Суд присяжных в Америке
Продолжение. Начало.
4. Отбор присяжных.
Я уверен, что многие наши читатели получали повестки в суд для участия в процессах в качестве присяжных. Когда я опросил своих знакомых, то оказалось, что часть из них такие повестки игнорировала, другая находила уважительные причины для отказа, а третья являлась, но с надеждой не быть выбранными. Я относился к этой последней категории, был много раз вызван, но отклонен, в основном, адвокатами защиты. В Пенсильвании присяжный получает $15 в день + ваучер на обед в ресторане. Для многих это достаточно чувствительный удар по бюджету, т.к. работодатель за эти дни не платит. Я думал, что вполне овладел искусством легального увиливания от исполнения своих гражданских обязанностей. Но на этот раз мои язвительные ответы не сработали, и я стал “juror #5”. Нас, “избранных”, завели в большую комнату для совещаний, где нам предстояло выбрать председательствующего, или старосту. Было нас 10 основных и 2 запасных присяжных. Я с интересом рассматривал своих коллег. Двое студентов, несколько отставных военных, остальные – то, что называется rednecks, или low middle class. Сразу нашлась кандидатура старосты, которого нам подсказал судебный пристав. Парень уже был присяжным ранее и знал, что к чему.
5. Суд.
На следующий день, когда мы явились в суд, нас в первую очередь проинструктировали о правилах поведения в суде – присяжные не задают вопросов, не едят и не спят во время слушания и прения сторон. Нас привели к присяге и усадили на места присяжных. Обвиняемого ввели его адвокаты, вошел прокурор, заняли места пара газетчиков и семья подсудимого. Пристав велел всем встать и наконец появился судья. Судья обратился к присутствующим, напомнив всем о правилах поведения в суде, а также о запрете упоминать какие-либо подробности из прошлой жизни подсудимого. Сначала выступил прокурор. Он изложил факты, представил подробную хронологию преступления и следствия по нему, продемонстрировал множество фотографий. Мне они показались абсолютно убедительными. В качестве следователя выступил сержант местной полиции. Город маленький, большинство присутствующих знало всех, по крайней мере, в лицо.
«На десерт» он вызвал двух свидетелей – тех самых племянников, лет им было по 18–20. Они сразу раскололись и дали показания, дала показания также директор местного отделения Красного Креста, приятная дама лет сорока, которая, кстати, попросила снисхождения для обвиняемого. Затем выступали адвокаты. Мамочка дорогая! Если до этого я не знал, что означает выражение “central cаsting”, то после их выступления… Адвокатов, а их было двое, можно было смело снимать в фильме про гангстеров, причем без грима. Они пели дифирамбы нашему герою, описывая его героическую биографию. Всю вину они возлагали на его племянников и на директора, которая, якобы, не обеспечила надлежащую охрану склада. На третий день стороны выступили с заключительными речами, и, наконец, нас отвели в комнату присяжных.6. Заседание жюри присяжных.
Итак, мы добрались до главной части нашей истории. Каждому присяжному дается право высказать и обосновать свое мнение по каждому пункту обвинения. В данном случае нам было представлено два пункта обвинения. Присяжные могут принять решение “виновен” или “невиновен” по каждому пункту. Но обязательно единогласно. Каждый присяжный должен обьявить свое решение и обьяснить его причину. Я с интересом ожидал, что решат мои коллеги. Вот что я никак не ожидал, так это полное пренебрежение присяжных к доказательствам, представленным обвинением. Трудно было поверить, что мы с ними слушали одно и то же дело. Аргументы были разные, но решения все до одного “не виновен”.
“Меня обвинение не убедило”, “Племянники, крысы, виноваты, а валят на дядю”, “А почему это администрация не охраняла склад?”, “Парень геройски спасал людей в Новом Орлеане, а ему дело шьют”…Я увидел стадный эффект в действии. Чем больше людей принимает определенное решение, тем труднее оставшимся в меньшинстве отстаивать противоположное. Обсуждение быстро катилось к финишу, “не виновен”, “не виновен”, “не виновен”… И тут очередь дошла до меня: “Виновен по всем статьям”. В зале на минуту наступила гробовая тишина. С лиц присутствующих сошли улыбки, сменившись злобным оскалом. Казалось, это я был преступник. Да как я смел противопоставить себя всему жюри? “Тебе что, домой идти не хочется?”, “Смотри, какой принципиальный”, “Парень явно не местный”. Действительно, я был не местный, семью подсудимого не знал, жену его и детей не жалел… К тому же меня больше всего возмутили две вещи – то, что дядя пытался переложить вину на детей брата и классическое “А чего они не сторожили”.А вот большинство присяжных были местные и его, и семью его знали, но главное, я думаю, было не это. Старая классическая “классовая ненависть”. Парень был свой, скреб со дна, то, что в английском языке называется “scavenger”. Короче, социально близкий. Ну прихватил казенного, бывает. Как говорится, сколько у государства не своруй, а своего не вернешь. А вот прокурор, следак… это ведь начальство. Только тут я понял, какая пропасть нас разделяет. Я верил в правоту закона, необходимость гражданской ответственности, в присягу, наконец. Во все то, чего я был лишен в Союзе. Для них это были пустые слова. А жизнь учила их другому – “начальство” отобрало у них работу, право на достойную жизнь, продало их с потрохами китайцам с их дешевой рабочей силой. Ну так “получи фашист гранату”. Я держался как мог. Заявил: «Вы можете кричать на меня до посинения, но решения своего я не изменю». Итак, голоса разделились 9–1. В дело вступил судебный пристав, человек внушительный. Он прямо заявил: “Если не найдете решения, будете заседать всю следующую неделю”. Hung jury ложится пятном на судью, а этого он не допустит. (Вот, оказывается, для чего нужен судебный пристав).
Ваш Шкипер
Окончание следует.
Комментариев нет:
Отправить комментарий