиционно - с симпатией и теплотой, а они даже называли основателя города Дерибаса одним из своих. Эти добрые либеральные отношения были исключительными в черте оседлости и продолжались примерно до шестидесятых годов девятнадцатого века. Впоследствии уже Александр II обещал даровать всем евреям России такие же преимущества, какие имелись у их одесских собратьев, и все еврейские общины империи должны были стать похожими на «образцовую». Однако это были только обещания - восторги весьма скромными реформами императора быстро улетучились.
Новый город на берегу моря сулил богатые «экономические возможности и смену моделей религиозного поведения» (Стивен Ципперштейн). Религиозные отправления там имели тенденцию к ослаблению, а еврейские традиции соблюдались нестрого и несерьезно, что стало так же причиной будущего известного выражения: «На семь верст от Одессы полыхает ад». Приверженцы идеи еврейского просвещения – маскилим – стали лидерами общины и играли главенствующую роль в еврейских делах, что не имело ничего подобного во всей имперской черте оседлости. Ортодоксальные евреи однако полагали, что маскилим «делают первый шаг по пути ассимиляции» (Й.Телушкин), и в чем-то были недалеки от истины.
Хасидизм в молодой Одессе не был особенно популярен, а некоторыми заумными и ассимилированными, далекими от проблем «вечного» народа евреями даже считался «наиболее крайней и законченной формой искажения иудаизма, отражающую всю глубину средневековой деградации». Однако и в Одессе к концу девятнадцатого века наметилось бурное оживление этого движения, которое Й.Айзенберг называл «одним из ведущих направлений в развитии религиозной мысли нашего народа за последние двести лет».
Одесская синагогинальная реформа проводилась сразу же вслед за германской. Первая современная синагога нового образца – Бродская – была трансформирована в стиле мавританской архитектуры. Там же на исходе девятнадцатого века появился и орган - эталон еврейского богослужения в городе. В синагоге служил более шестидесяти лет (1841-1903 годы) Нисан Блюменталь. В главной синагоге, открытой в первые годы существования города, в 1795 году, кантором служил уроженец Умани Бецалель Шульзингер, певец классической канторской музыки.
В одесской тюремной больнице честно прослужил главврачом 45 лет(!) еврей Григорий Розен, который дослужился до звания генерал-майора, что было в российских условиях явлением уникальным и, наверное, единственным. Впервые в тюремной практике он использовал в работе медсестер и акушерок, а его сын, Василий, работал в еврейской больнице города, которая, начавшись примерно с десятка коек, уже в 1879 году предоставила места и для 337 христиан. Василий Розен, кстати, был еще и первым президентом сионистского общества «Кадима» («Вперед на Восток»). Внук Г. Розена сегодня живет в США. А среди провизоров города известность получил В.Клефнер.
Еще в 1873 году в Одессе был основан Еврейский приют имени Кагане, куда принимали всех, независимо от происхождения и вероисповедания. В этом же году еврейское население города составило уже более четверти общего числа, а к концу девятнадцатого века – 35 процентов.
«Эпоха Одессы», по определению еврейских историков литературы, охватывает период с 1880 года до Первой мировой войны. С 1860 года происходит русификация еврейской общины города вместо имевших ранее космополитических тенденций. И именно в Одессе евреи для удовлетворения своих культурных, экономических и коммерческих запросов смело вышли к нееврейскому миру, несмотря на имевшиеся различия, стремление к накопительству, предпринимательство, соперничество (особенно, в торговле зерном между ними и греками), настроения некоторых сограждан и сегрегационные каноны. Главным для евреев стало приспособление к духу и атмосфере одесского свободного делового сотрудничества.
Одесса всегда бурлила, баламутилась, хохмилась, балагурилась - с самого рождения. Рассказывают, что очередной генерал-губернатор Новороссийского края после поражения России в войне 1853-56 годов «напугал» веселых одесситов, среди которых было довольно много оппозиционно настроенных и неуемных: «Одесса шумит, я сделаю из нее… Саратов».Очевидно, в последнем было тогда больше, чем в окраинной «деревне Одесса», тихих, спокойных, верноподданных империи граждан.
СРЕДИ БАНДИТОВ.
Одесса зарождалась, когда бандитизм Российской империи уже существовал. На отдаленные от столиц берега Черного моря приходили беглые люди; тут служили и солдаты, среди которых нередко встречались мародеры, бродяги и просто отпетые уголовники - грабители, бывшие каторжане, убийцы, авантюристы, фальшивомонетчики, воры, «халамидники» (базарные жулики), контрабандисты, корсары (пираты), аферисты, шулеры… В эти края попадали и люди с неудачной, несложившейся судьбой, которые, стремясь выжить, часто попадали в цепкие руки уголовного мира. Портовый город, как и все подобные города, развивался параллельно с подпольными притонами разврата, публичными домами и целой индустрией древнейшей на земле профессии.
Евреев называли «людьми воздуха», так как они веками занимались только «воздушной», разрешенной им деятельностью. Но они также занимали видное место среди многотысячной уголовной публики Одессы. Даже очень видное и активное. На это их толкали и бедность, и любовь к острым ощущениям. Известный одесский вор Лев Беркович был сыном богатого купца. А у единственного еврея-декабриста Григория Переца, получившего высочайшим приказом дворянское звание, сын Петр был вором-домушником, уголовным «авторитетом», который был убит в 1859 году при попытке к побегу. В городе «работал» скупщик краденного «по-крупному» и вор по-совместительству Исаак Перельман. Один из его сыновей пошел по стопам отца, а два других... учились в Сорбонне (Франция). Промышляли в Одессе вор-карманник международного масштаба М.Розенберг, аферист Гофман и «пальтовый» вор Розенфельд, «работавший» по ресторанам и кафе города, а также «на выезде» - в Москве, Петербурге, во Франции и Скандинавии.
Главой двухтысячной армии налетчиков был молодой человек с полуанархистскими замашками Мишка «Япончик» (М.Винницкий). Он стал «королем» одесских бандитов в первых десятилетиях двадцатого века. (Один из четырех его братьев поселился в Бруклине, Нью-Йорк, в период последней еврейской иммиграции, в начале семидесятых годов). Во время захвата власти большевиками из молодчиков «Япончика» и под командой последнего был сформирован 54-й полк имени Ленина (комиссар полка - А.Фельдман) в составе 3-й Советской украинской армии.
Эпопея плохо управляемого бандитского воинского соединения и их командира быстро завершилась. «Япончика» вероломно убили. А вот еще один «авторитет» блатного мира Одессы - Хаим Вайсман, аферист, шпион, провокатор, содержатель публичного дома, «воспитавший» своих сыновей Семена и Александра в лучших традициях южно-морских малин. Яркой кометой пронеслась и известная артистичная воровка Сонька «Золотая ручка» (Софья Блювштейн). Она не была рождена в Одессе, но ее авантюристическому характеру была очень близка атмосфера баламутно-неприхотливого одесского криминального мира и доверчивого общества, где она предпочитала «работать» и блистать.
В шестидесятые годы девятнадцатого века евреям приписывали и создание рынка «белых рабынь», в который было практически вовлечено только несколько заблудших личностей. Одним из торговцев «живым товаром» был одесский мещанин Герш Гольдфарб, известны и активные сутенеры Э.Гольдштейн и И.Кернер.
Одесские градоначальники в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков были архивзяточниками и расхитителями городских средств – это вам не Дюк, Ланжерон или Воронцов – первые руководители города. Особенно выделялся генерал Толмачев (1908-11 гг.), отстраненный от власти самим реформатором Столыпиным. Генерал был, вообще, и моральным уродом, и черносотенцем, и откровенным вымогателем-взяточником. Ему, кстати, помогал заниматься поборами в синагогах, молельных домах и у ювелиров редактор «Одесской почты» еврей А.Финкель.
Погромы и беспорядки в городе имели место и в 1821, 1858 и 1859 годах по разным причинам: тут и извечная религиозная вражда отдельных групп, и конкуренция, и простое невежество. К чести городских властей все волнения и бунты мгновенно пресекались и прекращались. Наиболее большим и злобным погромом, нанесшим значительный ущерб в 1,5 миллиона рублей, стал погром 1871 года, но уже без активного и быстрого вмешательства и пресечения власть предержащими. С этого момента выступления «трудящихся масс» стали частью имперской политики и обычным рядовым явлением. А столичная газета «Санкт-Петербургские ведомости» даже считала погромы неизбежными, своеобразной «реакцией на жестокую(!) еврейскую эксплуатацию неевреев и накопления ими (евреями – М.С.) огромных капиталов»… Как будто эксплуатировали и накопляли капиталы одни только евреи! Как будто и не существовала огромная армия еврейской бедноты, которая не имела возможности хоронить своих родных и близких не только в гробах, но даже в саванах!
Сегодня явственно видится, что Одесса и бурная жизнь ее подполья (особенно бандитско-криминальная грань) стала макетом российского государства начала и первых десятилетий двадцатого века, когда победителями переворотов или «революций» стали самые кровожадные, самые «непримиримые» и самые коварные интриганы и злодеи.
«ЕВРЕЙСКАЯ СТОЛИЦА».
Одесса стала не только крупнейшим городом юго-запада империи, но и ее главным культурным центром (если хотите, столицей) евреев. Тут выходили несколько еврейских газет и журналов, в которых сотрудничали многие известные журналисты-публицисты, писатели, литераторы, историки… В Одессу переехал и там работал в 1881-1917 годах крупный писатель, основоположник еврейской литературы Менделе Мойхер-Сфорим (С.Я.Абрамович).
В 1886 году в тридцатилетнем возрасте в Одессе поселился и будущий духовный вождь общества «Бней Моше» Ахад-Гаам (Ашер Гинзберг), один из зачинателей еврейского национального движения, выдающийся публицист, писатель и мыслитель, который оказал большое влияние на творчество поэта Хаима-Нахмана Бялика и сионистского лидера Хаима Вейцмана.
Из Одессы вышел и Владимир Жаботинский, поэт, журналист, дипломат, общественный деятель, оратор и воин - второй видный лидер сионизма после Теодора Герцля. Одесситами были глава палестинофильского движения Лев Пинскер, образованный врач, автор известной работы «Автоэмансипация», и его заместитель, талмудически образованный еврей Моше Лейб Лилиенталь, считавший Одессу «новым городом».
Единственная в России газета на идише в девятнадцатом веке как приложение к первой ивритской газете «Гамелиц» называлась «Кол мевасер» («Голос сообщающий») и выпускалась в Одессе Александром Цедербаумом. Там же выходило – с мая 1860 года – первое в империи еврейское издание на русском языке – газета «Рассвет» (редактор Осип Рабинович), в которой, в частности, открыто писалось кириллицей, что «нечего бояться яркости дневного света… и только через самоуважение мы (евреи – М.С.) приобретем уважение окружающих». Редактор одесской газеты «День» писал в 1879 году, что Одесса представляет собой «нервный центр всего русского еврейства, оказывая свое влияние на всю страну».
Одесса, конечно, не потянула на статус «города – матери Израиля», но из всех городов черты оседлости она больше всего напоминала «противоречивый индивидуалистический современный столичный город, который… вскоре заменит типичные европейские еврейские общины». В этом городе «евреев ценили как раз по тем самым причинам, по которым их деятельность подавлялась и ограничивалась в других русских городах» (С.Ципперштейн).
Прогрессивные еврейские институты Одессы и, в частности, новая светская еврейская школа, основанная в 1826 году, во главе с директором Бецалелем Штерн стала воистину образцовыми в огромной империи. Посланник тогдашнего российского министра народного просвещения С.Уварова инспектор Макс Лиллиенталь отмечал, что выпускников еврейской школы в Одессе готовят к серьезной реальной жизни: к владению французским, итальянским, немецким, к знаниям в области математики и бухгалтерского учета. А выдающийся русский хирург с мировым именем Н. И. Пирогов, чья профессиональная и общественная деятельность проходила в Одессе, очень верно подметил, что евреи всегда смотрели на образование детей как на священный долг. Творили на переходе столетий в Одессе и известные живописцы иудейского происхождения Ю.Бершадский, Е.Буковецкий, Л.Пастернак, С.Кишиневский и другие.
В Одессе чудодействовал организатор музыкальной спецшколы П.С.Столярский, профессор консерватории, основатель нового скрипичного класса. К музыке евреи (особенно одесские) всегда относились с восхищением, восторженно. А одесситы весьма настойчиво обучали своих питомцев и игре на скрипке да на других инструментах, что, в конце концов, не могло не наводнить страну, Европу и всю планету своими музыкальными дарованиями и гениями. Отсюда вышли и Давид Ойстрах, и Эмиль Гилельс, и профессор М.Вайман - все выдающиеся скрипачи - и создатель советского джаза Леонид Утесов, и многие другие.
Как верно отметил уже упоминавшийся профессор С.Ципперштейн: «Одесса была единственным местом в России, где евреи стремились стать стопроцентными европейцами… и подражали своим нееврейским соседям», город по праву занял центральное место в русско-еврейской культурной жизни «еще в девятнадцатом веке». Забегая несколько вперед, в новый век, отметим, что на берегах Черноморья и родилась та могучая южно-западная (одесская) литературная школа, из гавани которой в первые десятилетия двадцатого века и вышли в плавание поэты Э.Багрицкий, С.Кирсанов, В.Инбер, писатель-гигант И.Бабель и другие, заполнившие просторы одной шестой части суши. В неуютный период войн, переворотов, террора и ломок «трагически создало время российской культурой крещенных еврусских – особое племя евреев, с Россией сращенных». Так в поэтической формуле очень точно подметил автор «Последнего идеалиста», поэт советского периода Е.Евтушенко в самом конце двадцатого века. Конечно, поэт имел в виду не только «одесское чудо» - активный всплеск литературного моря всей красной империи, сменившей империю Романовых.
ПОСЛЕ ОКТЯБРЬСКОГО ПЕРЕВОРОТА.
Октябрьский переворот семнадцатого года в империи вообще-то был уголовным не только по сути, но и по содержанию. Тогда фактически и начался красный беспредел, в котором в Одессе участвовали около пятнадцати тысяч криминалов разных ориентаций и три тысячи солдат-грабителей развалившейся царской армии.
Всем местным и присланным по назначению «революционерам» (в том числе и евреям) была уготована соответственная роль в развернувшемся «народном» спектакле длинною более семидесяти лет. Роли часто менялись или совсем видоизменялись. Укажем некоторых наиболее активных евреев: новым комиссаром «народной милиции» (1917 год) стал Н.Шорштейн, комиссаром города – Я.Либерман, временным городским головой - Б.Фридман, руководителем реорганизации одесской тюрьмы для нужд «революции» – Мильман, в среде красногвардейцев выделялся Гольдман…
Зато атаман «против всех» Н.Григорьев придерживался универсальной формулы: «Бей жидов и коммунистов!». Последние его не очень жаловали: чего ждать от бандита-антисемита?! В интернациональном составе следователей ревтрибуналов выделялись местные и приезжие «принципиальные» евреи. Своей непримиримостью отличалась и чекистка-садистка по имени Дора. Начальник иностранного отдела ГПУ Пискер и его подчиненные совмещали основную революционо-бандитскую деятельность с контрабандой, вымогательством и просто воровством.
Евреи, как это не парадоксально, сохранились, благодаря… советской власти, которая в паспортах своих граждан так долго и любовно сохраняла знаменитую пятую графу – указатель национальности. А кроме этого ничего специфически еврейского у этих евреев уже фактически не было. Разве что - невидимая и неистребимая еврейская душа.
Графа «национальность» - результат «мудрой» нацполитики самого «великого» государства – всеобщей тюрьмы, осуществившей на деле ветхий римский лозунг «Разделяй и властвуй!». Лишь незначительная часть окультуренных одесских евреев, подавшись на удочку «революционных» устремлений и обещаний, наивных романтиков, сломя перегретую голову, бросилась «искать правду» и устанавливать новый, справедливый режим. Были честно-заблудшие активисты – были и нелюди с садистскими уклонами, которые по «работе» в красных чрезвычайках заслужили проклятие и презрение. Часть сразу же по возможности – ушла в иммиграцию…
Но основная масса одесских евреев, испытав и увидев бандитские замашки новой власти, была запугана и инертна, хотя внутренне не принимала советские сомнительные идеи, как, впрочем, и большинство населения взбаламученной империи – оригинальности было маловато. Особенно в конце двадцатых и тридцатых годов, когда чувством страха власть пыталась подменить совесть, честь и просто человеческую порядочность – этих основных моральных постулатов иудаизма, да и всех религий.
После победного окончания Второй мировой войны, в которой евреи бывшего Союза вместе со всем народом героически участвовали в смертельной схватке с фашизмом, а Одесса стала первым, мужественно и героически-отчаянно сопротивлявшимся более двух месяцев городом, наступил мир и время надежд и «больших ожиданий».
За годы войны еврейских жителей в Одессе значительно поубавилось. Многие остались навсегда на жарких полях сражений. Десятки тысяч были уничтожены нацистами в период оккупации города (только за один день 17 октября 1941 года было повешено и убито четыре тысячи евреев, а спустя неделю (23 октября) наступил «Черный день» «еврейской Одессы» – массовое уничтожение около ста тысяч мирных граждан: стариков, женщин и детей. Экзекуции еврейского населения проводились в пригородах Одессы, в районе Первомайска, сел Ахметовка, Богдановка и других местах. Часть эвакуированных никуда так и не доехала, а из добравшихся до места не все вернулись в город, продолжая вдали любить и вспоминать милые их сердцу берега Черноморья. Теперь уже наступили времена «социалистических» гонений и преследований, расстрелов и убийств, «дела врачей» - своеобразной расплатой за верность или даже возможность сомнения…
Концентрация или насыщенность евреями жителей приморского города достигла в двадцатом веке «критической массы», что привело к объевреиванию одесситов-неевреев – с одной стороны и к ославяниванию евреев – с другой. Что бы ни говорили, но советско-социалистической системе удалось-таки что-то сделать и из потомков гомо советикуса. Остались, правда, злополучные корни происхождения да очень сомнительные размеры и форма носа. Правда, некоторые носы и на славянских лицах тоже настораживали и наводили на серьезные раздумья…
КОНЕЦ ДВАДЦАТОГО ВЕКА И ИММИГРАЦИЯ.
Одесса и стала Одессой именно благодаря удачному сочетанию славянских и европейских народов с древнем иудейским племенем из Ближнего Востока. Причем в разумной, верной пропорции сплава металлов, когда каждый составляющий компонент имеет свое полезно-необходимое значение. Евреи сыграли незаменимую роль, практически слившись и растворившись в сообществе одесситов, придав ему своеобразный шарм, определенные черты портовой деловитости, солнечной легкости, жизнерадостности и мягкого южного юмора.
Иммиграция на Запад, начавшаяся в конце шестидесятых, явилась своеобразным открытием клапана для власти и реальной возможностью приобретения простого человеческого достоинства для евреев бывшего Союза, в том числе и для евреев-одесситов. Некоторые задержались, заблудились. Остались еще половинки, четвертинки, осьмушки… Остался и феномен старой Одессы. Это почти конец истории одесских евреев. Мы говорим «почти», так как среди 3-5% (по разным источникам) оставшихся сегодня намечено некоторое оживление: открытие центров, синагог, проведение всевозможных симпозиумов и другая активность, напрочь забытая в советские годы, когда устанавливались пресловутые процентные нормы, особенно при поступлении в вузы, на работу и многочисленые ограничения и даже преследования экономических «преступников».
С отъездом большого количества евреев Одесса не пропала, но сильно видоизменилась и почти потеряла свое лицо, свой шарм и душу, можно сказать, утратила престижность и привлекателыьность. Гости, приезжая туда, все трудней находят былую приветливость, благожелательность, легкость, юмор, которые так были так характерны для одесситов. А именно остроумием, любовью к анекдотам и всяким хохмам, радушием всегда отличался чудесный город у моря. Ведь недаром местные шутники утверждали, что российсике евреи всегда делились на одесских и... местечковых.
Одесса ныне очутилась на территории «иностранного» государства, а Россия лишилась своей юмористической столицы. Может быть, поэтому сегодня встает вопрос о создании нового российского искусственного центра юмора где-нибудь в другом месте, например, среди чукчей, анекдотами о которых пытаются возместить анекдоты о «рабиновичах», так облегчающих нелегкую жизнь.
Одесса щедро и рачительно одарила всех, в том числе и потомков древнего библейского племени. И самое главное, дала возможность вкусить элементы cвободы в той самой империи, которую поэт категорически назвал «страной господ, страной рабов»…
Согласно первой переписи основателя города, Дерибаса, в тогдашней Одессе среди жителей-мещан значилось 106 русских, 213 украинцев, 224 грека и 240 евреев. Право жительства в черте оседлости в Новороссии евреям было дано за четверть века (как минимум) до начала строительства города, еще с середины восемнадцатого столетия. Начало еврейской общине положили шесть евреев-ремесленников с семьями, которые жили еще в турецкой крепости Хаджибей. В 1794 году (год основания) еврейское население Одессы составляло десять процентов всех тамошних жителей.
К началу девятнадцатого века уже «возникли основные структуры, необходимые для постоянной деятельности еврейской общины», где можно было «жить новой жизнью, свободной от цепей традиций, и заниматься торговлей» (Пинхас Минковский, одесский кантор). В Одессе одними из первых появились мигранты из Волыни, Подолья, Белоруссии, из сельскохозяйственных поселений Херсонской губернии. А в двадцатые годы девятнадцатого века в город начали прибывать и просвещенные галицкие, а потом и немецкие евреи.
Приезжающие поселялись по своему выбору и возможностям везде: в центре, на Молдаванке и Пересыпи. Уже при графе Воронцове в город переехали на постоянное жительство богатые австрийские евреи, а также ремесленники и образованные специалисты – врачи, аптекари, адвокаты и купцы. Евреи занимали ведущее положение в торговле (хлопком, шерстью, шелком, солью), в ремесленном производстве, особенно по обслуживанию солдат гарнизона крепости, оптовой торговлей зерна и банковскими операциями.
Участие одесских евреев в местном управлении – привилегия, впервые данная в 1783 году евреям Белоруссии, – в Одессе поощрялось и даже приветствовалось из столичного Санкт-Петербурга.
Одесская еврейская община стала одной из крупнейших, ее даже считали «самой современной в черте оседлости», наиболее «окультуренной» в Европе и наиболее полно отразившей опыт жизни евреев Российской империи. В 1985 году вышла книга американского профессора Стивена Ципперштейна «Евреи Одессы» (история культуры, 1794-1881 годы) – скрупулезное научное исследование, первый фундаментальный труд по истории одесского еврейства. Спустя десять лет книгу перевели на русский язык и выпустили в издательстве «Гешарим» (Москва–Иерусалим). Эта работа охватывает только первое столетие с момента зарождения города. Именно на этот период и приходится расцвет «Южной Пальмиры» Российской империи, которой, как и в средневековье, например, в Испании, евреи способствовали процветанию.
Второе столетие существования города – уже сложное, малооригинальное, запутанное время: реакция, погромы, войны, «революционные» преобразования, террор, традиционная несвобода и закат юной столицы Черноморья.
А начиналась Одесса с того, что для быстрого развития и выхода на берега южного (для России) Черного моря столичные и местные власти привлекали сюда, создавая благоприятные условия, свободные поселения и экономические приманки-выгоды… Преимущества от участия в экономической, социальной и культурной жизни были во все времена предпочтительнее разного рода запрещений и ограничений - извечный довод филосемитской политики во всем мире.
ЭПОХА ОДЕССЫ.
Все начиналось при Екатерине, которая всячески (и открыто, и секретно) способствовала колонизации юго-запада России. К евреям относились нетрадиционно - с симпатией и теплотой, а они даже называли основателя города Дерибаса одним из своих. Эти добрые либеральные отношения были исключительными в черте оседлости и продолжались примерно до шестидесятых годов девятнадцатого века. Впоследствии уже Александр II обещал даровать всем евреям России такие же преимущества, какие имелись у их одесских собратьев, и все еврейские общины империи должны были стать похожими на «образцовую». Однако это были только обещания - восторги весьма скромными реформами императора быстро улетучились.
Новый город на берегу моря сулил богатые «экономические возможности и смену моделей религиозного поведения» (Стивен Ципперштейн). Религиозные отправления там имели тенденцию к ослаблению, а еврейские традиции соблюдались нестрого и несерьезно, что стало так же причиной будущего известного выражения: «На семь верст от Одессы полыхает ад». Приверженцы идеи еврейского просвещения – маскилим – стали лидерами общины и играли главенствующую роль в еврейских делах, что не имело ничего подобного во всей имперской черте оседлости. Ортодоксальные евреи однако полагали, что маскилим «делают первый шаг по пути ассимиляции» (Й.Телушкин), и в чем-то были недалеки от истины.
Хасидизм в молодой Одессе не был особенно популярен, а некоторыми заумными и ассимилированными, далекими от проблем «вечного» народа евреями даже считался «наиболее крайней и законченной формой искажения иудаизма, отражающую всю глубину средневековой деградации». Однако и в Одессе к концу девятнадцатого века наметилось бурное оживление этого движения, которое Й.Айзенберг называл «одним из ведущих направлений в развитии религиозной мысли нашего народа за последние двести лет».
Одесская синагогинальная реформа проводилась сразу же вслед за германской. Первая современная синагога нового образца – Бродская – была трансформирована в стиле мавританской архитектуры. Там же на исходе девятнадцатого века появился и орган - эталон еврейского богослужения в городе. В синагоге служил более шестидесяти лет (1841-1903 годы) Нисан Блюменталь. В главной синагоге, открытой в первые годы существования города, в 1795 году, кантором служил уроженец Умани Бецалель Шульзингер, певец классической канторской музыки.
В одесской тюремной больнице честно прослужил главврачом 45 лет(!) еврей Григорий Розен, который дослужился до звания генерал-майора, что было в российских условиях явлением уникальным и, наверное, единственным. Впервые в тюремной практике он использовал в работе медсестер и акушерок, а его сын, Василий, работал в еврейской больнице города, которая, начавшись примерно с десятка коек, уже в 1879 году предоставила места и для 337 христиан. Василий Розен, кстати, был еще и первым президентом сионистского общества «Кадима» («Вперед на Восток»). Внук Г. Розена сегодня живет в США. А среди провизоров города известность получил В.Клефнер.
Еще в 1873 году в Одессе был основан Еврейский приют имени Кагане, куда принимали всех, независимо от происхождения и вероисповедания. В этом же году еврейское население города составило уже более четверти общего числа, а к концу девятнадцатого века – 35 процентов.
«Эпоха Одессы», по определению еврейских историков литературы, охватывает период с 1880 года до Первой мировой войны. С 1860 года происходит русификация еврейской общины города вместо имевших ранее космополитических тенденций. И именно в Одессе евреи для удовлетворения своих культурных, экономических и коммерческих запросов смело вышли к нееврейскому миру, несмотря на имевшиеся различия, стремление к накопительству, предпринимательство, соперничество (особенно, в торговле зерном между ними и греками), настроения некоторых сограждан и сегрегационные каноны. Главным для евреев стало приспособление к духу и атмосфере одесского свободного делового сотрудничества.
Одесса всегда бурлила, баламутилась, хохмилась, балагурилась - с самого рождения. Рассказывают, что очередной генерал-губернатор Новороссийского края после поражения России в войне 1853-56 годов «напугал» веселых одесситов, среди которых было довольно много оппозиционно настроенных и неуемных: «Одесса шумит, я сделаю из нее… Саратов».Очевидно, в последнем было тогда больше, чем в окраинной «деревне Одесса», тихих, спокойных, верноподданных империи граждан.
СРЕДИ БАНДИТОВ.
Одесса зарождалась, когда бандитизм Российской империи уже существовал. На отдаленные от столиц берега Черного моря приходили беглые люди; тут служили и солдаты, среди которых нередко встречались мародеры, бродяги и просто отпетые уголовники - грабители, бывшие каторжане, убийцы, авантюристы, фальшивомонетчики, воры, «халамидники» (базарные жулики), контрабандисты, корсары (пираты), аферисты, шулеры… В эти края попадали и люди с неудачной, несложившейся судьбой, которые, стремясь выжить, часто попадали в цепкие руки уголовного мира. Портовый город, как и все подобные города, развивался параллельно с подпольными притонами разврата, публичными домами и целой индустрией древнейшей на земле профессии.
Евреев называли «людьми воздуха», так как они веками занимались только «воздушной», разрешенной им деятельностью. Но они также занимали видное место среди многотысячной уголовной публики Одессы. Даже очень видное и активное. На это их толкали и бедность, и любовь к острым ощущениям. Известный одесский вор Лев Беркович был сыном богатого купца. А у единственного еврея-декабриста Григория Переца, получившего высочайшим приказом дворянское звание, сын Петр был вором-домушником, уголовным «авторитетом», который был убит в 1859 году при попытке к побегу. В городе «работал» скупщик краденного «по-крупному» и вор по-совместительству Исаак Перельман. Один из его сыновей пошел по стопам отца, а два других... учились в Сорбонне (Франция). Промышляли в Одессе вор-карманник международного масштаба М.Розенберг, аферист Гофман и «пальтовый» вор Розенфельд, «работавший» по ресторанам и кафе города, а также «на выезде» - в Москве, Петербурге, во Франции и Скандинавии.
Главой двухтысячной армии налетчиков был молодой человек с полуанархистскими замашками Мишка «Япончик» (М.Винницкий). Он стал «королем» одесских бандитов в первых десятилетиях двадцатого века. (Один из четырех его братьев поселился в Бруклине, Нью-Йорк, в период последней еврейской иммиграции, в начале семидесятых годов). Во время захвата власти большевиками из молодчиков «Япончика» и под командой последнего был сформирован 54-й полк имени Ленина (комиссар полка - А.Фельдман) в составе 3-й Советской украинской армии.
Эпопея плохо управляемого бандитского воинского соединения и их командира быстро завершилась. «Япончика» вероломно убили. А вот еще один «авторитет» блатного мира Одессы - Хаим Вайсман, аферист, шпион, провокатор, содержатель публичного дома, «воспитавший» своих сыновей Семена и Александра в лучших традициях южно-морских малин. Яркой кометой пронеслась и известная артистичная воровка Сонька «Золотая ручка» (Софья Блювштейн). Она не была рождена в Одессе, но ее авантюристическому характеру была очень близка атмосфера баламутно-неприхотливого одесского криминального мира и доверчивого общества, где она предпочитала «работать» и блистать.
В шестидесятые годы девятнадцатого века евреям приписывали и создание рынка «белых рабынь», в который было практически вовлечено только несколько заблудших личностей. Одним из торговцев «живым товаром» был одесский мещанин Герш Гольдфарб, известны и активные сутенеры Э.Гольдштейн и И.Кернер.
Одесские градоначальники в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков были архивзяточниками и расхитителями городских средств – это вам не Дюк, Ланжерон или Воронцов – первые руководители города. Особенно выделялся генерал Толмачев (1908-11 гг.), отстраненный от власти самим реформатором Столыпиным. Генерал был, вообще, и моральным уродом, и черносотенцем, и откровенным вымогателем-взяточником. Ему, кстати, помогал заниматься поборами в синагогах, молельных домах и у ювелиров редактор «Одесской почты» еврей А.Финкель.
Погромы и беспорядки в городе имели место и в 1821, 1858 и 1859 годах по разным причинам: тут и извечная религиозная вражда отдельных групп, и конкуренция, и простое невежество. К чести городских властей все волнения и бунты мгновенно пресекались и прекращались. Наиболее большим и злобным погромом, нанесшим значительный ущерб в 1,5 миллиона рублей, стал погром 1871 года, но уже без активного и быстрого вмешательства и пресечения власть предержащими. С этого момента выступления «трудящихся масс» стали частью имперской политики и обычным рядовым явлением. А столичная газета «Санкт-Петербургские ведомости» даже считала погромы неизбежными, своеобразной «реакцией на жестокую(!) еврейскую эксплуатацию неевреев и накопления ими (евреями – М.С.) огромных капиталов»… Как будто эксплуатировали и накопляли капиталы одни только евреи! Как будто и не существовала огромная армия еврейской бедноты, которая не имела возможности хоронить своих родных и близких не только в гробах, но даже в саванах!
Сегодня явственно видится, что Одесса и бурная жизнь ее подполья (особенно бандитско-криминальная грань) стала макетом российского государства начала и первых десятилетий двадцатого века, когда победителями переворотов или «революций» стали самые кровожадные, самые «непримиримые» и самые коварные интриганы и злодеи.
«ЕВРЕЙСКАЯ СТОЛИЦА».
Одесса стала не только крупнейшим городом юго-запада империи, но и ее главным культурным центром (если хотите, столицей) евреев. Тут выходили несколько еврейских газет и журналов, в которых сотрудничали многие известные журналисты-публицисты, писатели, литераторы, историки… В Одессу переехал и там работал в 1881-1917 годах крупный писатель, основоположник еврейской литературы Менделе Мойхер-Сфорим (С.Я.Абрамович).
В 1886 году в тридцатилетнем возрасте в Одессе поселился и будущий духовный вождь общества «Бней Моше» Ахад-Гаам (Ашер Гинзберг), один из зачинателей еврейского национального движения, выдающийся публицист, писатель и мыслитель, который оказал большое влияние на творчество поэта Хаима-Нахмана Бялика и сионистского лидера Хаима Вейцмана.
Из Одессы вышел и Владимир Жаботинский, поэт, журналист, дипломат, общественный деятель, оратор и воин - второй видный лидер сионизма после Теодора Герцля. Одесситами были глава палестинофильского движения Лев Пинскер, образованный врач, автор известной работы «Автоэмансипация», и его заместитель, талмудически образованный еврей Моше Лейб Лилиенталь, считавший Одессу «новым городом».
Единственная в России газета на идише в девятнадцатом веке как приложение к первой ивритской газете «Гамелиц» называлась «Кол мевасер» («Голос сообщающий») и выпускалась в Одессе Александром Цедербаумом. Там же выходило – с мая 1860 года – первое в империи еврейское издание на русском языке – газета «Рассвет» (редактор Осип Рабинович), в которой, в частности, открыто писалось кириллицей, что «нечего бояться яркости дневного света… и только через самоуважение мы (евреи – М.С.) приобретем уважение окружающих». Редактор одесской газеты «День» писал в 1879 году, что Одесса представляет собой «нервный центр всего русского еврейства, оказывая свое влияние на всю страну».
Одесса, конечно, не потянула на статус «города – матери Израиля», но из всех городов черты оседлости она больше всего напоминала «противоречивый индивидуалистический современный столичный город, который… вскоре заменит типичные европейские еврейские общины». В этом городе «евреев ценили как раз по тем самым причинам, по которым их деятельность подавлялась и ограничивалась в других русских городах» (С.Ципперштейн).
Прогрессивные еврейские институты Одессы и, в частности, новая светская еврейская школа, основанная в 1826 году, во главе с директором Бецалелем Штерн стала воистину образцовыми в огромной империи. Посланник тогдашнего российского министра народного просвещения С.Уварова инспектор Макс Лиллиенталь отмечал, что выпускников еврейской школы в Одессе готовят к серьезной реальной жизни: к владению французским, итальянским, немецким, к знаниям в области математики и бухгалтерского учета. А выдающийся русский хирург с мировым именем Н. И. Пирогов, чья профессиональная и общественная деятельность проходила в Одессе, очень верно подметил, что евреи всегда смотрели на образование детей как на священный долг. Творили на переходе столетий в Одессе и известные живописцы иудейского происхождения Ю.Бершадский, Е.Буковецкий, Л.Пастернак, С.Кишиневский и другие.
В Одессе чудодействовал организатор музыкальной спецшколы П.С.Столярский, профессор консерватории, основатель нового скрипичного класса. К музыке евреи (особенно одесские) всегда относились с восхищением, восторженно. А одесситы весьма настойчиво обучали своих питомцев и игре на скрипке да на других инструментах, что, в конце концов, не могло не наводнить страну, Европу и всю планету своими музыкальными дарованиями и гениями. Отсюда вышли и Давид Ойстрах, и Эмиль Гилельс, и профессор М.Вайман - все выдающиеся скрипачи - и создатель советского джаза Леонид Утесов, и многие другие.
Как верно отметил уже упоминавшийся профессор С.Ципперштейн: «Одесса была единственным местом в России, где евреи стремились стать стопроцентными европейцами… и подражали своим нееврейским соседям», город по праву занял центральное место в русско-еврейской культурной жизни «еще в девятнадцатом веке». Забегая несколько вперед, в новый век, отметим, что на берегах Черноморья и родилась та могучая южно-западная (одесская) литературная школа, из гавани которой в первые десятилетия двадцатого века и вышли в плавание поэты Э.Багрицкий, С.Кирсанов, В.Инбер, писатель-гигант И.Бабель и другие, заполнившие просторы одной шестой части суши. В неуютный период войн, переворотов, террора и ломок «трагически создало время российской культурой крещенных еврусских – особое племя евреев, с Россией сращенных». Так в поэтической формуле очень точно подметил автор «Последнего идеалиста», поэт советского периода Е.Евтушенко в самом конце двадцатого века. Конечно, поэт имел в виду не только «одесское чудо» - активный всплеск литературного моря всей красной империи, сменившей империю Романовых.
ПОСЛЕ ОКТЯБРЬСКОГО ПЕРЕВОРОТА.
Октябрьский переворот семнадцатого года в империи вообще-то был уголовным не только по сути, но и по содержанию. Тогда фактически и начался красный беспредел, в котором в Одессе участвовали около пятнадцати тысяч криминалов разных ориентаций и три тысячи солдат-грабителей развалившейся царской армии.
Всем местным и присланным по назначению «революционерам» (в том числе и евреям) была уготована соответственная роль в развернувшемся «народном» спектакле длинною более семидесяти лет. Роли часто менялись или совсем видоизменялись. Укажем некоторых наиболее активных евреев: новым комиссаром «народной милиции» (1917 год) стал Н.Шорштейн, комиссаром города – Я.Либерман, временным городским головой - Б.Фридман, руководителем реорганизации одесской тюрьмы для нужд «революции» – Мильман, в среде красногвардейцев выделялся Гольдман…
Зато атаман «против всех» Н.Григорьев придерживался универсальной формулы: «Бей жидов и коммунистов!». Последние его не очень жаловали: чего ждать от бандита-антисемита?! В интернациональном составе следователей ревтрибуналов выделялись местные и приезжие «принципиальные» евреи. Своей непримиримостью отличалась и чекистка-садистка по имени Дора. Начальник иностранного отдела ГПУ Пискер и его подчиненные совмещали основную революционо-бандитскую деятельность с контрабандой, вымогательством и просто воровством.
Евреи, как это не парадоксально, сохранились, благодаря… советской власти, которая в паспортах своих граждан так долго и любовно сохраняла знаменитую пятую графу – указатель национальности. А кроме этого ничего специфически еврейского у этих евреев уже фактически не было. Разве что - невидимая и неистребимая еврейская душа.
Графа «национальность» - результат «мудрой» нацполитики самого «великого» государства – всеобщей тюрьмы, осуществившей на деле ветхий римский лозунг «Разделяй и властвуй!». Лишь незначительная часть окультуренных одесских евреев, подавшись на удочку «революционных» устремлений и обещаний, наивных романтиков, сломя перегретую голову, бросилась «искать правду» и устанавливать новый, справедливый режим. Были честно-заблудшие активисты – были и нелюди с садистскими уклонами, которые по «работе» в красных чрезвычайках заслужили проклятие и презрение. Часть сразу же по возможности – ушла в иммиграцию…
Но основная масса одесских евреев, испытав и увидев бандитские замашки новой власти, была запугана и инертна, хотя внутренне не принимала советские сомнительные идеи, как, впрочем, и большинство населения взбаламученной империи – оригинальности было маловато. Особенно в конце двадцатых и тридцатых годов, когда чувством страха власть пыталась подменить совесть, честь и просто человеческую порядочность – этих основных моральных постулатов иудаизма, да и всех религий.
После победного окончания Второй мировой войны, в которой евреи бывшего Союза вместе со всем народом героически участвовали в смертельной схватке с фашизмом, а Одесса стала первым, мужественно и героически-отчаянно сопротивлявшимся более двух месяцев городом, наступил мир и время надежд и «больших ожиданий».
За годы войны еврейских жителей в Одессе значительно поубавилось. Многие остались навсегда на жарких полях сражений. Десятки тысяч были уничтожены нацистами в период оккупации города (только за один день 17 октября 1941 года было повешено и убито четыре тысячи евреев, а спустя неделю (23 октября) наступил «Черный день» «еврейской Одессы» – массовое уничтожение около ста тысяч мирных граждан: стариков, женщин и детей. Экзекуции еврейского населения проводились в пригородах Одессы, в районе Первомайска, сел Ахметовка, Богдановка и других местах. Часть эвакуированных никуда так и не доехала, а из добравшихся до места не все вернулись в город, продолжая вдали любить и вспоминать милые их сердцу берега Черноморья. Теперь уже наступили времена «социалистических» гонений и преследований, расстрелов и убийств, «дела врачей» - своеобразной расплатой за верность или даже возможность сомнения…
Концентрация или насыщенность евреями жителей приморского города достигла в двадцатом веке «критической массы», что привело к объевреиванию одесситов-неевреев – с одной стороны и к ославяниванию евреев – с другой. Что бы ни говорили, но советско-социалистической системе удалось-таки что-то сделать и из потомков гомо советикуса. Остались, правда, злополучные корни происхождения да очень сомнительные размеры и форма носа. Правда, некоторые носы и на славянских лицах тоже настораживали и наводили на серьезные раздумья…
КОНЕЦ ДВАДЦАТОГО ВЕКА И ИММИГРАЦИЯ.
Одесса и стала Одессой именно благодаря удачному сочетанию славянских и европейских народов с древнем иудейским племенем из Ближнего Востока. Причем в разумной, верной пропорции сплава металлов, когда каждый составляющий компонент имеет свое полезно-необходимое значение. Евреи сыграли незаменимую роль, практически слившись и растворившись в сообществе одесситов, придав ему своеобразный шарм, определенные черты портовой деловитости, солнечной легкости, жизнерадостности и мягкого южного юмора.
Иммиграция на Запад, начавшаяся в конце шестидесятых, явилась своеобразным открытием клапана для власти и реальной возможностью приобретения простого человеческого достоинства для евреев бывшего Союза, в том числе и для евреев-одесситов. Некоторые задержались, заблудились. Остались еще половинки, четвертинки, осьмушки… Остался и феномен старой Одессы. Это почти конец истории одесских евреев. Мы говорим «почти», так как среди 3-5% (по разным источникам) оставшихся сегодня намечено некоторое оживление: открытие центров, синагог, проведение всевозможных симпозиумов и другая активность, напрочь забытая в советские годы, когда устанавливались пресловутые процентные нормы, особенно при поступлении в вузы, на работу и многочисленые ограничения и даже преследования экономических «преступников».
С отъездом большого количества евреев Одесса не пропала, но сильно видоизменилась и почти потеряла свое лицо, свой шарм и душу, можно сказать, утратила престижность и привлекателыьность. Гости, приезжая туда, все трудней находят былую приветливость, благожелательность, легкость, юмор, которые так были так характерны для одесситов. А именно остроумием, любовью к анекдотам и всяким хохмам, радушием всегда отличался чудесный город у моря. Ведь недаром местные шутники утверждали, что российсике евреи всегда делились на одесских и... местечковых.
Одесса ныне очутилась на территории «иностранного» государства, а Россия лишилась своей юмористической столицы. Может быть, поэтому сегодня встает вопрос о создании нового российского искусственного центра юмора где-нибудь в другом месте, например, среди чукчей, анекдотами о которых пытаются возместить анекдоты о «рабиновичах», так облегчающих нелегкую жизнь.
Переслал: Galina Sukhenko
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий