СТРАННЫЙ ПОЕДИНОК

История евреев в дороге, в путешествии, в исходе. Открытие Бога, как открытие неведомых земель. Странствия не для слабых духом, только отважным по плечу. Почему Творец выбрал Аврама, почему именно этого старика позвал в дорогу? Отважен был Аврам, потому и стал Авраамом.

Робкому дорога к Богу заказана. Вся история евреев - путь к свободе, уход от рабства трусости.

"Не страшитесь и не бойтесь их. Бог, всесильный ваш, идущий перед вами, он сражаться будет за вас". (Дворим 1,28).

За вас, но и с вами. На одну войну может хватить и идола. Как там было: "За Родину, за Сталина". В войне, растянутой на тысячелетия, не обойтись без Всевышнего. Без помощи Бога и без наказания Божьего.

Страх Божий. Зачем он? Кто боится Бога, тот не боится человека, так как страх перед человеком - есть идолопоклонство. СССР был империей зла, потому что был империей страха. Человек был властен над человеком. Человек власти мог сотворить с ближним все, что угодно. Тоталитарная власть и есть язычество.

Страх Божий есть страх перед наказанием себя же собой, Это Высший суд, когда ты судишь себя сам, своей совестью, своим ясным сознанием греха. За всеми остальными судами может стоять произвол. Только суд самого себя праведен и справедлив.

Освобождение от рабства - это освобождение от страха человека перед человеком.

- Бойся только меня, - сказал евреям Бог. - И ты будешь свободен.

40 лет блужданий по пустыне - это сорок лет ухода от страха. Одному Иешуа Бин-Нуну (Иисусу Навину) доверил Моше возглавить переход через границу Ханаана, потому что он после разведки не испытал страха. Страх заставил бывших рабов в Синае отлить золотого тельца. Страх быть евреем перед лицом эллина чуть не вычеркнул народ еврейский из списка живущих. Тот же страх привел потомков Яакова к Холокосту. Страх перед множеством ненавидящих и сегодня заставляет еврея сгибаться под ношей своей "избранности".

Что делают арабы Газы, вслепую бомбардируя юг Израиля? Какова их цель? Победить в вооруженном противостоянии таким путем невозможно. Они пугают, они сеют страх. "Испуганный писатель - это потеря квалификации", - писал Михаил Зощенко. Испуганный народ перестает быть народом. Вместе с "квалификацией" он теряет свою землю, свою независимость, свою жизнь.

Есть один путь уйти от страха перед врагом - заставить его бояться тебя. Пустыми угрозами сделать это невозможно. Робкими уговорами быть потише - тоже. Сеющий страх и сам боится только возмездия.

Арабы "территорий" кричат на каждом углу, что они не страшатся смерти. Это ложь. На самом деле они не боятся Бога. Они боятся суда соседа по дому, проклятия муллы, произвола вождя клана. Дети боятся родителей, женщина мужчину. За этим повальным страхом не виден Бог, при полном презрении к суду Божьему. Все ссылки араба на Аллаха не более чем дымовая завеса.

"Аллах един!" - заявляют они, но вот араб-убийца приходит к людям Бога в библиотеку иешивы и расстреливает безоружных подростков, дырявит пулями Тору. Он - язычник, хладнокровный убийца.

Урод и безумец, выросший на пропаганде мести и ненависти, не может принять Суд Божий просто потому, что он бежит от себя самого, бежит от совести, стыда, ответственности за содеянное, за свою собственную неприкаянность, хроническую обреченность на нищету и зависть неудачника к баловням судьбы.

Слабость евреев Израиля не в страхе перед врагами, а в страхе перед Божьим судом, перед своей совестью, перед запретом на преднамеренное убийство. В страхе перед самим собой. Еврей может кричать на всех углах о своем атеизме, но судит он себя сам. Он так воспитан тысячелетиями особой школы. Именно это воспитание не дает Израилю покончить разом и навсегда с неонацизмом и язычеством соседей.

И это знают враги Еврейского государства. Вся эта шайка несчастных психопатов, размахивающих руками, топающих ногами, корчащих рожи и скалящих зубы. Они шумят, порой, оглушительно. Не замечать их, игнорировать невозможно. Замечать, реагировать - до омерзения тошно.

Они тупо пугают, уподобившись Голиафу. Еврейский Давид никак не может решиться раскрутить над головой пращу. Странный получается поединок, почти смешной, если бы не было так грустно...