Апофеоз бессмыслицы

75 лет назад завершилось одно из самых абсурдных дел эпохи сталинского террора. 26 мая 1937 года суд в Ленинграде вынес приговор бывшим сотрудникам Пулковской астрономической обсерватории. 14 человек были расстреляны, еще 47 получили сроки от пяти до 12 лет. Десять из них умерли в заключении. Интеллигенты в лагерях "доходили" быстро. Название "пулковское дело" являлось неофициальным и в документах не употреблялось. Его география охватила, кроме Ленинграда, Москву, Киев, Свердловск, Днепропетровск и Алтайский край. Число репрессированных превысило сто человек, среди них были физики, геологи и математики. Но главной мишенью оказались астрономы. Пострадал примерно каждый шестой представитель этой довольно-таки редкой специальности. На общем фоне 1937-1938 годов, когда расстреливали в среднем почти по две тысячи человек в день, - капля в море. "Пулковское дело" запомнилось исключительной даже по меркам того времени нелепостью. Чай, не "кулаки", не священники, не военные, не писатели - чем астрономы-то показались опасными? Науки, более далекой от политики, и вообще мирских забот, надо поискать. К тому же астрономией занимались еще древние вавилоняне, ее, в отличие от кибернетики и генетики, никак нельзя было счесть "вывертом растленного Запада". В августе 1774 года пугачевцы поймали под Камышином находившегося в очередной экспедиции петербургского астронома Георга Ловица. Предводитель спросил чудного барина, чем тот в жизни занимается. "Смотрю на звезды", - ответил Ловиц. "Так повесьте его к ним поближе!" - велел Пугачев. С тех пор гонений на астрономов в исторических анналах не числилось. Погубил звездочетов безразличный к земным делам ход светил. Небесная механика запланировала на 19 июня 1936 года солнечное затмение. Все астрономы мира за много месяцев пришли в ажитацию. Поскольку природный феномен должен был наблюдаться в основном на территории СССР, научное сообщество прозвало его "большим советским затмением". В свете дальнейших событий фраза выглядела черным юмором. На Земле дела шли своим ходом. 1 декабря 1934 года был убит партийный босс Ленинграда Сергей Киров. Ответственность за покушение возложили на "троцкистско-зиновьевскую фашистскую банду". Охота на "террористов" и "иностранных агентов" резко усилилась. Через три дня вышло знаменитое постановление президиума ЦИК: дела по обвинению в государственных преступлениях рассматривать в ускоренном порядке, ходатайства о помиловании не принимать, смертные приговоры приводить в исполнение немедленно. Спустя десять дней НКВД подготовил список одиннадцати с лишним тысяч ленинградцев, "не внушавших политического доверия". Это массовое пополнение в ГУЛАГе прозвали "кировским потоком". Астрономы глядели на свои звезды и не замечали ничего вокруг. Приближающееся солнечное затмение активизировало их переписку с зарубежными коллегами. Именно этот факт, а также дворянское происхождение и немецкие фамилии многих будущих фигурантов дела привлекли внимание "органов". За ходом солнечного затмения в разных частях СССР наблюдали 34 экспедиции в составе более 300 ученых, в том числе 70 иностранцев. Общую координацию осуществляла Пулковская обсерватория. 5 июля 1936 года ее директор Борис Герасимович сделал доклад в Академии наук. Работа была отмечена благодарностью и премией. Академия рекомендовала издать результаты наблюдений к 20-летию октябрьской революции, а также "закрепить научные связи с иностранными астрофизиками, установившиеся в совместной работе по затмению". Но уже через месяц по стандартному обвинению в "троцкизме" был арестован замдиректора обсерватории по хозяйственной части Борис Шигин. В городских газетах были опубликованы несколько статей о "нездоровой обстановке" среди астрономов и их "преклонении перед заграницей". В ночь в 21 на 22 октября арестовали директора Астрономического института АН СССР (расположенного в Ленинграде) Бориса Нумерова. Жестоко избиваемый Нумеров "признался", что во время научной командировки в 1929 году был завербован немецкой разведкой, а в 1932 году в купе вагона по пути на научную конференцию в Свердловске вовлек еще четверых коллег в "антисоветскую организацию". В ноябре 1936-го - июне 1937 года последовали аресты 13 виднейших ученых Пулковской обсерватории, а также жен семерых из них, включая заместителя директора по науке Николая Днепровского и заведующего отделом астрофизики Иннокентия Балановского. Пятерых увели с торжественного вечера в честь 20-летия революции. Астрономы продолжали вести себя как люди не от мира сего: не клеймили угодивших в "Кресты" товарищей, а говорили на собраниях противоположное. Последним, 28 июня 1937 года, уже после вынесения приговора основной группе фигурантов, "взяли" директора обсерватории Бориса Герасимовича - светило мирового уровня в области внутреннего строения звезд, действительного члена четырех зарубежных астрономических обществ. Ученому припомнили письма в защиту ранее арестованных коллег, и то, что он гимназистом состоял в партии эсеров, и работу в Гарвардской обсерватории в 1926-1929 годах, и дружбу с ее директором Харлоу Шепли. В феврале-июне 1937 года Герасимович должен был снова читать лекции в Гарварде, но накануне прислал Шепли лаконичную телеграмму: "Sorry regret cannot come". [Прошу прощения не смогу приехать] Герасимовича казнили 30 ноября 1937 года. Его именем названы лунный кратер и астероид, а "Курс астрофизики и звездной астрономии" под его редакцией не потерял актуальности до сих пор. "Руководитель организации" Борис Нумеров получил 10 лет, но 15 сентября 1941 года был расстрелян в Орловской тюрьме при приближении немцев, даже не решением "тройки", а просто по распоряжению Берии, вместе с бывшим командующим ВВС Павлом Рычаговым, знаменитой революционеркой Марией Спиридоновой и другими не рядовыми заключенными. Практически все политические дела того времени проходили по одному сценарию: арестовывали человека, побоями, лишением сна, режущим светом двухсотсвечовой лампы заставляли назвать как можно больше людей, с кем он вел или якобы вел антисоветские разговоры, и брались за них. Теоретически, так можно было вовлечь в "подпольную организацию" все население СССР. Где остановиться, зависело от чекистов. По имеющимся данным, Нумеров под пытками оговорил около 25 человек. Балановский на свидании с женой в "Крестах" шепнул: "Не вынес, подписал, что шпион". Ни в чем не "признался" астроном Максимилиан Мусселиус. Вскоре в деле появилась "геофизическая линия". Геологи и геофизики часто пересекались с астрономами в экспедициях, и в Ленинграде много общались. Центральный научно-исследовательский геолого-разведывательный институт (ЦНИГРИ) по числу репрессированных сравнялся с Пулковской обсерваторией. Сильно пострадали соответствующие кафедры Ленинградского университета. Некоторые пассажи из дела вызывают в памяти "тоннель от Бомбея до Лондона" из фильма Тенгиза Абуладзе "Покаяние". Следователи всерьез утверждали, что "заговорщики" собирались изготовить для покушения на Сталина лучевое оружие из линзы большого телескопа. Геологов обвиняли в "сокрытии от государства месторождений полезных ископаемых", астрономов в "саботаже наблюдений за солнечным затмением", членов "украинского филиала ленинградской фашистской организации" во главе с вице-президентом АН УССР геологом Николаем Свитальским - одновременно в троцкизме и буржуазном национализме, хотя Троцкий, как известно, являлся принципиальным интернационалистом. Умерший в 1942 году в лагере профессор-геолог Николай Безбородько писал Калинину, что с целью показать абсурдность обвинения "преднамеренно давал самые нелепые, самые дикие показания". К подобной тактике в то время прибегали многие, но это никому не помогало. "Пулковское дело" со всеми его ответвлениями в основном завершилось вынесением приговоров к началу 1938 года, но следователи продолжали копать. В конце 1941 - начале 1942 года, в самые тяжелые месяцы блокады, в осажденном Ленинграде "по вновь открывшимся обстоятельствам" были арестованы три университетских профессора: математик Андрей Журавский и физики Владимир Игнатовский и Николай Розе. После ареста профессора ЛГУ, физика Всеволода Фредерикса (остзейский барон, сын нижегородского губернатора!) через несколько дней забрали его любимого ученика Владимира Фока, в 34 года ставшего членом-корреспондентом Академии наук. За подающего большие надежды молодого ученого похлопотал перед Сталиным Петр Капица. Фока отпустили. Он стал мировым светилом в области квантовой механики, а в начале 1970-х годов произвел среди коллег сенсацию: отказался сдать валюту, заработанную зарубежными лекциями, заявив, что он не оброчный мужик. Физика и изобретателя Льва Термена обвинили в том, что он заодно с другими "пулковцами" собирался при посещении обсерватории Кировым убить его с помощью дистанционно управляемого фугаса, вмонтированного в маятник Фуко (устройство для наглядной демонстрации вращения Земли вокруг своей оси). Работая в одной "шарашке" с Сергеем Королевым, Термен создал подслушивающее устройство, которое было вмонтировано в резное деревянное панно с изображением Большой печати США, подаренное в 1945 году Авереллу Гарриману. Оно шесть лет исправно работало в кабинете американского посла в Москве, пока не было, наконец, обнаружено. Термен, будучи заключенным, получил за это Сталинскую премию, а дожил до 97 лет. Молодой пулковский астроном Николай Козырев отбывал срок в Туруханском крае. В разговоре с другим заключенным-интеллигентом не согласился с Фридрихом Энгельсом в оценке Исаака Ньютона. Тот донес, Козырева приговорили к смерти. Но у расстрельщиков было столько работы, что ученого поставили в очередь, а потом про него забыли. Козырев продолжил размышлять, по его словам, о лунных вулканах, выжил, и именно эта область астрономии впоследствии сделала его знаменитым. Первый муж Светланы Аллилуевой Алексей Каплер рассказывал с ее слов такую историю. Ясной ночью летом 1937 года во время одного из поздних ужинов на ближней даче Сталина Молотов и Каганович заспорили о созвездии: Кассиопея это или Орион. Услужливый Ежов позвонил директору Московского планетария. Тот, как все большие и малые руководители, бдел на рабочем месте, но ответить не смог, поскольку был не астрономом, а чекистом, назначенным на новую должность пару месяцев назад. Нарком потребовал навести справки у лучшего специалиста, да не по телефону, а послать машину и получить письменный ответ - дело, мол, государственное. С одним профессором от ночного стука в дверь случился инфаркт, другой, увидев подъехавший к дому черный автомобиль, выбросился в окно. Когда директор планетария разобрался, наконец, с созвездием и позвонил на дачу, охрана ответила, что все уже ушли спать. Узнав на другой день о случившемся, Сталин якобы пошутил: "Полетел к звездам, только не вверх, а вниз!" Источник: ehorussia.com