Эльдар Рязанов
Жить бы мне
В такой стране,
Чтобы ей гордиться.
Только мне
В большом говне
Довелось родиться.
Не помог
России Бог,
Царь или республика,
Наш народ
Ворует, пьёт,
Гадит из-за рублика.
Обмануть,
Предать, надуть,
Обокрасть - как славно-то?
Страшен путь
Во мрак и жуть,
Родина державная.
Сколько лет
Всё нет и нет
Жизни человеческой.
Мчат года...
Всегда беда
Над тобой, Отечество.
В такой стране,
Чтобы ей гордиться.
Только мне
В большом говне
Довелось родиться.
Не помог
России Бог,
Царь или республика,
Наш народ
Ворует, пьёт,
Гадит из-за рублика.
Обмануть,
Предать, надуть,
Обокрасть - как славно-то?
Страшен путь
Во мрак и жуть,
Родина державная.
Сколько лет
Всё нет и нет
Жизни человеческой.
Мчат года...
Всегда беда
Над тобой, Отечество.
Эльдар Рязанов, "Неподведенные итоги"
Мне нравится все потертое и рваное.
У меня такая хорошая память, что я помню даже свой довоенный телефон: Г-69132.
У меня такая хорошая память, что я помню даже свой довоенный телефон: Г-69132.
Я
помню, что банка крабов в войну стоила 77 копеек. Приходишь в любой
магазин — а там одни крабы; их не покупал никто. Что это и где это
водится — никто ни фига не знал.
Я много с кем делал интервью — с Бельмондо, Клодом Лелюшем, Филиппом Нуаре, Альберто Сорди, но лишь когда я шел к Феллини, я шел и думал: «Иду к королю».
Я много с кем делал интервью — с Бельмондо, Клодом Лелюшем, Филиппом Нуаре, Альберто Сорди, но лишь когда я шел к Феллини, я шел и думал: «Иду к королю».
Только дураки думают над тем, как себя преподносить. Это, пожалуй, главное, чему я научился у Эйзенштейна.
Сегодняшнюю политическую ситуацию я сквозь себя абсолютно никак не пропускаю. Я не знаю, в какой стране живу, не знаю, какой у нас строй.
Сегодняшнюю политическую ситуацию я сквозь себя абсолютно никак не пропускаю. Я не знаю, в какой стране живу, не знаю, какой у нас строй.
Я не понимаю, условно говоря, за что сидит Ходорковский, а другой олигарх почему не сидит.
Я понимаю одно: кроме русского языка, нас ничего больше не объединяет.Я сегодня живу не в стране, а на своей территории.
Я понимаю одно: кроме русского языка, нас ничего больше не объединяет.Я сегодня живу не в стране, а на своей территории.
Когда
такое вокруг происходит, я не могу больше играть в шахматы — это
позиция Гарри Каспарова, бросившего шахматы ради политики. И я эту
позицию не понимаю. Значит, он недостаточно любит шахматы.
Вы
не смотрели моего «Андерсена»? Боитесь, что я сделал говно? А я
последние два года жил ради этого фильма. Андерсен — кипяток со льдом и
перец с вареньем. Все тут замешано. У него мать — алкоголичка, сестра —
проститутка, дед — сумасшедший, а он — гений. Да, он отрекся от сестры и
не приехал на похороны матери, но он не преступник. Пусть каждый в
своей биографии поищет, не предавал ли он свою мать, не отрекался ли он
от своих родственников, нет ли у него каких-то тараканов в голове.
Где есть юмор — там есть и правда.
«Изображая жертву» — антипоколенческая вещь. Матерный монолог следователя о молодых людях, которым все по фигу, — это сильно. Я не люблю картины с матом, но я бы на его месте говорил так же.
«Изображая жертву» — антипоколенческая вещь. Матерный монолог следователя о молодых людях, которым все по фигу, — это сильно. Я не люблю картины с матом, но я бы на его месте говорил так же.
Ненавижу это невежественное племя мальчиков и девочек.
Русские, если почитать фольклор, всегда хотели получить все сразу и много, и при этом не работать. Русские сказки — это и есть, к сожалению, национальная идея. Менталитет, который, мягко сказать, симпатии не вызывает. Лучшие люди в России всегда существуют вопреки ему.
Русские, если почитать фольклор, всегда хотели получить все сразу и много, и при этом не работать. Русские сказки — это и есть, к сожалению, национальная идея. Менталитет, который, мягко сказать, симпатии не вызывает. Лучшие люди в России всегда существуют вопреки ему.
Самое
трудное, но и самое интересное и благодарное — делать комедии о хороших
и добрых людях. Мольер не написал ни одной комедии, где действовали бы
герои, которым мы хотим сочувствовать. Чтобы работать в этом русле, надо
иметь такое чутье и так любить людей, как мало кто умеет. В нашем кино в
этом жанре кроме нас с Эмилем Брагинским никто не работал. Чаплин делал
такое, но только лучше, чем мы.
Что
меня трогало в пятидесятые, шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые —
это же трогало и огромное количество людей, большинство. Сегодня таких,
как я, все меньше и меньше. Феллини в восьмидесятых говорил: «Мой
зритель уже умер». Это ужасная правда.
Комментариев нет:
Отправить комментарий