ЕЖИК В ТУПИКЕ

В фильме Федерико Феллини «Амаркорд» в сказочном тумане, преображающем действительность, теряется дед семейства и бродит белый буйвол, но старик, в конце концов, находит выход из тумана. Подобная история произошла с ёжиком из чуда чудного Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой. Он тоже выбрался из тумана к звездам. Тогда было время, далекое от всесилья фильмов ужасов. Сегодня – это один из самых востребованных жанров. Отсюда и название этих заметок.

«Премию Елене Камбуровой должен был вручить Юрий Норштейн. Он обращается к залу с такими словами: «Вы все услышали здесь слова доктора Рошаля о том, что в стране не хватает 120 тысяч врачей. Я сразу связал это в голове монтажно с тем, что Путин сказал, что Сергей Магнитский умер от сердечной недостаточности. Я думаю, Магнитский умер от сердечной недостаточности у Путина…». Зал взорвался оглушительными овациями, не дав Юрию закончить речь». Из СМИ.

 Юрий Норштейн далеко не в первый раз говорит то, о чем думает. «Нет света, нет свободного дыхания» - это слова из интервью  2010 года. Плюс его откровенная ненависть к продюсерскому кинематографу в России и неприятие нынешнего Союза кинематографистов под руководством Н. Михалкова. На этот раз он высказал свою гражданскую позицию  в связи с последним скандалом вокруг «Закона Димы Яковлева». Закон, признаемся, мерзейший. Мракобесы в России одерживают одну победу за другой. Атмосфера сгущается до полнейшей идеологической духоты. Что правда, то правда. Перед большим художником обычный российский выбор: ползай у трона – получишь возможность работы. Откажешься, предпочтешь голос совести и правды, – пеняй на себя. Норштейн выбрал последний путь. Он и при советах не очень умел молчать. Вот и решил, что и на старости лет прислуживать властям – дело постыдное. «Промолчи – попадешь в палачи» - пел другой замечательный еврей А. Галич. Вот Юрий Норштейн и не промолчал. Но не все так просто. Мир не раскрасить в два цвета: белый и черный. Потери по художественной части очевидны. Да и надежды на другую власть в России нет никакой. Ему бы, Норштейну, вместо хождения по тусовкам, разборок с Путиным и «ненавистным капитализмом» (о чем он недавно заявил в замечательном документальном фильме «Вышел ёжик из тумана») завершить свой  шедевр «Шинель», над которым режиссер работает последние 30 лет. Вот была бы радость людям! Живо искусство! Жива российская культура! Жив гений человеческий! Кому, как не Норштейну, творить свой великий мир, не имеющий никакого отношения к грязи извечных политических игр. Получается, что «совок» душил художника, но все-таки давал, хоть и редко, но работать, а нынче тупик: знаменитой студии не существует, денег нет - и остается только жаловаться на судьбу и ругать правительство.

 Из интервью Норштейна «Новой газете»: «Сегодня все против всех. Все диктует конкуренция, жажда обойти другого. Охота к мгновенному успеху. Под успехом подразумевается сорванный куш, который и определяет положение в обществе. Нечистая на руку чернь становится элитой, на которую равняются, которая остальных презирает».

 В одном из откликов в Интернете на это интервью читаю: « За последние 25 лет люди устали от всего. От борьбы, от нестабильности, от бездушия. В результате делают выбор - чем бороться - проще уехать. За последние 10 лет эмигрировало в 2 раза больше людей, чем в 90-е. Я, кстати, тоже мечтаю отсюда уехать. Не потому, что мне плевать на родину, а потому что я хочу просто жить и обеспечить своему ребенку будущее. Сегодня будущего у России нет! Может это конечно и моя слабость, но 25 лет из моей жизни достаточно большой кусок».

 И рядом: «Юрий Норштейн высказался. Очевидно, потому что больше не может молчать. Его видение современности выстрадано. В России борьба добра и зла с начала 20 го века превратилась в Гражданскую войну, которая длится по сей день и на которой россияне истребляют друг-друга... и физически, и, что страшнее всего, морально».

 Тут же вспоминают о том, о чем сам Норштейн (отец православного сына-художника – иконописца), похоже, хотел бы забыть: « Не думаю, что он глупец. Скорее всего, очень продуманное заявление. Так что, одна ему дорога: чемодан-вокзал-Израиль».  Нет, никакой Израиль Норштейну не нужен. Ему необходим Гоголь и могучий пласт российской культуры, в которой он вырос. В этом обычная трагедия еврейского гения в России, оторванного от национального сознания и очага. Извечная проблема, как сохранить гармонию между служением стране, в которой родился и людям, рядом с которыми вырос, и верностью своему народу, с его древними традициями и культурой.  

 Норштейн справедливо обвиняет во всех грехах нынешнюю, неуклюжую, криминальную попытку русского капитализма. Но вот что писал о недавнем социализме в СССР другой большой художник от кино Евгений Габрилович: " Нас приучали туфтить, величать мерзавцев, возносить то, что невыносимо, поносить горячо желаемое. Мы восхваляли убийц, проклинали искренность…Это была эра подлизывания, подглядывания и ябед. И безучастия. Веры всему, что приказано, и неверия ничему … Не думаю, чтобы партия научила нас истине, но двоедушию она нас научила. Надолго. На несколько поколений вперед" «Последняя книга».  Выходит, куда не кинь – везде клин. И некуда деваться творцу, особенно еврейской национальности. Мало того, видимо искусство и жизнь, во всех ее низменных проявлениях, находятся в вечном конфликте, борьбе с переменным успехом. Ныне по всему миру очевиден тяжелейший кризис. Впрочем, Сомерсетом Моэмом был это кризис предсказан 70 лет назад: «Я вполне допускаю, что, достигнув достаточно высокого уровня цивилизации, человечество по собственной воле вернется к варварству, или же откатится назад просто от неспособности поддерживать высокий уровень». Моэм писал это, думая о наступлении фашизма и коммунизма. Нынче атаку на современную цивилизацию ведет варварство ислама и убогость масскульта.

 Вот почему проблема большого художника, к великому сожалению, не только в Путине, в гибели замечательной студии мультфильмов или бандитском капитализме в России. Уверен, ничего не изменится, если нынешний хозяин Кремля отпустит завтра миллиард зеленью на «долгоиграющий» шедевр Норштейна. Не поможет это, вопреки замечательному четверостишию Гарика Губермана: «Еврей опасен за пределом \ Занятий, силы отнимающих. \ Когда еврей не занят делом, \ Он занят счастьем окружающих».

 Насчет «счастья окружающих» читаю у того же Е. Габриловича: «"Я — еврей. Однако — как бы это поточнее сказать — еврей как бы сбоку. Я не знаю ни языка, ни обычаев, ни молитв. Да, я счастлив, что принадлежу к народу, который так много сделал для человечества. Но взошел-то я из других корней, созрел на других грядках. На других происшествиях и легендах. Прирос к другому народу… Сколько ни хлещут меня, как ни охаживают, ни хлобыстают, обзывая всем самым поносным и тем, что я тут чужой, пришлый, что я из гнусного племени, которое губит, клевещет и гадит, как ни плюют мне в рыло, я весь от рождения в России, люблю, чувствую, понимаю ее не хуже тех, кто с гармошкой и в плисовых шароварах…".

 Вот и Норштейн любит Россию, заботится о «счастье окружающих» и знать не хочет, что сам он останется представителем «гнусного племени», даже  прославив родину очередным шедевром. Кстати, общественностью начат сбор подписей с просьбой к правительству «инициировать создание условий для работы Норштейна и Ярбусовой, назначение им пожизненного финансирования всех их мультфильмов». Но тут Юрий Борисович, будто бы специально, сжигает за собой все мосты, которые и раньше-то тлели и раскачивались. Видимо понимает, что  главная проблема не в продюсерском кино, равнодушии Кремля или юдофобии.  Художник ХХ века вдруг оказался не в своем времени, на чужой планете, где нет смысла жаловаться, плакать и искать виновных. Автор и режиссер упомянутого «Амаркорда» сказал об этом точно: «Мой зритель умер»….

 И все же, кто-то еще сидит, затаив дыхание, когда смотрит волшебную сказку «Ёжик в тумане», шедевры того же Феллини или Чаплина все еще расходятся миллионными тиражами, романы Диккенса и Льва Толстого переиздаются, пьесы Антона Чехова идут по всему миру. Очевиден тревожный дефицит новой, молодой крови, но искусство живо. Все кризисы рано или поздно кончаются. А политики, поголовно больные «сердечной недостаточностью», везде, всюду и всегда, останутся политиками – людьми какого-то особого мира, враждебного всей той радости творческих открытий, которой и живы Божьи души от Адама и Евы до наших дней.