Иосиф Гальперин | Поговорим? Опять на кухне?

АНАЛИТИКА 9.09.2023

Разговор о русской культуре

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Photo copyright: pixabay.com

Полвека назад мы не слишком тесно, но общались в Уфе семьями, потом я увидел ее в «Живом журнале», узнал, что после Уфы у нее и детей был Киев, а сейчас еще и Израиль. А у меня была Москва, а теперь – Болгария. Но говорим, думаем и пишем мы по-русски – и делаем это ПРОТИВ современной России. Как это сочетается? Как всегда – со времен Чаадаева? Или уже классические примеры не работают?

К продолжению этих мыслей меня подтолкнул пост Ольги из «ЖЖ». С ее разрешения я публикую его и нашу последующую переписку в комментариях. 

Ольга. Разбудил меня вальс из «Щелкунчика» на всю ивановскую, то есть йосефтальскую. Застыла вся, думала – парализовало со страху. Потом дошло, что просто учебный год начался, а у меня школа рядом и у них вместо звонка всегда этот вальс играют. Но все же побежала к окну. Море, пальмы, все в порядке. Я дома. Не, я ничего против Чайковского не имею, не Газманов чать. Спросонок просто напугалась. Здесь даже Вагнер не запрещен, просто не принято его исполнять. Я Вагнера люблю, но тут не слушаю. Как-то не идет. А Чайковский вряд ли любимый композитор путина, его музыкальные вкусы вряд ли на классику распространяются. Мурка скорее всего. А «Щелкунчика» этого все четыре года, что я тут живу, играют. Бат-Ям русский город считается, в школе наверняка много детей репатриантов учится, тут очень заботятся, чтоб им было легче адаптироваться, так что из добрых чувств наверняка играют, не в поддержку теперешней политики российской. 

Иосиф. Я думаю, надо забыть связь культуры с сегодняшней политикой, понимаю, почему это волнует украинских деятелей культуры – очищают поляну, даже не по коммерческим соображениям, украинское общество сейчас не слишком склонно потреблять российское, а по своим привычным ассоциациям, по неутихшему желанию отделиться. Но даже им, наверное, не стоит ставить под сомнение миролюбие, трезвомыслие Толстого, Чехова, Салтыкова-Щедрина, как и таланты Скрябина, Стравинского и других. Зачем их всех отдавать Путину? Ясно, что российская власть, не имея никакого культурного авторитета, пытается получить профит от прошлых достижений (реальных или надуманных), ищет выгоду от признания заслуг современников, известных по миру. Надо бороться с теми паразитами культуры, которые, будучи холуями, пытаются и авторов привязать к своей позиции. В этом смысле показательна история с Ленкомом: театр спекулирует на теме, но Григорий Горин, автор пьесы, подозрению не подвергается. Понимаю, что мешают школьные и прочие ассоциации, но мы же взрослые люди! 

Ольга. Да ничего с русской культурой не сделается. я не стала меньше любить ни Чехова, ни Салтыкова-Щедрина, Гончарова всего вот только что перечитала, а теперь Горького слушаю аудио, многое люблю и у него. Войну-то начали люди, которые не читали ничего, кроме школьной хрестоматии. Митя часто летает в Европу – везде в афишах русская классика, никто ее не отменял. И в Киеве она шла в театрах уже когда война на Донбассе началась и после Крыма. Но от всей русской классики за редкими исключениями так и прет имперством. Так что о влиянии ее на происходящее в России поговорить есть о чем. Просто не время. Уж самой России и россиянам вообще плевать всегда было на культуру других населяющих ее народов. Ну уж Чайковский точно ни при чем. Просто мне каждую ночь почти снится кошмар. что я как-то опять оказалась в Уфе и даже хожу на работу, войны никакой во сне нет, но я все равно просыпаюсь в ужасе, а тут еще «Щелкунчик» в этот сон ворвался ) Наяву я от Чайковского один раз приступ фобии испытала неожиданно, на «Евгения Онегина» в Киеве ходили, тоже после Крыма уже, и вот как вышли эти девушки красавицы и душеньки-подруженьки в своих сарафанах, меня неожиданно затрясло аж, какой-то неконтролируемый приступ случился необъяснимый, еле справилась с собой. Предчувствие, наверное, бывает со мной такое. Недавно на улицах Киева опрос проводили, есть ли у вас кто-то из близких на фронте. Практически у всех: муж, отец, брат, дядя, не говоря уж про друзей. Интересно б такой опрос в Москве провести. И у меня есть воюющие, и в тылу под бомбами. Так что мне не до русской культуры. Я знаю, что думают обо всем русском украинцы, потому что общаюсь в основном с ними сейчас, где бы они ни были. И мне это понятно. Вижу «Трою павшей в прах» и хочу этого, она это заслужила. Русских интеллектуалов, которым так важно защитить русскую культуру и не слезинки не уронивших о погибших и осиротевших хотя бы маленьких детях не в прекрасной русской классике, а вот прямо сейчас, каждый день гибнущих в Украине. Многих русских умных и прекрасных людей я просто перестала читать с их прекрасными рассуждениями о светлом будущем России. Карфаген должен быть разрушен и точка. Россия в ее нынешнем виде не имеет права на существование. Даже если вместе с ней исчезнет вся ее культура.

 Иосиф. Спасибо, Оля, за прояснение, оно близко и мне, и к тому, что я ожидал от тебя. У меня много чего есть дополнить, но это длинный разговор. Хочу просто сразу сказать: никуда русская культура не исчезнет даже вместе со страной, она будет в общем котле, там же, где имперец Киплинг, где многие имперцы – французы, немцы, испанцы, американцы. У каждой, тем более молодой, становящейся на ноги культуры есть свои вывихи, это оставим для длинного разговора. Просто ненависть даже к явным идиотским проявлениям национального характера, национального скудоумия и национального жестокосердия не имеет отношения к тем крупицам истин, которые затесались в культурный слой. Не стоит упоминать классику, она как раз из молодого слоя, напомню Шаламова, Маканина, Фазиля Искандера, Войновича, Василя Быкова – именно они уже при нашей жизни сформировали то отношение к национальному характеру и национальной культуре, которое позволяет нам говорить и писать по-русски, даже когда нас трясет от преступлений оккупантов. 

Ольга. Тут мне ни возразить, ни добавить нечего. Но поговорить есть о чем, да. Я в основном вспоминаю, что и Чечня, и Грузия, и даже Чехословакия и Венгрия были при мне, и все не то чтобы мимо, но не осмыслено, не осознано, так что не мне камнями кидаться. И гнев поутих, хотя с ним было легче жить, и понимаю украинцев, которые не пролистнут и не пробачат, это более естественные человеческие чувства для меня в такой ситуации, чем все правильные слова умниц всякого рода. Таких людей как Новодворская, которые тогда уже все понимали – единицы, да чтобы и умели, и смели все это сказать… Вот они тоже настоящая русская культура. Позорных страниц в истории каждой страны хватает, и при всей современной гуманности и толерантности везде есть и глубинный народ со своими прибабахами, и отвратительные политики. Но хоть не воинственные в основном, даже когда это надо. Как жить на одной земле с варварами соседями, вот в чем вопрос. Наверное, уже правильнее сказать – как выжить. Тем более, когда в Израиле вот они рядом, с горки видно, и по улицам рядом ходят.

Немного добавлю из несказанного тогда в «ЖЖ», но сразу ясного. В языке, которым мы думаем и говорим, заметно раздражение. Не только у нас – у всех. Язык отражает работу сознания всех, кто им пользуется. И если в языке мат заменяет отрефлектированные эмоции, то это не только от бедности чувств и мыслей большинства, не только от сознательного и подсознательного понижения уровня, ежесекундно производимого властью и устраивающего общество. Это еще и потому, что внегопническая прослойка теряет понятия в океане гопничества, что новые понятия жизнь не предъявляет языку – и сознанию.

Русская культура, мне кажется, топчется на месте, раздражаясь паузой в двадцать лет развития. Вот появилась модель антивоенного поведения, но она же временная, неполная – до поражения власти примитива (хотя и дальше обязана нести память о жертвах и преступниках). А еще потом чего? Русская культура когда-то умела развивать идеалы, задавая главные вопросы. А теперь неясно, зачем она миллионам разобщенных людей по всему миру. И не понятно, хватит ли ей сил с достоинством проявить себя там, где не хотят ее отдавать на откуп Злу и варварству, где хотят продолжить и сохранить связь десятков миллионов людей со всем развивающимся миром.