На Балканах евреи жили еще в эпоху Александра Македонского. После раздела Римской империи на Западную и Восточную (395 год) часть территорий с обосновавшимся там еврейским населением отошла к Византии и другим балканским государствам. В своей «Истории хазар» М. И. Артамонов рассказывает о торговых поездках балканских евреев по Черному морю в VIII–IX веках. Они возили на юг самые разнообразные товары: кожи, оружие, медикаменты, амулеты. Не чурались и работорговли. В 1360 году венгерские евреи были изгнаны из страны. Убежище им дал правитель Болгарии Иван Шишман. Они пополнили общины единоверцев в Видине, Никополе и Плевне. Какое-то время спустя некоторые из них оказались в Сересе и Салониках, где уже тогда имелись довольно многочисленные еврейские поселения.
В 1354 году турки захватили укрепления на полуострове Галлиполи; отсюда и началось их дальнейшее продвижение на Балканы. В 1361 году войска султана Мурада I заняли Охрид. В Охриде было две еврейских общины. Романиоты обосновались тут давно. Вторая община — ашкеназов — состояла в основном из эмигрантов, подвергшихся преследованиям в Венгрии, Германии, Польше, Австрии, бежавших сюда совсем недавно, во второй половине XIV века.
После успешной битвы на реке Марице в 1371 году турки завоевали всю Македонию. Болгария пыталась противостоять им, но тщетно. По призыву папы турецкую экспансию пытались остановить крестоносцы; успеха они не достигли и были разбиты под Никополем в 1396 году.
Завоеватели принесли на Балканы новую религию. Прежде об исламе здесь мало что знали. Подавляющее большинство жителей Балкан и после нашествия турок продолжало держаться привычной христианской веры; тем не менее эта вера теперь оказалась подчиненной многим мусульманским нормам и ограничениям. Та же судьба постигла иудаизм, однако положение евреев при турках изменилось к лучшему. Турки не разделяли антисемитских воззрений христиан. Иудеям даны были те же права, что и другим иноверцам: свобода вероисповедания, внутреннее общинное самоуправление, возможность иметь собственные религиозные суды, собирать в общинах государственные налоги и вносить их в султанскую казну. Евреи свободно перемещались по территории Османской империи. Собственность их была сосредоточена главным образом в городах, где они преимущественно и жили.
Первая волна еврейских беженцев из Испании достигла Македонии не ранее 1391 года. Евреи, оказавшиеся в плену и попавшие в руки работорговцев на Крите, выкупались соплеменниками и чаще всего селились в городах Македонии и Болгарии. О судьбе еврейских общин Охрида, Вера и Костура, захваченных турками, сообщал в первой половине XV века известный своей ученостью раввин Эфраим Бен Герзон из Бера. В марте 1430 года пал крупнейший македонский город Салоники. Многие семьи, включая еврейские, успели бежать оттуда до прихода турок. Возглавлявший осаду султан Мурад II был удивлен малочисленностью жителей, представших его взору. Султан предложил беженцам вернуться, гарантируя им жизнь и свободу, право на выбор профессии. Постепенно Салоники приобрели характерные черты восточного города. Многие церкви были превращены в мечети, в том числе и знаменитый храм святого Димитрия. В эпоху молниеносных завоеваний, в пору разрастания Османского государства турки не препятствовали строительству синагог в тех городах, куда евреи переселялись добровольно. Иногда правда, их перемещали силой; власти со времен глубокой древности делали это с различными группами населения по собственным соображениям. Евреи стремились жить в городах с развитой торгово-ремесленной инфраструктурой. Некоторые из них, главным образом, беженцы из стран Западной Европы, сохранили часть своего состояния и сумели оживить ремесленное производство и торговлю целого ряда балканских городов: Одрина, Салоник, Софии, Белграда, Скопье, Видина, Адрианополя, Сараева, Пловдива… Там в эти времена уже были компактные еврейские общины. Население балканских городов в конце XV и в XVI веке значительно возросло за счет сефардов, несколько раз большими группами бежавших из Испании, Португалии и Сицилии. В европейскую Турцию евреи также переселялись из малоазийских городов Османской империи.
В целом же на Балканах еврейские хозяйства в середине XVI века составляли лишь 0,4 % от общего количества. Их было всего 4134. Христианские хозяйства в количестве 814 777 составляли 81 %, а мусульманские — 18,6 %, (их было 186 952).
В Салониках, равно как и в других крупных городах Османской империи, сформировались три основные еврейские общины: романиотов, ашкеназов и сефардов. Новая волна баварских евреев в последней трети XV века задержалась в Салониках. В 1475 году раввин Ицхак Царфати призвал еврейские общины Европы покинуть христианские города, где им постоянно угрожали, и перебраться в Османскую империю, в XV–XVI веках гораздо более безопасную. В Салониках и в других городах на Балканах количество евреев из Германии, Польши, Моравии, Венгрии увеличилось.
В 1493 году евреи были изгнаны из Южной Италии и Сицилии, в 1497–1498 годах из Прованса и Португалии. Большая их часть нашла прибежище в землях, где царил ислам, в том числе в османских владениях на Балканах. Прибывшие в Салоники сефарды численно превосходили членов других еврейских общин. Многие из них были носителями высокой культуры, учились в испанских и португальских университетах, сами преподавали в школах. Они знали латынь, арабский, французский, немецкий, итальянский, не говоря уже, разумеется, об испанском и португальском. Богатый и образованный дон Иуда Беневиста, бывший прежде финансовым советником короля Кастилии Хуана II, на собственные средства открыл в Салониках библиотеку и учредил известную во всей Европе Талмудическую академию. Город постепенно становился крупным культурным центром.
Набиравшему силу Османскому государству весьма пригодился многовековой коммерческий опыт беженцев, их знание ремесел, иностранных языков, их связи с единоверцами в различных частях мира. При султанском дворе ценили предприимчивость эмигрантов, их обширные познания в медицине, фармакологии, химии, производстве оружия и боеприпасов. Коренные жители Салоник — романиоты — сохранили сведения о производстве текстиля еще с тех времен, когда городом правили венецианцы. Однако наибольшего подъема текстильная отрасль достигла лишь после массового притока сефардов.
Именно они создали в Стамбуле первую типографию. Несколько позже, в 1515 году, сефарды открыли типографию и в Салониках. Книги в ней печатались преимущественно на иврите.
В конце XVI века западные путешественники, вспоминая Салоники, описывали большой живописный город с широкими улицами, водопроводом, развитыми ремеслами и торговлей.
Переселение евреев на Балканы продолжалось и в следующие столетия, но теперь оно уже не носило массового характера. На полуостров приезжали небольшие группы беженцев, отдельные семьи и даже эмигранты-одиночки. Путешествие было длительным, небезопасным и требовало немалых денег. В 1502 году несколько еврейских семей отправились на корабле в Апулию, надеясь через Валону попасть в Салоники. В море матросы убили пассажиров и присвоили их имущество.
Завоевав Балканы, турки утвердили на этой земле новую социально-политическую, экономическую системы. Немусульманское население покоренных территорий должно было платить налоги, самым большим среди которых был подушный джизье. У евреев от него освобождались главный раввин и отдельные должностные лица общины, а также те, кому султанским указом были пожалованы привилегии за те или иные заслуги.
Евреи распределяли налоги внутри общины сами, учитывая материальное положение каждой семьи. Раз в три года общиной производилась оценка всех хозяйств. Если какой-либо член общины не соглашался с объявленной суммой, он мог под присягой сделать заявление о стоимости своего имущества. Если налогоплательщик в тот момент не располагал деньгами, за него платила община. При этом она получала право взыскать с должника деньги и удержать в свою пользу половину долга.
В документах португальской и арагонской еврейских общин Битоля за 1634 год числились три категории налогоплательщиков: богатые платили по 48 драмов серебром, менее обеспеченные — 12 драмов, а бедные — 6 драмов. Каждая община занималась сбором налогов отдельно.
Сохранилось и опубликовано немало документов, касающихся налогообложения еврейских общин на Балканах в период османского правления. Эти документы, дефтеры, составлялись ежегодно. В них уточнялось количество хозяйств, облагаемых податью в текущем году, а также нередко менявшаяся по разным причинам сумма. В подобных случаях община направляла в Стамбул ходатая с прошением о снижении платежей, что было сопряжено с немалым риском. Кроме того, снарядить ходатая в Стамбул в те времена стоило немалых денег.
Был случай, когда местные власти решили обложить еврейских торговцев новым налогом — на куплю-продажу отдельных товаров. Торговцы отправили своего представителя ходатайствовать об отмене этого налога. На поездку в Стамбул пришлось потратить 3000 курушей — огромные деньги, которые обязались возместить другие торговцы. Скоро, однако, выяснилось, что они не торопятся выполнить свое обязательство, поскольку решили, что указанные товары проще продавать через подставных лиц — неевреев.
При сборе налогов систематический характер носили злоупотребления администрации. По этому поводу евреи жаловались и местным судьям, и султану. Их возмущали и способы исчисления налогов, когда требуемая сумма сильно завышалась сравнительно с той, что была обозначена в договорах с верховной властью. Приводили в негодование криминальные методы сбора. В 1633 году Яков Кальдерон жаловался судье в Битоле на то, что его обязали уплатить налог джизье, от которого он был освобожден по причине глухоты и слепоты. Калек всегда освобождали от платежей. В 1634 году, например, евреи Битоля пожаловались султану, что вместо установленной суммы в 60 000 акче с общины было собрано 150 000. Жалобы были многократными. В 1655 году в ответ на жалобы евреев Битоля против злоупотреблений сборщиков налогов появился ферман султана Мехмеда IV.
Уполномоченный еврейской общины сообщил властям: «Налоги джизье, испендже и рав акчеси (налог за право иметь главного раввина. — И. Ф.) установлены для нашей общины в сумме 42 750 акче. Установлены согласно дефтеру. Ежегодно мы платим налоги по закону и в соответствии с дефтером. Больше мы платить не можем, но сборщиков налогов это не устраивает. Вопреки закону и реестру они нас терроризируют». В фермане поэтому прямо говорится о недопустимости и самого вымогательства большей, чем положено, суммы трех налогов, и безобразных методов ее выколачивания. Указанные в дефтере 42 750 акче ежегодно шли на производство шерстяной одежды для янычарского корпуса. Существовало специальное султанское предписание для Салоник, где производилась эта одежда. Местным властям приказано было не допускать злоупотреблений при взимании налогов, дабы не возникла нужда в последующих жалобах по этому поводу. В султанском фермане содержалось также требование ознакомить с этим документом представителей еврейской общины.
Подобные ферманы в ответ на поступавшие в центр жалобы рассылались местным властям, кади (судьям) и позднее.
Евреям Битоля, задержавшим выплату налога джизье в 1708–1709 годах, грозило жестокое наказание. В посланном из центра фермане говорилось: «Тот, кто не платит налоги или делает это с опозданием, подлежит отправке на длительную морскую службу в качестве гребца на султанском судне». Чтобы избежать постоянной борьбы с грабителями-сборщиками (джизьедарами), с воеводами и судьями, помимо установленных сумм, вымогавшими в качестве подарков шерстяные ткани и другие ценные товары, некоторые евреи бежали из города. Чаще всего их находили и водворяли на прежнее место.
Помимо джизье, приходилось платить и другие налоги: на содержание войска и султанских пастбищ, на наследство, на убой скота и продажу мяса. Был еще и религиозный налог…
Если везир Румелии (европейская территория Османской империи) или какой-нибудь иной важный сановник посещал город, где жили евреи, с последних взимали деньги на постой сановника и его свиты.
Существовали и чрезвычайные налоги, например, на одежду и продовольствие для войска. Как уже говорилось, от налогов в еврейской общине освобождались единицы и только по высочайшему указу. Сохранился документ 1673 года, являющий собой обращение бывшего врача крымского хана Селим Гирея I к султану Мехмеду IV. После пышного, как было принято, славословия султану медик излагал суть дела: «Я, Ваш раб, пребывающий в городе Эдирне, являюсь врачом. Находился на службе Его превосходительства высокочтимого хана. Теперь я стар и неимущ. Нижайше прошу Ваше величество на основании дефтера, где указано мое положение, освободить Ваших рабов, меня и моего сына, от уплаты джизье, испендже и других налогов». Далее указывалось, что в еврейской общине Эдирне по дефтеру числилось 700 хозяйств. К прошению медика присоединил послание и сам Селим Гирей. 14 октября 1673 года был подписан берат об освобождении от налогов еврея Макар-оглу Кемаля и его сына Кемаля.
Что касается налоговых льгот для раввинов, членов советов, учителей и других служащих общины, это было сугубо внутренним делом последней и не касалось османских властей. А раввины пользовались не только религиозным авторитетом, но и большой административной властью. Одному из почитаемых знатоков религиозной традиции и закона был задан вопрос: «Должен ли раввин, занимающийся духовным трудом, платить налоги и сборы, которые государство требует от общины?» Ответ был таков: «Тот, кто занят изучением закона и традиции, освобождается от уплаты налогов».
Вся деятельность евреев диаспоры, в том числе и на Балканах, была сосредоточена в пределах общины: и экономическая, и духовная, и культурная. Законы мусульманского государства, помимо еврейских религиозных законов, тоже обособляли евреев от остального населения. Религиозная община (кехила) существовала во многих городах на Балканах и во времена Византии, но при османах она значительно выросла. В еврейских общинах действовал религиозный суд, бейт дин, решавший все гражданские дела. Суд запрещал евреям обращаться по каким бы то ни было вопросам в шариатские суды Османской империи, однако, разумеется, далеко не все дела находились в его компетенции. Он не мог разрешить, например, уже помянутые многочисленные конфликты, связанные с взиманием налогов, не мог уладить недоразумения, в которых была замешана местная турецкая администрация. В наиболее сложных случаях перед верховной властью интересы общины отстаивал главный раввин. От него требовались широкая образованность и компетентность не только в религиозных вопросах.
Спор еврея с неевреем обычно решал кади. Отношение еврейской общины и раввинатского суда к методу ведения дел, а также к решениям османского шариатского суда отнюдь не было обусловлено лишь традицией и религиозными различиями. В одном из имущественных споров вдова предъявила братьям своего покойного мужа претензии на наследство, на которое имела разрешение (хюджет) шариатского суда. Однако раввинат вдове отказал. Он решил, что полученный в шариатском суде документ не имеет силы, поскольку судьи Османской империи известны тем, что смотрят сквозь пальцы на лжесвидетельства, берут взятки и нередко толкуют собственные законы, как им заблагорассудится.
Община стремилась ограничить контакты своих членов с неевреями. Естественно, кроме самых необходимых и неизбежных. Такие контакты нередко плохо кончались. Не приветствовалась работа еврея у неевреев, особенно у религиозных иерархов.
Случилось так, что один еврей хотел получить согласие совета общины и четырех раввинов на работу у муллы. Разрешение не получил. Однако вскоре местный паша — городской голова — поссорился с муллой и тот был вынужден уехать в Стамбул искать справедливости. Тем временем паша угрозами и шантажом принудил жителей, как турок, так и христиан, подписать составленный им же самим лживый донос на уехавшего. Подписать этот донос он потребовал и от евреев. Те отказались, сказав, что знают муллу как честного человека. Тогда паша приказал схватить служившего у муллы еврея. Его заковали в цепи, пытали, вымогая деньги. В тюрьму были отправлены еще одиннадцать его единоверцев, которым угрожали смертью. В конце концов, арестованные были вынуждены уплатить паше за свое освобождение 900 курушей. Незаконные поборы не были чем-то исключительным. Влиятельный турок с целью вымогательства денег мог арестовать и членов совета.
Юридические постановления религиозного суда в Салониках были обязательными и выполнялись раввинатскими судами общин Белграда и Сараева. Суд в Салониках был старейшим и рассматривался как центральный суд балканских общин. В каждой из них был совет, состоявший из наиболее почтенных людей. Раввин изучал решения совета с точки зрения их соответствия еврейским законам; эти решения он мог комментировать, но не отменять. Совет принимал участие в сборе налогов, регулировал отношения ремесленных и торговых корпораций, стараясь свести к минимуму внутреннюю конкуренцию. Крупные еврейские общины, такие, скажем, как стамбульская или салоникская, имели два специализированных совета — meclis-i ruhani, занимавшийся религиозными проблемами, и meclis-i cezmani, посвятивший свою деятельность гражданским делам. Религиозным и одновременно светским лидером общины был главный раввин.
Еврейские общины эпохи Средневековья имели тщательно разработанные правовые нормы. Как утверждают некоторые исследователи, отдельные положения впоследствии были заимствованы и вошли в гражданские кодексы ряда европейских стран. В еврейском праве существовала юридическая норма, которая запрещала совершать торговые операции с жилыми или рабочими помещениями. Это давало владельцу помещения право сохранить принадлежавшую ему собственность в любых обстоятельствах. Никто другой без специального разрешения не мог осуществить ни наем, ни куплю его дома или лавки, что было чрезвычайно важно в условиях нестабильности и правовой незащищенности евреев в чужом государстве. Кроме того, четкие правила найма и приобретения недвижимости имели целью предотвратить конкуренцию между евреями в ремесленном производстве, в торговле и откупах и тем самым устранить поводы для противостояния внутри общины. Ее члены старались соблюдать принятые установления из страха оказаться в одиночестве, лишенными защиты во враждебном мире. Страшным наказанием было проклятие, херем, и изгнание из общины. Существовало четыре формы отлучения. Первая предусматривала полную и бессрочную изоляцию осужденного. Запрещалось общение и с членами его семьи. Вторая означала наказание на определенный срок. Третья и четвертая формы наказания были менее строгими. Изгнание как особая церемония совершалось в синагоге в субботу; считалось, что в этот день все небесные и земные силы принимали участие в процедуре наказания. Осуждению подвергались лица, замеченные в чтении светских философских книг, в нарушении религиозных норм, в пристрастии к карточной игре… Осуждали, бывало, отдельных евреев-предпринимателей за деловые контакты с неевреями, в которые те вступали без санкции раввината.
Раввины опирались на Талмуд при решении религиозных споров, сообразуясь, однако, с конкретными историческими условиями. Традиционное средневековое еврейское право включало в себя так называемые заемные записи, в которых были, помимо подписи должника, еще и подписи двух свидетелей. Без этого они считались недействительными. Ввиду регулярного обесценивания денег в записи учитывался курс монет на момент заключения сделки.
В наиболее сложных случаях обращались в арбитраж, причем арбитры избирались от обеих спорящих сторон. В средневековом еврейском праве были тщательно разработаны нормы торговых отношений.
На балканских территориях Османской империи действовал торговый обычай «минаг асохарим». Позже он был возведен в ранг закона, распространявшегося на все виды сделок. Сделки утверждались в присутствии тех, кто их заключал. Затем, однако, требовалось еще присутствие трех членов религиозного суда и двух свидетелей, поскольку в государстве не было такого института, как нотариат, известного в Европе с очень давних времен. Все торговые сделки заключались письменно и заверялись раввинатским судом. При их заключении широко практиковалось поручительство, причем нередко коллективное. Нарушение договора одной из сторон считалось серьезным проступком, в некоторых случаях каравшимся даже отлучением от общины.
Салоники были известны как средоточие еврейской духовной жизни еще до прибытия беженцев из европейских стран, но с появлением сефардов и ашкеназов город воистину стал крупнейшим религиозным и культурным центром. Среди эмигрантов было немало людей, получивших образование в университетах Европы. Кроме того, в Салониках обучались раввины из многих балканских городов, были открыты школы, где преподавали математику, теологию, астрономию, философию и другие дисциплины. В ешиве, помимо священных книг, учащиеся изучали математику, иностранные языки, основы естественных наук. Девочки школу не посещали, но дома подолгу читали молитвы, учили иврит. Каждая община имела библиотеку при синагоге, где хранились рукописи и первые типографские издания: книги из Стамбула, Измира, Салоник, из Италии, Голландии и других стран. В духовной жизни Салоник оставил след Дьего Перец, известный также как Шломо Молхо. Он был нотариусом при португальском дворе, но в начале XVI века бежал на Балканы и обрел убежище в Салониках. Перец мечтал об освобождении Палестины и даже состоял членом тайной организации, поставившей себе именно эту цель. В Салониках он много лет занимался изучением кабалы и преуспел в этом. Есть мнение, что в XVIII веке одним из его последователей был Саббатай Цви. В 1529 году Перец опубликовал несколько молитв о приходе Мошиаха, которого ждал в 1540 году. Выжить тогда можно было, только мечтая о чуде.
Вот как описывал еврейский квартал в городе Скопье раввин Аарон Хаим Акоэн: «В течение многих лет евреи жили в одном месте. Это была крепость посреди города, окруженная стеной с прочно закрытыми воротами. Крепость возвели, дабы сохранить еврейский народ в чести и славе, дабы уберечь и защитить скромных дочерей израилевых. Жители этого города, неевреи, люди дурные, часто непонятные, да не проникнут в это место, где стоят наши дома, наши дворы. Наши синагоги и училища…» В 1697 году квартал был сожжен австрийскими войсками. В средневековой Европе факты такого рода не были чем-то исключительным. В результате еще несколько столетий многие евреи предпочитали турок, несмотря на унижения и ограничения в правах.
В Османской империи не было погромов и таких гонений на иудейское племя, как в Европе. Но евреи были второсортными подданными, — подобно христианам, значившимся в официальных документах как «неверные». В 1563 году кади Битоля приказал изгнать евреев, заподозренных в продаже вина мусульманам. В 1595 году султанским указом Мурада III евреям запретили носить шелка, другие дорогие ткани и ценные украшения. С 1620 года им не позволялось ходить в тюрбанах, носить оружие, ездить верхом, а также приобретать одежду зеленого или красного цвета. Воспрещалось ношение желтой обуви. Сохранилось письмо от 15 апреля 1680 г. кадиаскера, главного войскового судьи Румелии Ахмед-эфенди Бейяз-заде. Это обращение к кади, наместнику вали (главы вилайета) Эль Хадж Сефер-аге и другим представителям власти Софии. После приветствий Ахмед-эфенди переходит к делу. Он напоминает, что «в городе существуют общественные бани для неверных, то есть для евреев и христиан, которым строго запрещено посещать мусульманские бани. Однако вопреки запрету женщины неверных все-таки ходят в бани для мусульманок, и это нарушает издавна заведенный порядок и традицию. Установленные правила следует выполнять. И поскольку женщинам евреев и христиан не дозволено посещать бани для мусульманок — пишет кадиаскер, — вы должны предотвращать нарушения. Вышеназванный приказ — один из важных постулатов нашей веры. Необходимо обратить на него особое внимание. Вы должны предотвращать посещение мусульманской бани женщинами неверных. Вы должны наказывать в соответствии с шариатом всякого, кто нарушил этот приказ».
Но, конечно, больше всего осложняли жизнь еврейскому населению янычары, нападавшие на «неверных» среди бела дня и в людных местах. Их все боялись.
В марте 1634 года, в праздничный день, Хасан-бек ворвался в синагогу Битоля и ограбил прихожан, отобрав у них в общей сложности 80 тысяч акче. При этом он уверял всех, что собирал деньги «на случай войны». Он же схватил некоего Давида, обезглавил его и прилюдно бросил голову в реку.
Красивые еврейки нередко становились объектом домогательства турок, если попадались им на глаза. Их принуждали к замужеству или брали в гарем как одалисок.
На Балканах, как, впрочем, и в других местах, время от времени распространялись клеветнические слухи. То был пресловутый «кровавый навет». 27 июня 1656 года еврей Маслим был обвинен в похищении мусульманского ребенка и убийстве его в синагоге. Еврею якобы была нужна кровь мальчика. Дело закончилось благополучно: власти вскоре установили лживость доноса и арестованного отпустили.
Все же реальная жизнь оказывалась и противоречивее, и сложнее общепринятых стереотипов и тех рамок, в которые ее пытались втиснуть. В подавляющем большинстве евреи были горожанами, однако в силу различных обстоятельств изредка оказывались жителями сельской местности. Если они жили на землях сипахи, землевладельца, получившего надел за военную службу, то относились к категории райя (В государствах Ближнего и Среднего Востока податное население. В Османской империи с конца XVIII в. название «райяты» (райя) применялось лишь к немусульманам. — Прим. ред.), как и все остальные землевладельцы. Ряд документов XVII века свидетельствует о том, что некоторые евреи занимали в селах небольшие административные должности. В этих документах упоминается, в частности еврей Ицхак. В мае 1636 года он числился субаши — представитель администрации — в селах Лозани и Добрушево, расположенных в окрестностях Битоля. Жители обоих сел выступили против субаши-турка, обвинив его в жестокости и недостойном поведении. По требованию крестьян новым субаши назначили Ицхака, и с их решением согласились и сипахи Лозани Али бек, и сипахи Добрушева Мехмед эфенди. Видимо, противостоять населению обоих сел было бы себе дороже. Известны и другие случаи подобного рода. В документе, датированном ноябрем 1640 года, говорится: «Бег-заде Мустафа, Ибрагим-ага, Мехмед-челеби и Дервиш-ага, сипахи, избрали субаши еврея Ментеша, поскольку райя не могли больше терпеть несправедливость прежнего субаши». Чиновнику пришлось смириться. Он покинул село и переехал в другой вилайет.
В силу своего статуса в Османском государстве евреи не могли владеть землей, не могли заниматься сельским хозяйством. За очень редкими исключениями. Основная их деятельность была связана с ремеслами, торговлей, финансовыми операциями, откупом. Зажиточные евреи уже в XVI веке организовывали торгово-промышленные ассоциации. По договоренности со стамбульскими властями в Салониках были созданы мануфактуры для производства шерстяных тканей. Правительство даже засчитывало эти ткани в качестве натурального налога с общины. Хозяева мануфактур получили монопольное право закупать шерсть на значительной части османских территорий, поставлять сырье для производства тканей синего и красного цветов, а также обеспечивать регулярный сбыт готовой продукции. Свободная продажа оставшейся шерсти другим торговцам разрешалась только после закупок, произведенных еврейской ассоциацией. Такая же монополия распространялась на красители. Большая часть производимой в Салониках продукции предназначалась для нужд столицы. Тем не менее одежду из Салоник продавали и в Скопье, Битоле, Сливене, Белграде. Однако при всей важности мануфактурного производства приходилось подкупать столичных чиновников: в противном случае те наверняка стали бы чинить препятствия работе мануфактур. Характерны были вмешательство центральной и местных властей в экономику, строжайшая регламентация торгово-промышленной сферы и контроль за ее доходами. В странах Запада производители и торговцы были более свободны, надежнее защищены от произвола и корпоративной солидарностью, и государством.
Евреи в Османской империи лишь в редчайших случаях получали поддержку государственных институтов. В основном приходилось самим отстаивать свои интересы и бороться за выживание. Скажем, изгнание итальянских евреев из Анконы в 1556 году побудило евреев Салоник к торговому бойкоту этого города. Поводом послужили действия новоизбранного папы Павла IV, фанатика-юдофоба, который предал суду инквизиции евреев Анконы, бежавших из Португалии. В дело вмешался султан Сулейман, направивший папе послание с требованием оставить евреев в покое.
Есть сведения, что уже в первые десятилетия XVI века почти все еврейское население Салоник было вовлечено в мануфактурное производство, а социальная дифференциация углублялась. Существовала сложная система отношений между поставщиками сырья, владельцами рабочих помещений, ткачами и продавцами готовых изделий. Вся система производства и производственных отношений контролировалась раввинатом. Отношения внутри нее были далеко не безоблачными. Неоднократно собственники мануфактур жаловались в центр, что рабочие покидают мастерские и уезжают из города. Уезжали по разным причинам: могла не устраивать сама работа или плата за нее, люди бежали и от частых пожаров. Но поскольку производство тканей было крайне необходимо правительству, власти ни перед чем не останавливались, чтобы вернуть беглецов на место. Это было похоже на закрепощение работников. 7 февраля 1622 года появился султанский ферман, обращенный к властям балканских городов, с предписанием вернуть всех, кто покинул мастерские. Такие предписания рассылались и в последующие годы. Но особенно драматический оборот принимали дела в общине, когда ее представители вынуждены были сталкиваться со стамбульскими властями. Правительство требовало от еврейской общины неукоснительного выполнения всех взятых ею на себя обязательств, невзирая ни на что. Себе же власти, судя по дальнейшим событиям, оставили полную свободу действий, что привело к произволу и беззакониям. В 1619 и 1620 годах община поставила в Стамбул ткань, количество которой было заранее обусловлено договором, но денег не получила. Ранее, еще во второй половине XVI века, в столицу была направлена делегация с прошением: пересмотреть величину налога, который выплачивался не деньгами, а тканями. Османские власти ежегодно в качестве натурального налога получали 1200 рулонов тканей по фиксированной цене. Именно на этих условиях община выплачивала свой налог до конца XVIII века. Однако вследствие обесценивания османских монет, явного уже со второй половины XVI века, производители не могли закупать сырье для тканей по прежней цене. К этим неурядицам прибавились несколько пожаров в городе и разразившаяся в начале XVII века эпидемия чумы. Евреи Салоник оказались не в состоянии выполнять поставки в прежнем объеме. Их долг государству возрос до 4000 рулонов. Многие из них, не видя иного выхода, решились покинуть город. В связи с оттоком населения раввинат был вынужден ужесточить условия отъезда. Отменили правила, в соответствии с которыми евреи, уезжавшие в другой город, по истечении года освобождались от уплаты налогов на прежнем месте. Дело доходило до абсурда. Некий торговец из Салоник привез товар в Белград и пробыл там полтора года. На новом месте ему сопутствовала удача, поскольку налоги здесь были значительно ниже, чем в Салониках. Он решил остаться в Белграде. Написал письмо жене и просил ее приехать в Белград. Та отказалась. Выяснилось, что переселенец теперь был обязан платить налоги и в Салониках, и в Белграде. Общины других городов — с твердой целью не допустить уменьшения суммы взимаемых налогов — всячески препятствовали отъезду своих людей в другие места. То же самое происходило и в Белграде. В сборнике документов тамошней общины описан случай, когда братья Авраам и Шмуэль Альбалаг решили переселиться в Костур, откуда были родом их жены. Еврейская община Белграда не дала им разрешения на отъезд, не желая терять налогоплательщиков, в том числе и потому, что остающимся пришлось бы оплатить их долю налогов. Братья были вынуждены дать общине обязательство об уплате 50 тысяч акче в качестве возмещения возможных убытков. Кроме того, они должны были на длительный срок отказаться от продажи своих белградских домов.
Впрочем, далеко не всегда община столь удачно возмещала убытки, связанные с отъездом ее членов. Некий житель Адрианополя, вступив в брак с иностранкой, пожелал уехать из города. Местные евреи потребовали от него уплаты налогов за 10 лет вперед. Однако раввин встал на сторону этого человека, и тот выиграл тяжбу.
Долг общины Салоник перед государством по поставкам шерстяных тканей тем временем все возрастал. У производителей не было возможности его погасить в том числе из-за отъезда и даже тайного бегства многих рабочих.
В 1637 году община Салоник направила в Стамбул делегацию с просьбой отсрочить выплату долга. Возглавил делегацию раввин общины Иегуда Ково. Закончилась поездка трагически. Впервые за все годы работы салоникских мануфактур община была обвинена в поставке некачественного товара, Иегуду Ково по распоряжению султана повесили. Вдова покойного раввина потребовала от общины денежной компенсации в связи с гибелью мужа. В конце XVII века стамбульские власти назначали специального чиновника для оценки качества поставляемых из Салоник тканей.
В XVI–XVII веках в Македонии успешно развивались и другие ремесленные и торговые центры. Евреи занимались производством металла, хотя ввоз его из Европы иногда обходился дешевле. Македонские евреи владели технологией производства оружия и пороха, выделки меха и кож, выработки разного сорта сукон, шелков, хлопчатобумажных тканей. В 1639 году вышло специальное распоряжение: производимая евреями Салоник грубая шерстяная ткань, из которой делались плащи и одеяла, больше не подлежала обложению налогом. Есть сведения, что в 1667 году в Салониках жили около ста тысяч евреев и что они изготавливали шапки и плащи для янычарского корпуса. Эти же евреи ткали голубые шелковые шарфы с красной бахромой и полотенца; ткали и небольшие ковры. Их изделия продавались в разных частях Балканского полуострова, в арабских землях и в Крыму.
До начала XIX века мастерские Салоник, помимо шитья упомянутой одежды из сукна, ткали простыни и скатерти. Однако позже мастерские города (как мастерские других крупных османских городов), начали приходить в упадок: османские рынки наводнили более дешевые европейские ткани. Местное производство чахло, не в силах угнаться за несравненно лучше оснащенным английским. Некоторые из местных мастерских закрылись, некоторые перешли на выпуск ковров.
В документах 1634–1709 годов отмечено, что в Салониках, Битоле, Костуре и Скопье евреи рубят мясо, изготавливают свечи, конкурируя в этой работе с цыганами и турками; правда, после 1709 года им пришлось уступить первое место туркам.
На Балканах, как и в других частях Османской империи, евреи занимались, кроме всего прочего, производством виноградного вина, водки, сыра и некоторых других продуктов.
Сами турки почти не занимались торгово-финансовой деятельностью. В первые столетия существования Османской империи они вели войны, совершая набеги на соседние страны, жили за счет налогов и дани, занимали посты в религиозных, административных и военных учреждениях. У евреев не было, в сущности, большого выбора занятий, ко многим они попросту не допускались. Коран накладывал запрет на ростовщичество, Тора же предусматривала ограничения лишь в отношении своих единоверцев: «Если дашь деньги взаймы бедному из народа моего, то не притесняй его и не налагай на него роста». (Исход, гл. 22). Есть и еще предписания того же рода: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост». (Второзаконие, гл. 23). Однако на иноземцев-иноверцев этот запрет не распространялся: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, Г-сподь Б-г твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею». (Второзаконие, гл. 23).
В эпоху античности ростовщический процент был широко распространен между язычниками, и они, конечно, брали его с евреев. Потому-то и евреям дозволялось брать его с неевреев. При рассмотрении спорных случаев, если кто-то из евреев брал процент с единоверца, раввинат обычно решал дело в пользу должника. Исключение составляли лишь те дела, где процент взимался в пользу сирот, что соответствовало принципам Торы.
Бывали сложные ситуации в самом толковании роста. Например, вследствие обесценивания османской монеты обесценились и деньги, отданные в долг. Тогда заимодавец решил зачесть образовавшуюся разницу как процент роста. Однако раввинатский суд не согласился с заимодавцем и решил спор в пользу должника.
Торгово-промышленный капитал на Балканах существовал до прихода турок. Он сохранился и после их нашествия. Если на Западе в торгово-промышленной деятельности были заняты представители складывавшихся государствообразующих наций, то в Османской империи изначально торговый и ростовщический капитал сосредоточился в руках нетурок — остатков византийской аристократии, а также венецианцев, евреев, армян. Значительную роль в торговле Малой Азии с Европой вплоть до конца XVII века играли евреи. Успеху их торговых операций способствовали родственные связи, землячества в различных районах мира, точная и быстрая по тем временам информация о спросе-предложении, другими словами — конъюнктуре рынков различных стран. Об этом свидетельствует донесение французского посланника в Голландии за 1689 год: «Евреи раньше всех и наиболее точно располагают информацией о всяком изменении в свете, благодаря постоянным контактам их общин в Салониках, Амстердаме и многих других городах, благодаря посредничеству их единоверцев в Венеции, соединяющей торговлю Запада и Востока в Средиземноморье. Вот откуда их богатство и влияние в этих землях».
Почти монопольное положение в левантийской торговле XVI–XVII веков стало источником значительного капитала отдельных еврейских семей. В страны Европы с Востока поставляли живой скот, ковры, шерсть, хлопок, слоновую кость, кожи, мех, воск, шелк-сырец; в обратном направлении везли разного вида и качества текстиль, стекло, ремесленные изделия. В османской торговле с Венецией, Анконой, Францией, Англией и Голландией евреи нередко выступали как посредники. Они связывали производителей с рынками и ярмарками — как в городах, так и в селах. Рационально организованная торговая сеть включала крупные города, порты на Дунае. Благодаря своим капиталам еврейские торговцы могли регулировать и экспорт, и импорт. Они содержали на торговых путях трактиры, харчевни, обменные пункты. Посредники и агенты участвовали в получении и отправке товаров, в переговорах с судовладельцами, в различного рода сделках; организовывали конвои для сопровождения грузов. Они следили за состоянием складов. Конечно, в международной торговле европейские страны и Османская империя не были равными партнерами. Инициатива была за такими странами, как Англия, Франция и Голландия, правительства которых учреждали крупные компании для торговли на Востоке. Они добились учреждения консульств в торговых центрах империи: Стамбуле, Александрии, Алеппо, Измире, Каире. Внешняя торговля была подчинена особым правилам. Агенты следили за погрузкой-разгрузкой товаров, оформляли корабельные книги. Неотъемлемой частью торговых операций стала морская страховка. Нередко евреи выступали в качестве представителей иностранных торговцев. Ферманом от 23 января 1635 года султан разрешил некоему Истраде стать легальным представителем нескольких европейских фирм в Битоле.
Реализацией крупных партий товаров занимались фактории — торговые представительства. Они определяли нормы продажи, отслеживали цены на рынках и ярмарках, оценивали степень риска в каждом конкретном случае. Иногда несколько человек объединяли свои капиталы, чтобы предоставить кредит отдельным производителям, в том числе и сельскохозяйственной продукции. Сельское население в окрестностях Салоник, Ларисы, Скопье, Софии и Видина получало деньги на условиях последующей закупки их продукции по монопольно установленным ценам. Причем наемными работниками были и евреи, и христиане. Торговые фактории были связаны с откупами, поскольку откупщики являлись обладателями больших капиталов, в свою очередь полученных от внешнеторговых операций. Главы таких факторий имели влияние не только в своей общине, с ними считались и турецкие власти. Иногда право на откуп передавалось по наследству.
Морская торговля в Средние века была крайне рискованным предприятием из-за регулярных кораблекрушений, военных действий на морях, из-за пиратства. На суше караваны с товарами грабили банды гайдуков. Известен единственный случай, когда в такой банде оказался еврей. В апреле 1705 года гайдуки напали на караван, направлявшийся из Битоля в Скопье. Они захватили 12 груженных товарами лошадей, а двух сопровождавших убили. Но и в городах богатые еврейские торговцы не были в безопасности. Летом 1634 года банда гайдуков напала на дом Мойзо — богатого торговца, жившего в Битоле. Пытками они заставили хозяина и его сына Авраама отдать деньги, серебро и другие ценности на сумму около миллиона акче. Мойзо и Авраам были убиты. Существовала версия, что банду подослали к Мойзо жители окрестностей Битоля, многие из которых были его должниками. Не были большой редкостью похищения еврейских детей из состоятельных семейств с целью получения за них выкупа.
В грабежах, случалось, участвовали и люди власть имущих. В протоколах еврейских судов Битоля и Салоник записаны показания свидетелей об ограблении и убийстве слугами паши Битоля торговцев-евреев, ехавших из Салоник в Битоль.
Богатство далеко не всегда могло защитить еврейские семьи от произвола не только бандитов, но и крупных чиновников. Не гарантировало оно, увы, и спасения от других превратностей жизни: опустошительных пожаров, религиозных преследований, грабежей, которые учиняли вторгавшиеся на балканские территории австрийские солдаты. Постоянная угроза жизни и имуществу членов еврейских общин вынуждала их вести замкнутый образ жизни, подчиняться жесткому контролю раввината, сохранять в первозданном виде незыблемые нормы и традиции. Нередко сама община предоставляла право сбора налогов или право на какое-либо производство конкретному человеку, поскольку это имело значение для общины в целом. Весьма прибыльным, хотя и рискованным делом была система откупов различных доходов: налогов, таможенных сборов, портовых пошлин и т. п. За участие в откупах — в условиях жесточайшей конкуренции с выходцами из других немусульманских общин — греками, влахами, армянами — боролись и евреи. Зажиточные евреи тратили деньги на подкуп османских властей, на дорогие подарки не только в личных целях, но порой и в интересах единоверцев, всей общины. Нестабильные условия существования, постоянный страх перед конфискацией капиталов и ценностей в османскую казну вынуждали их владельцев скрывать размеры своего состояния, переводить деньги из одного города в другой, из одной страны в другую, создавать фиктивные фирмы и компании, наконец, в соответствии с мусульманскими нормами учреждать вакф, (имущество отданное на религиозные и благотворительные цели), в пользу своих детей и их наследников.
При неукоснительном следовании религиозной традиции еврейские общины иногда отличались удивительной толерантностью к ее нарушителям. Например, торговцев, отправлявшихся в длительное путешествие и вынужденных по соображениям безопасности надевать чалму, выдавая себя за мусульман, ничуть не осуждали, равно как и тех коммерсантов, кто по тем же самым причинам менял свое имя на христианское в европейских странах. Община не раз проявляла терпимость и понимание даже в тех случаях, когда отдельные ее члены в чрезвычайных обстоятельствах и под сильным давлением переходили в ислам или христианство. В отличие от иудеев, менявших веру отцов из корыстных побуждений, насильственно крещенные или обращенные в ислам евреи не считались вероотступниками. Некоторые из них ухитрялись не порывать связи с общиной; нередко при малейшей возможности они возвращались в иудаизм. В XVI–XVII веках сохранялась общепринятая практика рассмотрения имущественных дел таких лиц в раввинатских судах наряду с делами прочих членов общины. В случае смерти крещеного еврея — выходца из Испании — оставленное им имущество балканская община была обязана хранить до прибытия с Пиренеев его наследника, нередко тоже христианина.
Что касается отношения еврейской общины к семьям, селившимся отдельно от единоверцев, то оно сохранилось в ряде поговорок: «еврей в деревне — головешка ада», «в деревне еврей — наполовину гой». Речь в данном случае шла о невозможности соблюдения необходимых религиозных ритуалов в условиях оторванности от культовых центров, от раввинов. Существовало также незыблемое убеждение, что длительное пребывание в иноконфессиональной, иноязычной среде не может не повлечь за собой постепенной скрытой ассимиляции, влияющей на культурный облик человека, создающей предпосылки для «эрозии» его еврейского самосознания. Самосознание же, между тем, было важнейшим условием выживания евреев как этнорелигиозной общины.
Обособленность еврейских общин была обусловлена не только внутренними традициями, но и отношением местного населения к иудеям, отношения, если не открыто враждебного, то, по меньшей мере, настороженного, сдержанного. Всюду они воспринимались как чужие, как ненужные пришельцы. Какие-либо контакты, помимо самых необходимых (по большей части вынужденных), ни одной из сторон не одобрялись. Смешанные браки были явлением исключительным. Кому-то из супругов в подобном случае приходилось отказаться от веры отцов; это, конечно, чаще всего выпадало на долю женщин. Но при всем том на территории Болгарии не происходили такие погромы, как на украинских землях или в других частях Российской империи. У болгар не было столь ожесточенного соперничества с евреями, как у греков. Не было и такой вражды к ним.
В середине XIX века среди владельцев относительно крупных предприятий Македонии встречались и евреи. Братьям Аллатини, итальянским евреям, принадлежали мельницы, пивоварня (на паях с Саулом Модиано и Фернандосом Мизрахи) и черепичная фабрика. Торрес Модиано был хозяином ниточной фабрики, Риччо и Будалика имели небольшую мыловаренную фабрику. На этих предприятиях работали и евреи, и христиане.
Владельцами известных торговых домов в Салониках второй половины XIX века были Геделия Абрахам Эррера, Ихес, Коэн и другие. Они торговали шелком и шелковыми изделиями. Сайяс и Нипоти организовали производство хлопковой пряжи, выпуская примерно 80 тысяч тюков ежегодно. Тем же занимался Торрес Модиано, поскольку запрет на конкуренцию среди евреев в это время уже не действовал. Аллатини и Модиано были и крупными домовладельцами; некоторые из них, например, Саул Модиано, владели паровыми судами. Однако вывод, что еврейские общины Македонии процветали, был бы ошибочен. Крупных торговцев, предпринимателей и финансистов было совсем немного, а среди самого бедного, почти нищенствовавшего македонского населения, преобладали евреи. Обитали они в крохотных жалких домишках на городских окраинах. Их многодетные семьи ютились в страшной тесноте, в антисанитарных условиях, отчего именно они становились первыми и наиболее многочисленными жертвами эпидемий чумы, холеры и других заразных болезней. Население Македонии, жившее в деревнях, в горных районах, небольших городишках или поместьях, конечно, страдало меньше.
В этой среде было много безработных и нищих. Некоторые выживали, занимаясь мелкой торговлей в деревнях, служа разносчиками, уличными продавцами зелени и фруктов. Англичанин Эдвард Леар, посетивший Салоники в 1848 году, обратил внимание на то, что многие евреи-бедняки работали там носильщиками. На его глазах разыгралось настоящее сражение: несколько носильщиков яростно дрались из-за багажа, который он привез в город. Полицейские разгоняли дерущихся, используя ремни и палки.
Усугубившееся социальное расслоение и обнищание значительной части еврейского населения было, в известной мере, следствием общего упадка Османской империи. Торговцы разорялись из-за непомерных, все возраставших налогов. Общины на Балканах, как и в других османских регионах, сопротивлялись попыткам властей провести светские реформы, которые стали бы для еврейских религиозных сообществ губительными. Важнейшей задачей еврейских религиозных лидеров стало сохранение целостности общины в ее средневековых формах, устранение или сглаживание серьезных внутренних противоречий. К несчастью, это было невыполнимо: развитие всегда сопровождается конфликтами. Община оказалась бессильна противостоять и процессам углублявшегося социального расслоения, и неизбежным реформам. Время реформ все-таки наступило, хотя и с большим опозданием (христианские этносы Балкан еще в XVIII веке начали побеждать в конкурентной борьбе с евреями в различных сферах экономики). От реформ Танзимата в XIX веке выиграли в основном состоятельные евреи, которые теперь могли меньше, чем раньше, опасаться грабежей янычар (корпус был уничтожен в 1826 году), конфискации имущества и дискриминации со стороны чиновников.
К середине XIX века болгарские евреи сохранили свои позиции в торговле. 10 декабря 1857 года известный ученый и общественный деятель. Найден Геров прочитал доклад «О торговле, промышленности и сельском хозяйстве в Пловдивском санджаке». В нем говорилось, что значительная часть торговли на этой территории велась евреями, которые занимались и посредническими операциями. Благодаря им осуществлялась торговля колониальными товарами. Они держали большие склады; товары поступали из Лондона, Мадраса, из иных мест. На складах хранились английское сукно, хлопчатобумажные ткани из Англии, Германии, Швейцарии, Франции, имевшие большой спрос на Балканах.
В конце XIX века евреи часто занимали немаловажные государственные должности. Главным инспектором Битоля был еврей Хаджиман-эфенди, начальником почты — еврей Бенцион-эфенди. После Младотурецкой революции 1908 года представители балканских еврейских общин попали в парламент. Попали не случайно. В этой революции, наряду с другими этническими группами социал-демократов многонациональных Салоник, принимали участие и евреи. На ладино издавался еженедельник рабочих Giornale Lavor. Подобные издания выходили на греческом, на болгарском и на турецком языках. В Салониках находилась известная библиотека, содержавшая большое количество марксистской литературы, в основном на европейских языках. В 1910 году салоникское отделение вошло в Социалистический интернационал. Активную роль в этой организации играл Бенаройя, за что его и посадили в тюрьму. Однако волна внутренних и международных протестов вынудила турецкие власти вскоре его выпустить.
Членом социал-демократической фракции Салоник был еврей Влахов. Фракция поддержала его на выборах в парламент, и летом 1910 года он стал депутатом от Салоник и Струмица. Влахов заявил о себе как страстный защитник угнетенных, прежде всего рабочих, независимо от их национальной или религиозной принадлежности. Когда арабские землевладельцы Палестины потребовали от турецкого правительства безоговорочного запрета еврейских поселений на этой территории, Влахов произнес пламенную речь в защиту еврейских и арабских сельскохозяйственных рабочих и столь же пламенно обличил землевладельцев. Понятно, что это не только не прояснило, а попросту затушевало суть конфликта. Отнюдь не социального, а этнического.
Длительная борьба за освобождение Македонии от власти турок была закончена после первой Балканской, войны 1912–1913 годов. А затем во время второй Балканской войны 1913 года за обладание Македонией разгорелся конфликт между Грецией, Сербией и Болгарией, получившей независимость гораздо раньше в результате русско-турецкой войны 1878–1879 годов, а южная ее часть присоединилась к Болгарскому княжеству в 1885 году.
(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 531)
Комментариев нет:
Отправить комментарий