ПРАВО НА ИСТОРИЧЕСКУЮ РЕПАТРИАЦИЮ

               

                                                      Это какая улица? - Улица Мандельштама.

                                                                         Что за фамилия чертова? —

                                                                         Как ее ни вывертывай,

                                                                         Криво звучит, а не прямо!»

                                                                                        Осип Мандельштам.

 Начну издалека.

 В Москве открыт памятник Осипу Мандельштаму. Это понятно. Мандельштам жил в России и писал на русском языке. Все верно, никто и не спорит, но был сей русский поэт евреем и «пятый пункт»  в его биографии играл роль существеннейшую. Не мог не играть. Тот факт, что евреи диаспоры самоотверженно работали на ту страну, где они жили, никак не может отменить факт их еврейства и права на возвращение в Еврейское государство, даже в том случае, если они родились задолго до его возникновения. Нет улицы Мандельштама в Израиле, хотя фамилия поэта уже «прямо» звучит, даже в Москве.

 Не стану разбираться, кем были по духу Мандельштам, Дизраэли, Фрейд, Модильяни, Норберт Винер, Гершвин, Илья Мечников, Исаак Дунаевский и многие, многие другие. Проходили они тест на сионизм или нет - мне тоже неважно. Бесспорно право этих людей, как и многих других замечательных представителей народа еврейского на «историческую репатриацию».

 - Сынок, - говорил мне мой отец, светлая ему память. – Это я в России жил среди евреев. Рядом со мной были Эмиль Гилельс и Аркадий Райкин, Майя Плисецкая и Эммануил Каминка, а здесь никто о них даже не знает. Что это за евреи, которые ничего не слышали об Исааке Бабеле?

 Я спорил с отцом, сердился, даже кричал, что главное не в этом, главное…. Прошли годы, и я начинаю понимать «сиротство» моего отца.

 Израиль – страна евреев. Так почему я постоянно должен ощущать некую «культурную» чуждость на улицах Тель-Авива или Хайфы? Нет, на наших площадях и скверах, мне не нужны памятники Нильсу Бору или Артуру Миллеру, но понять, почему множество улиц, площадей, скверов и парков носят имена посредственных, малозначимых, а то и вовсе сомнительных фигур, и нет в Израиле ни одной улицы, к примеру, имени Соломона Михоэлса, никак не могу.

 Оставим в покое  огромную роль этого человека в еврейской культуре, но Михоэлс собрал в США миллионы долларов для Красной армии, сломавшей хребет нацизму. Хотел того или нет, он сделал для будущего Еврейского государства столько, что заслужил более серьезную память о себя, а не только небольшую площадь в Тель-Авиве  его имени.

 Ничего не слышал об улице, площади, даже переулке имени Альберта Эйнштейна – человека, чья помощь в образовании Израиля ни у кого не вызывает сомнений. Никак не могу понять, почему у такого блестящего ученого, как Оппенгеймер,   соорудившего свою атомную бомбу вовсе не для бомбежки Хиросимы и Нагасаки, а для удара по Гитлеру, нет своего уголка в наших городах или поселках.

 Нет улицы Ильи Эренбурга, улицы человека, чья сила в борьбе с нацизмам приравнивалась к мощи целой армии.

 Я бы разрешил вернуться в страну предков даже людям, бежавшим от своего еврейства, таким, как Борис Пастернак, Бенджамин Дизраэли или Генри Киссинджер. Им, по ряду известных причин, хотелось забыть о своем происхождении, но нам-то кто приказал лишать этих людей тысячелетних корней, давших им возможностей стать тем, кем они были. Не дело еврейского государства опускаться до недостойной мести, а дело собрать на Святую Землю всех, чьи предки хоть раз обмолвились: «В будущем году в Иерусалиме».

 Не хватает мне в Израиле улицы Маршака, Эйзенштейна, Иосифа Бродского…. Как-то обойдусь без памяти о тех евреях, кто убивал и разрушал, а не создавал. Мне не нужна в Еврейском государстве улица Троцкого, Землячки или Якова Свердлова. Пусть память о подобных людях останется в «черной книге», но почему и светлые имена евреев никак не могут вернуться туда, откуда их предков выбросила беспощадная рука завоевателя.

 Принцип воссоединения семей свят, но я бы в Израиле хотел воссоединиться не только с двоюродной теткой Бертой, к которой я не испытываю никаких нежных чувств. Гораздо больше в Еврейском государстве мне нужны академик Ландау, Михаил Ром или Василий Гроссман. Верно, эти люди не говорили на иврите и не были членами кибуца, так и моя тетка всю жизнь прослужила преподавателем «научного» атеизма и, тем не менее, с полным правом получила израильское гражданство.

 В чем же причина такой несправедливости и беспамятства. Почему гуманитарную культуру молодого Еврейского государства не доверили строить тем, кто имел на это полное право? Почему дети в наших школах практически ничего не знают о выдающихся достижениях и подвигах евреев диаспоры. Одним презрением наследников большевиков к истории мира этого не объяснишь.

 Единство любого народа в государстве – вещь замечательная. Нет ничего опасней гражданской розни, но евреи, разбросанные силой зла по всем континентам, всегда знали еще один, особый вид общности. Они могли говорить на разных языках, носить разные одежды, даже молиться Богу по-своему, но они узнавали друг друга где угодно и при любых, самых неблагоприятных, обстоятельствах. Узнавали, чаще всего, для того, чтобы уйти от очередного удара, от голода и лишений. Евреи спасались, подавая друг другу руку, подставляя плечо, когда, казалось, не было шанса на спасение. Эта особенность потомков Иакова и стала одной из причин «сохранения вида».

 В Израиле всегда настораживали меня попытки «безродности», какого-то «мирового гражданства». Да и само имя «израильтянин», порой, наталкивало на аналогию с мертворожденным понятием «советский человек». Мне непонятно, почему я и мои дети должны чувствовать родство с Ицхаком Рабиным, но при этом напрочь забыть о даре Шолом Алейхема. Нас уверяют, что мы должны доверить воспитание своих детей слабо одаренной даме из леворадикальной партии, а не Бешту или Янушу Корчаку. Что знают наши дети об Исааке Левитане, Борухе Спинозе, Франце Кафке,  или Марселе Прусте?

 Ладно, оставим духовное в покое, но вот Джонас Солк своей прививкой от полиомиелита спас десятки миллионов детей во всем мире, неужели он не заслужил малого сквера в Еврейском государстве? А Зельман Ваксман – изобретатель стрептомицина – разве память об этом человеке не нужна Израилю? Наше подрастающее поколение с полным правом можно назвать компьютерным, но при этом ничего не знающем об Абраме Иоффе – создателе теоретических основ полупроводниковых технологий…. Этот список я мог бы продолжить до бесконечности.

 Понимаю, что догмы социализма, которому Еврейское государство и обязано, своей идеологической ущербностью, требовали ухода от прежних канонов бытия. Но уход этот, в конечном итоге, вылился в особый характер беспамятства. Старательно забывались  устои, которые и позволили еврейскому народу сохранить себя в условиях, гораздо более трагических и опасных, чем сегодня под защитой ЦАХАЛа. Не только сохранить себя, но и дать цивилизации значительную часть того интеллектуального и экономического богатства, которым она обладает.

 Социалисты и либералы, чья власть в идеологии Израиля,  по сей день, практически абсолютна, все сделали, чтобы искоренить в подвластном государстве память о том лучшем, что было в галуте. Первейшую роль в этом деле сыграла подмена понятий. Вину за Холокост эти идеологи возложили не только на нацизм, но и на евреев Европы: на их, якобы, отказ от сионизма, склонность к ассимиляторству и неспособность к сопротивлению палачам.  Себя же они возомнили каким-то особыми евреями, почти что новым народом, чей величайший подвиг останется в тысячелетиях. Неуемная гордыня, свойственная всем пропагандистам и демагогам от свободы, равенства и братства превратили и социалистов Израиля в Абрамов, не знающих родства.

 Готов отдать дань памяти  Хаиму Арлазорову, но мне непонятно, почему рядом с бесчисленными улицами  имени  этого человека  нет в Израиле даже самого крохотного переулка в память о гении Генриха Гейне.

 Да, все сложно в истории евреев, но Закон о возвращении существует и согласно этому закону каждый из потомков Иакова имеет право стать гражданином Еврейского государства. Убежден, даже те евреи, кто не дожил до 1948 года. Именно этих евреев, прославивших науку и искусство, мне и не хватает на родине предков.

 Уверен, что и само Еврейское государство – потрясающий памятник еврейскому духу, силе его гения, жизнелюбию и вере; памятник всем евреям, ныне живущим и тем, кто давно уже оставил этот свет. Все они должны стать на защиту Израиля, просто по той причине, что нет более мощной крепости для любого народа, чем его славная история, его традиции, его мудрость.