КОГО ВСТРЕТИМ НА ТОМ СВЕТЕ

Думаю так: если попадешь в рай - увидишь там людей дорогих и любимых. Попадешь в ад - подлых и глупых. Вот и вся разница.

У Булата Окуджавы предсмертное:

Я не прощенья прошу у людей:

Что их прощенье? Вспыхнет и сгинет.

Так  и качаюсь на самом краю

И на свечу несгоревшую дую….

Скоро увижу я маму свою,

Стройную, гордую и молодую.

Мне подобное не грозит. Не помню мою маму молодой, стройной и гордой. Родила она меня в 42 года.  Помню только в одном качестве – доброй.  С такой, возможно, и встречусь.

Всегда полезно снять налет излишнего пафоса. В блокаде, умирая от голода точно так же, как моя мама, Ольга Фрейденберг писала: «Русский человек, в моих глазах, был резиновым. Мог погибнуть в известных условиях европеец. Но русский, да еще советский человек обладал неизмеримой емкостью и мог растягиваться, как подтяжка, сколько угодно, в любую сторону. Его безразличие к жизни и смерти было огромным оружием. Он мог умирать и воскресать – да, сколько угодно. Сюда прибавлялась обескровленность и  измотанность последних десятилетий».

Вот он – один из секретов победы над Гитлером. Нельзя одолеть солдата, которому все равно жить или умирать. Арабские страны долгие годы мучили, уничтожали, унижали беженцев – своих братьев - арабов Палестины. В итоге вывели особую породу несчастных, полных равнодушия к жизни и смерти. Как воевать с народом добровольных самоубийц?

 Еще одного очень близкого человека моего детства тоже не помню молодой. В 1931 году Марии удалось вырваться из умирающей деревни на Украине. Она добралась до Питера, но на Варшавском вокзале силы ее покинули. Мария лежала на грязном, заплеванном полу и умирала. Не знаю, почему мой дядя Моисей именно ее принес на руках в квартиру №6 дома №3 по Кирочной улице, где жила семья моей мамы. Была ли Мария няней или домработницей? Нет, была она родным человеком. И  подняла Мария всех детей нашего семейства. Перед войной и блокадой уехала посетить родню в деревне, потому и жива осталась, а после войны вернулась к моей маме. Она ее очень любила.  Мария в Бога верила истово, причем и в своего – православного, и в еврейского. Мои родители боялись ходить в синагогу за мацой. Мария ходила, но и на каждую пасху красила яйца и пекла куличи. Грамоты она не знала и говорила только на украинском языке. И я этот язык в детстве знал лучше русского. В церковь нашу, Преображенского полка, меня Мария водила, давала копеечку, учила нищим подавать, но молиться не заставляла, не крестила, никак не склоняла в христианскую веру. Бог ей дал легкую смерть. Заснула Мария, спала две недели и перестала дышать – вот и все. Лет ей было далеко за девяносто. Она и сама не знала, в каком году родилась.

Совсем недавно понял, откуда во мне всегда была тяга к простым, деревенским людям. Может, и жизнь моя из-за этого сложилась так, а не иначе. Мария, Мария во всем виновата. Опыт детства на всю жизнь. Только потом была череда разочарований и случайных удач. Моя няня была редчайшей разновидностью рода людского: святым человеком.